Super Psycho Love

Так, спокойно, Барри. Все хорошо, думай, что сейчас будешь говорить. Любое лишнее слово может вызвать бурю негодования со стороны Джо. Он тебя попросту может прибить, если ты ляпнешь что-то не то, а вероятность начать нести в свое оправдание несусветную чушь катастрофически близка к бесконечности. Я со страху английский язык забыл, так что могу только выдавить из себя нечто нечленораздельное, похожее на жалобное «Ы-ы-ы». Такой ответ Джо не очень устраивает — его лицо искажается неприятной гримасой, а ладони сжимаются в кулаки. — Скажи, что Снарт заказывает у вас ручки, — просит Джо, — или папки для бумаг. Что угодно, я сейчас готов поверить в любую ерунду, лишь бы только не… не… — он запинается и с тоской глядит на меня. — Пожалуйста. Я судорожно подбираю слова. — Нет, это не то, что ты подумал. Он просто клиент, мы поставляем ему… канцтовары, — я смущенно улыбаюсь. — Это смешно звучит, но это правда. — Блин, ты, когда врешь, хоть за жестами следи, чтобы выглядеть убедительно. Говоришь отрицательно, а сам киваешь, — недовольно произносит Джо, а я обиженно соплю и отворачиваюсь. Дьявол. Почему я столько лет вру о своей работе, а теперь не могу даже двух слов связать, чтобы оправдаться? Помог, блин, отчиму. Барри Аллен — идиот, каких поискать. — Вы давно знакомы? — после некоторого молчания спрашивает Джо, явно стараясь держать лицо, но жилка на виске бьется так сильно, что мне даже со стороны заметно. Я глубоко вздыхаю, будто готовлюсь признаваться в убийстве Кеннеди, но, наверное, сознаться в том, что я грохнул президента, мне было бы даже легче. — Достаточно, — уклончиво говорю я, а Джо вздрагивает так сильно, что его плечо соскальзывает с косяка, о который он опирался. — Достаточно, — медленно повторяет он. — Что это, блядь, значит? — Джо, все нормально, — торопливо начинаю я, — Лен хороший парень, честно, он никогда меня не обидит. Он же согласился помочь тебе, я ему… доверяю. Он вовсе не такой ужасный, как все рисуют, он… — Да не называй ты его Леном! — мгновенно вспыхивает Джо, отлепляясь от двери и начиная нервно ходить из угла в угол. — Поверить не могу, что ты с ним… Как это назвать? Дружишь? Или что? Блядь, мой сын дружит с Леонардом Снартом, подскажите, когда мир успел перевернуться с ног на голову, а я не заметил? От этого дурацкого «дружит» мне смешно — почему-то представляется, как мы с Леонардом сидим в песочнице и я луплю его красным совочком по голове. С трудом сдерживая смешок, я пытаюсь состроить удрученное выражение, но получается только судорожный оскал, будто меня покусал бешеный волк. Джо замечает, как изменилось мое лицо, — детектив же — и выразительно закатывает глаза. — Похоже, все еще хуже, чем я думал, — кисло говорит он, усаживаясь на стул, стоящий в опасной близости от комода, где лежит мой «сексуальный арсенал», но знаете, лучше бы он резиновые члены нашел, нежели узнал про меня и Лена. А я еще и с мэром сплю… спал. Но от времени глагола ситуация не выправляется вообще. — Ладно… — медленно произносит Джо, — допустим, я проглочу то, что у тебя со Снартом что-то есть… В конце концов, ты взрослый мальчик. Хоть и совершенно безмозглый. Но ты хоть понимаешь, куда влез? — Я никуда не влез, — категорически заявляю я. — Говорю же, все нормально. Тебе не нужно за меня переживать. Знаю, что делаю. — Так у вас… — Джо пару раз щелкает пальцами, — серьезно? — Зачем такие сложные вопросы? — я опять отвожу взгляд, рассматривая ворс на ковре. — Обязательно задумываться о перспективности отношений прямо вот так вот сразу? «Перспективность отношений». — Ты же не маленький мальчик, — Джо растерянно