Приветами, встающими из гроба, Сердечных тайн бессмертье ты проверь. Вневременной повеем жизнью оба, И ты, и я — мы встретимся — теперь!
Фрэнк выкуривал очередную сигарету на балконе, пока холодный, но красочный закат окрашивал небо в безумные краски. Осенний вечер казался призрачным, в сумерках легко можно было затеряться. Синие скользкие тени мелькали по подворотням, медленно поглощая солнечный свет. Фрэнк дрожащими пальцами подносил фильтр к искусанным губам, и одной глубокой затяжкой вдыхал горьковатый дым глубоко в легкие так, что хотелось кашлять, а стенку горла неприятно щипало, будто он проглотил горсть перца. Сделав глубокий, режущий легкие вдох, он так же медленно выдыхал, прикрыв глаза, наблюдая, как белое эфирное облако растворяется в воздухе. В последнее время он превратился в пороховой склад. Казалось, одна маленькая искорка — и его разорвет на маленькие кусочки изнутри. Привычное казалось таким далеким, вместо него подступало нечто иное, дикое, неприятное. Внутри него полыхали миллионы отрицательных эмоций: бессильная злость, всепоглощающая усталость, вечный стресс. Они сгорали без следа, исчезали, оставляя только щемящую пустоту в душе. Сигареты мало помогали справиться с его конфликтом эмоций и идей, носящим неприятное название — когнитивный диссонанс. Со второй затяжкой покалывание исчезло, и на него опустилась приятная легкость, сигаретный дым развеял все неприятные мысли. Голова на время полностью очистилась от ненужного мусора. Легко и свободно не стало, он все еще ощущал тяжесть, но ее будто заволокло мягкой туманной пеленой. Третья затяжка сквозь полуприкрытые глаза и трепещущие крылья носа… Всего на несколько минут все проблемы показались такими эфемерными. Депрессия, алкоголь, саморазрушение, самоненависть. Холодный кофе по утрам и больные ноги вечером. Кучи невыполненных обязательств и обязанность держать улыбку на лице, когда хочется сброситься с крыши. Одиночество в толпе. Всех, кого он так безумно и верно любил когда-то, жестокое время унесло на своих траурно-черных вороньих крыльях. Фрэнк, расслабив напряженные веки, прикрыл глаза, слезившиеся от долгого разглядывания пустоты, и стряхнул пепел с сигареты. Бело-серую пыль подхватил легкий ветерок, расщепляя на мельчайшие частицы. Он слишком нагнетает себя, сосредотачиваясь на несуществующих проблемах. Вдалеке слышались протяжные гудки машин и монотонный лай соседской собаки. Сигарета догорела почти до фильтра. Пустота. Завывание ветра. Когда Фрэнк потушил тлеющую сигарету о перила балкона и выбросил окурок, в гостиной послышалась требовательная вибрация. Он поначалу рассеянно пощупал свой карман. Нет, его телефон уже долгое время оставался в «мертвом» состоянии. Значит, звонят или Майлзу, или Томми, который приехал к ним погостить на ночь по инициативе сына Фрэнка. Они с Майлзом, бегло поприветствовав альфу, бросились в детскую исследовать недавно купленный диск с видеоигрой. Похоже, Томми позабыл свой телефон в гостиной на столе вместе с курткой, небрежно заброшенной на спинку стула. Фрэнк задумчиво подошел к столу, с пустым безразличием глядя на светящийся экран. Томми звонил его отец, по мнению Фрэнка, довольно глупая и неприятная личность. Вероятно, мальчик побежал к другу, позабыв предупредить родителя. Альфа пожал плечами в ответ своим мыслям и принял вызов. — Алло? — Томми… Я сегодня вернусь поздно, — на другом конце послышались тяжелые вздохи, причмокивание и звук удара чего-то металлического о кафель. Фрэнк с отвращением поморщился, Джерард сегодня не скучает. Все омеги шлюхи, он всегда оказывался прав в своем предположении. Однако Уэй оказался не просто шлюхой, а еще и ужасным отцом, который