***
Оборотни — это неопрятные, ненасытные едоки, и это было первым, что Стайлз о них узнал. Ещё до иерархии, аконита и всего остального, один из первых жизненных уроков Стилински про оборотней состоял в том, что никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя оставлять одного из них (или просто их, если вам реально не везет и их много) наедине с вашей собственной едой. Если, конечно, вас не зовут Лидия. Потому что ни один человек в здравом уме не будет пытаться украсть еду из-под носа леди, вооруженной скальпелями и колоноскопами [2]. Просто… не получится. Так что да, в основном, это и есть главная причина, по которой Стайлз едет покупать три пиццы в ближайшую от штаб-квартиры пиццерию и вручает их Айзеку в руки. — Я умею готовить, — возражает Айзек молчанию Стайлза, однако в противовес своим словам тут же крепко обхватывает руками тёплые картонные коробки. Автомобиль Стайлза заводится со звуком, очень напоминающим фырканье. — Конечно умеешь, — соглашается Стайлз, серьёзно кивая. — Я также считаю, что панды, если бы не их рацион, на самом деле могли бы захватить весь мир. А то, знаешь, трудно быть устрашающим, когда ты вегетарианец. — Я не панда, — пытается дуться Айзек без особого успеха, поскольку у него уже три ломтика пепперони во рту. К тому времени, когда Стайлз довозит его до дома, Лейхи умудряется сожрать всю свою пиццу и уже с тоской поглядывает на ужин Стайлза. — Лапы прочь, дружище, — предупреждает Стайлз, прежде чем вышвырнуть его из своего джипа. И совсем неважно, что Айзек вечно ходит с видом несчастного щенка, ужин Стайлза — это черта, которую нельзя переступать. Или еда, которую нельзя съедать. Одно и то же. Конечно, благодаря тому, что отец Стайлза является бывшим шерифом, он знает всё о том, насколько это опасно — есть во время вождения, а ещё в курсе абсолютно всех мер пресечения и штрафов за такое нарушение. Именно поэтому он делает всё возможное, чтобы не попасться, пока жует за рулём свою пиццу. Нельзя позволить тем урокам пройти впустую. Когда через несколько минут он возвращается домой, весь свет в квартире выключен — знак того, что Лидия либо у Джексона, либо всё ещё на работе. Скорее всего, второй вариант, так как у неё по-прежнему много дел. Люди, наверное, об этом не догадываются, но жертвы требуют к себе невероятно большого внимания. Стайлз весьма благодарен, что хоть в этот раз на него не собирается нападать голая задница Джексона, когда он меньше всего этого ожидает: у Стилински из-за этого были кошмары. Кошмары! А ещё и тот случай с участием спермы, о котором он абсолютно не желает вспоминать… Стайлз сразу устремляется к своей спальне, по пути небрежно бросая на диван куртку и рюкзак. Когда он открывает дверь своей комнаты, то первое, что его встречает, это спящее лицо Дерека. — Какого хрена, — бормочет он, оглядываясь вокруг, чтобы удостовериться, что он действительно в своей комнате, а не неосознанно вломился в квартиру Дерека, например. В любом случае, там нет ничего действительно стоящего, что можно было бы украсть, так что это бы считалось двойным идиотизмом. Но всё же нет. Это, безусловно, комната Стайлза, с его серыми носками в горошек, висящими на настольной лампе, и часами в виде атома, мигающими ему с одной из стен. Это означает, что Дерек крепко спит в кровати Стайлза. Снова. Стайлз бы не назвал это традицией, в основном потому, что они никогда не планируют свидания или что бы то ни было заранее. Они не заглядывают вперед, не празднуют годовщины и прочую хрень, но… Но. Подобное происходит не впервые. Если честно, Стайлз практически счастлив, потому что по факту это чуть