Повторяя путь

Нэргон поднял взгляд, искоса взглядывая на приемную дочь. Ужин был закончен, посуда убрана, и Глорэдэль сидела напротив него у стола, над которым ярко горел факел, освещая и разложенные перед эльфом старые карты, подробные и не очень — все, что ему удалось найти, и раскрытую книгу и лист перед Глорэдэль, на котором она старательно выводила тэнгвар. Все три месяца, что прошли с того времени, как девушка получила в подарок новую книгу, они дома говорили на квэнья — Глорэдэль практиковалась в новом для нее языке. Разумеется, на охоте или в лесу себе было нельзя такого позволить — понимать друг друга там нужно было быстро и сразу. «Будь здесь Лиммэйтэ, он бы мне сейчас всё высказал насчет моего произношения, - с тоской думал синда, вспоминая старшего друга из нолдор и его яблоневые сады. - А уж если бы узнал, что я сам взялся кого-то учить...» Интерес к языкам у Нэргона и Глорэдэль был общим, и оба довольно легко осваивали новые наречия. Глорэдэль за три месяца зимы научилась уже вполне сносно говорить, смогла прочесть подаренную ей книгу, иногда прося перевести непонятные ей обороты речи. Когда Нэргон сам впервые пролистал том, он отметил лишь, что это не сказания и не научный труд. Книга была написана эллет, родившейся в Валиноре и жившей в Барад Эйтель, было указано и ее имя — Лиссэвен, и она же, по всей вероятности, была автором рисунков. Книга была посвящена истории танца и его философии, роли в развитии культуры и чисто практическому назначению. Нэргон тогда подумал, что Глорэдэль будет интересно это, да и красивые наряды на рисунках не могли не восхитить юную деву; но он даже не представлял, чем это обернется. А обернулось это тем, что ему пришлось что-то вспоминать из ранней юности, а чему-то учиться — ибо иного партнера для тренировок у Глорэдэль не было. Нэргон не раз думал, насколько странно и абсурдно, должно быть, то, что происходило. Тело, привыкшее к быстрому реагированию, с трудом, но щемяще-знакомо отзывалось на изящные движения; руки, что привыкли держать тетиву или охотничий нож, словно нехотя двигались медленнее, как было положено. И все это — в пещерах гор Митрим, под светом факелов, под тихий напев или отсчет девушки-аданет. Правда, специально для танцев Глорэдэль, руководствуясь картинками в книге, сшила себе первое в ее жизни со времен детства длинное платье — не похожее на наряды женщин из деревни; да и Нэргон не мог себе позволить быть в обычном своем наряде, а так как лучше у него ничего не было, оставался в рубашке — потому что даже так было пристойнее пригласить деву на танец, чем в повседневном наряде охотника. Нэргон невольно взглянул на то, что писала Глорэдэль, и хотя видел текст в перевернутом виде, сразу же нашел две ошибки и засомневался в одном из оборотов речи — но пояснить точно, как нужно, было уже некому. Аккуратно собранные волосы дочери золотились на макушке в свете огня. Синда еще раз невольно взглянул на разложенные перед ним карты, в сотый раз пытаясь найти оптимальный, устраивающий его максимально маршрут, вздохнул и понял, что далее молчать он не может. - Осталась неделя до назначенного времени, - произнес он, испытующе взглядывая на дочь. - Я знаю, - спокойно откликнулась Глорэдэль, поднимая взгляд. - Ты хочешь обсудить что-то еще? Я уже собрала то, что нам не потребуется, и уложила так, чтобы оно могло храниться. Вдруг сюда придет кто-то еще, и ему понадобится. Все, кроме этой книги... - Меня поражает, как ты можешь заниматься этим, когда мы... - Просто мне ведь нужно как-то отвлекаться... Хотя бы тем, чтобы учить то, что мне не пригодится — новый язык, движения в танце. Не беспокойся, Нэргон, - девушка улыбнулась. - Я не увиливаю от своих обязанностей. Травы досушиваются и будут готовы к нашему отходу. Вещи, что понадобятся мне, я уже собрала. Запасы провизии, что может храниться долго, тоже будут готовы в срок. Мы выходим тогда, когда нужно — весной; и до зимы, если все будет хорошо, успеем преодолеть большое расстояние, прежде чем холода начнут доставлять дополнительные неудобства... Или ты волнуешься, потому что никак не можешь определить маршрут? - Да, - с досадой ответил отец. - Волнуюсь, потому что не привык к беспомощности. Я почти уверен, что нам удастся покинуть Дор-Ломин незамеченными — я знаю расположение отрядов тварей, знаю и где лучше будет пересечь горы. Думаю, до Невраста мы доберемся. Но как там