даже за сыном уследить не способен. Фрэнк так разозлился, что невольно перешел грань допустимых выражений, громко поматерившись в трубку. — Вообще-то меня Фрэнком зовут. Ты ужасный отец, даже не знаешь, что твой сын сегодня ночует у меня! — последние слова Фрэнк буквально прокричал в трубку, но омега, видимо, совсем его не слышал. Где-то далеко Джерарда кто-то трахает, пока альфа раздраженно вертит в руке смартфон. Дверь в гостиную распахнулась. Фрэнк, услышав звук удара дверной ручки о стену, рефлекторно обернулся, вздрогнув. На пороге застыл сын Джерарда Томми, глядя на него снизу вверх испуганными глазами. Айеро все еще было стыдно перед ним за то, что он потрепал его отца на глазах у мальчика. А маленький альфа все еще побаивался его, поэтому Фрэнку пришлось первым обратиться к нему. — Джерард звонит. Говорит, что сегодня вернется поздно, — Айеро прикрыл трубку ладонью, обернувшись в сторону двери. Мальчик очень похож на своего отца, только глаза его были не зелеными, а серыми. Томми печально смотрел на него оценивающе-напуганным взглядом, каким обычно дети изучают подозрительных малознакомых взрослых. Его руки смущенно мяли подол широкого свитера, купленного «на вырост», а нос временами дергался, втягивая подступающие сопли, которые так и намеревались сползти к губам. Интересно, а Джерард когда-нибудь вытирал ему нос платком, пока мальчик не начинал раздраженно чихать? — Папа ведь не на работе, да? И он, наверное, снова попал в переделку… — Томми задумчиво покачал непропорционально большой головой на тонкой хрупкой шее. Фрэнк невольно улыбнулся: у детей бывает великолепная интуиция. Некоторое время мальчик глядел в пустоту, о чем-то задумавшись, а потом вновь поднял на альфу свои бездонные глаза и тихо попросил: — Пожалуйста, заберите его. В прошлый раз, когда он исчез на целую ночь, утром оказалось, что ему стало плохо по дороге, папа потерял сознание, и утром мы с папой Крисом забирали его из больницы. — Том, твой отец взрослый человек, и сам может за собой присмотреть, — Фрэнк даже не заметил, как по-отечески потрепал мальчика по лохматым волосам. — Да, он взрослый, но… Но он на самом деле такой же маленький, как я. И мне страшно за него. Мистер Айеро, очень-очень прошу, заберите его, пока с ним ничего не случилось! Я отдам вам все деньги, которые копил на приставку! — казалось, что Томми вот-вот заплачет, и отцовское сердце Фрэнка безоговорочно капитулировало. — Так уж и быть, заберу я твоего отца. Но только при условии: ты будешь приходить к нам как можно чаще, — Фрэнк улыбнулся и подмигнул мальчику. Тот в ответ радостно кивнул, заметно оживившись. Айеро во всем был способен найти себе выгоду, даже в просьбе маленького мальчика. Тем более, если все пойдет хорошо, то Фрэнк даже сможет шантажировать Джерарда фотографиями, которые альфа обязательно сделает. — Джерард, ты где? Ты пьян, да? — на другом конце провода послышался шорох, вздох и стук — Джерард поднес телефон к уху. Быстро проговорив адрес — Айеро едва удалось записать его — омега пожелал «сыну» сладких снов и отключился. Фрэнк и Томми переглянулись. Альфа, молча отодвинув мальчика в сторону, вышел в прихожую за курткой.***
