Burning Up

Несмотря на все усилия Адама отвлечь его: сначала комментариями к кулинарному шоу, которое Джонс явно ненавидит, но не может перестать смотреть, затем прикосновениями к руке, груди, поглаживаниями по бедру, — Тони все же удается просмотреть стопку резюме и найти замену Кэйтлин. Он проверяет температуру Адама в течение дня, и та продолжает держаться на отметке в тридцать девять градусов. Около трех часов дня Джонс начинает кашлять. Сухой кашель, кажется, больше раздражает, чем причиняет боль. И Адам перестает настаивать, что достаточно здоров, чтобы вернуть на кухню. К девяти его начинает клонить в сон. Тони видит это по опущенным уголкам губ, выражению глаз и наклону плеч. Но кашель становится чаще, и Тони беспокоится, что Адам не сможет заснуть. — Тебе стоит принять лекарство от кашля, тогда сможешь поспать несколько часов. — Нет, — Адам качает головой, — я не могу. Я не принимал ничего уже четыре года. И не собираюсь это менять из-за какой-то простуды. Тони кивает. Он понимает, даже восхищается таким упорством, но еще больше хочет облегчить симптомы болезни, чтобы Адам смог заснуть, помогая организму восстанавливаться. — Думаю, тебе лучше ночевать дома. Не хочу чтобы ты не спал полночи. Тони открывает рот, чтобы возразить, но Адам продолжает: — Со мной все будет в порядке. Если вдруг что-нибудь понадобится, я позвоню на ресепшн. И это правильное решение в данной ситуации. Тони понимает это, ведь если Адам заразился чем-то, то его собственной иммунной системе потребуется ночь крепкого сна, чтобы не заболеть. Он неохотно встает с кровати и начинает собирать вещи. Когда всё готово, он подходит к Адаму и целует его в лоб. - Я вернусь утром. Постарайся поспать хоть немного. - Постараюсь. Тони решает прогуляться до квартиры. Это недалеко, а свежий воздух приятен после целого дня проведенного в помещении. В квартире спертый воздух, и включив свет, Тони задумывается не станет ли его жизнь проще, если переехать в пентхаус и, возможно, переселить туда же Адама. Как бы прекрасно не было иметь свое собственное пространство за пределами отеля — этакий оазис безмятежности среди хаоса, составляющего большую часть его жизни, он не может не признать, что прошлой ночью провел больше времени за пределами квартиры, и меньше чем необходимо, чтобы спасти свои орхидеи. А его одежда заняла часть шкафа в номере у Адама. Натягивая домашние спортивные штаны, он осознает, что завтра придется прийти пораньше, чтобы переодеться в подходящий для работы костюм. Осознание, что его гардероб уже переехал к Адаму Джонсу, поражает, но затем, приходит понимание, что это правильно. Правильнее, чем спать на кровати одному, и думать о том, что Адам вероятно ворочается, измученный кашлем (который сам же отказывается лечить). И будет ворочаться, пока не заснет совсем измученный болезнью. Несмотря на неприятное ощущение полупустой кровати и беспокойство за Адама, Тони удается выспаться. Он всегда спит глубоко, хоть и не долго. Чаще всего он спит по шесть часов, и чувствует себя неплохо, если удается поспать только четыре часа. Он не имеет представления о циклах сна, но всегда думал, что его собственные были отточены в Париже. Поздний уход ко сну, ранние подъемы, и работа по шесть дней в неделю, с тех пор, как ему исполнилось девятнадцать, оказали свое влияние. Просыпаясь, он протягивает руку на пустую половину кровати, бессознательно ища Адама, и вновь задумывается о пентхаусе в "the Langham". В любом случае, чувствуя себя лучше или нет, Адам не согласится на компромисс сегодня. Не после того, как его отправили отдыхать на целый день. Но, возможно, получится убедить его в ближайшее время. Желательно до того, как они начнут раздражать друг друга, проведя слишком много времени без личного пространства в номере Адама. И до того, как Адам решит, что Тони переехал к нему, не спросив разрешения и не обсудив это. *** Когда Тони заходит в