bring me to life

      Город погружался в ранние сумерки. Туман понемногу рассеялся, небо предстало во всей своей светло-синей и лимонно-желтой красе. Витрины и окна запотели, листья покрылись маленькими каплями воды. Джерард быстро шел по городскому парку, спрятав замерзшие и покрасневшие пальцы в теплые карманы пальто. Вечер освежал своей легкой прохладой и мимолетными порывами ветра. Опавшие листья тихо шуршали под ногами.       Джерард успел уже тысячи раз передумать, но ноги сами неуклонно вели его к нужному дому. Он не знал, хотелось ли ему вновь встретить своих одноклассников, которых он не видел целых двенадцать лет. А теперь он даже не все имена помнит, не многие лица сможет узнать. Но, вероятно, Сильвия возьмет развлечение гостей на себя, избавив его от надоедливых вопросов, ведь она всегда была очень ответственной, а Джерарду позарез надо найти себе альфу на одну ночь. Всякий раз течка превращала его в чересчур бурного и истеричного подростка, хотелось тереться промежностью хоть обо что-то немного выпуклое. И сейчас, в его рассыпанном и растерянном состоянии, течка пришла очень не вовремя, кое-как пытаясь склеить многочисленные проблемы в одно целое. «Одна, максимум две ночи — и все пойдет на лад до следующего месяца. Ну, по крайней мере, течка — точно» — успокаивал свою совесть Джерард.       Раньше все было намного проще, но теперь, когда он остался один, даже его физическое состояние пошло под откос. Ведь он еще сравнительно молод, полон сил, поэтому нуждается в сексуальном партнере. Природа, казалось, сделала все, чтобы хорошенько потрепать всех омег на свете.       Джерард свернул за подворотню на окраине города и оказался лицом к особняку Сильвии. С тех пор, как он побывал здесь в последний раз, обстановка почти не изменилась, только старые окна с деревянными рамами были заменены на новые металлопластиковые, и черепица на крыше цвета английской красной немного облупилась. Но в целом особняк внешне остался таким, как и после окончания его постройки еще в прошлом веке: все те же решетчатые ворота и две мраморные колонны по обеим сторонам ворот, настолько старые, что никто не способен разобрать полустершуюся надпись на их поверхности. Ко входу вела длинная подъездная дорожка, усыпанная мелким гравием.       Перед особняком в небольшом, но чистом дворике, рос старый дуб, такой огромный, что в его дупле могли поместиться два ребенка — он был почти полым изнутри. Фасад здания украшали элегантные резные балкончики, обвитые плющом; большие окна на первом этаже закрывали ажурные решетки. На клумбе ровным рядом отцветали желтые хризантемы, уже чахлые и потрепанные ветром; влажную черную землю укрыли опавшие листья: клена — с несколькими острыми концами, ореха — овальные с горьковатым запахом и дуба — с красиво закругленными концами. Джерард, быстро преодолев дорожку и три ступеньки порога, оказался у массивной дубовой двери с резными узорами в стиле позднего барокко и тяжелыми дверными ручками в форме колец.       Звонок обнаружился справа от верхнего узора, но почему-то кнопка долго отказывалась вдавливаться, видимо, ее часто заедало. Когда порыв ветра проходил по небольшому садику, двери тихо скрипели и аромат сырого дерева разносился по всей веранде. Наконец, звонок поддался и некоторое время спустя, дверь распахнулась, едва не врезав омеге по носу. — Джерард! Ты, как всегда, самый первый! Проходи! — на пороге мелькнули знакомые рыжие волосы и изумрудно-зеленое вечернее платье.       Не успел Джерард пробормотать немного смущенное «Добрый вечер», как Сильвия затолкала его в дом, захлопнув за спиной дверь, легонько подталкивая гостя в правильное направление, будто ловкая кошечка свою жертву.       