сейчас, я не знаю, я был там давно, и учитывая беженцев, все могло поменяться. Но даже если нам удастся дойти до побережья — это будет конечной точкой, где я бывал когда-то. Я ведь ни разу в жизни не покидал Хитлума, Глорэдэль, и буду беспомощен, не зная ни мест, ни лесов, ни укрытий. Мы сможем полагаться только на карты и чутье. - Значит, ты все же решил уходить на юг по побережью, а не попробовать прорваться в Огражденное Королевство? - Я знаю из рассказов жителей деревни, что связь с Дориатом прервалась хоть и не сразу после Последней Битвы — те земли не были тогда захвачены... но все-таки это было довольно давно. Я не знаю, как и что там сейчас, вестей оттуда до меня не доходило. Да и пробовать идти на юго-восток, пробираться через точно захваченный Бретиль, в котором я ни одного дерева не знаю — по мне, так это верное самоубийство. - У тебя еще был вариант пробираться Морем? Ведь твари не делают лодки. - Лодки — делают, и через реки они умеют перебираться. Лодку я еще построю, но я не рискну заплывать далеко, и с берега нас будет видно. На что-то большее, даже вроде небольшого корабля, моих умений не хватит. Нам такое у Митрима было не нужно. Так что если и строить лодку, то лишь чтобы обогнуть какие-то места, где не удастся пройти. - Значит, пойдем по основному варианту пути, - Глорэдэль успокаивающе качнула головой. - Я знаю, что ты никогда бы не ушел отсюда, если бы не я, не стал бы искать иной судьбы, не предпринял попытки отыскать любой еще свободный народ. Я ценю твое решение и полностью одобряю, хотя бы потому, что я хочу другой судьбы в первую очередь для тебя. Пора тебе закончить со своим добровольным изгнанием, Нэргон. Я понимаю, насколько опасно то, что мы собираемся предпринять, но... что же, значит, погибнем вместе. Это тоже неплохо. - Глорэдэль, - голос эльфа налился металлом, и в голосе его послышались суровые ноты, которые дочь слышала нечасто. - Что за речи? Я не планировал бы всего этого, если бы ты не дала мне обещания, которое, надеюсь, не нарушишь. - Я помню свою клятву, что принесла тебе, слово в слово, - отрезала девушка. - Хоть и жестоко то, чего ты потребовал от меня. И я могу повторить ее хоть сейчас, если тебя это успокоит! Нэргон замолчал, слегка пожалев о своем порыве и устыдившись тона и недоверия, но юную аданет с ее скрытой страстностью уже понесло: - На пути, что ляжет перед нами, где и когда бы он ни закончился, я клянусь тебе, тому, кто воспитал меня как свою дочь, что никогда не поставлю твоей жизни превыше своей, что бы ни довелось мне увидеть, что бы ни случилось с тобой. Я буду говорить, молчать и скрываться по твоему слову и жесту, даже если этим обреку тебя на смерть или мучения. Если случится так, что погибнешь ты, а я выживу, я вольна сделать выбор — попробовать вернуться или продолжать путь. Но сколько бы ни довелось мне прожить еще, я всегда буду помнить о том, что я из Народа Хадора, и буду высоко держать голову. - Не нужно было, - отрывисто сказал Нэргон, когда она закончила. - Я верю тебе. Карты будут в вещах, что понесешь ты, ориентироваться по ним ты умеешь, и у тебя еще будет шанс, если меня не будет рядом. Пропитание добывать ты сможешь, к новому луку приноровилась. - Жаль, что ты не научил меня сражаться на мечах... - Я хотел, - вздохнул Нэргон. - Но то оружие, что есть здесь, тебе не подойдет. Я нашел даже женское, явно под руку эллет, но тебе не подойдет по росту. Ты не привыкла ходить с мечом, и он будет затруднять твои движения. Я же сделать для тебя меч бы не смог — здесь нет ни условий, ни инструментов; да и умений у меня нет, моя семья кузнечным делом никогда не занималась. - Если придется принять бой, с моими кинжалами много не навоюешь... - Пока я жив, тебе и не придется принимать бой. Если я погибну и будет возможность, можешь мой меч забрать. Он тебе не подойдет, конечно, и движения будет стеснять, но вдруг пригодится. - Если ты погибнешь и будет возможность, я тебя похороню вместе с твоим мечом, - резко ответила девушка. В тот момент ее гордо развернутые плечи чуть дрогнули. - Нэргон... - Да? Глорэдэль, нервы которой уже не выдерживали всего сказанного, резко вскочила и бросилась на колени перед приемным отцом, порывисто по-юношески его обнимая и утыкаясь лицом в плотную, жесткую ткань туники. Нэргон чуть погладил ее по волосам, внезапно вспомнив, как совсем недавно, когда дочери было пять-семь лет, со