Super Psycho Love

Настроение у меня отвратительное, даже собственная, столь любимая мной квартира, кажется обшарпанной грязной тюрьмой, только полосатой робы не хватает, чтобы я достаточно четко ощутил свое падение на самое что ни на есть днище, на котором раки клацают клешнями. Я сижу на полу, бесцельно крутя в руках мобильный. Я практически не спал, проворочался до пяти утра, а потом встал с влажной от пота постели и шатался по углам, пиная мебель, будто это мягкие пуфики виноваты в том, что я полный идиот. Идиот, который наорал на клиента, хлопнул дверью и не очень гордо удалился, делая вид, что меня ни капли не задевает случившийся скандал. Ага, конечно, не задевает. Никогда не позволял себе переступать зыбкую грань субординации — трах трахом, но о том, что это работа, забывать нельзя. Помните, я говорил вам, что всегда все контролирую? Вчера контроль из моих рук выскользнул, а я был обязан его удержать, но ни хрена не смог, вместо этого показал свой блядский характер. Вместо этого я должен был улыбаться и открывать рот только тогда, когда попросят. Но нет, Барри Аллена понесло. В дверь звонят, но я не двигаюсь с места, только ору «На хуй пошли!» и закрываю уши руками, спасаясь от надрывного звука, но он не прекращается, разрывая тишину квартиры, какая-то сволочь решила до меня достучаться посредством дверного звонка. Семь, блядь, утра! Кому не спится в такую рань? Когда в дверь начинают громко стучать, я все-таки поднимаюсь с пола и плетусь открывать, походя швырнув так и не включенный телефон куда-то на кресло, чтобы этот дурацкий аппарат не напоминал о сделанной вчера ошибке. Заглянув в глазок, я вижу сначала Кейтлин, а потом и Ронни, который с видимым усилием держит огромную спортивную сумку. Твою мать, они переехать ко мне что ли решили? — Чего надо? — мрачно осведомляюсь я, приоткрывая дверь настолько, насколько позволяет цепочка. Кейтлин приветливо улыбается, не обращая внимания на выражение моего лица. — Мы с барахлом, — она тычет пальцем в несчастного Ронни, сгорбившегося под тяжестью сумки. — Пустишь? Я не отвечаю, только шумно вздыхаю и снимаю цепочку, пропуская незваных гостей. Реймонд с видимым облегчением ставит тошнотно-розовый баул у двери и разувается, а Кейтлин проходит в гостиную прямо в туфлях, стуча каблуками. Я так погано себя чувствую, что мне плевать на грязь, горничная потом разберется. — Что там за шмотье? — как можно радостнее интересуюсь я, усаживаясь в кресло и закидывая одну ногу на подлокотник. Сноу кидает взгляд на Ронни, собиравшегося присесть, и он со вздохом плетется за сумкой, которую тащит по полу, потому что поднять не может. — Пэтти летала в Лас-Вегас, — поясняет Кейтлин, вжикая молнией, — и я заказала кое-что из одежды нам всем. Если за это платят ее клиенты, то почему нет? — Как бедная Спивот протащила это, — я тычу пальцем в содержимое сумки, — на борт самолета? — История умалчивает, — ехидно говорит Ронни. — Кстати, Пэтти передавала тебе привет. Я морщусь, будто лимон съел. Эта чертова Спивот со своими приветами меня точно когда-нибудь в гроб загонит. Хорошо хоть она сейчас работает индивидуально, потому что Циско по какой-то своей собственной причине отпустил ее из-под своего крыла. Пэтти — нормальная девчонка. Она умная, образованная — вроде учится на криминалиста сейчас, — но у нее есть один весомый минус: она по уши влюблена в меня. Когда мы только познакомились, я уже год как работал на Циско, а она только приехала в Централ Сити, до этого подвизаясь на ниве секс-услуг в каком-то другом городе, не помню, где точно. Она быстро влилась в коллектив, на одной из наших вечеринок пристала ко мне, а потом и вовсе призналась в пламенных чувствах — мол, я ей с первого взгляда приглянулся. То, что я как бы больше по мальчикам, да еще и ее коллега, Спивот не волновало. Я ее аккуратно отшил, но упрямству Пэтти даже ослы позавидуют — она не отставала от меня до того момента, пока ей не предложили долгожданное место в колледже и Пэтти не пришлось выбирать между С.