Исправляя ошибки

      Кайло встретил Лею встревоженным и несчастным выражением на своем нелепо-молодом лице. Все такой же бледный, с покрасневшими глазами и тяжело нахмуренным лбом. Он сидел на койке, широко расставив ноги и сложив на колени локти все еще скованных рук, разведя их настолько широко, насколько позволяла тонкая, довольно короткая цепь наручников.       Когда мать вошла к нему, юноша задышал тяжело и часто. Похоже, он ожидал ее прихода, и ожидал с нетерпением. Лее вновь стало горько оттого, что она оставила сына взаперти, в одиночестве на такой продолжительный срок.       Генерал застыла в растерянности. Она шла сюда, намереваясь задать пленнику целую кучу вопросов, но сейчас видела, что у него самого их ничуть не меньше.       — Что ваша девица сделала со мной? — воскликнул он, рывком подаваясь навстречу посетительнице. Но остановился на краю койки, лишь свесив ноги на пол. — Отчего она не покидает моих мыслей? И вы сами… вы влезли мне в голову, пока я находился в коме, для чего? Отвечайте, ну!       Лея подняла руку, призывая его успокоиться.       — С тобой не делали ничего, что не пошло бы тебе на пользу. Рей спасла тебе жизнь, не позволила погибнуть на «Старкиллере», хотя считала, что иной участи ты не заслужил. Тебе бы поучиться у нее смирять свои чувства, Бен.       Бен...       Кайло замер в испуге.       — Никогда — слышите, генерал? — никогда не обращайтесь ко мне так. Иначе я вовсе перестану говорить с вами, — в глубинах его голоса клокотало бешенство.       Мать сделала шаг в его сторону, потом еще. Ближе и ближе.       Внезапно ее сердце пронзила поразительная догадка: вот почему имя Бена было все это время под запретом в Первом Ордене! Вероятнее всего, оно казалось Сноуку опасным. Еще способное, несмотря ни на что, вызвать в душе ученика слишком сильный, не поддающийся контролю отклик.       Она решилась увеличить натиск.       — Я всего лишь назвала тебя по имени. Бен Джонаш Соло — так тебя зовут от рождения, и никакие больные фантазии не изменят этого.       Юноша затих, низко опустив голову. На его лице, скрытом за рваным занавесом из длинно отросшей кудреватой челки, отразилось то, что еще нельзя было назвать особым просветлением скорби и надежды, одновременных и равносильных, — но что определенно являлось каким-то отдаленным подобием этого долгожданного просветления и, быть может, его предвестником.       — Бен мертв, — глухо произнес Кайло после небольшой паузы, — потому что ему пришлось творить страшные вещи, генерал. Ваш сын был трусом, он не выдержал тяжести вины на своих плечах. Он погиб в тот же день, что и другие ученики Скайуокера. Бен стал первой жертвой — а уже за ним все остальные.       То, что произошло дальше, нельзя описать обычным языком слов. Подобные процессы происходят по воле душевных порывов, и подвластны они исключительно языку чувств — таинственному настолько, что любое описание, даже самое искусное, не годится ему в подметки. Достаточно лишь упомянуть, что случаются ситуации, когда разум и воля совершенно перестают управлять сознанием.       Произошедшее оказалось целиком за гранью восприятия Леи. Лишь мгновение спустя она осознала, что вопреки всему ее руки обхватывают лохматую голову Бена, прижимая к груди со всей целеустремленностью истосковавшейся души, и слезы — непременные спутники истинного, безусловного прощения — окропляют бездну его темных кудрей.       От неожиданности юноша застыл, не смея шелохнуться. Никто не решился бы утверждать, какого чувства в его сердце больше — горечи или внезапного восторга. Не исключено, впрочем, что как раз в его случае эти чувства были тождественны.       Его тонкие пальцы собрались в кулаки.       Мать и сын молчали. То, что происходило между ними, случилось как бы помимо них самих, и от этого оба чувствовали себя не счастливыми, а скорее смущенными, растерянными и испуганными.       