Джерард, судорожно хватая ртом воздух большими глотками и часто моргая, медленно приподнял голову. Пот потоками струился по его лбу и щекам, смешиваясь со слюнями на подбородке. Он еще не был готов или уверен, но член Фила, при виде которого у него дрожали коленки, был напротив его лица, а сам альфа запустил пальцы в его волосы, настойчиво подталкивая к своей промежности. Омега еще некоторое время нетерпеливо ерзал, а потом все же прикоснулся к члену, который нетерпеливо дернулся, горячий твердый и влажный в его руках. Дело в том, что Джерард уже много лет не делал минет и сейчас на него нахлынула волна стыда, будто на подростка-девственника. — Ну, давай же, сучка, быстрее, — Фил нетерпеливо прижал его носом к своему паху; омега собрался духом и со всей своей пьяной решительностью приоткрыл рот, но неожиданно за дверью раздался громкий женский голос: — Фил? Дорогой, мы уходим! Выходи скорее, а то уедем без тебя, — альфа легонько оттолкнул от себя растерянного Джерарда, который от неожиданности приземлился на локти, — Извини, детка, не сегодня, — Фил с явным сожалением натянул на себя боксеры и штаны, поспешно застегивая ремень. Джерард еще некоторое время в растерянно наблюдал за ним, пока альфа выходил из туалета, а потом, немного опомнившись, вскочил, закрывая дверь на щеколду, опасаясь, что кто-то из гостей захочет сходить в туалет перед уходом. В голове было все так же пусто, а в штанах тесно. Джерард опустился на кафель, где всего минуту назад стоял его партнер, и запустил руку в джинсы, расстегнув до конца ширинку. В боксерах было очень влажно, Джерард быстро спустил их вниз, к коленям, член не только пульсировал, а уже нетерпеливо подрагивал, поэтому пары движений от головки до ствола и легкого сжатия мошонки яиц хватило для разрядки. Джерард еще пять минут сидел, пытаясь отдышаться и глядя на свою руку, забрызганную спермой. Холодная струя печали, взявшаяся из неоткуда, окатила его с головой. Пока после вечеринки все трахаются в своих домах, лузеры дрочат в туалете. Омеге стало противно и стыдно за себя, за свое поведение. Лучше бы он сохранил свою гордость и неприкосновенность, а Фил пусть катится к себе домой и трахает свою омегу. Когда-то Майки забавно отвечал на предложение выпить, подняв вверх два указательных пальца и перейдя на тенор: «Я пью только сок и только дома!» — а Джерард с друзьями неизменно поднимали его на смех. Отныне же омега твердо решил следовать этим святым словам, понимая, насколько брат оказался прав. Алкоголь неизбежно ведет к неконтролируемым поступкам, о которых начинаешь жалеть после протрезвления. — Джи? Ты там жив? — в дверь настойчиво постучались. — Не смей умирать в моем туалете! — Да, все в порядке, только вот затошнило немного, сейчас выйду, — Джерард быстро натянул нижнее белье и джинсы, помыл руки, пригладил волосы и поправил ворот свитера. Выглядел он, мягко говоря, не очень, но сойдет, ему уже не с кем заигрывать. Сильвия сидела в кресле, закинув одну ногу на другую, в ее руках Джерард разглядел очень старую книгу, которая местами даже потерлась и поблекла, а страницы пожелтели. Он присел на диван напротив, сонно потирая глаза. Веки потяжелели, а тело совсем не слушалось, оно размякло, словно пластилин. Омега даже не заметил, насколько утомился за этот крайне тяжелый месяц. Каждый человек нуждается в отдыхе, горячем чае и теплых объятиях, особенно осенью, когда привычное кажется чем-то далеким и диким, а рассветы слишком поздними. Каждый нуждается в месте, где его примут и поймут таким, какой он есть, без лишней фальши, глупых шуточек и слов, которые все ожидают от него услышать, в своей небольшой зоне комфорта. — Сильв, можно я у тебя переночую? Мне как-то совсем нехорошо, — Джерард опустил голову на подушку, устало прикрыв глаза. Ему очень не хотелось домой ведь в сущности, понятие «дом» включает в себя не только место для физического отдыха, но и нечто родное, теплое, безопасное. Там, где ты можешь отдохнуть от жизненной суеты, спрятаться от быстротечности времени, которое с излишком уходит на обязательства перед этим миром. Дерево, дом, ребенок… К черту все! Спалить лес, утопить детей, крушить дома. И мир не