***
Один из многочисленных минусов системы безопасности на Эспирионе заключался в стандартизации и предельной простоте основных кодов доступа, единых для всех внутренних отделов космопорта, а возможно, и не только. Подобный подход был плачевным следствием все той же провинциальности планеты — известно ведь, что провинциальность ограничивает мировоззрение, лишает возможности мыслить широко. Традиции преемственности становятся ключевыми там, где попросту нет необходимости совершенствоваться, привнося что-то новое. После развала Империи, когда у жителей Эспириона отпала необходимость в мощной обороне, вся философия обеспечения безопасности на планете свелась к поддержанию того, что уже имелось. Райла Беонель направляла внутренние средства на повышение уровня жизни населения, частенько забывая о вооружении или техническом обеспечении основных объектов — таких, как административные здания. Тем более что ни космопорт, ни медицинский центр, за исключением отдельно взятых корпусов, к таковым не относились, будучи местами широкого пользования. Губернатор была убеждена, что никому и в голову не придет похищать данные того же главного компьютера в порту. Там не содержалось никакой стратегически важной информации. Разве что кого-нибудь заинтересуют транспортные или грузовые рейсовые корабли, пребывающие на планету и покидающие ее. Морально устаревшая система безопасности существовала вообще просто оттого, что так было нужно — кому именно нужно, об этом никто не задумывался. Да, в данном случае Райла мыслила слишком узко для политика и хозяйственника, пусть даже всего лишь местного значения. Консервативные традиции преемственности являлись основополагающими в сознании каждого из ее сородичей. По сути, губернатор виновата только в том, что придерживалась этих традиций на подсознательном уровне. Можно ли ее обвинять? Теперь, когда в медицинском центре появилось, что (а точнее, кого) охранять — то есть, появилась настоящая потребность в секретности и повышенной безопасности — госпожа Беонель, растратившая за минувшие годы практически весь свой опыт кратковременной службы в Альянсе, не знала, как подступиться к этому вопросу. Она обеспечила генерала Органу всем необходимым, чем только располагала сама. Она даже не предполагала, что на самом деле потребуется гораздо больше. По не был уверен, однако имел основания считать, что стандартизированные кодовые замки в изоляционном отделении медицинского центра должны также отзываться на общепринятый код, причем никак не выше шестого. Именно шестым кодом располагали подчиненные Охара — об этом как-то упомянул он сам — в том числе, надо полагать, и шестеро сотрудников охраны, которые стерегли пленника. Сама генерал Органа побаивалась пользоваться этим магнитным шифром, поэтому всякий раз, намереваясь попасть в изоляционный бокс, где находился ее сын, просила охранников пропустить ее внутрь, а после — выпустить. Иной не заметил бы всего этого. Но По с его свежим, отточенным оперативной работой взглядом не составило труда сопоставить одно с другим. После того, как Дэмерон путем обмана разжился необходимым кодом, он направился в медицинский центр, вооруженный своей перепрограммированной ключ-картой, а также благовидным предлогом — в последний раз перед отлетом повидать товарища. Предвкушение обжигало его грудь, заставляя сердце биться быстрее в тревожном ритме ожидания. Ожидания чего-то грандиозного, чего-то из ряда вон. По старался не думать о возможных последствиях; о том, чего ему будет стоить эта глупость, если вдруг генерал или Охар узнают о его поступке — а они, скорее всего, узнают. Он сердито бубнил себе под нос: — К чему этот тип вообще напялил на себя маску? Конечно, для того, чтобы окружающие гадали, как он выглядит на самом деле. Иначе как это истолковать? Вот и пусть теперь получает то, чего хотел! Если вспомнить, Дэмерон с самого начала не верил, что за черной