оглядывает спальню, будто ищет, за что зацепиться взглядом. Я вот обратил внимание на ковер, очень даже занимательно изучать длину ворсинок. — Наверное, тебе нужно о будущем задумываться. Или ты так и собираешься безвылазно торчать в своей конторе? Ну вот что я должен ответить? Что мне нравится моя работа? Да в здравом уме мне никто не поверит — кому по вкусу ночные смены и «контракты с китайцами», из-за которых тебя в любое время могут выдернуть в офис. А сказать правду про то, что я шлюха, — увольте, ни за какие коврижки. Но ведь Снарт и не относится к работе — это больше похоже на отношения, завязанные на классном сексе и взаимном притяжении друг к другу. Можно ли это назвать свободными отношениями? Отнюдь… С моей стороны, по крайней мере. Снарт же знает про меня и Оливера. «А вдруг у Лена кто-то есть?», — неожиданно приходит мне в голову неприятная мысль. Я ежусь, только представив, что после Студии 54 Лен вернулся домой, к своей… своему… короче, домой, где его ждут, а внезапную ночную поездку оправдал работой. Что, если у него есть жена? Дети? Оливеру наличие супруги не мешало присовывать мне, чем Лен-то отличается от мэра Централ Сити? Просто шикардос — сначала я представляю себя разменной монетой в споре двух властных воротил, а теперь еще и думаю, что у Снарта есть семья. Зашибись. Нет, я точно идиот, не мог раньше спросить. — Барри? — привлекает мое внимание Джо. — Что-то не так? «Да, Джо, все не так. Я в полном дерьме». — Нет, — я изо всех сил тру лицо и смахиваю волосы со лба, — просто… как бы это сказать… Я и Ле… Леонард Снарт, мы просто… Периодически встречаемся. Нас обоих это устраивает, я не лезу в его жизнь, а он не лезет в мою. Джо подозрительно прищуривается — не верит ни единому слову, точно вам говорю, я знаю этот взгляд. — Послушай, — мягко говорит он, хотя я ожидал совсем другой интонации, — я честно не одобряю происходящего… Потому что побаиваюсь Снарта, и это еще мягко сказано. И тебе стоит быть с ним поосторожнее. Не думаю, что его так уж радует то, что ты практически живешь на работе. Он производит впечатление… собственника. — Ты это по голосу определил? — скептически хмурюсь я. — Снарту все равно, что я делаю в свободное время, — блядь, это звучит очень криво. — Свободное время, — бормочет Джо. — Ты такой смешной, Барри. Еще многого не понимаешь. Здрасте, приехали. Барри Аллен — неразумное дитя. — Твоя забота прелестна, но не стоит забывать, что я вполне самостоятельная личность, — парирую я, думая, что выходит умело и по-взрослому. Мне двадцать, блин, шесть! А я до сих пор не могу дать словесный отпор отчиму, который переигрывает меня по всем фронтам, стоит лишь начать перепалку. — Я разбираюсь в людях, это специфика моей работы, — Джо скребет ногтями отросшую щетину, — так что могу сделать выводы о Снарте на основе имеющейся информации. Он точно собственник, не любящий делиться от слова совсем. Если ему будет нужно, он закроет тебя в четырех стенах. — Ты хочешь сказать, что Лен, — я будто издевательски выделяю голосом имя, а у Джо дергается бровь, — посадит меня на цепь? — Скорее, не даст тебе выбора. Я могу ошибаться, но… — Джо разводит руками. — Он диктатор, Барри. Только такой человек мог подмять под себя половину города, бодаясь с Куином. Будь осторожнее со своим «не лезу в его жизнь». А то… ты меня знаешь. — В смысле? — вскидываюсь я. Джо какое-то время молчит, уставившись на меня, а потом изрекает: — А то я его своими руками удавлю, — фраза «настоящего отца». Я тоже замолкаю, обдумывая слова отчима. Он, сам не подозревая, за попытками вытрясти из меня правду об отношениях с Леном, подкинул мне