номер, держа два бумажных стаканчика с кофе, и обеспокоенно, и так тепло, смотрит на Адама, пытаясь убедиться, что с его любимым шефом все в порядке, Адам понимает, что это лучшее, что он когда-либо видел. Несмотря на то, что он спал не больше четырех часов прошлой ночью. Хотя послушно лежал в кровати с выключенным светом. — Доброе утро, — прокаркал он. Тони ставит кофе на тумбочку у кровати и наклоняется, чтобы поцеловать Адама в щеку. — Выглядишь просто ужасно. Ты вообще спал? Адам свешивает ноги, садясь на кровати, и приступ кашля не дает ему ответить на вопрос. Он тянется к кофе, но Тони перехватывает его руку. — Сначала измеришь температуру. Отсутствие протеста только подтверждает ужасное самочувствие Адама. Он не сопротивляется, когда Тони ставит термометр ему под язык. Измерение температуры в этот раз занимает больше времени, Адам не может перестать кашлять, и лишь когда градусник снова показывает 39, Тони позволяет ему забрать кофе с тумбочки. Горячий напиток с молоком ощущается просто прекрасно после сухости в горле с утра. — Я хочу, чтобы ты вызвал врача, - Тони подходит к шкафу и аккуратно раскладывает чистую одежду для Адама, такими привычными движениями, словно делал это всю жизнь. — Это всего лишь простуда. — Я бы предпочел не рисковать. Адам чувствует, как Тони хотел бы прокричать эти слова, вместо того, чтобы практически пробормотать их себе под нос. Он не может припомнить чего-то похожего в своей жизни. Родственники, которые кормили, одевали и следили за ним в течение его подросткового возраста, не беспокоились и не заботились о нем так. Возможно, его мать вела себя подобным образом, но она ушла так давно, что Адам не помнит деталей. Возможно, он воспринимал это как должное, прежде чем понял, что безусловная любовь это редкость. Он медленно поднимается на ноги, резкие движения, кажется, усугубляют приступы кашля, и сгребает одежду, подготовленную Тони. — Иди прими душ, если есть силы, — предлагает Тони, тепло улыбаясь, и у Адама екает где-то в груди. – Ты пахнешь так же плохо, как выглядишь. Адам смеется, но смех быстро сменяется кашлем, заставляя согнуться и прислониться к стене в поисках опоры. - Адам! – Тони оказывается рядом с ним, одной рукой поддерживая под локоть, а второй поглаживая по спине. Джонс тянется к его рукам и делает медленный вдох. Приступ кашля довел до головокружения, и он опирается на Тони, пока комната не перестает кружиться. - Кажется, обойдусь без душа, - хрипло произносит Адам. - Тебе станет легче, - Тони целует его в макушку. – Пойдем. Я тебе помогу. - Это не совсем то, для чего я хотел бы затащить тебя в душ, - Адам не удерживается от шутливого замечания. - Да-да, но этим мы займемся позже, когда выздоровеешь. Хорошо? *** Тони заставляет Адама присесть, пока сам включает воду, настраивая температуру так, чтобы смесь мяты и эвкалипта, которую он купил в аптеке рядом со своей квартирой, начала растворяться и подниматься с паром. Этикетка утверждает, что эфирные масла очистят носовые пазухи и помогут дышать. Тони же думает, что они могут убить обоняние. Он не предлагает помочь раздеться, инстинктивно зная, что Адаму будет неловко, и не важно сколько раз Тони это делал при других обстоятельствах. Он просто подходит ближе, чтобы стать точкой опоры, если понадобится. Большое пространство душевых кабин в номерах «the Langham» оказалось как нельзя кстати. Пар заполнил всё и настолько плотно, что не стало видно потока льющейся воды. Адам выглядит ужасно разбитым, но это не мешает ему внимательно наблюдать за Тони, когда тот раздевается. — Дразнишь, — ворчит он. — Ты можешь отвернуться, — усмехается Тони, и не без труда сопротивляется соблазну растянуть момент с раздеванием. Даже будучи измотанным болезнью, Адам Джонс невероятно сексуален, его нереально голубые глаза, с расширенными от возбуждения зрачками, жадно следят за движениями пальцев Тони, когда он расстегивает брюки. И