bring me to life

— На какой фильм пойдем? — они уже полчаса дожидались детей у школы. В салоне автомобиля было очень душно, и Айеро вышел покурить. Джерард последовал за ним, подышать свежим воздухом, но на самом деле ему просто хотелось побыть рядом с альфой. — Не знаю… В последнее время совсем ничего хорошего не снимают, все фильмы, словно созданы по одному сценарию. Такое чувство, будто у всех сценаристов в один миг закончилась фантазия. Точнее, кажется, будто она закончилась, когда изобрели 3D моделирование. — Дети хотят на мультфильм. Я тоже не против сходить, тысячи лет их не смотрел… — Хах, серьезно? Фрэнки-бой хочет сходить на мультик? — Вообще-то мультфильмы способствуют развитию личности. И тем более, там отсутствует однообразная тема наркоторговцев, проституток, воров и убийц, которую сценаристы изнасиловали со всех сторон. Да, она действительно актуальна в нашем жестоком мире. Но все же хочется чего-то светлого, мультфильмы дарят надежду… Джи, ты замерз? — Нет, все в порядке, — Джерард плотнее закутался в свое тонкое пальтишко, стараясь согреть замерзшие пальцы дыханием, переминаясь с ноги на ногу. Фрэнк покачал головой и прижал омегу к себе за плечи, чувствуя, как зябко трясется его хрупкая фигура. Некоторое время они стояли бок о бок, храня смущенное молчание, но неожиданно Фрэнк, отстранившись, резко расстегнул молнию на своей куртке. Джерард в замешательстве глянул на него — неужели ему жарко? — Иди ко мне, — удивленно распахнутые глаза сменились довольной улыбкой, и Джерард скользнул в теплые объятия, обхватывая его за талию руками. Запах альфы словно поглотил его целиком. Это был аромат его Фрэнка, который отныне принадлежал ему душой и телом. Он чувствовал, как мерно билось сердце возлюбленного, как вздымались легкие для каждого нового вздоха, как пальцы зарывались в его волосы, немного оттягивая спутанные пряди. Когда Айеро коснулся губами его шеи, дыхание Джерарда сбилось, а сердце взволнованно затрепетало. «Так вот какова она, любовь. Его объятия, поцелуи, наши разговоры ни о чем — все это делает меня немного счастливым. Действительно, прекрасно чувствовать себя значимым хоть для кого-то в этом мире», — улыбнулся Джерард, пока Айеро гладил его по волосам, уткнувшись носом в шею. В этот волшебный миг ему показалось, что они стали друг для друга целым миром. Если до этого дня они редко касались друг друга, то сейчас омеге отчаянно не хотелось его отпускать.       На новый этап отношений они перешли совсем недавно, хоть с их первого поцелуя прошло две недели. Джерард долго сомневался, а Фрэнк, похоже, понимал его. Непросто доверится кому-то после многочисленных разочарований и ссор, которые часто переходили на драки. В иной раз Джерард резко уворачивался, стоило Фрэнку даже просто поднять руку, чтобы пригладить свои волосы. Это очень расстраивало альфу, но он не подавал виду, надеясь, что рефлекс со временем исчезнет. Омега, замечая расстроенный взгляд, обнадеживающе обнимал его, надеясь показать, что у них еще все впереди. — Пап? — послышалось смущенное покашливание позади. Фрэнк нехотя выпустил Джерарда из объятий, и тот скользнул в салон, возле водительского места. Томми и Майлз устроились на заднем сидении, не прекращая яро обсуждать какую-то видеоигру. Джерард завороженным взглядом проследил за тем, как Фрэнк устраивается возле, заводит мотор и надавливает на педаль газа. Айеро полностью сосредоточен на дороге, но от взгляда Джерарда не ускользает, он иногда косится на сидение рядом, закусывая губу. Они не могут оторвать глаз друг от друга вторую неделю, омега даже научился чувствовать, когда альфа смотрит на него.       Хоть красочные афиши приковывали к себе взгляд, а трейлеры казались многообещающими, Джерард никак не мог определиться с выбором. В итоге, он просто согласился с решением Томми и Майлза, надеясь, что у них с Фрэнком получится тайком целоваться на заднем ряду. Их отношения были неуверенными, как первая любовь двух подростков — хрустально-хрупкая и юная, будто прохладный зимний рассвет. До сеанса оставалось два часа, поэтому Фрэнк предложил прогуляться по парку неподалеку.       