знатный кусок пищи для размышлений. Да, я абсолютно уверен, что разорву контракт с Оливером, чтобы меня не тяготили эти странные «недоотношения», основанные на деньгах и наших подписях на бумаге, но что будет со мной дальше, я не имею ни малейшего понятия. Точнее, нет, имею, но не знаю, как на все это будет смотреть Лен, если, конечно, я ему нужен. «Нужен» царапает мне грудную клетку изнутри. За крышесносным сексом я совершенно забыл о том, что останусь без работы, когда мой контракт с Оливером превратится в конфетти, высыпанное из шредера. Наверное, стоит обсудить с Леонардом мое возвращение к прежнему «ритму жизни», да и, чего греха таить, я не против снова работать с обширным кругом клиентов… а по вечерам встречаться с Леном. Если, конечно, его устроит такой вариант развития событий, в чем я после слов Джо не особо уверен. Если не сказать, не уверен совершенно. — Я буду иметь в виду, — отвечаю я на последнюю реплику отчима. — Спасибо, что… воспринял нормально. И не стал особо расспрашивать. — Меня больше волнует сам факт того, что ты… со Снартом, — Джо неловко взмахивает рукой, изображая в воздухе какую-то непонятную фигуру. — Если ты захочешь рассказать, как это случилось… Я всегда выслушаю. Только без подробностей, идет? — Идет, — с показным облегчением выдыхаю я, а в груди будто камень застрял, тяжелый такой, размером с мою собственную голову. — Ты знаешь, что ты лучший в мире отец? Джо, собиравшийся сказать что-то еще, осекается, поднимается на ноги и резко меня обнимает, стискивая так, что мои ребра чуть ли не трещат. Ну у него и силища, блин! — Барри, — сипло говорит Джо, ероша мои волосы — совсем как в детстве, у меня даже слезы наворачиваются от ощущения дома и уюта, будто меня в теплое одеяло завернули. Мы сидим в обнимку и молчим — каждый о своем. Наверное, я должен сказать спасибо Всевышнему и судьбе за то, что у меня такой понимающий отчим, вырастивший меня в одиночку, сделавший все, чтобы я стал хорошим человеком. Конечно, я не все его надежды оправдал, но все же — о нем я буду заботиться всегда. — И когда вы договорились встретиться? — отстранившись и вытерев выступившие слезы, спрашиваю я. Глаза Джо тоже блестят, но он делает вид, что ничего не происходит. — Снарт сказал, что позвонит и пришлет за мной машину. Думаю, что возьму с собой Эдди. Как думаешь, все пройдет хорошо? — Уверен, — киваю я. — Леонард хороший парень. «Ты его почти не знаешь, Барри». — Хотелось бы верить, — рот Джо кривится в недоухмылке. — Ладно, мне пора, обед заканчивается. Я буду держать тебя в курсе, хорошо? — Хорошо. И… спасибо еще раз. Джо смотрит на меня и улыбается. По-отечески, по-доброму. — Ты можешь звать его Леном… — говорит он, вставая с кровати, — я не против. Перед тем как начать собираться, я забираюсь в до краев набранную ванную и лежу там почти час, не шевелясь. Даже когда звонит телефон, я не сдвигаюсь с места, только кошусь на экран — это Айрис. И надо еще Кейтлин перезвонить, так и думал, что из головы вылетит. Что-то для гея мне подозрительно часто звонят женщины. Айрис не отстает — за первым звонком тут же следует второй, так что я сдаюсь и мокрым пальцем провожу по экрану, принимая вызов, и сразу переключаюсь на громкую связь. — Привет, — голос Айрис какой-то странный, будто ее душат. — Как ты? — Я нормально, а с тобой чего? — я вытягиваю одну ногу из воды и смотрю, как по ней сползает пушистая пена. — У тебя голос как из задницы. — Неважно себя чувствую, — делится Айрис. — Этот чертов живот уже меня перевешивает, скоро тюкнусь носом вперед, да так и останусь лежать, пока Эдди не приедет с работы. Как Лиза? Кажется, вместе