смехом катался с ней в траве, играл и кружил ее на руках. Глорэдэль безоговорочно верила сильным рукам отца, что подбрасывали ее и всегда ловко подхватывали на лету, обнимала ручками за шею и по-детски доверчиво целовала в щеку, окутывая золотистым облаком распущенных волос. - Если ты хочешь, все еще можно отменить, - пробормотал он. - Я боюсь за тебя. - Нет, - Глорэдэль подняла взгляд, быстро стирая появившиеся слезы и зная, что отец не любит такого. - Я исполню обещание, но я верю, что мы дойдем вместе. Ты должен вернуться к своему народу. - Такая возможность меня несколько пугает, - невесело откликнулся Нэргон. - После того, что я творил... - Я столько раз с тех пор, как ты мне всё рассказал, тебе это говорила, - вздохнула дева, поднимаясь. - За любовь никто не осуждает, даже любовь к женщине из другого народа. Твоя месть за мать была справедлива. Похищение — обосновано, ведь ты не причинил вреда похищенной и руководствовался лишь тем, что хотел спасти жизнь мне. Перестань думать, что ты кого-то или чего-то недостоин. Я из истории вашего народа знаю поступки и похуже. - Вообще-то, это была история немного не моего народа... - Они считали себя лучше вас, потому как росли в том месте, где жили боги, - по-девчоночьи фыркнула Глорэдэль. - Подумаешь... я ведь никого не осуждаю. А тебя я осудила бы в последнюю очередь. - Это потому, что я близок тебе. - Это потому, что ты всегда учил меня иметь собственное мнение. И мое мнение — именно таково. *** - Впереди горы, - указывал рукой Нэргон на и без того видимые в солнечном свете пики вершин. - Но туда мы не пойдем. Пологий проход был севернее. В Хитлуме поменялось все, но проход через горы — вряд ли. Скоро мы покинем Дор-Ломин. Впереди, за теми горами — земли Невраста. - Интересно, какое оно, Море, - задумчиво произнесла Глорэдэль. Голос ее прозвучал чуть невнятно из-за ткани. Капюшоны коричнево-зеленых плащей полностью скрывали фигуры, и лицо по вечернему времени было закрыто тканью до глаз у обоих путников, для большей маскировки. - Когда я впервые увидел Море, оно меня поразило. - Как это выглядит? Как вода до самого горизонта? Наверное, это пугающе... думаю, я испугаюсь, Нэргон, - явно улыбнулась девушка. - Не испугаешься. Насколько я помню свои ощущения, мне вдруг показалось, что Море позвало меня отправиться в путь. Словно где-то там, далеко, есть дом, где меня ждут и радушно примут. Сумей я во времена своего одиночества построить корабль, я бы, наверное, сгинул в Море навсегда — потому что управиться с ним-то я бы точно не сумел... - Ты хотел бы увидеть тот Валинор? - задумчиво спросила Глорэдэль. - Нет, - отрезал Нэргон. - Меня тянет увидеть, что за Морем, словно я, или мой народ, когда-то давно не окончили свой путь. Но я знал тех, кто вырос в Валиноре. Я не покорился бы валар после всего, чего они сделали и не сделали, а я знаю, что непокорности они не терпят. Не там мое место. Мое место здесь, рядом с тобой. - Не грусти, - Глорэдэль чуть поправила лук и котомку на плече. - Я бы хотела увидеть те земли, где нет зла, хотя мне этого никогда не будет дано. Скорее уж тебе. Впрочем, и я бы не хотела жить там. Разве что с тобой. На это я согласна. - Да какая теперь разница, - явственно поморщился Нэргон под тканью, что закрывала его лицо. - О Море будем думать, когда до него дойдем, а я уже пару часов не могу найти подходящего укрытия на ночь. - Можем на дереве, привязавшись к нему. - Так ты плохо высыпаешься. - Ты и так спишь меньше меня, мотивируя тем, что выносливей! - возмутилась девушка. - И пользуешься тем, что на время нашего похода твои приказы даже не обсуждаются! - Вот прибьют меня, тогда будешь решать сама, - полушутливо возразил Нэргон. - Но меня беспокоит... - Что тебя беспокоит? - встревожилась Глорэдэль. - Помнишь, как мы с тобой обходили последний гарнизон, что был отмечен мной на карте? - Помню. Орков мы не видели, все прошло хорошо. - Вот это-то меня и беспокоит. Орки за последние годы в Хитлуме разленились, ибо бунтов нет, снабжать их вынуждены люди — и из покоренных, и из тех, что верны Морготу — хотя последним это тоже не по вкусу. В настоящем бою твари давно не были, скучают по крови, напиваются и режут друг друга. Правда, они и плодятся в мирной для них обстановке в таких количествах, что вырезать друг друга просто не успевают. Когда ты заснула три дня назад, я обследовал окрестности, не отходя, впрочем, далеко. Я