Дети забежали далеко вперед, а Фрэнк и Джерард шли позади, держась за руку. Они молчали, казалось, что сейчас можно понять чувства без слов. Когда омега смотрел в глаза своего возлюбленного, он видел в них бесконечное восхищение и нежность, пусть вокруг них царил ледяной декабрь, во взгляде Фрэнка зарождался март. Природа любви раньше всегда ускользала от него. Он думал, что потерянную любовь не вернуть, как и пролетевшие годы. Но она продолжает существовать, являясь чем-то эфирным, ускользающем от внимания. Кто-то не замечает ее до конца жизни, пусть даже она мелькает совсем близко. А у кого-то любовь преодолевает расстояния, превращаясь из незримого в явное. И все что остается — отдаться ей навсегда.       Когда их взгляды встретились, лицо Айеро озарила счастливая улыбка, и Джерард неуверенно улыбнулся в ответ. Он все еще не мог поверить, что им удалось пережить все эти события и, будто в сказке, судьба свела их вместе, несмотря на годы и многочисленные преграды. Фрэнк медленно сократил расстояние между ними, их губы сошлись в поцелуе, по-детски нежном и трепетном. Но в какой-то момент Фрэнк запустил пальцы в его волосы, Джерард от неожиданности приоткрыл рот, и альфе удалось углубить поцелуй. Поначалу Джерард изумленно вздохнул, но далее, решившись, приобнял его за шею, притягивая ближе к себе. И ему было плевать, что они находились в общественном месте, а совсем неподалеку играли дети. Любовь, словно косточка персика: если правильно за ней ухаживать, она превратится в роскошное дерево, а если выбросить - сгниет и растворится в почве. Фрэнк целовал его так, будто от этого поцелуя зависела его жизнь, будто он падал, а Джерард был его спасительным тросом. — П-подожди… Фрэнк, прости, я не могу, не сейчас, не сегодня… — Джерард резко отстранился, краснея и смущенно покашливая. Почему ему кажется, что их поведение неправильно? Что-то будто мешало ему в полной мере насладиться своим заслуженным счастьем, какой-то неприятный барьер между ним и Фрэнком. И этим барьером был Крис. Больше всего на свете Джерард боялся, что вместе с ним, под дуло пистолета могут попасть Фрэнк и Майлз, потому что Криса никогда не волновало, сколько людей погибнет на пути к его цели. Раньше все это казалось Джерарду далеким и невозможным, но когда его бывший муж переступил барьер закона и нанял хулиганов, избивших омегу в подворотне, он начал всерьез опасаться за себя и жизнь дорогих ему людей. — Почему? — глаза Фрэнка наполнились печалью, и он виновато отступил на шаг, стараясь скрыть разочарование. — Просто я… Еще не готов. Сложно привыкнуть ко всему этому после стольких лет разочарований. Мне кажется, что это всего лишь сон, и я боюсь проснуться. — Трусишка ты и мудак немного, — Фрэнк нежно потрепал его по носу, пока Джерард пытался унять нарастающее беспокойство. — Идем, догоним детей.       Джерард с улыбкой кивнул, и они, держась за руки, медленно побрели вперед по парковой дорожке, вымощенной серой плиткой, с наслаждением вдыхая аромат первого снега. Было нечто чарующее в хрупких зачатках зимы, хрустальный воздух, нежно-пепельное небо и приятное предчувствие наступающего Рождества. — Скоро настанет Рождество, — озвучил свои мысли Джерард с мечтательной улыбкой. — Ненавижу его. Еще с детства, — резко отрезал в ответ Фрэнк. — Почему с детства? Я думал, что все любят этот праздник, а дети тем более. — А я ненавижу. Когда мне было пять, у меня была собака Лиззи, колли. Скажу честно, она была моей единственной радостью в череде скучных дней и ссор с отцом по вечерам. Но однажды на Рождество, какой-то мудак пырнул ее ножом. Мы вместе выбежали на улицу встречать папу, и Лиззи, увидев прохожего, решила его понюхать. Я был в шоке, сидел над умирающей собакой и ожидал на холоде отца. Она была моим лучшим другом, моим всем. Когда отец приехал, я бросился к нему и принялся умолять отвезти Лиззи к ветеринару. А он лишь бросил в ответ: «У нас нет денег» и скрылся в доме. Лиззи мучилась всю ночь, корчилась в судорогах и умоляюще смотрела на меня влажными глазами, будто я мог помочь ей. А я не прекращая рыдал над ней, не в силах что-нибудь предпринять. Ребенком я недоумевал, откуда у того