ли не единственный раз, когда на его собственной кровати осталось место и для него самого (да, он знает, как это звучит, и возмущается самим собой и каждым своим жизненным выбором). Нет ни Айзека, ни Эрики, ни больших, капризных оборотней, трущихся своими телами о Дерека и использующих кровать Стайлза как своё логово. Если бы Стайлз не чувствовал, что каждый его сустав очень близок к тому, чтобы расплавиться, он бы точно устроил вечеринку. — Тебе лучше не пускать слюни на мою подушку, — говорит он вместо этого, продолжая расстегивать свой ремень, потому что он безумно устал, а чертовка-кровать так и манит, обещая комфорт и тепло его душе. По крайней мере, Дереку хватило приличия закрыть шторы перед тем, как развалиться на имуществе Стайлза, так что парню больше ничего и не нужно, кроме как избавиться от всей одежды — пол, кстати, такая удобная и многофункциональная поверхность — и быстро скользнуть в свою пижаму. Ему, вероятно, стоит как-то отреагировать на то, что пистолет Дерека лежит на прикроватной тумбочке, словно какой-то очень жуткий предмет декора, вид которого обычно пугает людей. Нормальных людей. Коим, однако, Стайлз не является. Вероятно, где-то в архивах ФБР существует документ, подтверждающий это. Как бы то ни было, Дерек занимает большую часть пространства, и это действительно не оставляет Стайлзу другого выбора, кроме как по-детски дёрнуть одеяло. — Мне казалось, я сказал тебе идти домой, — жалуется он, когда Дерек будто возвращается к жизни и немного двигается, освобождая Стайлзу место под уже тёплым одеялом. — Сказал, — ворчит в ответ Дерек, но его речь почти не разобрать из-за того, что лицо практически полностью вдавлено в подушку. Тем не менее, когда Стайлз сворачивается около него в клубок, а его ноги ищут тёплое местечко между икр Дерека, рука Хейла помещается на его талию, сжимая и дергая пижаму Стайлза, пока тот не оказывается зажатым между матрасом и тяжестью широкой руки Дерека. Близкие отношения не были тем, что Стайлз ожидал найти в ФБР, и всё же… — Постарайся меня не раздавить, — предупреждает он уже заплетающимся языком, позволяя спокойному и размеренному дыханию Дерека его убаюкать.***
Стайлз просыпается от стука дождя, вторгшегося в его сон, и от теплого тяжёлого тела Дерека, распластавшегося на верхней половине тела Стайлза. Он медленно моргает, глядя в потолок, пока разум постепенно выплывает из того уютного местечка между сном и реальностью, и позволяет себе насладиться тишиной комнаты, контрастирующей с творившимся на улице хаосом, где капли дождя с силой бьются об окна и заволакивают их влажной серостью. Обвившись всеми частями тела вокруг Стайлза, Дерек тихо похрапывает, и это то самое спокойное тяжелое дыхание, которое делает черты его лица расслабленными, отчего он выглядит намного моложе, беззащитнее и становится похожим на человека. Сквозь голубые занавески просачивается тусклый свет, бросающий тени на обнаженное плечо Дерека, благодаря чему его мускулы выглядят мягкими, будто сделаны из глины, а впадинки на его теле кажутся глубже и шире, словно только и ждут, чтобы к ним прикоснулись. Стайлз фыркает и двигает рукой под одеялом, чтобы почесать свой живот и поправить утреннюю эрекцию в своих штанах. Наверное, это должно быть странным — такое отсутствие границ с коллегой, с человеком, который занимает более высокий ранг. Однако, так или иначе, в их стае всегда была очень чёткая грань между работой и личной жизнью, и тот факт, что Дерек — их руководитель в офисе, лишь дополняет его обязанности Альфы. Дерек всегда заботится о них всех, это то, что он делает. Так что нет, Стайлз не