Коридор оказался обшит полированным деревом, вдоль стен висели многочисленные картины с изображенными на них толстыми дамами, сплошь покрытыми розовым и голубым кружевом, а также с импозантными мужчинами, каждый с тростью в руке. По помещению разносился приятный аромат выпечки и свойственный старым домам запах пыльного бархата. Длинный зеленый ковер, расстеленный вдоль коридора, вел к довольно обширному помещению где-то не менее пяти метров в высоту. Вдоль правой и левой стены расположились четыре старинные двери с одинаковыми резными узорами. Напротив Джерарда возвышалась лестница, ведущая на второй этаж, сделанная из полированного и покрытого лаком дерева, сияющая даже на тусклом свете. Пол в этой комнате оказался выложен большими плитками черного и белого кафеля в шахматном порядке. По углам были расставлены греческие амфоры, куполообразный потолок покрывала лепнина — разнообразные объемные узоры в классическом стиле, выгодно скомпонованные и красиво выполненные.       Джерард не успел все внимательно рассмотреть, потому что Сильвия, схватив его за руку, заволокла в одну из дверей у правой стены, которая вела в довольно обширную гостиную. Комнату оклеили белыми обоями с золотистыми вертикальными полосами, где-то в пятидесяти сантиметрах от пола они исчезали в сияющих деревянных панелях. Хоть гостиная была сравнительно небольшой, но белый потолок зрительно увеличивал высоту стен и создавал ощущение свободного пространства. Вдоль углов возвышались пилястры — четырехгранные колонны с капителью, одной гранью вделанные в стену. Невозможно было не заметить люстру, чтобы разглядеть ее, Джерард задрал голову вверх, забавно приоткрыв рот. Такой массивной горы хрусталя он не видел никогда в жизни.       В центре комнаты на белом махровом ковре с обеих сторон журнального столика, посреди которого стояла ваза с хризантемами, расположились два небольших кремовых креслица и один диван.       Взгляд сразу же падал на сервант с книгами в строгой одноцветной обложке и многочисленными милыми безделушками, которые обычно дарят женщинам друзья и родственники: фарфоровые котики, хрустальные чашечки, красивые вазы, старинные подсвечники. В левом углу обнаружилась почти незаметная белая дверь, вероятнее всего, она вела в туалет для гостей. Окна закрывали тяжелые шторы: большие, бордовые, с золотистой кружевной каймой. Они были собраны в аккуратные пучки по обеим сторонам окна и связаны золотистой лентой, чтобы не мешать беспрепятственному проникновению солнечного света. Все было скомпоновано и устроено настолько рационально, что казалось, будто Сильвия специально нанимала дизайнера. — Присаживайся, — Сильвия усадила растерянного и взволнованного Джерарда на диванные подушки, в которые он почти провалился, и вручила какую-то газету. В этот миг по всему дому эхом разнесся новый звонок, и Сильвия рыже-зеленым ураганом понеслась открывать дверь. Омега задумчиво покосился на огромный заголовок «КУРС АКЦИЙ НА БИРЖЕ ВНОВЬ НАЧАЛ ОБЕСЦЕНИВАТЬСЯ. НЕУЖЕЛИ НАМ ГРОЗИТ НОВАЯ ДЕПРЕССИЯ?». Бегло скользнув взглядом по абзацам, Джерард отложил газету, не обнаружив в ней ничего особо познавательного. Почему его должен волновать курс акций на торговой бирже и прочие глобальные мировые проблемы, когда его маленький мирок терпит еще более сокрушительные падения?       