посмеет даже пикнуть в ответ. Но, к сожалению, люди слишком однообразны и трусливы, чтобы сопротивляться возложенным им на плечи обязанностям. Однако бывают моменты, когда дом, наоборот, напоминает о нерешенных проблемах, вопросов без ответа, навязывает головную боль. Это может понять любой мужчина, который, возвращаясь домой, находит вместо утешения только разъяренную жену и неуплаченные налоги. Это может понять женщина, которую дома ждут голодные дети и вечные скандалы безработного мужа. И сейчас это чувствует Джерард, в чьем представлении дом — это нечто далекое и холодное, будто пустынная Антарктида. — Конечно, только не вздумай умирать и блевать на подушки, — Джерард благодарно улыбнулся, зарываясь носом в приятно пахнущий и немного колючий шелк. Голова побаливала и кружилась. Сон мигом накрыл его теплым одеялом, приветствуя, словно старого друга.***
Фрэнк ворвался в дом, оттолкнув с дороги ошарашенного Джонни, даже не взглянув в его сторону. — Где этот сраный Джерард? Скорее тащите его сюда, у меня мало времени, — Фрэнк обернулся в сторону Джонни и замер, приглядываясь к знакомым чертам лица. — Джонни? Джонни Макаронина? А ты что тут делаешь? Сто лет не виделись! Есть люди, которые легко забываются даже после нескольких лет общения. Встречаются люди, которых очень хочется забыть, но они упрямо не вылетают из головы, сердце отчаянно цепляется за фарфоровые воспоминания, связанные с этими людьми. Бывают люди, которые настолько прочно вбиваются в свиток воспоминаний, что остаются там до конца жизни, пусть даже вы видели их всего лишь несколько раз. Однажды Фрэнк забрел в трущобы, они находились вблизи пустоши, которая неизменно присутствовала вокруг небольших городов США. Его детские глаза впервые увидели всю жестокую правду этого мира, розовые очки были сорваны и втоптаны в грязь. Особенно ему запомнился нищий старик с длинной бородой, в которой копошились насекомые, варикозной язвой и в грязной залатанной куртке. А самым необычным в нем были глаза. Большие светло-голубые пронзительные глаза, будто в них сосредоточили свой цвет все айсберги мира. И почему-то даже своих лучших друзей Фрэнк бы искал в толпе дольше, чем этого старика. Позабыв обо всем, Фрэнк крепко обнял старого друга, дружески похлопав его по спине. В тот же миг в коридор влетела Сильвия и с громким «Фрэнки!» бросилась ему на шею. Фрэнк закружил женщину по коридору в крепких объятиях, ее изумрудное платье развевалось шелковым вихрем, и осторожно опустил в руки Джонни. Некоторое время они втроем стояли, глупо улыбаясь, неожиданно вернувшись в далекое детство, пока Фрэнк не вспомнил, зачем он сюда приехал. — Ах, да, вы случайно не видели до безобразия высокого и патлатого черноволосого парня? Его Джерард зовут. Я вообще не понимаю, почему ты его пригласила, Сильв. Удивительно, когда вы успели подружиться, если он приехал совсем недавно? — Фрэнк медленно побрел вперед по коридору, разглядывая картины, засунув руки в карманы куртки. — С Джерардом, между прочим, я знакома еще давно, с первого класса. И Джонни его знает. И ты тоже, Фрэнки, — Сильвия добродушно улыбнулась, глядя на изумленное лицо Айеро, чьи брови взлетели едва ли не на линию роста волос. — Что ты имеешь в виду? Не припоминаю парня, похожего на него. Я знаю еще одного Джерарда, но тот был совсем другим. По крайней мере более умным, дружелюбным и общительным, хоть и не таким симпатичным. Бесит смазливая мордашка этого парня. Так и хочется врезать по этой вечно самодовольную рожу. — Фрэнк, как ты все еще не понял? Наш бывший одноклассник Джерард и этот Джерард — один и тот же человек! — Сильвия приоткрыла дверь в гостиную. Взгляд Фрэнка сразу же