с телом расслабились и мои мозги. — Какая Лиза? — Так, ладно, ты там, похоже, в маразме, — смеется Айрис. — Я просто хотела сказать, чтобы ты не терял телефон в ближайшее время. Я резко сажусь, расплескивая воду на пушистый коврик. — В смысле? — Ну… мало ли, я рожать начну. Хотелось бы, чтобы ты был рядом, — смущенно произносит Айрис, а я краснею, и вовсе не от жары в ванной. — Айрис… — у меня слов подходящих нет. Слишком много душу рвущих моментов на площадь одного дня. Я к такому не привык, меня жизнь чаще пинала и била по хребту, ну или ебала в хвост и в гриву, но никак не заставляла чувствовать себя… живым. У меня есть семья, Джо, эта беременная дурочка, которой очень нужно, чтобы я был рядом… Черт. Барри, ты мудак, погрязший в собственных проблемах. Тебе есть чему радоваться, и это вовсе не ебля. — Я все брошу и приеду, — решительно заявляю я. — Можешь мой номер дать Эдди, вряд ли ты будешь в состоянии звонить. А когда это может… произойти? — В ближайшие дни, но это в теории… по факту я уже говорила тебе, пара недель. Но что тут может быть по плану вообще, — снова хихикает Айрис. — Ты там в ванной? Собираешься куда-то? — По-твоему, люди моются только когда идут в гости? — фыркаю я. — Или твои домохозяйские мозги совсем уже погрязли в кастрюлях? — Придурок! — в ответ огрызается Айрис, но в ее голосе нет ни капли злости — я частенько так над ней подтруниваю. Эдди зарабатывает достаточно, чтобы она могла сидеть дома (конечно, он всего лишь коп, но кто там знает, откуда у него деньги… предпочту считать его хорошим парнем, так безопаснее). — Придурок будет принимать душ, — парирую я. — У меня и правда планы, — подумав секунду, я добавляю, — свидание. — О-о-о! — тянет Айрис. — Так это все-таки Лиза? — Она самая, — утвердительно говорю я, а по спине пробегают мурашки. Черт, я ведь соскучился по… Лену. Действительно соскучился. Да и вопросы требуют ответов. Незамедлительно. — Приятного вечера, Барри, — прощается Айрис. — Целую! Вырубаю телефон и с головой ныряю под воду. Итак, кажется, подошло время, чтобы расставить все точки над i, и первым на повестке дня является Оливер Куин. Я стою перед зеркалом и рассматриваю свое отражение — на мне только красные хипсы и серебряная цепочка на шее, давний подарок Джо. Почему-то сегодня мне кажется символичным, что я из всего многообразия украшений выбрал именно ее. Яркий дневной свет играет на тонких звеньях, это завораживает и напоминает мне о том, как солнце сверкает на белоснежном снегу… Мысли опять перескакивают на Снарта, будь он неладен. Какое-то время я разглядываю свое в мгновение изменившееся лицо — в глазах мелькает предвкушение, но напряжение, сковавшее спину, ощущается гораздо сильнее, нежели легкая радость от грядущей встречи с Леонардом. Если я, конечно, переживу разговор с Оливером. Со вздохом подхожу ближе к зеркалу и беру расческу, начиная распределять непослушные пряди волос, на которые я вылил чуть ли не полбутылька геля, потому что это безобразие на голове не подчинялось сегодня никаким законам физики, а от воды только топорщилось сильнее. В этот вечер мне хочется выглядеть… особенно. Не только потому, что я собираюсь перевернуть страницу своей жизни, которая долгое время оставалась открытой, но и, как сказал Лен, меня ждет нечто особенное. Или он этого не говорил, а я лишь додумал? Но это не столь важно, ведь со Снартом никогда не бывает «обычно». — Оливер, мне нужно тебе сказать кое-что важное, — начинаю я, усилием воли возвращая свои мысли на место — нужно порепетировать речь. — Я принял решение… Какое, к чертям собачьим, решение? Меня обстоятельства вынуждают. Красивые