В конце концов, Бен опомнился первым. Он отстранился с обычной для себя резкостью. А затем, взглянув в глаза Лее, вымолвил с усмешкой:       — Будет вам, генерал Органа. Помнится, в прошлый раз именно вы выступили инициатором нашей разлуки. Так каких сыновних чувств вы теперь от меня ждете?       — Я хочу, чтобы ты простил меня, — отозвалась Лея.       «По крайней мере, он уже не отказывается от нашего с ним родства и от своего имени так упрямо, как раньше», — решила она.       Было ясно, впрочем, что причины его смирения — временного смирения — скорее усталость и тревога, чем доводы разума.       Сын ответил ей пугающе спокойно:       — Нет, этому не бывать. Я никогда не смогу простить вас, да и вы не забудете того, что я сделал.       В конце концов, разве не в этом была первоочередная цель его неудачного жертвоприношения — не в том, чтобы оборвать все былые связи, отрезать себе путь домой? Назад, в эти крепкие душевные объятия? Не это ли значило избавиться от соблазнов Света?       Плотно стиснув зубы, он тяжело добавил:       — И незачем себя обманывать, мама…       Он произнес это слово на свой страх и риск; но Сила, как же неправильно оно прозвучало! Медленно, криво; со всей скрытой болью отступничества и с каким-то искаженным весельем, которому не хватало лишь немногого, чтобы стать откровенной насмешкой.       Кайло пробовал на вкус это давно позабытое слово, стремясь доказать лишь, что оно ничего для него больше не значит. Но вышло так, что это слово одинаково ранило и мать, и его самого.       Лея молчала — ей было нечего сказать. Могла ли она обещать, что попросту перешагнет через чудовищный поступок сына, да и через прочие, не менее чудовищные его поступки? Она вовсе не была уверена, что ее милосердия хватит на такое — значит, ее прощение вовсе не было таким уж безусловным. В ее случае впору говорить не столько о прощении, сколько о готовности простить — пусть истовой и самоотверженной, однако еще не состоявшейся. Мать опасалась обмануться в этой своей готовности. И обмануть его ожидания тоже.       Кайло наконец поднялся на ноги, заставляя Лею отойти назад, чтобы пропустить его. Он двинулся к противоположной стене.       — Так вы связывались с «Тысячелетним соколом»? Где он сейчас?       — Связывались, — мрачно кивнула генерал. — «Сокол» недоступен. Я надеялась, что ты поможешь мне понять, что произошло с отцовским судном. Ведь ты что-то почувствовал, не так ли?       Телепатия всегда давалась ее сыну легко, будучи особым его «коньком». В малолетстве Бен без труда угадывал настроение матери и некоторые самые простые и верные ее мысли.       А теперь он использует свой талант для допросов.       — Я не просто почувствовал. Я видел, — Кайло неохотно кивнул и отвернулся.       «Видение Силы?..» — Лея изумленно нахмурилась.       — Что ты видел? — Мать не отставала от него.       Он отвечал, не поворачиваясь к ней:       — Видел «Сокол» под обстрелом. Бластерные винтовки штурмовиков. Рев вуки такой сильный, что уши закладывает. И ваш давно устаревший астродроид неподалеку.       — R2? — Лея так и ахнула, припомнив то, что и сама уже успела порядком подзабыть — слишком уж долго дроид ее брата находился в спящем состоянии.       R2-D2 в самом деле сопровождал экипаж «Сокола» на Ач-То. Бен не мог знать этого наперед.       — Он самый, — Кайло прикрыл глаза, стараясь вспомнить детали. — Стоит в оцеплении за белой броней солдат и трещит без умолку на своем бинарном, переминается с подставки на подставку, того и гляди рухнет…       — Давно ты это видел?       — Всю последнюю неделю, — раздраженно бросил юноша. — Стоит только попытаться сконцентрироваться немного. Сила собралась вокруг этих образов, словно воронка. Странно, что вы сами этого не почувствовали. Я терпел, игнорировал, сколько мог. Но потом подумал, вдруг станет легче, если сообщу вам.       