считает странным просыпаться таким образом: довольным, с тёплым покалыванием под кожей и телом Дерека, заслоняющим его от остального мира. Вдруг Дерек рядом с ним начинает елозить, его рот находит покой рядом с чувствительным местечком у основания шеи Стайлза, а губы движутся так, будто он хочет произнести какое-то слово, но выходит лишь глухой, хриплый ото сна звук. Стайлз, наполовину погребенный под ним, хихикает короткой ленивой вибрацией, которая передаётся от его груди телу Дерека, прежде чем плавно рассеяться. — Давай, выпусти меня, — бормочет он, толкаясь и извиваясь, пока, наконец, не садится на край матраца. Он ласково похлопывает Дерека по голове, а потом встает, готовый отправиться на поиски кофе и только после этого начать свой день. Когда он добирается до ванной, дверь в неё оказывается открытой, а перед зеркалом стоит полуголый Джексон с электрической бритвой в руке. Всё это определенно странно, учитывая, что Джексон владеет гигантским пентхаусом на последнем этаже того же здания, где живут Бойд, Дэнни и Айзек, и у него нет необходимости спать на двухместной кровати Лидии, когда у самого имеется ложе королевских размеров, ждущее его в вышеупомянутой квартире. Не говоря уже о том, что она ещё и ближе к штаб-квартире, так что нет никакого смысла ему с Лидией возвращаться сюда, разве что… — Ты взорвал свой дом или что? — он зевает, почесывая затылок и прислоняясь к дверной раме. Ему срочно нужно отлить, но Джексон, смотрящий на его член с утра пораньше — это то, что Стайлз по возможности хотел бы избежать. Джексон даже не смотрит на него, постоянное жужжание его бритвы такое же равнодушно вежливое, как выражение лица её владельца. — В твоих мечтах, — говорит он спокойным голосом, проходясь бритвой по коже под челюстью не отрывая глаз от зеркала. — Бойд привел домой нового друга, поэтому Айзек и Дэнни ночевали у меня. От его слов Стайлз задрожал от ужаса, поскольку в памяти резкой вспышкой пронеслось воспоминание первого раза, когда Бойд заявил, что хочет их всех познакомить со своим новым «лучшим другом». Ей богу, Стайлз до сих пор не понимает, как такое возможно, что среди Эрики, Дэнни и всех остальных никто не счёл необходимым предупредить Джексона о том, что обычно Бойд, как правило, любит дружить с такими вещами как взрывчатка. И всё бы хорошо, если бы не тот факт, что в свой первый раз Бойд взорвал гранату внутри гостиной и чуть не убил их всех. Нахуй его и его МакГарреттские замашки [3]. Сериал «Гавайи 5.0» определенно оказал на него плохое влияние. Дэнни жаловался по этому поводу практически месяц, в основном возмущаясь, что Бойд подорвал их домашний кинотеатр и разрушил распорядок ночей кино, а Айзек тогда всю неделю был крайне дерганым и приставучим. По крайней мере, до тех пор, пока Дерек, находившийся на грани какого-то сложного нервного срыва, не позволил Айзеку в течение нескольких дней спать рядом с ним. Оборотни — те ещё крутые ублюдки. Стайлз ухмыляется. — Какой ты благочестивый, — говорит он Джексону, а в следующее мгновение к его спине неожиданно прижимается широкая голая теплая грудь Дерека. Стайлз охотно к ней прислоняется, закидывая голову назад и приваливаясь к плечу Хейла. — Бойд снова пытается взорвать город, — жалуется он вместо приветствия, улыбаясь всё ещё сонным глазам Дерека. Дерек медленно моргает — раз, два — и забирается пальцами под футболку Стайлза, слегка надавливая на резкий изгиб тазовой кости парня, прямо там, где в его венах пульсирует кровь. — Мгм, — говорит он. Джексон, всё ещё стоящий перед зеркалом, выглядит не впечатленным утренним отсутствием у Дерека красноречия. А потом случаются две вещи одновременно. Джексон выключает свою бритву, и Лидия открывает дверь своей спальни, выходя оттуда, одетая в милую белую ночнушку, которая говорит о многих вещах, которые Стайлз предпочел бы не знать. — Мне нужно пописать, — всё же объявляет он миру. — Мне нужно в душ, — отвечает Лидия, вытягивая свои руки над головой. — У вас есть ровно одна минута до того, как я выпру вас троих оттуда. Из-за спешки Стайлз чуть ли не ломает свою ногу о биде, забегая в ванную комнату. Вот же властная женщина.***