такие обстоятельства по имени Леонард Снарт. Так, это точно неверное начало. — Оливер, нам нужно разорвать контракт. Кому «нам»? Ему нужно, серьезно? С чего бы вдруг? А за «мне нужно» он мне по голове даст. Точно даст, руку даю на отсечение. Кому такое понравится? — Оливер, я хочу (так лучше), чтобы мы двигались дальше… Звучит так, будто я ему руку, сердце и печень предлагаю, идиотизм. Двигались дальше, блин, будто мы на месте торчим и пора переводить наши отношения на новый уровень. Ну это почти так и есть, только уровень этот немного… ниже плинтуса, блядь. — Оливер, я бы хотел… Иди ты на хуй, Оливер. Вот такой вот вариант будет лучше всего. Просто — в пешее эротическое, а потом еще и дверью хлопнуть для верности, дескать, вот, Барри характер показывает. Барри не шлюха, он не трахается за деньги. По крайней мере, в ближайшие несколько часов. Я кривляюсь, корчу рожи и начинаю смеяться от глупого выражения собственного лица. Иногда я такой ребенок, пусть и в белье от Кельвина Кляйна. Челка стоит дыбом, вид донельзя нелепый, будто я упал с постели головой вперед и забыл причесаться, где-то с неделю, как забыл. От этого цирка для единственного зрителя мне делается немного легче, совсем чуточку, но этого хватает, чтобы достать из шкафа отглаженный костюм — Лагерфельд был бы счастлив, если бы увидел меня в произведении рук своих (конечно, не он шил пиджак, о чем вы!). Надеваю свежую рубашку и выбираю в ящике комода свои лучшие запонки — черные с серебром, лаконичные и элегантные. В трусах и рубашке я смотрюсь, прямо скажем, неприлично, всклокоченная челка только очарования непотребству добавляет. Так, Аллен, заканчивай с ебучим самолюбованием, пора собираться. Бросаю неприязненный взгляд на часы — осталось полчаса до того, как за мной приедет машина, я решил воспользоваться такси, не брать свою ауди, если у Снарта я выпью, то лучше за руль не садиться. Мне мое транспортное средство слишком дорого обошлось, чтобы я разбивал его блестящий капот о ближайший столб. Надеваю брюки и пиджак, аккуратно застегивая все пуговицы, расправляю рукава и затягиваю на шее бабочку. Она чуть больше, чем я привык, но в этом-то и изюминка — смотрится стильно, подчеркивает мои выпирающие скулы, я за последнее время еще больше похудел, скоро не трахаться буду, а стукаться. Ха-ха-ха, Барри Аллен пытается шутить. Если честно, за всеми этими приготовлениями вроде депиляции воском (бр-р-р, не спрашивайте), подбора парфюма (у меня достаточно цветных бутыльков, но я почему-то предпочитаю исключительно Тома Форда, купленного с первой «блядюшной» зарплаты), тщательного бритья и полирования носков ботинок я пытался спрятаться от необходимости звонить Снарту и предупреждать его о своем опоздании. Я так и не смог придумать достойную отмазку — варианты «протекла труба», «сломалась машина» и «рожает кошка» я отмел сразу как недееспособные, но ничего адекватного придумать не смог, с лихвой хватило неуклюжих попыток составить грамотную речь для Оливера. Поэтому я вроде бы собираюсь сослаться на дела, но, как только в телефоне вместо гудков слышится голос Лена, я теряюсь и выпаливаю неуверенное «ПриветэтоБарриязадержусь». — Ничего страшного, — Снарт отвратительно спокоен, мне почему-то от этого ледяного равнодушия делается ужасно неприятно и обидно, — я подожду. Сколько времени тебе нужно? — Час или даже меньше. Мне нужно… Лен не дает мне договорить. — Тебе не стоит оправдываться. Просто делай свои дела и приезжай. Не забудь маску… у тебя ведь есть маска? Твою мать! — К-конечно есть, — мямлю я, пятясь обратно в квартиру — я стоял уже одной ногой в коридоре. Твою