с металлическими вкраплениями броней и респиратором скрывается какое-нибудь неведомое чудовище. Инопланетный монстр, обнаруженный Первым Орденом где-то в Неизведанных регионах, крайне чувствительный к Силе в соответствии с особенностями своего биологического вида? Или человек, обезображенный при каких-либо ужасающих обстоятельствах, вынужденный скрывать свое уродство? А может быть, Рен, как и Вейдер, всего-навсего не может обходиться без своего костюма? Подобного рода догадки появлялись у каждого, кто впервые видел магистра рыцарей Первого Ордена, о котором, как и о других рыцарях, почти никто ничего не знал наверняка. Но только не у По. Дэмерон по необъяснимой причине уже тогда, на Джакку глядел на Кайло, как на своего ровесника, несмотря на его впечатляющие до немоты способности, и разговаривал с ним, шутя и подкалывая, не только из тайного страха перед пленом. По так и не пошел к Финну, хотя медикам объявил, что направляется именно к нему. Молодой пилот опасался напугать «малыша» своим взволнованным видом. Он отлично знал, что идет в определенном смысле наперекор себе — своим жизненными принципам и убеждениям — и, что хуже, совершенно не умеет этого скрывать. Перед охранным постом ему пришлось даже задержаться, юркнув за угол, и сделать несколько глубоких вдохов. Дэмерон мысленно обратился разом ко всем известным ему божественным сущностям, одинаково усердно умоляя ему помочь. — Куда идешь? — спросил у него один из боевых дроидов, выставленных у самых дверей. К роботу сейчас же присоединился со сходным вопросом подоспевший охранник. Второй стоял у него за спиной. В качестве ответа негаданный посетитель предъявил ключ-карту и позволил пройтись по ней сканирующим магнитным датчиком. Тот ничего не заподозрил — выходит, что По не ошибся в своих предположениях относительно кода. — Приказ генерала Органы, — коротко отрапортовал пилот. — Я должен кое-что выспросить у пленника. Это касается моей завтрашней миссии. «Только бы эти верзилы не оказались умнее Охара, — думал Дэмерон, скрестив пальцы за спиной. — Только бы не догадались связаться с генералом…» Это был бы крах всего — не только его нынешних планов, но и дальнейших отношений с Леей. Впрочем, По и так не мог представить, как будет отныне глядеть ей в глаза. Какое-то время охранники хранили молчание, обмениваясь друг с другом вопросительными взглядами. А дроиды издавали слабые пульсирующие звуки и качали своими узкими, вытянутыми книзу головами, поочередно глядя то на своих непосредственных начальников, то на посетителя. Наконец По решил форсировать события: — Да ладно вам, парни, мне ведь еще сборы предстоят. Или открывайте двери, или я пошел отсюда. Но только не томите душу. — Хорошо, проходи, — слегка поколебавшись, ответил один из стражей. Он подошел к кодовому замку и вручную ввел собственный шифр, потом кивнул По, предлагая подойти и приложить ключ-карту. Тот так и поступил, мысленно благодаря, сам не ведая, кого. Проход открылся. Пилот тихонько сглотнул и шагнул внутрь.***
Он столкнулся взглядом с Кайло, как только вошел. У По пробежал мороз по коже. Самоуверенный взгляд пленника, его торжествующая полуулыбка не оставили сомнений, что Рен ощутил приближение посетителя заранее (что для чувствительных к Силе, должно быть, не такая уж и диковинка). Стараясь не замечать страха, казалось, скрутившего ему все внутренности, Дэмерон сделал шаг вперед, затем другой. Потом отошел немного в сторону, чтобы разглядеть представшего ему молодого человека как можно лучше. Кайло ничего не говорил, встречая откровенно оценивающий взгляд пилота выражением одновременно и гнева, и насмешки. По смотрел пристально и навязчиво, стараясь разглядеть в этом рослом, смешном, миловидном парнишке, в мягких чертах его лица с глазами Леи, пересеченного молнией глубокого шрама через переносицу и всю правую щеку, ту самую всепоглощающую опасность, те самые стремительность