К тому времени, как Дерек, Джексон, Лидия и Стайлз вышли из здания, дождь уже закончился, и повсюду были разбросаны большие поблескивающие лужи. Но, несмотря на то, что воздух сегодня чуть прохладнее, чем накануне, сквозь некоторые медленно рассеивающиеся тёмные тучи начинает просачиваться солнце. Стайлз плотнее застегивает свою куртку и выуживает из кармана ключи от джипа. — Кто-нибудь связывался с Бойдом? — спрашивает он, потому что факт того, что до них до сих пор не дошли никакие новости об обрушившемся здании, ещё не является гарантией как таковой. — Ему звонили, когда ты принимал душ, — бормочет Дерек, шагая рядом со Стайлзом и держа руки в карманах брюк. То, что его глаза скрыты солнцезащитными очками и Стайлз не может их прочитать, не очень-то успокаивает. — Подвези меня, — добавляет он, утаскивая из рук Стайлза ключи и шагая в сторону лазурно-синего джипа, припаркованного на другой стороне дороги. — Эй! — возмущается Стайлз с оскорбленным выражением лица, потому что не-а, он никогда и никому не позволит управлять своей деткой. Даже Дереку. У которого есть когти. И клыки. Не то чтобы Стайлз не вооружен до зубов и не готов играть грязно, но… — Животное, — бормочет он, когда Дерек, закрыв за собой дверь и заведя машину, пересаживается на пассажирское сиденье. Вот же нетерпеливый засранец. Джексон похлопывает по его плечу — жест, который больше похож на насмешку, чем поддержку. — Ну, тогда увидимся позже, Стилински, — фыркает он прямо перед тем, как Лидия скользит своей рукой в его ладонь и тянет в сторону его Порше. Всё ещё стоя на месте, Стайлз смотрит, как они идут по тротуару, и чувствует, как шею грубо сдавливает сильное и чёткое ощущение, что его жизнь — полнейшая катастрофа. — И тебе доброе утро, Вселенная, — бормочет он, топая через дорогу к своей машине. До штаб-квартиры путь короткий, но приятный, так как дороги ещё пусты от их обычной сумасшедшей загруженности. Стайлз включает радио и настраивает его на волну, где не крутят ни гороскопов, ни новостей, и начинает тихо подпевать, когда наконец находит песню, которая ему нравится. Боковым зрением он видит, что руки Дерека скрещены на груди и что временами он бросает случайные взгляды из окна автомобиля, всем своим видом показывая свою классическую «эта погода на меня так влияет» позу. — Эта песня — дерьмо, — сообщает он Стайлзу после нескольких секунд глубокого размышления. Стайлз ухмыляется. — Да как ты смеешь! Адель — настоящий мужик. «Я зажгла потоки дождя, и нас охватило плам…»[4] — Дерек выключает радио, потому что силу, исходящую от подобного рода маленьких вещей, невозможно оценить, и кладет свою руку на приборную панель, как будто готовясь в любой момент ударить Стайлза по руке, отпихивая её подальше от проклятого раздражающего объекта, коим является его радио. — Твоё извращенное восприятие гендеров меня беспокоит. Ах. — Чувак, — говорит Стайлз, готовый начать спорить, однако рука Дерека оказывается быстрее, и он прикрывает ею рот Стилински как раз в тот момент, когда тот собирается вдохнуть достаточно воздуха для своей тирады. А затем