же мать, как я мог забыть про эту чертову маску. Блядь, блядь! Ночь почти на дворе, где мне ее взять теперь? — Я жду тебя, — вкрадчиво произносит Лен и резко вешает трубку. Я какое-то время прижимаю к уху телефон, а потом спохватываюсь и начинаю в тихой истерике тыкать в экран. — Сноу, ты должна спасти мне жизнь! — с места в карьер начинаю я, стоит Кейтлин произнести недовольное «Алло». — А ты должен пойти на хер, потому что не перезвонил! — рявкает она, но ожидаемых гудков не следует, не так сильно Сноу злится, видимо. — Прости, у меня столько всего произошло, — торопливо говорю я, проглатывая окончания слов, — мне срочно нужна маска, любая, черная, если есть. Прямо сейчас, срочно, Кейтлин, срочно! — Не ори! — обрывает меня Сноу. — Приезжай в С.Т.А.Р., будет тебе маска, возьму у Ронни. Только без изысков. — Да плевать! Спасибо, ты меня очень выручила. — Не нужно мне твое спасибо, лучше коробку «Леди Годивы». У тебя же Стрела сегодня? — Последний раз, — вырывается у меня прежде, чем я успеваю подумать о необходимости своих слов. Но если не скажу хоть кому-то, голова попросту взорвется. Кейтлин поначалу молчит, а потом вдруг начинает дебильно хихикать, что ей не свойственно, она иногда не в меру серьезная, а тут ведет себя как школьница (хотя такую роль ей тоже доводилось исполнять, но я еще видел врача в ее исполнении, эта профессия ей больше идет). — Значит, все так серьезно? — в ее голосе нет ни капли волнения, которое я слышал прежде, когда мы говорили о Капитане Холоде и Стреле. — Ну могу тебя только поздравить. В полку имени Айрис прибыло? — Ни хрена, — отрезаю я, придерживая телефон плечом и закрывая входную дверь. — Я никуда с работы не уйду, эти истории со счастливым концом не про меня, ты же знаешь. Пока останусь у Циско, там посмотрим. — Посмотрим, — эхом откликается Сноу. — Маску оставлю на ресепшене, у меня сегодня свободный вечер, так что увидимся завтра. — Если доживу, — еле слышно бормочу я, убирая телефон в карман пиджака. В такси по радио Sia поет о птицах, выпущенных на свободу, и мне это кажется знаком свыше. Кажется, пока я не оказываюсь лицом к лицу с Оливером.

***

— Добрый вечер, — церемонно произносит Оливер, стоит мне переступить порог моего номера. Я осоловело смотрю на Куина, сидящего на краю постели. Глянцевое покрывало некрасиво смято, ботинки Стрелы упираются носами в белый ворс ковра. Какое-то святотатство. — Добрый, — через силу улыбаюсь и прикрываю за собой дверь, но ключ не поворачиваю — хочу, чтобы было куда бежать. — Не думал, что ты здесь, нет охраны в коридоре. — Сегодня мне без надобности, — говорит Куин, разглядывая меня. Значит, убивать не будет, тогда бы секьюрити не отпустил, иначе кому труп выносить, а потом закапывать? Но мои надежды на спасение исчезают, потому что Оливер как ни в чем не бывало продолжает: — Они в машине, я имею в виду. Блядство. Я прохожу по комнате и усаживаюсь в свое любимое кресло — Оливер все так же сидит на кровати, так что расстояние между нами довольно безопасное. В руках у меня черная маска, которую любезно предоставила Кейтлин, и это даже хорошо, потому что мне катастрофически необходимо куда-то девать руки, хоть к самому дьяволу в задницу. Лишь бы не тряслись так позорно. Оливер сразу замечает кусок черной плотной ткани — его глаза мечутся между моими руками и лицом, словно Куин не знает, куда смотреть. Прямо как Джо сегодня, когда я признался, что встречаюсь со Снартом. Встречаюсь. Барри, остынь, не сейчас. Подумав об отчиме, я заметно приободряюсь и решительно запихиваю маску между бедром и подлокотником кресла. Это тоже не ускользает от внимания Оливера — он прослеживает движение и почти незаметно дергает рукой, будто пытается что-то схватить — мою шею, что ли? — Барри, мне нужно кое-что тебе сказать… — начинает Куин, но тут же замолкает, недоуменно глядя на меня. — Почему у тебя такое лицо? Почему? Это я должен был начинать разговор, мать твою! — Продолжай, — киваю я, а у самого спина моментально становится мокрой. Оливеру явно не по душе мое охуение, но он пожимает плечами, видимо, то, что он собирается произнести, гораздо важнее моего тупого лица. Что-то на один день слишком много разговоров пришлось. Слишком много. — Сначала ответь, почему ты не перезвонил после твоей пьяной истерики. — Это была не истерика, но я действительно перебрал, — защищаюсь я. Выпад весьма неожиданный, меня буквально врасплох застали. Я напрочь забыл, что наделал такой ерунды. Надо купить таблетки для улучшения памяти. — И поэтому позвонил мне? — улыбается Оливер. — Это льстит. «А потом я позвонил Снарту и отсосал ему в туалете клуба. Это тебе тоже польстит?» — Хм, — глубокомысленно изрекаю я, потому что сказать мне нечего, не правду-матку же рубить. А вот Оливеру, кажется, прекрасно подходит формат разговора «все и сразу». Он пару раз вздыхает, при этом неотрывно глядя на меня и, наконец, говорит: — У нас с Фелисити будет ребенок. У меня такое чувство, что я выиграл в лотерею. В ебаную лотерею и целый миллион евро, даже два, нет, три! Таких чудес и идеальных совпадений просто не бывает. Все складывается именно так, как я и мечтал, потому что теперь нет никакой нужды, чтобы я продолжал работать на Стрелу, ведь он… станет отцом. У-у-ух, Фелисити, при встрече поцелую тебе руку, ногу и все, что захочешь. Серьезно. Нет, вы представляете?! — Поздравляю, Оливер, — я тепло улыбаюсь, — это прекрасная новость, я знаю, как ты мечтал о наследнике. Куин почему-то смущается и отворачивается на секунду, но потом снова глядит на меня с таким счастьем в глазах, что у меня сердце екает несколько раз от радости за него. — Спасибо. Приятно слышать поздравления от тебя. Но, я надеюсь, это никак не повлияет на наши с тобой… — он делает паузу, нехорошую такую паузу, — деловые отношения. Не беру в расчет твое игнорирование моих звонков последнее время, спишем это на твою занятость. Но теперь и у меня появилось больше свободного времени. Слышите, как грохочет рядом с вами? Это Барри Аллен валится с небес на землю, вниз летит, прямо башкой своей тупой. Понадеялся. На честность и порядочность Оливера Куина. Блядь. Что за херня? Что он несет вообще? — Оливер, — осторожно начинаю я, — тебе не кажется, что это не очень хорошая идея? — Какая именно? — осведомляется он совершенно равнодушно, будто ему реально насрать на то, что он собирается продолжать изменять жене. — Тебе не все ли равно, что у меня за спиной? Ну просто охуеть. — Я, может, и шлюха, но… даже для меня это слишком. — С каких пор? — С тех самых. Ты мне не чужой, — я морщусь, — так что я на такое не пойду. — То есть как? — медленно переспрашивает Куин, наклоняясь ближе ко мне. — Я плачу тебе деньги, а ты… отказываешься со мной спать? Может, еще и контракт разорвать хочешь? Действительно разорвать, а не просто тупыми угрозами разбрасываться? Момент истины наступил слишком быстро, я не успел подготовиться, разговор несется как поезд на американских горках, и, кажется, нас опасно занесло, того и гляди перевернемся и сдохнем. Оба сдохнем. Прямо сейчас. — Об этом я и хотел поговорить, — мой голос звучит будто чужой. Оливер смотрит на меня исподлобья, ужасно зло и даже страшно, но молчит, ждет продолжения, а я… я просто не могу говорить нормально. — Циско вернет тебе