упал на черноволосую макушку посреди ванильно-белых подушек с золотистым кружевом по краям. Ее обладатель спал безмятежным сном, подложив ладонь под покрасневшие щеки и тихонько посапывая. Сильвия в это время подошла к альфе с раскрытой виньеткой в руках и указала на фотографию в верхнем углу. — Вот, ты только приглядись, они ведь чем-то похожи, — взгляд Фрэнка прошелся по когда-то хорошо знакомым пухлым щечкам, дурацкой стрижке и синей школьной форме. Он поначалу даже хотел начать спор с Сильвией, не обнаружив эти черты в другом Джерарде. Но, приглядевшись, альфа замел, что у обоих Джерардов одинаково вздернуты носы, те же тонкие губы и большие миндалевидные зеленые глаза. Ошибки быть не может, заметно похудевший и похорошевший Джерард из виньетки расположился на диване в позе эмбриона, подогнув под себя коленки. — Неужели, правда, столько лет спустя он вернулся домой… Он, наверное, настолько разозлился, что навсегда выкинул меня из головы… Но почему я его не узнал? — голос сорвался, и Фрэнк на некоторое время замер, неловко придерживая виньетку дрожащими руками, глядя на крепко спящего омегу. Однако когда Сильвия подбадривающе положила свою руку на его плечо, альфа обернулся и своим обычным невозмутимым голосом попросил: — Поможете затащить его в мою машину?***
Тихо гудел двигатель. Играла приятная мягкая музыка, успокаивающим летним бризом разливаясь в салоне. Джерард, не открывая глаз, нащупал на себе махровое одеяло, каким обычно укрывают маленьких детей в салоне автомобиля зимой. А что он делает в машине? Его украли и собираются убить? Джерард с трудом разлепил глаз, хотя веки упрямо отказывались подчиняться мысленным командам, тяжелея и закрываясь. Он действительно лежал на заднем сидении автомобиля, на переднем у руля ему удалось разглядеть макушку с темно-каштановыми волосами, когда проезжающая мимо фура осветила салон ярким фонарем. Омега перевел взгляд на зеркальце заднего вида и разглядел, все же, лицо своего «похитителя». Джерарда, несомненно, «похитил» его начальник Фрэнк Айеро, а по совместительству его бывший лучший друг и одноклассник. Его взгляд был сосредоточен на дороге, пальцы выжидающе постукивали по кожаному покрытию руля, он нетерпеливо покусывал губу, не обращая внимания на то, что алыми капельками выступила кровь. Многоцветные огни города за стеклами двоились, мерцали и размывались перед глазами. Джерард напоследок вспомнил исполнителя песни — «Radiohead», а так же в голове мелькнуло воспоминание, что они с Фрэнком когда-то частенько слушали эту группу на уроках, когда им удавалось отбить себе заднюю парту. Невольно улыбнувшись приятным воспоминанием, Джерард прикрыл усталые глаза. Где-то позади громко просигналил автомобиль, а после Джерард вновь повалился в пушистую дрему.***
— Джерард, давай, шевели ногами, смелее! — омега проснулся оттого, что кто-то с трудом волок его по лестнице, неловко придерживая за талию. Он отчаянно делал попытки заставить ноги слушаться, но мышцы будто превратились в размякший пластилин. Джерард был способен только безвольно шевелить ими и не всегда в правильном направлении. — Пьяница сраный, чем ты вообще думал? — этот разъяренный и нудный голос начал сильно раздражать, Джерард хотел назвать Фрэнка сволочью, но ему удалось только пробормотать: «Айеро, ты с…» — а далее все вновь погрузилось в темноту.***