На самом деле он хотел сообщить ей — Лея четко поняла это, да Кайло и сам видел, как несуразны его попытки утаить правду. Он, как и она, искал повод для нового разговора; искал зацепку, чтобы превозмочь сам себя.       — Что еще?       Кайло круто развернулся и поглядел на мать в упор.       — Девушка, — сказал он. — Я не вижу ее, но ощущаю так, что схожу с ума. Она пробует свои силы на пути джедая, — его губы скривились. — И она не одна… о, в каком она восторге, что больше не одна, вы бы знали!       — Ты не можешь понять, кто рядом с ней?       — Кто-то сильный. Тот, кто способен блокировать ментальное проникновение, так что я не могу ни увидеть его, ни почувствовать.       «Люк…» — перво-наперво подумалось Лее. Она шумно выдохнула.       — Рей отправилась вместе с Чуи и R2 разыскивать твоего дядю.       Рен тотчас переменился в лице, и переменился страшно. Его глаза запылали звериным азартом, ноздри широко и напряженно раздулись. Уголки губ дернулись вверх.       Он расхохотался.       — Так вот оно что! Значит, эти картинки в самом деле связаны — одно к одному… Великолепно! Что это за техника, генерал? Узы Силы? Ментальный контроль? Вы насильно привязали мое сознание к своей протеже — для чего? Чтобы дать мне почувствовать свое поражение? Чтобы я видел, что вам удалось обскакать меня и заполучить карту? Я восхищен вашей изворотливостью!       — Прекрати паясничать, Бен! — Органа сердито топнула ногой. — Ты знаешь, что ни я, ни тем более Рей, которая узнала о своих способностях лишь несколько дней назад, не способны на такие сложные телепатические приемы. Что бы ни связывало тебя с этой девушкой, эта связь возникла без нашего участия. Наверняка ты и сам это понимаешь.       Кайло ничего не ответил.       Ментальная связь всегда была и остается палкой о двух концах, в особенности для чувствительных к Силе с таким потенциалом, как у Рей и у него самого. Возможно, телепатические способности на сей раз сослужили дурную службу своему обладателю, поймав его в ловушку?       Генерал Органа почувствовала его неуверенность.       Она слабо улыбнулась.       — Тебе известно, что притяжение между одаренными усиливается, если между ними есть кровное родство. Или если они испытывают друг к другу сильную привязанность.       — О да, — ядовито ответил Кайло, — я в самом деле испытываю к этой девчонке определенную привязанность — я ее ненавижу! Сейчас так вовсе сильнее, чем кого-либо другого.       «Ведь ненависть, если подумать, обладает такой же силой, что и симпатия. И, по сути, ничем от нее не отличается».       — Только не дай себе запутаться, мальчик. Иной раз ненависть мешает увидеть другие, не такие губительные чувства.       Юноша, горделиво вскинув голову, спросил:       — Вы сейчас намекаете на девушку или на себя?       Лея печально пожала плечами.       — Так ты поможешь мне? Расскажешь все, что тебе известно о «Соколе» и о Рей?       — Если вы позволите мне выйти отсюда, — заявил Рен, и осознание собственного унижения заставило его стыдливо поджать губы.       — Я не могу этого сделать, — сказала мать, не моргнув и глазом. — Пока не могу. Ты ведь все еще способен разбить телекинезом камеры слежения, заморочить головы охранникам и попытаться сбежать.       Кайло с обессиленным видом рухнул на стул. Да, генерал была права, он все еще может сделать это. И обязательно попытается при первой возможности — не сидеть же в молчаливом ожидании, когда долг возобладает в героическом сердце генерала Органы над материнской привязанностью!       Разбить камеры, пожалуй, можно было бы и сейчас — хоть не чувствовать себя рыбкой, запертой в аквариуме на потеху толпе. Вот только в боксе наверняка предусмотрена запасная, скрытая система наблюдения.       