Некоторое время он сидел, боясь пошевельнуться, все в комнате выглядело таким чистым, белоснежным, дорогим и аристократичным, что вызывало у него большой дискомфорт. Он был слишком неловким, криворуким, невезучим и сейчас чувствовал себя танком в хрустальном дворце. В прихожей послышались оживленные голоса. Некоторое время спустя дверь вновь распахнулась, в гостиную вошла оживленная компания из четырех человек, омеге не составило труда узнать в них своих одноклассников, имена которых он давно позабыл. А они даже не обратили на него внимания, слишком неестественно он выглядел для этого особняка: мятый, лохматый, потрепанный, с темными кругами под глазами. «А вот Крис бы легко влился в эту компанию», — завистливо думал Джерард, пока его бывшие одноклассники и совсем незнакомые люди прибывали один за другим, все более оживляя большой особняк.       В какой-то момент, помрачневший и погрустневший Джерард почувствовал на себе чей-то оценивающий взгляд. Омега резко обернулся и обнаружил, что на него обратил внимание какой-то громила, в котором он с немалым трудом узнал Фила Арчера — бывшего капитана бейсбольной команды в школе. Он, прищурив один глаз и облокотившись на пилястру, осматривал Джерарда с другого конца комнаты, будто новый товар или приглянувшуюся шлюху. Омега же от души надеялся, что Фил все-таки подойдет к нему и первым завяжет разговор, который должен был перерасти в легкий флирт, а если провезет, обеспечит быстрый секс в туалете. Но похоже, альфа все же решил ограничиться наблюдением издалека и многозначительными взглядами. «По крайней мере, пока не выпьем, мне никого не занять на сегодня», — решил Джерард, скромно сгорбившись в своем уголке, отвернувшись от Фила.       Вскоре Сильвия объявила, что все приглашенные в сборе, кроме нескольких особо занятых, и пора начинать веселье. А потом в сознании Джерарда немного помутилось. Омега отчетливо помнил, что успел взять с подноса рюмку белого вина. Оно показалось ему очень горьким, неудивительно, ведь, казалось, тысячу лет прошло с его последнего тоста. После первого стаканчика последовал второй, а затем третий, уже красного сладкого, закуска, четвертый… Голова слегка кружилась, а в груди приятно потеплело, начало легонько покалывать и подташнивать. Неловкость немного отошла, притаившись в уголочке, поджидая протрезвления, и вот он уже непринужденно беседует с «Задницей Грегом» (прозвали так, потому что когда-то он прикрывал Фила со спины, был его правой рукой) и «Рейчел Потаскухой» (всего лишь за то, что однажды на уроке у нее сильно задралась юбка, обнажая полупрозрачные кружевные трусики).       Сильвия искусно управляла расслабленной толпой, будто капитан кораблем в легкий штиль. Гости разделились на небольшие компании, ведя светские беседы, Джерард чувствовал себя чужим и лишним. Бродя по коридору, он наткнулся на пушистого и толстого кота, тот, лениво приоткрыв глаз, томно зевнул, когда его задели ногой, и вскоре вновь погрузился в свою безмятежную кошачью дрему. Омега плохо помнил, зачем вышел в коридор, но его настолько заинтересовали картины в позолоченной оправе, что он рассматривал их, пока искусственное освещение не заменило естественное. Вскоре он вернулся в гостиную, слегка протрезвевший, но еще сохраняющий приподнятое расположение духа. Большинство гостей сгрудилось у большого дивана, повиснув друг на друге, временами заливаясь смехом и тыча пальцами во что-то, похожее на тонкую книгу в руках Сильвии.       Заметив, что это старый выпускной фотоальбом еще со средней школы, Джерард подошел к Сильвии, с немалым трудом раздвинув толпу и облокотившись на спинку дивана. Оказалось, бывшие одноклассники увлеченно обсуждали свои детские фотографии на виньетке. Джерард, пробежавшись взглядом по лицам, которые выглядели так, будто им неожиданно засунули горошину перца в зад, нашел и самого себя — в правом нижнем углу, смущенно таращившимся в камеру. На самом деле улыбка получилась довольно кривой — в тот день на него неожиданно напала икота. А так, в целом, он представлял собой образцовый показатель школьного лузера: толстого, со стрижкой «под горшочек» и трусами на голове. Иногда крутые парни вроде Фила все-таки умудрялись ловить его после уроков (несмотря на его приличный вес, он неплохо бегал). Они хватали его за шиворот, запускали руки в штаны, что есть силы дергали за трусы, и те нестерпимо больно сжимали яйца — настоящая пытка для ботаников. — О, смотрите, вот и Джи! — Сильвия с сияющей улыбкой ткнула на его фотографию, привлекая всеобщее внимание, и Джерард за ее спиной отчаянно покраснел. — Помню времена, когда мы вчетвером столько веселых вещей понаделали!       