Утро серым потоком проникло в комнату, смывая легкий налет утреннего сна с сомкнутых век Джерарда. За окном светало, рождался новый день. Легкий, «золотой» дождь мерно отбивал дробь по подоконнику, капли сияли на солнце, словно миллионы искорок. Первое, что вспоминает человек, открывая глаза — это кто он, где он, не опоздал ли он в школу, институт или на работу. На первый вопрос Джерард ответил, получив неизменную «отлично». Но вот второй вопрос ввел его в явный ступор. Казалось бы, что проще? Он находится в сравнительно небольшой комнате, высота от пола до потолка около трех метров, от окна до противоположной стены где-то пять метров. Но первое незнакомое, что особенно ярко чувствуют многие люди в новом помещении: запах. Каждый дом или квартира имеют свои особенные неповторимые запахи. Их невозможно описать словами, они настолько различаются по своей структуре, что по ним иногда можно определить, в какой дом ты вошел. Почему-то, человек, прижившись в этом доме, перестает чувствовать его запах. Джерард не на шутку запаниковал, вскакивая с места, как тепло и уютно ему бы не было на кровати. Одеяло сползло к пупку, и он заметил, что единственный элемент одежды на нем — его серые боксеры. Омега некоторое время старательно перебирал все воспоминания со вчерашнего дня, но они обрывались на том месте, когда он готовился отсосать Филу. Может, их секс в туалете завершился в этой комнате? Только сейчас Джерард додумался посмотреть на соседнюю подушку. И действительно, из-под груды одеял выглядывала макушка с лохматыми каштановыми волосами, которые выглядели безумно мягкими на ощупь. Омега непроизвольно протянул руку, чтобы прикоснуться к ним, почувствовать их на ощупь, но как только он коснулся легких золотистых кончиков, фигура дернулась и перевернулась на другой бок, что-то тихо бормоча. Джерард оцепенел, глядя на его лицо и еще минуту продолжал непонимающе хлопать ресницами. В тот же миг дверь в спальню распахнулась, и в комнату с бодрым лаем вбежала собака, с ходу запрыгивая на кровать. Кроули (а это был именно он) приветственно залаял и принялся облизывать лицо Джерарда, будто оно было огромным леденцом, захлебываясь в своей бескорыстной собачей радости. Омега, невольно залившись смехом, отодвинул от себя пылкого пса, но тот немедля и перешел к лобызанию своего хозяина. — Кроули, отстань, еще рано… — Фрэнк сбросил Кроули на пол вместе с одеялом. Поначалу собака растерялась, оказавшись в своеобразном темном шалаше. Но как только сонный альфа лениво протянул руку и схватил наволочку, Кроули поспешно ретировался к двери, утаскивая за собой одеяло, а вслед ему полетела подушка. Фрэнк, не разлепляя глаза, уткнул нос в простыню, упрямо отказываясь просыпаться. Джерард растерянно смотрел на балаган, не понимая, почему же все это кажется таким родным и приятным его сердцу. И в тот же момент омега заметил, что его с Фрэнком кончики пальцев соприкасаются. Это его очень смутило, но он оцепенел и не спешил убрать руку, опасаясь, что альфа преждевременно заметит его присутствие. Пока он неловко переминался, в комнату заглянула лохматая черноволосая голова, которая, несомненно, принадлежала Томми. — Пап! — мальчик запнулся и покраснел, переводя взгляд от Джерарда до Фрэнка; омега почувствовал, как и его щеки начинают невольно пылать. — Мы с Майлзом, наверное, сегодня в школу пешком пойдем… — Будьте осторожны на дороге, — машинально выпалил омега, замечая, как Фрэнк разлепляет один глаз, а затем второй, фокусирует изумленный взгляд на Джерарде и поспешно отдергивает руку, будто ракета, отлетая на край кровати и валясь на пол. Некоторое время они одинаково испуганно смотрят друг на друга, словно кто-то из них превратился в гадюку. Джерард открывает рот, чтобы задать назревший вопрос, но Фрэнк опережает его, поспешно заявляя: — Между нами ничего не было! Ты для меня никто и противен мне! — Больно надо, я тебя тоже терпеть не могу. Ненавижу коротышек с высокой самооценкой, — рассерженно фыркнул в ответ Джерард, скрестив