Что-то он по-прежнему мог. Вот только сам уже не знал предела своих возможностей, не мог быть уверен, что Сила не оставит его безоружным в самый важный момент. Он вынужден был, как слепец, ориентироваться наугад. Сила мотала его, будто на детских качелях — то вверх, а то вниз. То дарила уверенность в себе и в своих возможностях, то вновь повергала в безысходность.       Удар кулака, пролетев рядом с Леей, громыхнул о стену. Бен ссутулил плечи, стараясь совладать с тяжелым дыханием, и бессилие билось в его груди, как волны в шторм.       Рука матери боязливо легла на его плечо. И тотчас снова упала вниз.       — Дай мне повод поверить тебе, примирись с самим собой. И я освобожу тебя.       Кайло отыскал ее глаза и огрызнулся:       — Только не радуйтесь раньше времени, генерал. Я лишился не чувствительности к Силе, а лишь возможности ее контролировать. Утратить способности к Силе невозможно, ведь они определены целиком физиологической особенностью. Когда-нибудь я сумею восстановить утраченное — и уж тогда берегитесь!       — Способности к Силе — это целиком физиологическая особенность? — с горькой усмешкой спросила Лея. — Где ты набрался этой ереси? Разве этому тебя учили всю твою жизнь? Сила — величайшая тайна мироздания, главный источник бытия — и что же? Ты черпаешь из этого источника и сам же плюешь в него? Способности к Силе — это, прежде всего, вера, вечный духовный путь.       Вероятно, понимая это, Лея и спасовала когда-то, не решившись посвятить жизнь учению джедаев, как ее брат. Она боялась, что не сумеет пройти этим путем, преодолеть все его тяготы и соблазны.       Ее сын деланно закатил глаза.       — Сделайте милость, избавьте меня хотя бы от проповедей магистра Скайуокера, слова которого вы сейчас повторяете, и который сам большую часть жизни бездумно повторял то, что успел вбить ему в голову тот джедай-отшельник, что предал вашего отца (и моего деда) и оставил его погибать на берегу огненной реки.       — Ты говоришь о человеке, который дважды спас жизнь мне и моему брату. В первый раз на Мустафаре еще до нашего рождения, потому что, не одолей он твоего деда в том поединке, вероятнее всего, мы с Люком — да и ты тоже — не появились бы на свет. И второй раз на «Звезде Смерти», пожертвовав собственной жизнью. Это — человек, именем которого ты назван, Бен. Изволь отзываться о нем поуважительней.       И вновь юноша сердито взлетел на ноги.       — Я не намерен вступать с вами в дискуссии!       — Ты сам — живое опровержение собственной теории, — грустно заключила Лея.       — Отчего же? — хрипло спросил он.       — Отчего? — генерал слегка приподняла бровь, изображая удивление. — Задай этот вопрос себе, а не мне. Погляди на себя в зеркало, если угодно. Разве ты увидишь в нем лицо злодея? Нет, это — лицо мальчишки, чей вид искалечен так же, как и его душа. Ты выбрал своим примером деда, но при жизни тот также не был злодеем, а только несчастным калекой…       — Вы или мало осведомлены о нем, или намеренно лжете, что, впрочем, вам не впервой. Вейдер был Избранным Силы…       — Да, но чего ему стоил тот путь, который он избрал! Желаешь пойти по его стопам? Не боишься, что и страдать будешь так же, как он? Ты ведь уже страдаешь, правда?       Она приблизилась и взяла его лицо в свои ладони.       — Ради своего деда — ради того, чьей памяти ты так яростно поклоняешься, откажись от Темной стороны, малыш, пока еще не поздно.       «Разве ты не видишь, куда ведут тебя твои разглагольствования? Откуда нет возврата, Бен. Темная сторона многолика и коварна. Она прожорлива, словно болото, и так же ненасытна. Один раз ступил туда — и пропал навек. Темная сторона лишает личности, она способна навсегда стереть тебя с лица жизни, как это и случилось с Энакином Скайуокером…» — все эти горестные доводы она желала, однако, не решилась высказать. Неощутимые, они проносились в ее мыслях и в ее взгляде, полном мольбы. Но вслух так и не прозвучали.       — Будь и впрямь достойным внуком Вейдера. Огромной ценой тот положил конец заразе ситхов, добился баланса и покоя в Силе. Не позволь, чтобы жертва его жизни оказалась напрасной.       Искра какого-то мрачного прозрения — как ранее при встрече с Лор Сан Теккой, хотя в тот раз никто не увидел ее из-за маски — мелькнула на лице юноши. И сейчас же угасла.       — О нет, уж этого я не допущу, — произнес Кайло. — У вас все, генерал?       — Стало быть, ты отказываешься говорить то, что знаешь?       — Я рассказал все, что видел. Но если бы знал больше, то не стал бы говорить.       — Если на «Сокол» напали штурмовики Первого Ордена, что грозит его экипажу?       — Скорее всего, их расстреляли на месте, — немного помолчав, буркнул Рен. — Девушку, впрочем, наверняка забрали живой, Верховный лидер заинтересован в таких, как она. Неплохой расклад получился бы, не правда ли? Я здесь, тогда как ваша девка вновь угодила к моим соратникам. Вряд ли хоть одна из сторон согласилась бы на обмен пленными, но, по крайней мере, учитель не останется в накладе.       — Ты знаешь, где ее искать?       — В резиденции Верховного лидера.       — Где это?       — О нет, генерал, не так быстро! Этого я вам не скажу никогда. Разумеется, ваша воля приказать допросить меня, как должно. Но уверяю наперед, это ничего вам не даст.       «А мне даст лишний повод желать вам смерти».       Возможно, этого он и хотел. Вернуть все на свои места. Чтобы враги оставались врагами — и только.       Лея поняла, что спорить сейчас бесполезно.       — Что ж, Сноук может гордиться учеником. Впрочем, тебе видней, воздает ли он тебе по заслугам.       Она развернулась, чтобы уйти.       — Постойте! — вскричал вдруг Кайло и перехватил ее локоть.       Лея вновь взглянула на него — и ужаснулась, увидав выражение этих бархатных темных глаз, которые уже как будто не были ее глазами и не принадлежали ее чаду. В них таилось нечто глубинно-темное, обжигающе-лихорадочное, какое-то нездоровое, нечеловеческое торжество.       Не Бен, а таинственное существо, которое притаилось за именем «Кайло Рен», взирало ей в самую душу.       Она отшатнулась от него. От вездесущей и всепроникающей Тьмы.       — Вы не верите, что я убил вашего сына? — вопросило существо, скаля зубы в усмешке. — Так поглядите же…       В один миг Лею накрыло видение...       Небольшой пологий холм, густо поросший кустами синелиста, что не оставляет сомнений — действие происходит на Явине IV. Подобные растения встречаются лишь в этом причудливом тропическом мире, который генерал Органа хорошо изучила в молодости.       На вершине холма в красно-оранжевом отсвете газового гиганта Явина две фигуры сошлись в отчаянном поединке. Издали кажется, словно противники нарочно копируют движения и стиль друг у друга, оттого ни один из них никак не может завоевать стойкого преимущества.       Один из них носит черную одежду и меч, который Лея иногда видела во снах. Люк рассказывал, что подобная конструкция использовалась в незапамятные времена — еще до того, как воины Силы усовершенствовали технологию изготовления сейберов, сумев добиться большей стабильности оружия.       Другой одет в легкую, кремового цвета тунику с коричневыми рукавами и строгим кожаным поясом. Кудреватые темные волосы завязаны в небрежный хвост, лишь традиционная тонкая косица — символ статуса падавана — свисает на правое плечо. Непослушные пряди лезут на лицо и в глаза. Это мальчишка — худощавый, угловатый, разительно некрасивый. С непропорционально вытянутым лицом и широким ртом. Однако в его облике проглядывается скрытая детская чувственность, и бархатные материнские глаза на фоне общей бледности, невзрачности лица кажутся особенно выразительными.       Лея до боли прикусила себе язык. Утробный крик разрывал ей горло. Это был он; это Бен.       