мужчины столько злости, чтобы так хладнокровно убить собаку, которая даже не думала на него нападать. И, если честно, до сих пор не пойму. Много лет спустя Джамия попала в аварию, это тоже случилось в предрождественский вечер. — Но теперь все будет по-другому. Ты полюбишь Рождество, а я постараюсь сделать его самым счастливым днем для тебя! — Фрэнк растроганно отвернулся, крепче сжимая ладонь Джерарда. Майлз и Томми подбежали к ним. — Пап, а почему нам нельзя взять Кроули на сеанс? — спросил Майлз, дергая Фрэнка за рукав. — Я обещаю, что он будет сидеть тихо! — Майлз, Кроули сейчас дома и, наверное, смотрит свои собачьи сны, которые намного интереснее нашего кино, — хмыкнул Фрэнк, уже отчетливо представляя, что Кроули, вопреки всем запретам устроился на его кровати, а возможно, еще с наслаждением погрыз пару подушек. Некоторые собаки могут и умеют пользоваться отсутствием хозяев. — А вот и нет! Сны не бывают интересными! — Просто ты их не запоминаешь, поэтому и… — внезапно голос Фрэнка заглушил громкий визг тормозов. Парк пересекала проезжая дорога, и сейчас на пешеходном переходе остановился большой черный джип с тонированными стеклами, перекрывая им путь вперед. Оттуда быстро выскочили люди в черных костюмах и нацелили пистолеты на Фрэнка и Джерарда, которые прикрыли собой детей. Один из наемников приоткрыл дверцу автомобиля, и из салона вальяжно вышла фигура в сером плаще и круглых черных очках. Джерард затаил дыхание. Незнакомец снял очки. — Ну, вот мы вновь встретились, Джерард. — Крис! — Да, это я. Как вижу, ты не терял времени даром, едва мы развелись, как нашел себе нового альфу. Потаскуха. — Не смей его оскорблять! — Фрэнк рассерженно сделал шаг вперед, и тут же один из телохранителей выстрелил в асфальт всего в паре сантиметров от его ноги. Джерард испуганно бросился к нему, придерживая его за руку, оттаскивая назад. — Молчи уж, коротышка. Да кто такой, что осмеливаешься спорить со мной, ничтожная букашка? — усмехнулся Крис. — Томас, не хочешь обнять папу? — Нет, ты плохой. Ты стреляешь в дядю Фрэнка, — упрямо заявил Томми за спиной Джерарда. — Опустите оружие, — наемники безоговорочно повиновались, все, как один опустив пистолеты. Джерард судорожно выдохнул, а Фрэнк нашел его руку в складках пальто и крепко сжал ее, будто отдавая безмолвное обещание всегда быть рядом. — Кто этот напыщенный ублюдок, похожий на дохлого пингвина? — тихо поинтересовался он, не отводя взгляда от Криса. — Мой бывший муж Крис Эйвери, крупный акционер огромного предприятия по производству и экспорту железнодорожных конструкций. Он отец Томаса, — шепнул в ответ Джерард. Томми неуверенно выглянул из-за спины отца и, сопровождаемый холодным взглядом серых глаз, неуверенно подошел к Крису. — Ну что, скучаешь по дому? — тепло поинтересовался альфа, потрепав сына по макушке. — Иногда, да… — Хочешь вернуться? Я куплю тебе новую приставку и более мощный ПК, чем тот, который был у тебя раньше. Ты снова увидишь своих друзей, я дам тебе все, что пожелаешь! — Джерард бессильно опустил руки, и спрятал лицо в плече Фрэнка. У него нет никаких шансов против Криса. Дети эгоистичны, они не способны в полной мере почувствовать и оценить всю ту любовь, которую дарят им родители. Для ребенка важнее новая игрушка, чем расстроенный отец или мать. Человек способен почувствовать их любовь лишь повзрослев и осознав, что всем в мире плевать на него, кроме родителей, которые будут поддерживать его до конца. Но в детстве материальная услуга является важнее моральной помощи. Томми выберет Криса, который пусть и не любил его как сына, зато был способен обеспечить ему безбедную жизнь. — Вау, серьезно?! Пап, это так круто! Ты заберешь нас с папой Джерардом? — Крис поморщился и взглянул на Джерарда, чьи потускневшие глаза вновь начали наполняться болезненной надеждой. — Нет, Томас, только ты и я. Я познакомлю тебя с твоей новой мамой. Зачем тебе оставаться здесь, в этой глуши и нищете, если ты способен выбором кардинально изменить свое будущее? — Тогда нет, — уверенно ответил Томми, отступив от отца на шаг, — я не хочу бросать папу, как это сделал ты. Когда мы только приехали, я спросил у