следует эта хрупкая медленная секунда, в течение которой Стайлз сдерживает сумасшедший порыв лизнуть его руку, позволив своему языку выскользнуть из губ и прочертить мокрые длинные полосы по широкой ладони Дерека, по костям и венам, едва скрытым под тонкой кожей… Что-то рокочет глубоко внутри груди Дерека, и этот низкий звук заполняет замкнутое пространство автомобиля, нагнетая воздух вокруг них, увеличивая этот пузырь из опасных запахов и электричества, пока он не лопается, словно воздушный шар, наполненный водой. — Заткнись, — приказывает Дерек, но голос всё равно слишком мягкий по краям, и Стайлз с лёгкостью улавливает скрытую в нем нежность. — Серьезно, я невероятно близок к тому, чтобы тебя задушить. И сейчас ещё даже не… сколько, девять утра? Это рекорд даже для тебя, — впрочем, после этого, выглядя вполне удовлетворенным, что Стайлз умолк, он, наконец, убирает свою руку. Стайлз моргает, в последний раз поворачивая перед штаб-квартирой. — Ты забыл про Нантакет [5], — усмехается он, потому что это было то памятное время, которое Стайлз никогда не забудет. Дерек тогда выглядел на острейшей грани потери контроля, волк под его кожей ощетинился и пытался вырваться наружу, чтобы получить шанс поиграть со Стайлзом, повалить его и укусить, впиться зубами в плоть и показать ему, кто на самом деле имеет власть… — К твоему сожалению, я никогда не забуду про Нантакет, — ворчит Дерек, изогнув брови в одной из его обычных хмурых «я осуждаю всё, что ты собой представляешь» гримас. — Не важно, сколько всего этого ниндзя-профайлеровского дерьма ты на меня вываливаешь, мы бы до сих пор платили за ущерб, если бы не… — Да, да. Ладно, как скажешь, — отмахивается Стайлз, паркуя джип прямо напротив входа и отстегивая свой ремень безопасности. — Кстати, я слышал, что Дагоба [6] — хорошее место, куда можно уехать во время отпуска, тебе нужно попробовать. Черты лица Дерека подрагивают в том, что очень похоже на отчаяние, смешанное с сильным желанием размазать дико раздражающую кровь Стайлза по всему лобовому стеклу. — Даго-что? — рявкает он почти на грани рычания, ну, потому что это Стайлз. Что касается самого Стилински, то он изо всех сил сдерживает смех. В конце концов, он всё-таки ценит свою жизнь. — Планета Йоды. Да ладно тебе, это же из «Звездных войн», чувак, — говорит он, размахивая руками, как будто это всё объясняет. Вена на лбу Дерека весьма занимательно начинает пульсировать, а затем буквально в секунду он расстегивает свой ремень безопасности и выходит из джипа. — Твой мозг серьёзно поврежден, — говорит он Стайлзу стоя так, будто это стоит ему огромной выдержки, чтобы не смять в руках металлическую дверь, превратив её в мини-гроб для здравомыслия Стилински. — И я тебе не чувак! — с этими словами он захлопывает дверцу и твердой походкой направляется в здание. Проходит пять минут, чтобы Стайлз наконец перестал смеяться.***
Ложный след. Улики, нарочно разбросанные на самом видном месте, слишком сочные и заманчивые, чтобы их можно было проигнорировать, но всё-таки слишком безвкусные и банальные, чтобы быть использованными. И как только Стайлз думает об этом, о том, как их обвели вокруг пальца, как они позволили убийце играться с ними… Это заставляет что-то внутри него зашипеть от гнева: неистового, пронизывающего и столь сильно жаждущего разрушения, что это почти выводит его из равновесия. — Похоже, кое-кому сегодня просто необходимо хорошенько выпить. Голос Ника отвлекает Стайлза от его мыслей, и приглушенные разноцветные огни клуба тут же возвращаются в фокус вместе с устойчивостью стойки, к которой он прислоняется. «Октагон» не знает