Шаг за шагом Кайло Рен наседает на Бена мерной, уверенной Макаши, называемой еще «путь Исаламири» — второй формой дуэли на световых мечах, сочетающей в себе точность, элегантность и мощь. Изящными отточенными боевыми движениями — словно школьник на экзамене — Кайло старается обезоружить врага. Его страшный сейбер, похожий на голое пламя, трещит и шипит так, словно готов вот-вот взорваться.       В руках у Бена короткий тренировочный меч изумрудного цвета — как и меч его учителя, магистра Скайуокера.       Оба одинаково прытко крутятся, уворачиваясь от вражеского плазменного луча, и бьют с равной силой. Иной подумал бы, словно двое мальчишек дерутся просто забавы ради. Пока очередной выпад, пришедшийся в ноги, не заставляет Бена упасть на колени. Его противник, не теряя ни мгновения, широко замахивается — и уверенным ударом сай ча сносит темную кудрявую голову с плеч.       Мать юноши, зажмурившись, в новом неистовом порыве уцепилась за грудь того человека, который стоял перед нею — убийцы или убитого, неважно. Ее жест мог равно свидетельствовать как о желании спасти свое дитя, так и о бешеном стремлении расправиться с темной тварью, которая уничтожила Бена и подменила его собой, пускай только в его воображении — боль от этого не становится меньше.       — Судите сами, правда или нет то, что я говорю.       — Правда или нет, решать одному тебе, сынок, — прошептала Лея онемевшими губами и, запрокинув голову, взглянула на него с горьким бессилием.       Он и вправду болен; прежде она и подумать не могла, насколько серьезно.       Он промолчал.       Она направилась к двери. Сын — или темное его подобие? — не стал более ее задерживать.       Женщина просила охрану открыть дверь. Кайло по-прежнему молча глядел ей вслед.       Она вышла, вновь вверив его одиночеству.

***

      В тот же день Лея, немного придя в себя, отправилась к По, который, по ее разумению, был лучшей кандидатурой, чтобы отправиться по следам пропавшего «Сокола» и, если не отыскать корабль и его пассажиров, то, по крайней мере, попытаться выяснить, что с ними произошло.       Среди причин, повлиявших на решение генерала, не последнее место занимало недавнее прибытие на Эспирион Ро-Киинтора; об этом событии коммандер Дэмерон еще не успел узнать. Лея благоразумно рассудила, что после «Удара сабли» этим двоим лучше бы не встречаться. Ведь не может быть, чтобы вездесущие слухи не донесли до бывшего сенатора, кто в тот день, сделавшийся роковым для его политической карьеры, прикинулся пиратом, напугал Эрудо до полусмерти, а затем увел «Хевурион Грейс» прямиком в руки Сопротивления.       В другой ситуации генерал Органа поостереглась бы держать поблизости такого опасного типа, как Ро-Киинтор. Но как поступить? Высока вероятность, что хевурионец в самом деле доложит кому-нибудь из Первого Ордена, где скрывается глава Сопротивления, чей корвет ускользнул недавно с Ди’Куара, забрав, к тому же, ценного пленника. Сдать Ро-Киинтора, нарушившего приказ о невыезде с родной планеты, блюстителям закона Лея не могла — будучи сама в положении гостьи, она обязана была соблюдать местные законы и традиции; к тому же, если Эрудо прав в своих подозрениях, то выдать его местонахождение властям значило бы обречь его на верную смерть. Оставалось последнее — позволить ему находиться здесь, у себя под боком. И глядеть в оба.       Кроме того, По испытывал очевидное неудобство, когда Бен был рядом. Лея отлично понимала его чувства — подавленный страх, возвращавшийся в кошмарных сновидениях, немой крик души. В молодости она сама познала то же самое, подвергшись допросу на «Звезде Смерти»; она хорошо знала, как естественно для жертвы ненавидеть своих палачей, и как тяжело преодолеть эту ненависть — ненависть тела, навек запомнившего боль и холодный ужас пытки.       