папы, почему взрослые несчастны, ведь они могут купить себе много конфет, кока-колу, могут не спать до двенадцати ночи и кушать все, что захотят. А папа ответил, что это все потому, что они ставят себе ограничения, например, нельзя кушать много сладкого, чтобы животик не заболел. И знаешь, думаю, если ты дашь все, что я захочу, мне будет не к чему стремиться. Если будешь есть много конфет, то они тебе больше не будут казаться такими вкусными, для этого и надо ограничивать свои желания. Знаешь, пап, все это можно купить в будущем, но вот папе я не найду замену никогда. И пусть он ругается и заставляет меня делать уроки, но все это делается ради моего будущего. Я тоже сегодня поставлю себе ограничение. Я не поеду с тобой, пап, прости. — Что ж. У тебя был только один шанс. И надеюсь, что в будущем ты пожалеешь о своем выборе. Самая важная вещь в мире — это деньги. А за них можно купить все, что пожелаешь, — отрезал Крис и обернулся в сторону Джерарда: — Возможно, это сражение ты выграл, но я заберу у тебя Томми любым способом, наслаждайся вашими последними днями. — Я никогда не отдам его тебе, — Джерард приобнял сына за плечи. Крис надменно сжал губы и запрыгнул в салон, телохранитель захлопнул за ним дверь. Черный джип умчался в неизвестном направлении. Джерард вздохнул с облегчением, стараясь восстановить дыхание, и угомонить бешено колотящееся сердце. Фрэнк успокаивающе погладил его по руке. Томми осторожно обнял взволнованного отца. Омега присел перед сыном на корточки, держа его за руки и вглядываясь в серые бездонные глаза. Но они, несмотря на явную схожесть с глазами Криса, казались совсем иными — живыми и благородными. — Томас Уэй, сегодня, первого декабря ты стал действительно взрослым. Самым взрослым из нас четверых. И я горжусь тобой, твоим выбором. Я счастлив, что воспитал такого сына. — Я люблю тебя, пап. — И я тебя, Томми, — отец и сын вновь крепко обнялись, Джерарду едва удавалось сдерживать слезы счастья. — Ну, все, Томми, с сегодняшнего дня ты у нас старикан! — Майлз шутливо прокряхтел и побежал назад по тропинке, Томми с протестующим визгом бросился за ним. Джерард и Фрэнк довольно переглянулись, пожимая плечами.

***

      Джерард, прикрыв глаза, наслаждался ночью. Он прилег на подлокотник дивана, поджав под себя ноги. Фрэнк сидел рядом и заполнял какие-то документы, всякий раз переворачивая страницу, он деловито облизывал палец. Часы мерно тикали за спиной, а дети уже давно спали — совсем недавно стрелки прошли границу полуночи. Напротив сиял телевизор, шел повтор новостей, но никто его не смотрел. Омега уже чувствовал, как сон медленно начинает одолевать его, но неожиданно краем уха услышал тихое «Кристиан Эйвери». Нехотя он приподнял веки и взглянул на телевизор. — Фрэнк, увеличь громкость, пожалуйста.       Фрэнк повиновался, не отводя глаз от своих бумаг. Голос ведущей заполнил собой комнату. — Сегодня в семнадцать часов по Нью-Йоркскому времени полиция задержала известного бизнесмена Кристиана Эйвери. Согласно многочисленным слухам, бизнесмен часто улаживал неудачные контракты путем лишения клиента жизни. Сегодня эти слухи оказались правдой. На мистера Эйвери подали заявление, полиции удалось обнаружить множество доказательств и новых свидетелей — родных жертв. Оказалось, на нем висит шесть убийств, многочисленные взятки и незаконные экономические соглашения. Следствие еще ведется… — Фрэнк? Ты слышал? — голос Джерарда дрожал от нахлынувших эмоций. — Что слышал? — Криса арестовали! На нем шесть убийств. И на этот раз у него не получится выкрутиться, — Джерард, вскочив с дивана, со смехом бросился на шею Фрэнка, и они вместе повалились на пол. Вокруг кружился бумажный вихрь из документов, опрокинутых альфой. Но в неуловимый миг их краткого полета, выражение лица Фрэнка молниеносно изменилось. Джерард, опустившись на пол под ним, взволнованно глотнул, пройдясь кончиком языка по сухим губам. Они лежали, тяжело дыша, их взгляды медленно сошлись, словно притянутые незримым магнитом.       