и силу, которую источало существо на Джакку. И не мог. Он явился сюда в надежде убедиться, что Бен Соло и Кайло Рен — это в самом деле один и тот же человек. Но вот, он здесь — и глядит наконец в глаза тому, кто стал причиной его сомнений и его любопытства. Но ответов на свои вопросы до сих пор не видит. Напротив, в его сознании продолжает крепнуть убеждение, что тут наверняка какая-то ошибка. На мальчишеском лице Рена не виднелось ни следа страшных преступлений, которые молва приписывала этому человеку — и, очевидно, приписывала обоснованно. Ни горечи, ни чувства вины, ни истомленного взгляда привычного ко всему палача, ни мрачной твердости убийцы. Только какая-то пугающая искра в самой глубине темных бархатных глаз и знакомая По семейная кривая усмешка Соло, которая на этих молодых губах приобретала нездоровый вид. По слегка откинул голову назад. — Что ж… — произнес он с натянутой улыбкой, — слишком лохматый. И уши великоваты, пожалуй. А в остальном… Не договорив, он пространно взмахнул рукой: «А в остальном — годится». — По Дэмерон, — сказал Рен голосом, отличающимся от того модифицированного, абстрактного голоса, который некогда доносился из-под маски, как отличается мяуканье котенка и рев взрослого нексу. Исключительная память, давненько подмеченная Скайуокером у падавана Бена Соло, не подводила Кайло до сих пор. Он помнил имена, помнил внешность всех своих жертв — каждого, кто оказывался перед ним в кресле для допросов, даже тех, кого хотел бы забыть. — Осмелюсь предположить, что ты явился сюда с намерением позлорадствовать, поглядеть на хищника, запертого в клетке? Ты полагаешь, что имеешь на это право, поскольку сам еще недавно находился вроде как на моем месте? Наверное, не стоит оспаривать твою уверенность... — И Кайло насколько мог развел скованные руки в гостеприимном жесте. — А быть может, ты здесь только для того, чтобы пощекотать себе нервы? Доказать самому себе, насколько ты отчаянный парень? «Что ж, словесная дуэль — так словесная дуэль», — рассудил По не без нотки азарта. Хотя душа пилота вскипела настоящим ужасом от осознания того, что Рен все еще способен читать его, словно открытую книгу. Каждое слово, произнесенное пленником, было правдой. — Удобно? — насмешливо осведомился По, указав взглядом на браслеты наручников. Кайло старательно сохранял самообладание. — Признаюсь, я оценил гостеприимство Сопротивления. Условия здесь в самом деле получше, чем на «Финализаторе». Впрочем, и на «Финализаторе» куда комфортнее, чем в тюрьмах Первого Ордена. Или в открытом космосе без скафандра. Жаль, что тебе так и не довелось сравнить самому. По коротко рассмеялся, чтобы удержать вспышку ярости. — А язык у тебя подвешен все так же хорошо, — заметил он. — Это можно считать за комплимент? — спросил Рен, слегка приподняв бровь. — Почему бы и нет? — А ты все так же зубоскалишь. Зачем? Ведь сейчас у тебя нет никаких причин так натуженно храбриться. Как ты был жалок, Дэмерон, так и остаешься жалок, пусть преимущество сейчас и на твоей стороне. Жалок… От одного этого слова По сделалось еще тяжелее, чем прежде. Разве он вправду не был жалок сейчас, тайно явившись сюда, чтобы наблюдать и глумиться над чужой слабостью? И разве не были жалкими его попытки оправдаться перед самим собой?.. Пилот тихонько скрипнул зубами. В его взгляде мелькнула досада. — Послушай, — сказал он, — я здесь вовсе не за тем, чтобы оскорблять тебя, или самому выслушивать насмешки… Кайло уверенно покачал головой. — Ошибаешься. Ты пришел именно за этим. — … Я слышал о том, что «Сокол» бесследно исчез. И хочу понять, как ты узнал об этом. — Понять?.. — Рен едва удержался, чтобы не расхохотаться ему в лицо. — Как ты можешь понять то, что понять тебе не дано от природы? Как может слепец видеть радугу? Как глухому объяснить прелесть музыки? Ты — тот, кто знает о Силе, быть может, только то, что она существует — разве ты