Для нее самой оба мальчишки были дороги. Она не смогла стать достойной матерью родному ребенку. Она лишила Бена своей родительской заботы — и от безысходности отдала эту заботу детям своих друзей, рано оставшимся сиротами. В том числе, и По Дэмерону. Выходит, что По в какой-то мере служил заменой Бену все это время. И теперь оба ее сына — один по крови, а другой по сути — как бы неосознанно встали поперек друг другу.       Лея любила их одинаково. Но отпустить Бена она не могла, поскольку это значило бы вновь потерять его.       Она помнила, с каким робким и светлым чувством По сошелся с Рей в последние дни на Ди’Куаре. Это чувство — на грани между искренней, крепкой дружбой и легкой юношеской влюбленностью — в любом случае не позволит лучшему пилоту Сопротивления оставаться в стороне в то время, как девушка наверняка угодила в беду. Да и здешняя провинциальная праздность, и настойчивое внимание легкомысленной дамы-губернатора молодому человеку, похоже, давно осточертели.       Ранее генерал распорядилась, чтобы Черный лидер сопровождал ее на борту «Радужного шторма», потому что ей были важны его способности пилота и военного. К тому же, По, не возьми она его с собой, извелся бы от беспокойства о раненом друге. Дэмерон, хотя он старался этого не показывать, в глубине души наверняка ощущал себя виноватым перед «малышом Финном», которого во многом самолично втравил во всю эту историю, и ответственным за его дальнейшую судьбу на правах старшего товарища.       Но сейчас Финну лучше день ото дня. Он набирается сил и скоро вновь встанет в строй — на сей раз под знамя Сопротивления. Если, конечно, сам пожелает.       По отыскался в машинном отделении «Радужного шторма», в закрытом ангаре космопорта.       Когда среди окружения губернатора страсти вокруг их прибытия немного поутихли, у коммандера Дэмерона появилось свободное время. Тот начал мало-помалу заниматься починкой своего «X-винга» «Черный-один», который был не в лучшей форме после короткой стычки с отрядом истребителей Первого Ордена.       Философия истинных асов запрещала доверять свое судно сторонним механикам и допускала чинить поломки только собственноручно. Наверное, так делалось, чтобы набить руку в качестве техника и в дальнейшем ни от кого не зависеть.       Дело продвигалось не так быстро, как могло бы. Три из четырех лазерных пушек оказались разбитыми подчистую. По пришлось искать им аналоги среди хранившихся на борту корвета запчастей старых бомбардировщиков Альянса и самому ставить каждую из них, проведя за спайкой, в целом, почти восемь часов. Еще пострадал один из двигателей и система дефлекторных щитов, до которых у Черного лидера пока не дошли руки.       Помощником хозяину служил BB-8, чье содействие заключалось лишь в том, чтобы следить за работой, подсказывая временами, где какие детали следует искать. А еще — развлекать товарища разговором, не позволяя ему соскучиться. По устраивал такой расклад; дроида, вероятно, тоже.       Лея застала Дэмерона на самом верху деревянных лесов, окруживших звездолет на манер костылей и медицинских протезов. По, скрытый по пояс в техническом отсеке, усердно спаивал микросхемы, отвечающие за работу системы наведения. Вокруг его фигуры, как брызги от фонтана, метались искры.       BB-8 вертелся внизу, воодушевленно попискивая.       — Да, приятель, я знаю, — голос По из глубин отсека звучал до смешного глухо, — электронные тумблеры как взбесились, отзываются через раз. Сейчас закончу тут возиться и попробую перераспределить энергию на боковой и задний транзисторы.       Лея остановилась неподалеку и, сцепив пальцы в замок, с улыбкой оглядела картину кипящей работы.       — Добрый день, коммандер. Рада видеть, что кто-то, помимо медицинского состава, занят делом.       По мигом вынырнул из своего укрытия и стянул на лоб защитные очки.       — Генерал… — Рука в толстой перчатке ремонтника взлетела, отдавая честь. — Жаль, но ваши люди и вправду скоро совсем одуреют от безделья в этом захолустье. А все потому, что заняться тут исключительно нечем. Разве что с утра до ночи пялиться в телеэкраны или развлекаться в местных кантинах.       — Но согласитесь, после нескольких лет мытарства по военным базам наш нынешний образ жизни не так уж плох.       — Разве что в меру.       Дэмерон сбросил перчатки и принялся карабкаться по лесам вниз.       — По, — начала Лея, когда молодой человек вырос прямо перед ней. — Я хочу, чтобы ты выполнил одно задание.       — Неофициальное, как обычно? — улыбнулся пилот, догадавшись об этом по тону генерала.       Два предыдущих задания — «Удар сабли» и поиски Лор Сан Текки — генерал Органа поручала ему так же неофициально, в форме просьбы.       — Неофициальное, — подтвердила она.       По карикатурно выпятил грудь, как бы говоря: «Лучший оперативник Сопротивления всегда готов служить своему любимому командиру».       — Я слушаю.       Лея вздохнула и, нахмурив лоб, принялась рассказывать — о том, как ее сын сегодня сообщил, что «Тысячелетний сокол» оказался в беде, что корабль подвергся обстрелу штурмовиков, а экипаж или погиб, или взят в плен. Но точные обстоятельства случившегося неизвестны. Связь с «Соколом» потеряна, и потому ей, генералу, поневоле приходится опираться на сведения, которые донес пленник.       По слушал молча, с тревожным вниманием и опущенным к полу взглядом.       — А Люк Скайуокер? Рей и Чуи успели добраться до него прежде чем..? — не договорив, он напряженно протер глаза.       — Я не знаю, — призналась Лея. — Я хочу, чтобы ты отправился на Ач-То и попытался отыскать хоть что-нибудь, что могло бы пролить свет на их судьбу. Возможно, тебе удастся встретить моего брата...       — Но почему вы уверены, что это не ловушка?       Взгляд генерала угрожающе похолодел.       — Простите… — По резко мотнул головой. — Но Кайло Рен — агент Первого Ордена. Кто может поручиться, что его слова — не уловка, чтобы выманить у нас карту с координатами Ач-То?       — Я могу, — уверенно сказала Органа. — Не забывайте, Дэмерон, что я — его мать, и свои способности в Силе Бен унаследовал именно от меня. Я, как и он, могу без труда распознать ложь.       Повисла пауза. По чувствовал, что готов провалиться сквозь землю.       Упоминание Бена Соло заставляло его поневоле усомниться во всей этой затее. Даже поручительство генерала не могло полностью развеять его сомнения (учитывая определенную пристрастность Леи в отношении сына, ее склонность думать о нем лучше, чем он того заслуживает). Однако дело все же шло о Рей, и если та в самом деле попала в неприятности, По был готов хоть сию же минуту лететь к ней на выручку.       BB-8 вопросительно посвистывал, оглядываясь то на Лею, то на своего хозяина.       — Так вы согласны взять на себя это задание, коммандер? — осведомилась Органа с каменным лицом.       — Согласен, — выдохнул Дэмерон.       Лея чуть заметно перевела дух.       — Когда вы будете готовы отправиться?       — Когда угодно, — коротко ответствовал пилот.       — Тогда не позднее завтрашнего утра. Ваш истребитель неисправен, возьмете другой. Я сама распоряжусь скопировать координаты Ач-То в навигационный компьютер. И разумеется, вы можете лететь вместе с вашим дроидом.       Услыхав последнюю фразу, BB-8 сердито заверещал — как будто кто-то посмел бы запретить ему сопровождать друга в опасной миссии!       — И еще, Дэмерон…       Только теперь По решился поднять на Лею мрачный, виноватый взгляд.       — Я полагаю, будет лучше пока не сообщать Финну о произошедшем. Ни к чему его тревожить. Пусть поправится до конца.       — Разумеется, — молодой человек согласно кивнул.       — Я рада, что по-прежнему могу положиться на вас.       Генерал коснулась своей теплой ладонью его плеча.