покоя, даже когда кто-то находится там с единственной целью — убийство невинных людей. — Возможно, это про меня, — через силу смеётся Стайлз, а потом делает глоток, и стенки его горла обжигает горький вкус напитка, с помощью которого он пытается запихнуть свои мысли подальше. Но, несмотря ни на что, слова Дэнни и каждая деталь того, что он сказал Дереку и команде в тот день, не оставляют его в покое. Игривая улыбка Ника исчезает с его губ так же быстро, как и расцвела. — Что-то случилось? — спрашивает он, и в его словах сквозит неприкрытое беспокойство. На один короткий момент Стайлз почти готов излить ему душу. В конце концов, Ник не только один из барменов, но ещё и владелец клуба, и он, вероятно, хотел бы знать, что была убита девушка. Всего лишь из-за того, что она находилась на его собственности, из-за того, что из всех мест она выбрала именно это, чтобы расслабиться и весело провести время, а в итоге закончила с иглой, воткнутой в её кожу, и кислотой, медленно пожирающей её внутренности. — Не совсем, — отвечает он вместо этого. — Просто у меня был очень длинный день. За последние месяцы Стайлз понял, что Ник — довольно лёгкий на подъём человек, тот, кто умеет оценивать ситуации и общаться с людьми, поэтому он не удивляется, когда молодой человек просто улыбается, беспечно оставляя всё, о чем Стайлз не хочет говорить, в покое. — Нет ничего, что не смог бы исправить хороший напиток, — подмигивает он ему, берёт стакан из-под прилавка, и наполняет его, прежде чем передать Стайлзу. — Но безалкогольный, потому что ты выглядишь слишком молодо, чтобы пить, малыш. — Пошёл к чёрту, — смеётся Стайлз вместо благодарности — это их обычное общение. Прошёл уже почти год, как Стайлз начал здесь работать под прикрытием, и Ник был ценным ресурсом, поддерживающим его и подающим Стайлзу безалкогольные напитки каждый раз, когда его клиенты предлагали купить выпивку для такой маленькой привлекательной сучки, которую они так отчаянно хотели поиметь. Тот факт, что у него вдобавок остроумное чувство юмора — приятный бонус. С другой стороны барной стойки кто-то просит ещё одну порцию виски. — Всегда пожалуйста, — усмехается Ник прежде чем покинуть Стайлза и вернуться к своей работе. И это именно то, что должен сделать сам Стайлз, осознав, что сидит в баре уже больше часа. Лениво осматриваясь, он притворяется, что безумно скучает, пока тщательно сканирует помещение на подходящую ему цель, нечто, что… И тут ему в глаза бросается кое-что блестящее. В противоположном конце клуба находится человек, который выглядит слишком счастливым, чтобы просто стоять в одиночестве в углу. У Стайлза не занимает много времени, чтобы подтвердить свою теорию, когда к нему подходит молодая пара и обменивается всего лишь несколькими словами, прежде чем в клубном свете мелькает бумага, и из рук в руки быстро передаются деньги, которые мужчина прячет в свой карман. Стайлзу даже не нужно приглядываться, чтобы понять, что он дал парочке взамен. Последней жертвой была студентка местного университета без судимостей. Она была милой девушкой. Это то, что Дэнни рассказал днём. Милой девушкой, которая была измучена и садистски доведена до критической точки ради удовольствия какого-то больного ублюдка… Стайлз соскальзывает со своего стула, и тут же напиток, Ник и шутливые замечания, брошенные ему вслед, оказываются забытыми. Это не так трудно — затеряться среди моря тел, движущихся на танцполе, просто покачивая бедрами и откидывая свою голову назад, пока кровь не начнет отстукивать громкий ритм музыки, пока другие тела не будут прижиматься к телу Стайлза, а пот не станет