Т.А.Р. (читай как: мной) и учебой. Циско великодушно позволил ей уйти в свободное плавание, мы даже организовали прощальный вечер, на котором Спивот напилась в стельку и, плача, снова призналась мне в большой и чистой любви. Во мне тогда проснулись жалость и сострадание к этой по жизни глупой девчонке, я просидел рядом с ней несколько часов, выслушивая сбивчивый рассказ о том, как она докатилась до жизни такой. Через день она уехала в Старлинг Сити, откуда теперь периодически писала мне на почту длинные письма или вот присылала что-нибудь через Сноу, потому что клиенты Спивот часто возят ее по Америке, так что нам перепадает козырное шмотье, а иногда даже что-то подороже. — Ей тоже привет, — помолчав, отвечаю я, вытаскивая из недр сумки длинный белый халат. — Это, блядь, что такое? — Это мне! — Кейтлин выхватывает хламиду и прижимает к груди, как какую-то ценность. — Настоящий, из больницы. Прямо вот с врача сняли. — Сноу смутилась, поняв, как глупо прозвучала ее фраза. — У нас тут нет больниц, что ли? — фыркаю я, а Кейтлин со всего размаху бьет меня в плечо. — Этот — из Лас Вегаса, — наставительно произносит Сноу, откладывая халат на диван и доставая из сумки что-то красное. — А вот это тебе, Барри. Примерь. Темно-красная кожаная куртка. Серьезно? Нет, серьезно? Значит, Кейтлин не шутила, когда недавно заикалась про новую партию шмоток для меня. Я недоуменно прикладываю к себе вещь и смотрю в зеркало. Сноу хлопает в ладоши, а Ронни сконфуженно пытается скрыть улыбку. — Тебе очень идет красный! — К глазам? — неуклюже пытаюсь пошутить я, сбрасывая толстовку и натягивая куртку на голое тело. Она на ощупь больше похожа на тонкий пиджак — кожа мягкая, приятная к телу, облегает спину почти втугую. Блин, а мне и правда идет… — Тут еще брюки, — Ронни выуживает длинные штаны вишневого цвета и кидает мне. — Давай посмотрим на твою задницу в коже. Кейтлин пихает Реймонда в бок и хихикает. — Тебя привлекает задница Барри? — она выразительно поигрывает бровями, а Ронни покрывается пятнами и притягивает смеющуюся Сноу к себе, чмокая в макушку. Я одним махом стягиваю домашние штаны и влезаю в брюки, которые с трудом застегиваются. Кожа растягивается, облепляя ягодицы так, что я едва смогу сесть без риска остаться с голым задом. Белье под эти брюки точно надевать нельзя. — Прелесть! — довольно констатирует Сноу, оглядывая меня. Я кручусь перед зеркалом, рассматривая свое тело со всех сторон. Я действительно выгляжу неплохо, даже лучше, чем в своем любимом костюме. — Сегодня вечером именно это и наденешь, — говорит Ронни. Я оборачиваюсь и непонимающе смотрю на него. — О чем ты? — Мы идем в клуб… — Кейтлин несколько раз щелкает пальцами, припоминая название. — Студия 54, слышал? Он недавно открылся. — А это нормально — передирать название у Стива Рубелла? — осведомляюсь я. — Там такой же кокаиновый гадюшник? — Нет! Это новое заведение, которым владеет мой профессор, — добавляет Ронни, — помнишь, ну тот… Я нетерпеливо взмахиваю рукой, обрывая его рассуждения, потому что меня трясет от одного лишь воспоминания, как я смотрел на Ронни, который трахался с этим седым мужиком. Геронтологический разврат, блин. — Так вот, — продолжает Реймонд, игнорируя мои попытки воззвать к его совести и здравому смыслу, — там все прилично, пока что. У нас три приглашения, скажите спасибо мне. Вечером оторвемся, потанцуем, пора растрястись, мы тут уже совсем закисли со своей работой. — Говори за себя, — Кейтлин раздраженно дергает плечом. — Я пашу без продыху, так что мне растрясать нечего, скорее, хочется напиться и отдохнуть душой. — Я только за, — отвечаю я на незаданный вопрос, отворачиваясь обратно к зеркалу. Итак, вечер обещает быть томным. И пошли на все четыре стороны и Стрела, и Холод. Надо сделать хоть что-то для себя.