Вся остальная толпа одноклассников разошлась, не особо заинтересованная жизнью четверки ботаников, лузеры остаются лузерами до конца своей жизни. У дивана остались только Сильвия, Джерард и Джонни Макаронина. Джонни широко улыбался, отчего его длинный нос казался еще длиннее, а краешки губ доползали едва ли не до ушей. — Кстати, я никак не могу припомнить, — омега сморщил лоб, задумавшись, — а кто же был четвертым? Нас ведь четверо постоянных участников было?       Макаронина и Сильвия громко захохотали, на что Джерард недоуменно пожал плечами. Он действительно помнил всех, кроме того загадочного четвертого, который явно был лидером их клуба лузеров. — Ну ты даешь, Джи! Как можно забыть своего лучшего друга? — укоряюще спросил Макаронина, сделав новый глоток вина и пьяно усмехнувшись. Прядь его медных волос сползла на лоб, а длинные ресницы слегка подрагивали. Джонни был альфой, но почему-то всегда воспринимался всеми как омега. — Вот он, впредь не забывай нашего главаря.       Взгляд Джерарда проследил за направлением длинного пальца с тяжелым кольцом, который остановился на хорошо знакомом лице с лисьими чертами и высокой панковской прической над большими растерянными глазами. Его страхи оправдала подпись под фотографией. Нет никого сомнения, в глазах не двоилось, и он пока был в более или менее чистом рассудке. «Frank Iero» — инициалы, украшающие большинство документов в его агентстве и в данный момент золотистыми буквами сверкающие под портретом. Джерард несколько раз моргнул и качнул головой. Но лицо и инициалы не изменились и не исчезли. Поэтому он решил вслух огласить прочитанное, чтобы хоть как-то осознать реальность происходящего. — Фрэнк Айеро? — сказанное помогло его полусонному и пьяному мозгу мигом протрезветь. Земля ушла из-под ног. — Айеро?! — Чего так удивляешься? Неужели ты все забыл? — Сильвия недоверчиво глянула на него из-за плеча своими искристыми и живыми светло-карими глазами. — А ведь вы когда-то были «не разлей вода»: всюду вместе, одни наушники и парта на двоих, вместе убегали от крутых парней и тайком курили за школой, пока вас не обнаружила директор… — Только вот потом что-то случилось… — продолжил Джонни, опуская костлявую ладонь на плечо омеги, несильно сжимая его, будто пытаясь поддержать. — Вы сильно поссорились по неизвестной причине, и ты, Джи, уехал от нас в другой город. Вскоре Фрэнк перешел в другую, более элитную школу и покинул наш клуб, мы с того дня его ни разу не встречали.       Джерард медленно опустился на пол, все еще держась рукой за спинку дивана. Айеро, тот самый злобный коротышка-начальник с завышенной самооценкой был его лучшим другом? Что за чушь! Даже если омега забыл его, то Фрэнк бы точно узнал Джерарда. А может, их ссора была настолько сильной, что Айеро продолжает ненавидеть его и сейчас? Может, вот почему альфа с таким явным презрением издевался над ним все это время? Эти вопросы казались очень неприятными, будто осколок стекла в мармеладе. — Фрэнк — мой начальник, — выдавил Джерард. К горлу подскочил ком, а голова слегка закружилась от несуразности происходящего. — Но он даже не намекнул, что мы знакомы. А я… Честно, совсем забыл