это заставляет кровь прилить к паху. Адам ухмыляется уголком рта и не отводит взгляда, пока Тони не открывает дверь в душевую. Оттуда вырывается облако сильно пахнущего лечебными травами пара. - Так нормально? Адам придерживается за столешницу у раковины, готовый к приступу кашля или головокружению, пока идет к душевой кабине, и проводит ладонью по обнаженному торсу Тони, проходя мимо, становясь под струи воды. Тони регулирует температуру и закрывает дверь. Мята и эвкалипт уже не так бьют в нос, но все еще сильно пахнут, и Тони медленно и глубоко вдыхает, приспосабливаясь. Адам повернулся лицом к душу, подставляя лицо под брызги и опираясь плечом на стену, поскольку стоять без поддержки он сейчас не в силах. Его плечи поднимаются и опускаются с каждым осторожным вдохом, но он не кашляет. И Тони благодарен древним египтянам, или хиппи, или кому-то там, кто популяризировал целебные свойства трав. Тони выдавливает в ладонь лавандовый гель для душа (предоставляемый отелем в номера), раздумывая, что ему бы не помешала мочалка, но уже не хочется покидать душевую. Он легко вспенивает гель в ладонях, и запах смешивается с ароматом масел мяты и эвкалипта. Бережно, почти благоговейно, Тони касается ладонями горячей спины Адама, оглаживая плечи и возвращаясь к лопаткам. Адам издает полувздох-полустон и опускает голову, позволяя Тони провести руками вверх, массируя шею, надавливая на точку в основании головы. Тони касается кончиками пальцев, чуть царапает спину короткостриженными ногтями, а затем снова ведет по коже всей ладонью, опуская руки ниже, распределяя пену по ягодицам Адама. Когда он удовлетворен тем, что такая важная и мягкая часть тела Адама тщательно намылена, он переводит руки на грудь, притягивая к себе, так чтобы Джонс опирался на него, а не на стену. Адам запрокидывает голову назад, и его взгляд на Тони грязнее, чем любой дюйм его кожи. Требуется вся сила воли и выдержка, чтобы не поцеловать его в этот момент. Адам чертовски горяч когда так приоткрывает губы, и Тони приходится напомнить себе, что человеческая слюна полна микробов, и надо быть полным идиотом, чтобы нарочно заразиться. Кроме того, можно заняться другими вещами. Следя за тем, чтобы не пропустить ни единого дюйма, Тони намыливает легкими прикосновениями ключицы, грудь и пресс Адама, медленно, но неумолимо опуская ладони все ниже. Дыхание Джонса учащается, по телу пробегает дрожь, когда Тони в последний момент переводит руки с низа живота на бедра. Но Адам не кашляет, и Тони считает это хорошим знаком. — Дразнишь, — выдыхает Адам, прижимаясь к Тони и потираясь о его вставший член. Тони тихо рычит, но не отталкивает его. *** Адам прижимается к груди Тони, чувствуя себя расслабленным, удовлетворенным, почти живым после болезни, но, боже, таким уставшим. — Я знаю, ты переживаешь за меня, — ему проще признать беспокойство и заботу Тони, пока нервные окончания еще помнят ощущение намыленных пальцев, обхватывающих его член. — Завтра, если у меня еще будет держаться температура, ты отведешь меня к любому врачу в этом городе. Но сегодня… можно мы просто ляжем спать? Тони касается губами плеча Адама. — Хорошо. Адам заставляется свое ослабшее тело шевелиться, чтобы неохотно высвободиться из объятий Тони и встать под струи воды, после закрыть вентиль и потянуться за полотенцем. Он не хочет одеваться, это выглядит слишком утомительным. Так что, он вытирается насухо, наблюдая за Тони, который делает тоже самое. А после переплетает их пальцы и тянет Тони к кровати. — Адам… — Просто ляжем спать, — почти расстроенно и печально повторяет он. Тони хватает свой оставленный телефон, когда они проходят мимо комода, но не может сопротивляться Адаму, когда тот прижимает его к матрацу и пристраивает голову у него на груди. Адам наблюдает как Тони быстро пишет несколько сообщений, прежде чем отложить телефон и закинуть руку ему на спину, и проваливается в глубокий сон.