способен постичь ее волю, скрытую даже от меня? — Иными словами, ты и сам не знаешь, как, — хмуро заключил Дэмерон. — Что тебе до «Сокола» — тебе лично? Ведь ты не рискнул бы прийти ко мне, если бы не имел какой-то особой заинтересованности. Впрочем… дай-ка попробую угадать. Генерал Органа просила тебя выяснить, что произошло, я прав? Она тебе доверяет — и ты боишься утратить ее доверие. А сейчас — даже сильнее, чем обычно. Должен признать, довольно оригинальный способ для военного завоевать расположение начальства, грубо нарушая его прямые приказы. — Генерал — самый лучший человек из всех, кого я встречал, — признался По. — Мне трудно представить, каким ублюдком нужно быть, чтобы предать такую мать, как она. Растоптать ее чувства… — Значит, и ты тоже вознамерился читать мне мораль? — вопросил Кайло со скукой в голосе. — Полагаешь, что я предал ее? Ошибаешься. Это она предала меня много лет назад. Теперь у меня нет никаких обязательств перед нею. И уж тем более я не питаю к ней никаких чувств. По напряженно прищурился, изображая сомнение. — Что-то во всем этом не сходится. Ты был лучшим учеником Люка Скайуокера, его племянником, будущим джедаем. Любящие родители опекали тебя, как принца. Перед тобой открывались все пути, какие только пожелаешь, разве нет? Чего тебе недоставало? Именно этот вопрос, если подумать, интересовал его больше всего. Сколько бы Дэмерон не питал ненависти к своему бывшему палачу, он не мог ненавидеть сына Леи. Он хотел понять, что им движет. Вот только понимает ли это сам Рен? Кайло нервно дернулся. — Лучше спроси об этом мою матушку, — горько процедил он. — Уж она-то умеет рассказывать душераздирающие истории о падших джедаях, можешь мне поверить. По глядел на собеседника тяжело и взволнованно. В этот момент в голове у Кайло мелькнула мысль, мгновенно заполнившая собой все его сознание: «Что, если попробовать? Сейчас, на этом самом месте…» Раз уж идиот-Дэмерон пожаловал сам в обход предупредительности генерала, которая разумно запретила приходить сюда всем, на чьей разум можно воздействовать Силой, обидно будет не воспользоваться его глупостью и самонадеянностью. Конечно, освободиться таким образом ему не удастся. Повсюду камеры наблюдения, охрана круглосуточно на посту. Если посетитель вдруг начнет вести себя не так, как должно, это обязательно заметят. Зато он, Кайло, будет знать, что, по крайней мере, власть над другими — свое основное, самое значимое умение — он еще не растерял. Взгляд пилота в считанные мгновения наполнился испугом и стыдом. Рен проник в его разум сходу, рывком. Без пощады и без рассуждений. Он насильно сорвал покров тайны, такой естественный для природы человека, подобно тому, как срывают одежды с провинившегося штурмовика, чтобы как должно отходить энергетической плетью его оголенную плоть (Хакс нередко подвергал подчиненных подобному наказанию). По судорожно ловил ртом воздух, задыхаясь от внезапной боли. Второй раз в жизни он испытал это страшное, омерзительное ощущение — будто все его мысли, даже самые глубинные, уже не принадлежат ему, и сам он как бы не принадлежит себе. Его сознание мучительно увлекал огненный вихрь, обещающий выжать, опустошить его — и оставить пустой оболочкой. Все, что прежде являлось неотъемлемой частью его личности, теперь проносилось в голове По в хаотичном порядке, подхваченное жестоким круговоротом, подчиненное чужой воле. Вот, он принимает решение проникнуть в место заточения Рена. И обжигающее любопытство, которым он руководствуется. Причина настолько мелочная и постыдная, что сам Дэмерон не желает признавать ее. Впрочем, обо всем этом мучитель догадался еще раньше, и сейчас не стал задерживаться... А вот это уже, кажется, представляет для него интерес — некий след забавной, почти детской обиды. Человек, о котором еще совсем недавно никто и знать не знал, вдруг появился на горизонте — и одним своим появлением посягнул