деньги, сколько потребуется, я отдам все свои сбережения. Не хочу быть тебе должным. Прости, но я правда не могу. Оливер все еще молчит. Не шевелится даже, просто… смотрит. Честное слово, лучше бы убил. — Мне жаль, что все заканчивается так, но у меня есть… — что, блядь, у меня есть? — некоторые препятствия, которые не позволяют мне больше быть твоим… эскортом. — слово «шлюха» я произнести не могу — сейчас не чувствую себя продажным, скорее, просто человеком, разрывающим отношения с тем, кто, несмотря на все дерьмо, остается дорог. В груди противно свербит, а маска под бедром скомкалась так, что мне приходится ее вытащить, чтобы она не превратилась в кусок тряпки. Оливер впивается взглядом в черную ткань в моих руках и вдруг спрашивает: — Ты уйдешь к нему, да? Мы оба знаем, о ком идет речь. Знаем, но никто не решается произнести имя Снарта вслух, да и к чему, и так все ясно. В конце концов, я слышал их разговор, и почему-то мне кажется, что Оливер об этом прекрасно осведомлен. — Нет, я буду продолжать работать в С.Т.А.Р., — говорю я. — Я же говорил тебе, что не уйду с работы. — И он не против? — спрашивает Оливер. В его голосе буквально скрежещет металл. — Мне все равно. Мы переглядываемся — я пытаюсь смотреть прямо, но все равно будто бы сжимаюсь под пристальным взглядом Куина и становлюсь похожим на побитую собаку. Я плохо умею отказывать людям, особенно тем, кто довольное долгое время был частью моей жизни. — Значит, ты так решил… — тянет Оливер и внезапно встает. Кровать от его движения натужно скрипит, будто несмазанная телега, что как нельзя лучше отображает отвратительную картину происходящего. В голове у меня совершенно некстати всплывает рассказ Джо о том, что Оливер отказался помогать полиции с делом коррумпированного чиновника. Какое же все это дерьмо. — В таком случае, если мы разрываем контракт, то возврат денег будет… логичным. — Оливер одергивает пиджак и ухмыляется, глядя на мое бледное лицо. — Вот только есть одна загвоздка — почему Циско Рамон должен выплачивать мне деньги за то, что ты, именно ты, решил расторгнуть контракт? Тебе не кажется это несправедливым? Блядь. Теперь мне хочется взять свои слова назад, прямо сейчас… — Ты вел себя отвратительно. — Оливер наступает на меня, как черная тень, и я буквально вжимаюсь в кресло. — И я тебе это позволял, признаю. Но раз ты решил, что больше не нуждаешься в моем покровительстве, то самое время платить по счетам. Сильно сомневаюсь, что Снарт, — он произносит это имя с заметным отвращением, — уделит должное внимание твоему «крошечному» долгу, так что тебе придется трахаться на износ, чтобы рассчитаться, причем ты будешь менее избирательным. Думаю, что заплаченную за тебя сумму плюс те деньги, которые я переводил на твой счет, можно смело увеличить в два раза. Что?.. Какого?.. — Оливер… — Мистер Куин, — отрезает Стрела. — Забудь «Оливера». Итоговую сумму я сообщу позднее. Если не рассчитаешься, скажем, за полгода — можешь попрощаться со своим отчимом. Всегда был уверен, что честных копов не бывает. Я не угрожаю, Барри, не надо на меня так смотреть, а предупреждаю. Ты знал, на что идешь. Это похоже на страшный сон. Нет, этого просто не может быть, сейчас я зажмурюсь, ущипну свою ногу и снова окажусь в своей квартире, стоящим в трусах перед зеркалом. Пальцы больно впиваются в кожу сквозь ткань брюк, но ухмылка Оливера никуда не исчезает. Теперь собственные мысли о том, что у Лена кто-то есть, что он не воспримет нормально мое желание работать, превращаются в дым, потому что оказываются просто хуйней. И я бы все сейчас отдал, чтобы это было моей единственной проблемой.