***

Днем мне звонит Айрис и приглашает на обед. Я собирался лечь спать, все же тусить после ночи, проведенной в тяжелых раздумьях, совсем не круто, но отказаться я не могу. Эдди в кои-то веки обедает не в участке, так что я переодеваюсь в удобные джинсы и легкий свитер, завожу машину, которую надо бы свозить на техосмотр (со своими «рабочими» вопросами я как-то на это подзабил), и не спеша еду в сторону спального района Централ Сити. У Тоунов там шикарный двухэтажный дом с четырьмя спальнями и детской комнатой размером с добрую половину моей достаточно большой квартиры. Их сын Джимми еще не в состоянии оценить всех прелестей огромного количества игрушек, потому что ему еще и года нет, но все впереди, думаю, что мальца скоро будет оттуда не вытащить. Айрис встречает меня на улице. На ней цветастое платье, обтягивающее непомерно большой живот, а сверху надета уродская шерстяная кофта, будто она ее со своей бабушки сняла. Я целую ее в обе щеки, морщась от Нины Риччи, бьющей в нос. — Ты прекрасно выглядишь, — говорю я, обнимая худенькие плечи Айрис. — Как чувствуешь себя? — Как крейсер, — горестно вздыхает Айрис, закрывая за мной дверь. — Скоро вообще не смогу передвигаться, сейчас даже не могу обуться без помощи. Срок ставят через две-три недели, я с ума сойду. — Терпи, ты же женщина, — улыбаюсь я. Из столовой выходит Эдди, разодетый в пиджак и наглаженные брюки со стрелками. При виде меня он тоже расплывается в улыбке и протягивает руку. — Рад тебя видеть, пойдем обедать. Айрис сегодня превзошла себя. — Не сомневаюсь. Когда я вижу на столе разрезанную утку по-пекински, к горлу подкатывает тошнота. Твою ж блядь мать. Выхода у меня нет — я терпеливо жую эту чертову утку, нахваливая стряпню Айрис на все лады. На самом деле она и правда прекрасно готовит, просто у меня эта зажаренная птица вызывает стойкие ассоциации со Стрелой, так что мое настроение, которое после визита Кейтлин и Ронни вроде бы начало выравниваться и приблизилось к отметке «мне почти что весело», снова летит в тартарары. Я отпиваю предложенное белое вино, которое немного кислит на кончике языка, и расспрашиваю Айрис про грядущие роды, пытаясь делать вид, что все в норме. Но Айрис Уэст всегда замечает, когда вы прикидываетесь. — Что с тобой? — шепотом спрашивает она, когда Эдди уходит на кухню, чтобы сварить кофе. — На тебе лица нет. — Это все утка, — отмахиваюсь я, а Айрис тут же бледнеет до цвета накрахмаленной скатерти. — Тебе плохо от еды? — упавшим голосом переспрашивает она, хватая меня за руку. — Черт, Барри, я… — Да блин, не в этом дело. — Я откладываю вилку, покончив со второй порцией салата — от нервов я жру как не в себя. — У меня просто проблема с двумя… Некстати возвращается Эдди, и мы замолкаем, переглядываясь. Тоун замечает наши взгляды и встревоженно глядит на жену. — Что-то не так? — интересуется он, разливая ароматный кофе из большущей джезвы в неприлично крошечные чашечки. — У Барри какие-то проблемы в личной жизни, — говорит Айрис, сердито посматривая на меня, — а делиться он не хочет. Эдди вскидывает брови, а я мечтаю, чтобы у меня была суперскорость — сейчас бы молниеносно снялся с места и слинял куда подальше, хоть в ебучий Лас-Вегас, только бы не сгорать от стыда под этими пристальными взглядами. — Э-э-э… — тяну я, не зная, как начать. А начать придется, от меня теперь точно не отстанут, разве что к стулу не прикуют. — В общем, у меня есть два… две… девушки. Ну не могу я рассуждать о парнях при Эдди, хоть убейте. Ладно еще Айрис, но ее муж точно не поймет, он же весь такой из себя правильный, спаситель, блядь, проституток. Моральное разложение Барри Аллена во всей красе. — Сразу две? — скептически осведомляется Айрис, во взгляде которой ясно читается понимание, что ни о каких девушках в реальности и речи не идет, но она виду не подает, поддерживая легенду. — Тебе не много? — Блин, ты хотела узнать о моих проблемах, а не осуждать! — фыркаю я. Айрис обезоруживающе поднимает руки. — Молчу, ладно. Так что там? — В общем, они обе мне… — я сконфуженно ерзаю на стуле, враз ставшем неудобным, — обе симпатичны. И я им вроде тоже. Они очень разные… Прямо как инь и ян, так что я в полном дерьме. — Эдди, дай ручку и листок, — вдруг говорит Айрис. Тоун безропотно уходит из столовой, но тут же возвращается с блокнотом. Айрис чертит какую-то табличку, проставляет сбоку цифры от одного до десяти и с непривычно серьезным видом поворачивается ко мне. — Сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай честно, потому что это поможет нам разобраться в том, какая из них — лучшая партия для тебя. Эдди