руки на груди и отвернувшись всем корпусом. Омега никак не понимал, почему Фрэнк еще не выкинул его в окно, но невольно замечал, что альфа утром выглядит намного привлекательнее, чем он. Каштановые волосы редкими прядями спадают на высокий лоб, длинные ресницы легонько покачиваются над сонными глазами, а влажные, будто лакированные губы слегка поблескивают. Глаза Джерарда невольно опустились вниз, к шее, задержавшись на адамовом яблоке и яремной ямке между ключицами. Омега невольно разлепил губы, незаметно втянув слюну, которая так и намеревалась скатиться по подбородку. Широкие плечи, острые ключицы, темные бугры сосков, над левым чернеет пламя с подписью «HOPE» под ним. Немного опомнившись, Джерард поспешно поднял глаза на альфу, заметив, как тот самодовольно ухмыляется, его руки опираются на простыни за спиной, а грудь вызывающе выпячена вперед, приковывая к себе жадный взгляд. Только сейчас Джерард понял, насколько глупо выглядит со своими вытаращенными глазами и приоткрытым ртом. Айеро явно издевается над ним, игриво соблазняя своим телом. А ведь омега почти попался на его удочку. Джерард бегло осматривает комнату ища свою одежду, но его поиски оказываются безуспешными. Только сейчас он осознает всю неловкость ситуации: его босс сидит с ним в одной кровати, и они оба полураздеты. Омега вскакивает, спотыкаясь обо что-то, оказавшееся его джинсами, которые скомканными валялись на полу. Фрэнк с явной насмешкой наблюдает за его неловкими действиями. Джерард вновь невольно краснеет от безмолвной ярости, как в первый день на новой работе, он смутно вспоминает, что вчера его раздевал Айеро, и ему становится противно при мысли о том, как альфе удалось его облапать. — Ты не против, если я приму у тебя душ? — смиренно просит Джерард, обнаруживая свой свитер под кроватью. — Только не вздумай там мастурбировать, — монотонно протянул Фрэнк, с пустым безразличием глядя на промежность Джерарда. Омега только сейчас заметил свой утренний стояк (ну, с кем не бывает?), его кончики ушей заалели, и он, стыдливо прикрыв пах свитером, глотая обиду, спустился вдоль по коридору, в направлении, указываемой рукой Фрэнка. Утренний свет в комнате посветлел до более ярких оттенков, небо слепило своей яркой голубизной, нависая над городом, словно гигантский шелковый шатер, влажная утренняя свежесть повисла на деревьях, по зеркальной поверхности луж неторопливо скользили облака. Джерард, расчесывая рукой мокрые волосы, остановился на пороге кухни. Солнце бликами сияло на кремовой скатерти с геометрическими узорами, прозрачная занавеска отсвечивала перламутром. Осознав, что ему нечего стесняться в доме своего недруга (или кем Айеро ему является) омега присел за стол, скрестив ноги под стулом, и выжидающе уставился на дверь. Фрэнк не заставил себя ждать, принял душ за какие-то жалкие десять минут. Он даже не обратил на Джерарда внимания, будто тот был повседневной частью интерьера, и сразу перешел к готовке. Он особо не морочился с завтраком: разбил два яйца в сковородку и засунул два куска хлеба в тостер. Джерарду стало обидно, что его не замечают и, когда масло на сковородке весело зашкворчало, он задал неожиданный для себя и для Фрэнка вопрос: — Ты меня помнишь? — альфа обернулся к нему, смерив таким взглядом, как пес, которого пнули в ту минуту, когда тот следовал зову природы. Некоторое время оба неловко молчали, Фрэнк задумался, видимо размышляя, открыть ли всю правду Джерарду или стоит подождать. — Теперь да, — лаконичный ответ и вновь продолжительная пауза. Фрэнк не спускал с Джерарда глаз. Раньше он почти не смотрел на него, но теперь не мог отвести взгляда. — А ты совсем все забыл, да? — Абсолютно