Кошмары

      Сны Алекс никогда не отличались постоянством. Сегодня ей может присниться родной дом в Новом Орлеане, а на следующую ночь она будет убегать от охотников. Но сны, которые она видела в походе, отличались от остальных. Они были наполнены либо блаженством, либо безумием. Только эти две крайности, не более. Это или это. Хотя за последние четыре дня хороших снов было больше — три из четырех, так сказать. И надо бы радоваться, если бы не последний сон, из-за которого волчица путается в своем спальном мешке, не понимая спросонья, где находится. Взгляд Голода преследует ее даже после того, как она открывает глаза. Его запах — холодный, грубый, но аппетитный, как вырванный из тела пойманного оленя кусок мяса, дымящийся от крови и тепла — ощущается в воздухе и Рыжик готова выть от того, как в носу свербит от этой фантомной вони. Хрупкая ткань рвется, когда оборотень все же плюет на нормальный выход из этого ада согретой ее теплом кровати. Алекс выкатывается из мешка, плюхаясь на холодный пол палатки и тут же садясь и впиваясь пальцами в пол, рыча в темноту, скаля изменившиеся и заострившиеся клыки, глядя на мир желтыми, как подсолнечное масло, глазами.       Она рычит добрых полторы минуты, пока вход палатки не дергается, открываясь, и внутрь заглядывает Баярд. Пожалуй, зря, потому что рыжая тут же бросается на него. Они кубарем откатываются от палатки, сгребая землю, траву и опавшие листья. Хьюстон звонко рычит, царапая плечи Баярда отросшими когтями, опрокидывая его на спину, когда они, наконец, останавливаются. Дракон что-то пытается сказать, но волчица клацает зубами, нажимая ладонью на его горло, заставляя заткнуться. Сейчас она больше чем когда-либо похожа на оборотня — злая, даже яростная, сильная, как настоящий волк, следящая за каждым его движением и при этом смотрящая в глаза. Баярд бы восхитился, будь это по-другому, в другое время, в другой ситуации, другими эмоциями. Несмотря на все свои ментальные щиты, он все равно чувствует ее. Чувствует ее злость, направленную на кого-то другого, чувствует страх из-за которого злится еще больше. И боль. Сильную, подавляющую сознание, ломающую все преграды, сгибающую. Подчиняющую.       Снова рык и оборотень резко исчезает, отпрыгивает в сторону, ссутулившись, едва ли не на четвереньках стоящую. Алекс пристально следит за тем, как Баярд садится, опираясь ладонями о землю, поворачиваясь к оборотню всем телом. Каждое его движение медленное, позволяющее увидеть все — от того, как бугрятся его мышцы под одеждой, до того, как земля «вскипает» под ним, а трава мнется, сгибаясь под весом дракона. Оборотень скалится, едва глаза Баярда светятся расплавленным золотом. Он не применяет силу, не заставляет ее успокоиться и прийти в себя. Эмоции Хьюстон слишком сильно пробиваются к парню, чтобы тот усугубил их своей властью над ней. Волчица делает шаг вперед и клацает клыками, глухо рыча на «противника», царапая когтями собственные джинсы. Перед ее взглядом не Баярд, совсем нет. Перед ней Третий Всадник, голодный, упивающийся собственным превосходством, сильный и подавляющий. Один его вид пробуждает животные желания — злость и желание спрятаться. Хотя странно, что глаза Всадника светятся, как у оборотня желтым цветом. Хьюстон наклоняет голову на бок, приглядываясь, все еще гортанно рыча. И Баярд откликается на этот рык собственным рычанием — негромким, более... мягким, сдержанным. Оборотня это сбивает с толку и она отшатывается, злится на саму себя, но и успокаивается немного. Эмоции эмпата больше не атакуют дракона, позволяя ему шумно выдохнуть от облегчения. Но послевкусие еще витает в воздухе. Алекс топчется на месте, и дракон делает единственно правильное — как ему кажется — в данной ситуации. Он опускает взгляд, наклоняет голову, всем своим видом показывая подчинение. И хоть его пальцы впиваются в землю, а сущность бунтует и требует утвердить статус вожака, сильнейшего, парень опускает голову ниже, чуть пригибаясь к земле. Он наклоняет голову, одним глазом глядя на волчицу, которая уже уверенней подходит к нему. Рыжик медленно опускается на колени рядом с ним, наклоняется вперед и касается кончиками когтей открытой шеи. А Баярд давит желание взвиться, схватить ее, зарычать. Давит и подчиняется, пока оборотень не опускает руки. Это длится мучительно долго, но дракон не шевелится, позволяя себе чуть повести плечами, когда видит, как когти на руках девушки исчезают, втягиваются, светлеют. Он медленно выпрямляется, успевая заметить, как в зеленых глазах блестят слезы. А потом Рыжик бросается к нему — не так как с десяток минут назад, а с надеждой. Ищет в нем защиты, утешения, просит обнять ее, прижать крепче и дать почувствовать его силу. Она скулит что-то в его плечо, и Баярд чувствует соленый запах слез. Оправдывается, извиняется и плачет, скрывая эмпатию, оставляя почти непривычную «тишину» в эмоциях дракона. Баярд убаюкивает ее, шепчет, что все в порядке, утешает, сгоняя прочь остатки кошмара и обращения. И Алекс затихает, слушается, успокаивается, все так же судорожно цепляясь за дракона.       Потому что дракон понимает.