на что-то личное в душе По Дэмерона. Так старший брат ревнует родителей к младшему. Истинный сын против того, кто служил ему заменой... «Любопытно, — произнес в его сознании голос, наполненный иронией и глухой болью. — Не мне ли следует ненавидеть тебя? Все эти годы ты был на моем месте...» Выходит, именно Дэмерон стал тем сыном, которого Лея Органа всегда желала и которого, возможно, она заслуживала — надежным, самоотверженным, преданным. Потом были мысли о «малыше Финне». И о Рей. Почему-то она запомнилась По дремлющей на его плече. Вновь Дэмерон ощутил ее трепетное дыхание на своей коже и на долю секунды благоговейно замер, опасаясь спугнуть это сладкое чудо. На его губах мелькнула улыбка счастья... ... и тут же сменилась неудержимым криком, когда напряжение в мозгу достигло пика. Его отпустило так же резко, как и поглотило. Невидимый толчок выбил сознание из вихревого потока и возвратил к реальности. Рен стоял напротив, в нескольких шагах. Лицо темного рыцаря отчаянно покраснело, ноздри широко раздувались. Бархатные глаза Леи глядели теперь с затравленной яростью. По взглянул на него так, словно впервые увидел. Разум пронзила догадка, которая тотчас расставила все по местам, она поразила пилота до глубины души. — Так ты… — начал По. И умолк на полуслове, не решаясь произнести то, что, возможно, и не было правдой, а лишь казалось ему таковой. Калека. Или почти калека. Нет, это увечье нельзя было разглядеть на физическом уровне. И все же, было нечто, мешавшее магистру ордена Рен использовать свои способности, которые прежде тот демонстрировал с такой непринужденностью. А существо, ограниченное в возможностях, и называется калекой. По еще не знал, как отнестись к своему внезапному открытию. С одной стороны, любого обрадовало бы известие, что его враг обессилен и как бы искалечен. Определенной частью своей души и Дэмерон, безусловно, испытал если не счастье, то колоссальное облегчение. С другой стороны, разве это он рассчитывал тут увидеть? Коммандер почувствовал укол вины. Презрение испарилось без остатка, уступая чему-то иному, чему По даже не сопротивлялся. Кажется, именно это чувство зовется состраданием. — Не смей!.. — вскричал Рен. Его голос достиг такой высоты, что почти сошел на визг. «Не смей жалеть меня!» — Но как? — ошеломленно вопросил По, словно и не слышал его. — Что с тобой произошло? — Заткнись! Кайло спрятал лицо в ладонях и отскочил подальше. В бокс вбежала охрана. Потом вбежали врачи, и только следом за ними, одной из последних — генерал Органа. Рен попятился в угол, угрожающе вскинув руки. По хотел было осадить вошедших, однако не успел. Один из подчиненных Охара вдруг полетел назад себя и крепко впечатался в стену. Генерал, коротко вскрикнула и метнулась к сыну. Но прежде, чем она успела приблизиться, ее глаза встретились с глазами Кайло, затуманенными чудовищной агонией унижения — бессилие навалилось на него тяжелой глыбой и разрывало грудь. В следующий миг резкая боль прошила голову Леи. Женщина согнулась пополам, зажав виски. Наконец парализующий луч бластера второго охранника поразил Бена. Тот, словно подкошенный, рухнул на пол. Целая куча рук подхватила его обмякшее тело. Не способный сопротивляться, тот лишь глядел на собравшихся вокруг людей несознательным взглядом. Из его глаз бежали обжигающие слезы; горло исходило пугающими стонами и хрипами. По наблюдал эту дикую сцену, затаив дыхание. Казалось, его голос начисто пропал куда-то, оставив только предательский свист. Когда перед ним выросло лицо генерала, бледное и суровое, Дэмерон не сразу осознал это. — Иди отсюда прочь, — ледяным тоном отчеканила Лея. Никогда прежде она не говорила с ним так. Более того, до настоящего момента По и представить себе не мог, что ее голос способен на угрожающие интонации. Он не посмел ослушаться. Ноги сами выбрали нужное направление — и проштрафившегося пилота тотчас пропал и след.