скапливаться за шеей. Тем временем, дилер уже сканирует толпу, словно голодный орел, пролетающий над своей территорией, и Стайлзу всего лишь нужно притвориться беззащитным кроликом. Почти незаметным, но всё же соблазнительным. Таким образом всего лишь пару минут спустя он оказывается трущимся у той самой стены, о которую опирался дилер. Зрачки Стайлза расширены настолько, что видны лишь окружающие их темно-медовые кольца, а его дыхание притворно учащено. Парень перед ним выглядит как заполненный деньгами мешок Санта-Клауса, который просто упал прямо к его ногам. — Хочешь чего-нибудь, милашка? — произносит он невнятным голосом, который, вероятно, считает соблазнительным, и двумя пальцами находит и приподнимает подбородок Стайлза, чтобы посмотреть ему в глаза. Борясь с желанием врезать этому противному подонку и просто покончить с этим, Стайлз хлопает ресницами, имитируя застенчивость, которая ему совсем не принадлежит. — Я… Да. Мне нужно, — он заикается, нервно облизывая свои губы. Что-то внутри глаз дилера загорается, будто молния, ударившая в лужу бензина; что-то опасное и готовое поглотить всё на своем пути. — Да, — произносит он с фальшивой сладостью, танцующей за его словами, которая заставляет желудок Стайлза сжаться от отвращения, — скажи мне. Что тебе нужно, милашка? Словно потерянный и неуверенный ребенок, Стайлз переминается с ноги на ногу, кончиками пальцев разглаживая свою рубашку. — Мне нужно… пожалуйста. Но у меня… в смысле, я могу заплатить… но у меня нет денег? — предлагает он, прижимаясь плечами к твердой поверхности стены, а бедрами подаваясь навстречу мужчине перед собой так, чтобы сообщение, не слишком уж изощренно скрытое за его словами, не было пропущено. Для верности он снова облизывает губы. Хищный взгляд в глазах этого человека становится звериным. — Не вопрос, милаш, — шипит он несказанно довольный. Мудак, ищущий легкой добычи, уже труп. Он окидывает Стайлза благодарным оценивающим взглядом, а кончики пальцев медленно сползают с его подбородка к ключицам, пока не хватаются за воротник рубашки парня. — Я уверен, что мы сможем прийти к, хм, соглашению. Возможно, найдём этому превосходному ротику хорошее применение, — бормочет он намекая, но не спрашивая напрямую. Он хочет убедиться, что в конце концов это будет выглядеть, будто выбор сделал сам Стайлз, он хочет знать, что Стайлз нуждается в нем. И насколько сильно. Стайлзу просто нужно подтолкнуть его ещё немного… — Пожалуйста, — бесстыдно стонет он. Его глаза полузакрыты, он отталкивается от стены и льнёт к мужчине, направляя своё тело так, что очевидная эрекция дилера прижимается к длинному мускулистому изгибу его бедра. У него же самого для этого не обязательно должен быть твёрдый, только не тогда, когда он стоит перед таким типом мужчины. На самом деле, Стайлз знает, что нет ни единого шанса, что дилер сможет перед ним устоять, отказаться после того, как Стайлз практически предложил себя на блюдечке. Просто… этого не произойдет. И это ещё одна причина почему смех угрожает вырваться наружу, когда мужчина отпускает его рубашку и спускается прямо к запястью, хватая его и подёргивая, пока Стайлз следует за ним в сторону уборной. — Я кончу прямо на это красивое личико, — шепчет он Стайлзу на ухо, проталкивая его в дверь, — а потом папочка тебя вознаг… — кулак Стайлза впечатывается в его рот, перебивая того на полуслове и отправляя его в другой конец туалета, где он сползает по грязной плитке на не менее чистый пол. Сгибая и разгибая свой пострадавший кулак, Стайлз вздыхает. Черт возьми, Дерек должен платить ему гораздо больше, чем он зарабатывает сейчас.