заглядывает в блокнот и возмущенно вскрикивает «Айрис!», но она и ухом не ведет. — Дорогая, тебе не кажется, что оценивать людей — не очень хорошо? — Не кажется, — решительно отрезает Айрис. — Ты видишь, что Барри в раздрае? А цифры никогда не лгут, в отличие от эмоций. Так как их зовут? Вопрос ставит меня в тупик. Я глупо моргаю, пытаясь судорожно подобрать подходящие женские имена. Если с Оливером все просто, то со Снартом… Блин, похоже, что с Леном никогда не бывает просто. — Оливия и… — я заикаюсь, как школьник на экзамене, — Лиза. Надеюсь, Леонард об этом никогда не узнает. — Так и запишем, — Айрис удовлетворенно улыбается и чиркает в блокноте. — За каждый ответ буду ставить по одному баллу, кто больше наберет — того и тапки… то есть Барри. — Циничная сучка, — ворчу я. — Эдди, можно еще кофе? — Начнем… — Айрис задумчиво крутит в пальцах ручку. — Ты с ними спал? Я краснею до корней волос и киваю. Эдди демонстративно давится кофе, забрызгивая коричневыми каплями скатерть. — Тогда вопрос такой: с кем оргазм лучше? Какое-то время я молчу, переваривая вопрос. Первой в голове всплывает кровать в моей спальне. Я пытаюсь думать чуть логичнее, но, кажется, это бесполезно. — С Лизой, — уверенно говорю я, а от воспоминаний в теле разливается приятная истома. Айрис согласно кивает и ставит в колонке «Лизы» единицу, а «Оливия» получает ноль. — Едем дальше… У кого лучше сиськи? — Айрис! — Эдди, — предупреждающе произносит она, зыркая в сторону мужа. Я успокаивающе улыбаюсь Тоуну, который возмущен творящимся беспределом до глубины души. Он понятия не имеет, что подобные разговоры для нас с Айрис в порядке вещей. Так как сисек нет, я думаю про члены, а это ни хрена не круто, учитывая то, что я сейчас в гостях. — Одинаково. — Уверен? — Абсолютно. — Так, — Айрис грызет кончик ручки и продолжает опрос. — Раз начали с сисек, перейдем к глазам. — У Лизы. Я тут даже не думаю, от ледяных глаз Леонарда у меня мороз по коже даже тогда, когда я их не вижу. — Задница? — бросив суровый взгляд на Эдди, говорит Айрис, а я опять краснею. Как бы ни было горько признавать, тут пальма первенства за… — Оливия. — Оливия — задница, — бормочет Эдди, который все еще недоволен. — Не знаю, как тебе такой пункт, но, как мне кажется, он имеет значение. — Айрис выразительно трясет волосами. — Шевелюра. — У Лизы короткая стрижка, — произношу я, — мне нравится. — Нравится, так и запишем. — Еще одна единица появляется под «Лизой». — Оставим в покое внешность. Как они относятся… — Айрис медлит, — к тому, что ты помешан на своей работе? Кому твой трудоголизм по душе и не вызывает проблем? Меня снова колет воспоминание о вчерашнем скандале. — Лиза. — Кажется, у нас есть лидер, — кривляется Эдди, пересаживаясь ближе к жене. — Можно я спрошу? Барри, как у них обстоят дела с профессией и карьерным ростом? «Одна из них подмяла под себя весь криминал, а другая помешана на политике, так что я не знаю, что тут лучше». — Одинаково хорошо, — подумав, отвечаю я. Айрис записывает и переглядывается с Эдди, а я ерзаю, сгорая от нетерпения. — Манеры, воспитание? «Поработай ртом, Барри. Покажи, как ты хорошо им работаешь, тебе же хочется, правда?». Скорее всего, Айрис совсем не это имеет ввиду, но блядь… Наверное, у меня слишком красноречивое выражение лица, потому что Айрис прыскает и заинтересованно поглядывает на меня. — Л-лиза, — я запинаюсь на первой букве, чуть не ляпнув «Лен». — Осталось два пункта, — Айрис рассматривает листок и пересчитывает цифры. — Давай по-быстрому, тут уже и так все ясно. Обеспеченность? Это чтобы она не выкачивала из тебя деньги. — Одинаково. Ни та, ни другая не претендуют на мои скромные накопления, — смеюсь я. — Ладно, последнее. С кем бы ты теоретически мог создать семью? — Айрис мягко поглаживает руку Эдди. У меня ступор. Какая на хрен семья? О чем вообще речь? — Я… не знаю, — чешу затылок, путаясь в словах. — Я так далеко не задумывался… Блин, может какой-то другой пункт придумаешь? — Нет, только этот! — сердито говорит Айрис. — Ты вообще не собираешься думать о будущем? Барри… — Ладно, черт! Лиза, пусть будет Лиза. Ну а что, Оливер вообще-то женат. А за то, что я представил Снарта в качестве моего спутника жизни, я буду гореть в аду на дополнительной сковородке. — Четыре у Оливии против девяти у Лизы, — констатирует Айрис, довольно улыбаясь и прижимаясь к Эдди. — Безоговорочная победа! Я присоединяюсь к их веселью, хотя мне ни хрена не смешно. Хочу в клуб. Танцевать до упаду, пить коктейли, и плевать на то, что я не люблю алкоголь. Должен быть какой-то способ развеяться. Должен быть, вашу мать.