все, что касалось тебя. А теперь лишь иногда, обрывками… Со вчерашнего дня. Эта песня в машине… — Radiohead — «Fake plastic trees». Это была последняя песня, которую мы слушали вместе, — на лице Фрэнка промелькнуло неопределенное выражение, омеге не удалось его разгадать. — Прежде чем мы очень сильно поссорились, и ты уехал, как я думал навсегда. — Что стало причиной нашей ссоры? — поинтересовался омега, но неожиданно ход его мыслей прервал Кроули, который торжественно вошел в кухню, держа в зубах серебристую миску. Джерард невольно улыбнулся, но Фрэнк оставался серьезным. Пес уселся у противоположной стены, помахивая хвостом. — Можно я не буду тебе рассказывать? Я сделал больно тебе, а ты — мне. Не хочу воскрешать проблемы прошлого. Просто… Я мудак, — Фрэнк отчаянно запустил руки в свои волосы, — я оскорблял тебя все это время, всячески пытался унизить… — Тогда я тоже, если честно, заслужил хорошего подзатыльника. Я оклеветал твою жену. Извини, я не знал, что она умерла. — Пустое. Столько воды утекло с того времени. Даже самые глубокие раны когда-нибудь заживают. Я набросился на тебя только потому, что очень нуждался в человеке, на которого выплеснул бы всю свою усталость, со временем превратившуюся в злость, — Фрэнк помрачнел, и Джерард понял, что смерть его жены совсем не «пустое». Есть раны, которые продолжают временами кровоточить и болеть до самой смерти. — Джерард… Джерард вздрогнул при звуке своего имени из уст Фрэнка, но альфа не успел договорить, потому что яичница особенно злобно зашкворчала, напоминая о себе. Он поспешно обернулся к сковородке, а омеге оставалось только догадываться о том, что Айеро хотел сказать. Тостер загудел, подбрасывая вверх поджаристые тосты с приятной золотистой корочкой, электронный чайник мигнул красной лампочкой и отключился. Фрэнк целеустремленно орудовал шумовкой, соскребая со сковороды частички прилипшей яичницы. Джерард не без сожаления подумал о том, что хотел бы являться частью этого теплого дома, ощущать такой уют каждое утро. Что-то тихо зашипело — это Фрэнк, заваривая чай, непостижимым образом умудрился обжечь палец. Яичница немного подгорела, но это не делало ее менее вкусной. У Джерарда побаливала голова, но горячий чай с лимоном немало взбодрил его. Фрэнк ел поспешно и весьма неаккуратно. Еда большими кусками падала с его рта, но тот ловко успевал подхватывать ее вилкой. Джерард, задумчиво пережевывая еду, опустил взгляд на свою кружку. Ее украшал орнамент из синих маргариток на светло-голубом фоне. Может быть, она когда-то принадлежала жене Фрэнка… — Это кружка Джамии, — подтвердил его догадки альфа, заметив, как омега внимательно разглядывает ее. Джерард смущенно заерзал, не зная, сможет ли он теперь отпить хотя бы глоток из этой чашки. Неожиданно Фрэнк, который умудрялся все это время сохранять серьезное выражение лица, расхохотался, наигранным жестом вытирая «слезы». — Ладно, шучу. Это гостевая кружка! — Ты специально хотел меня смутить! — аристократично фыркнул Джерард, отвернулся и сложил руки на груди. — Покорми свою собаку! — Поверь мне, он сытый. Кроули никогда не наедается. Майлз покормил его перед уходом, — Фрэнк махнул рукой псу, тот послушно опустил миску на пол и скрылся в коридоре. Джерард улыбнулся — похоже, даже собаки беспрекословно слушают приказы альфы. Переведя взгляд на Айеро, омеге показалось, что он успел уловить нежную улыбку на его лице, но она продержалась всего долю секунд и вскоре растворилось в обыденном скучающем выражении. Но Джерард был точно уверен, что в этот момент дал трещину невидимый глазу барьер между ними. Барьер, выросший по их общей вине, и разбить который могли лишь они вдвоем.