все, что когда-то нас связывало. — Ну, думаю, немудрено, что он тебя не узнал. Ты полностью изменился, внешне превратился в совсем другого человека. Вытянулся, похудел, похорошел. Смотри, как на тебя Фил таращится. И явно не просто из любопытства, — Макаронина умел задевать самые звонкие струны, всегда прямо высказывал то, о чем думали многие. И действительно, вполне могло быть, что Айеро попросту не узнал Джерарда. В их первую встречу Фрэнк был слишком пьян, в последующие разъярен, разгневан или совершенно безразличен. — Хорошо, тогда я, наверное, пройдусь, там, вроде, закуски уже почти все разобрали, — омега быстро вскочил под непонимающими взглядами друзей и на трясущихся ногах направился в туалет, чтобы хоть немного освежить холодной водой разгоряченные мысли. Едва он закрыл за собой дверь, облегченно вздохнув, как его резко схватили за плечи и прижали к холодной кафельной стене. Джерард непонимающе захлопал ресницами, как заигрывающая шлюшка, хотя прекрасно понимал, что сейчас должно произойти. Это оказался Фил, он тяжело дышал, медленно сокращая расстояние между ними, будто боясь спугнуть. Омега незаметно удовлетворенно закатил глаза, партнер на сегодняшнюю ночь ему обеспечен.       Фил уже вплотную приблизился к нему всем своим горячим, потным и необычайно твердым телом, зажав между собой и стеной в железных тисках. Джерард пошло закинул левую ногу на его талию, повиснув на носочке правой, слегка подпрыгивая, потому что альфа был намного выше и больше его. Фил в этот момент уткнулся носом в его скулу, нетерпеливо подаваясь пахом вперед, едва ли не сквозь одежду вбиваясь в промежность Джерарда, потираясь своей ширинкой о его шов. Уэй нетерпеливо дрожал, чувствительность увеличилась во время течки, внизу живота приятно скрутило, конечности расслабляюсь, отчего закинутая на талию альфы нога спустилась к колену, легонько подрагивая. Сквозь помутившееся от похоти и алкоголя сознание, омега все же вспомнил, что он должен позвонить Томми, чтобы тот не волновался и не ждал его до самого рассвета, как было всегда, когда он где-то задерживался. — Подожди… Минутку, — с придыханием выпалил Джерард, легонько отталкивая от себя крайне нетерпеливого Фила. — Мне… Надо позвонить. — Скорее, — недовольно отрезал Фил и принялся смазано выцеловывать его шею и левую нижнюю скулу, прижимаясь к омеге отчетливо выпирающей ширинкой. Джерард тяжело дышал, прижимая к правому уху телефон, и отчаянно кусал губы, чтобы не застонать. Вскоре пошли гудки и долгие тридцать секунд спустя, Томми все же поднял трубку. — Алло? — Томми, — омега на секунду отвел от себя трубку, пытаясь отдышатся, — я сегодня вернусь поздно…       Джерард прикрыл рот ладонью, вновь отвернувшись от телефона, потому что Фил грубо сжал его пах, попутно расстегивая ремень. Омега не слышал, как совсем недетский голос громко проматерился на другом конце линии и пробормотал что-то вроде «Ты ужасный отец, даже не знаешь, что твой сын сегодня ночует у меня!» и «Вообще-то меня Фрэнком зовут». Далее на заднем фоне послышался скрип открываемой двери и тихий детский голос, о чем-то робко умоляющий. Взрослый отговаривался, как мог, но ребенок оказался настойчивее. Поэтому, когда омега поднес телефон к уху, последовал вопрос: — Джерард, ты где? Ты пьян, да? Джерард не задумываясь, выпалил адрес, быстро пожелал сладких снов и дрожащими пальцами сбросил вызов, откладывая смартфон на умывальник и широко раздвигая ноги, всем телом вжимаясь в партнера. Омега, расстегивая рубашку Фила, бессильно съехал вниз по стенке, холодный пол обжег ягодицы, альфа удобно расположился между его ног. Сейчас Джерарда больше всего волновала тяжесть внизу живота и стремление поскорее удовлетворить ее.