Атмосфера вокруг постепенно накалялась, кислорода стало резко не хватать. Омега томно прикрыл глаза, закусив нижнюю губу, его бросило в жар от дыхания Фрэнка на своих губах. Еще мгновение, и альфа неожиданно, миновав его лицо, больно укусил шею немного ниже сонной артерии. Омега зашипел, от неожиданности прокусывая губу едва ли не до крови, распахивая до предела веки. Айеро тщательно зализал место укуса и прошелся рядом поцелуев до ключицы, а достигнув ее, сильно засосал бледную кожу. Джерард, не медля, запустил руки под его домашний свитер, снимая его до лопаток, и провел ладонью по острым позвонкам.       Теперь ничто не способно помешать им. Последний барьер разрушен, последнее испытание пройдено. И Джерард мог поклясться, что, черт побери, никогда не желал кого-то сильнее, чем Фрэнка, своего лучшего друга, которого он любил еще со школьных дней. И это была не сколько похоть физическая, столько слияние душ; оно стало неким завершающим этапом, последним шагом к совместному счастью.       Фрэнк смазано поцеловал его в подбородок, но когда он хотел получить долгожданный поцелуй в губы, Джерард кокетливо увернулся, подставив щеку. Их прикосновения друг к другу были беспорядочны и нетерпеливы, а каждый поцелуй, будто самый первый — торопливый, неуклюжий, но невероятно чувственный. От альфы исходил такой жар, что Джерарду казалось, будто он вот-вот растает, словно айсберг в африканской пустыне. Все происходящее казалось обоим мужчинам сном, несбыточным и невероятным, после которого просыпаешься с рукой в штанах и пустотой в душе.       Джерард тихо попросил пойти в спальню, Фрэнк легко придерживал его, помогая продвигаться на ослабших ногах. Как только они зашли в комнату, закрыв за собой дверь, альфа осторожно уложил его на кровать, не сводя с него очарованных глаз. Фрэнк целовал его лицо, грудь, плечи, проводил языком влажную дорожку до пупка, и все, на что Джерард был способен в этот момент — тихо умолять не отпускать себя, сбивчиво повторяя «я люблю». Тусклый лунный свет казался, словно сотканным из серебристых нитей, которые вплетались в короткие волосы Фрэнка и сияли на его повлажневших губах тонкими полосами.       Мало, слишком мало прикосновений, он нуждается в большем — почувствовать его целиком, хотя бы ненадолго слиться с ним, стать одним дыханием, одним сердцем, одной душой. Сорванная в порыве страсти одежда полетела на пол, исчезая в лунных бликах, окруженных сине-черной темнотой. Фрэнк поглаживал бедра омеги, обещая быть осторожным. Джерард доверительно переплел их пальцы, давая безмолвное согласие. Мгновение спустя, он впивался пальцами в плечи Фрэнка, невольно морщась от первых неприятных ощущений, когда альфа подготавливал его и невыносимо медленно входил, тяжело дыша, закусывая губу, прикрыв потемневшие глаза. Фрэнк двигался медленно, ловя каждый вздох возлюбленного, пока Джерард не начал сам подаваться навстречу ему, отдаваясь вожделению, прошедшего сквозь тысячелетия, но так и не сменившего свой первобытный облик. Айеро, забывшись, впился зубами в шею Джерарда, немного ниже сонной артерии: пусть все знают, что отныне омега принадлежит ему. И в какой-то миг обоим почудилось, что они способны почувствовать мысли друг друга, будто небо упало на землю, поглощая ее в кромешно-черный.       Джерард достиг окраины первым, срываясь и падая в бездну наслаждения, шепча что-то неразборчивое со скопившимися слезами на глазах. Фрэнк был более громким, хоть с его губ сошло лишь одно слово — «Джерард», растворяясь в сбивчивых вздохах. Он, собрав последние силы, вышел из омеги и упал рядом, быстро моргая, пытаясь прийти в себя. Немного опомнившись, он обнаружил, что Джерард смотрит на него. Впервые ему удалось разглядеть в затуманенных глазах то, к чему он так долго стремился и то, что он так часто терял. Поэтому все, что ему оставалось — прижать его к себе, наслаждаясь приятным теплом, такими простыми, понятными здесь и сейчас. И он впервые ощутил, что видит будущее другим, уверенным взглядом, потому что отныне видит его рядом с Джерардом, вместе с Джерардом.       Но суждено ли их хрупкому счастью выжить в водовороте событий? Ведь Судьба никогда не раздает подарки даром, и за каждый требует высокой платы. А колесо Фортуны вертится, жребий падает и не всегда удачный.