не встретил ни единого орка, я не слышал даже шума их гульбы — а вот это уже было более чем странно. Подходить к их укреплениям я не решился — все-таки мы расположились довольно далеко, но я почти уверен — их позиции изменились. Там никого и не было. - Что это может значить? - встревожилась Глорэдэль. - Либо в поселении где-то неподалеку бунт, - коротко отозвался Нэргон. - Либо в Хитлум вторгся кто-то еще. Я попробовал послушать землю, и мне показалось на мгновение, что я слышу отдаленный перестук копыт множества коней. - Но... - Глорэдэль даже чуть приоткрыла рот от изумления, хотя под тканью это было незаметно. - Ведь орки не используют коней, кони покоряются только руке человека или эльфа. - Да, орки передвигаются только на волчьих тварях, не в обиду будь это сказано благородному племени вольных волков. Но я слышал только отдаленный топот отлично подкованных, по всей видимости, коней. Думаю, мне казалось. - Может быть... может быть, есть какая-то армия, что способна освободить наши земли? - неверяще произнесла Глорэдэль. - Я не верю в сказки, - отрезал Нэргон. - Нам нужно искать укрытие. Как назло, ни расщелины, ни даже оврага не попадалось. Лес в предгорьях стоял темен и хмур, словно замирая в ожидании; солнце уже зашло, и Нэргон опасался орков, что заползали в свои норы днем, но зато знатно напивались по ночам. Впрочем, ему было без разницы, трезвый орк перед ним предстанет или пьяный. - Я что-то слышу, - резко и сразу переходя на полушепот, произнес Нэргон. - Глорэдэль! Быстро на дерево! Девушка панически оглянулась, пока еще ничего не слыша — но она доверяла куда более чуткому слуху приемного отца. Поудобнее перекинув лук на спину, она быстро огляделась. До ближайших веток ей было слишком высоко. - Давай же, - Нэргон легко поднял дочь вместе с поклажей, что несла она, усадив девушку себе на плечо, как тогда, когда она была маленькой. - Цепляйся, должна уже дотянуться! - Давай руку! - отчаянно произнесла Глорэдэль, оказавшись на ветке. - Нэргон! Секунду поколебавшись, он подал ей ладонь. Девушке на миг показалось, что сейчас ее рука просто вылетит из сустава под тяжестью тела высокого и отнюдь не хрупкого ее спутника, но в следующий миг Нэргон, легко оттолкнувшись от ствола дерева, оказался рядом и отпустил. - Выше, Глорэдэль! Лезь выше!.. - ...Сюда! - шепотом звала она. - Здесь нас будет точно не видно! - Крепко держишься? - Да! - Привяжись! Тем узлом, которому я учил тебя, его легко можно распустить в одно мгновение. Послышалось шевеление, Глорэдэль поспешно доставала из котомки тонкую веревку, повинуясь приказу. - Готово! Нэргон, лезь сюда! Он сделал шаг по ветке, и тут же отошел обратно, к стволу. - Нэргон! - Нас двоих не выдержит, - констатировал он. - Слишком тонкая. Я останусь. Дева замерла на ветке. Нэргон, прижавшийся к стволу дерева, мимоходом отметил — старый ясень тоже замер. Он видел, как дрожат руки у дочери. Он слышал, как приближается топот. *** «Любое везение рано или поздно заканчивается, - отстраненно думал Нэргон. - И надо же ему было закончиться именно сейчас». - Ты там один, квэндо? - проорал снизу тот, что, по-видимому, был главным. - Слезай, нам давно уже пора поужинать! - Нет, нас еще десятеро, - язвительно ответил Нэргон, поморщившись от исковерканного синдарина в устах тварей. - А стреляю один я, остальные боятся. Он уложил стрелами уже четверых, тех, что тоже пытались посылать стрелы наверх. Луки тварей были примитивны, и он легко уклонился, даже на дереве. Но с ним была юная аданет. Она не шевелилась, привязанная к ветке, не смея ни вздохом, ни словом выдать себя, верная клятве; и Нэргон лишь искоса видел, когда стрелял в ответ, как пальцы дочери дрожали, когда мимо нее летели орочьи стрелы. Отряд, что вернулся с запада, явно от кого-то или чего-то бежал, но Нэргон и предположить не мог, от кого или чего. Расположились они, конечно же, прямо под деревьями, громко переругиваясь и сетуя на отсутствие провизии, потом заметили «пчелиный рой», а значит, и вкусный мед, и один из, видимо, младших и последних в отряде, по приказу полез на дерево. Нэргон держался до последнего, а потом, когда выбор стоял уже только о том, кто кого заметит первым, юный орк рухнул на землю с перерезанным горлом, даже не успев ничего понять. Послышался визг, крики, вверх полетели стрелы, и Нэргон с разницей в несколько секунд уложил стрелами всех четверых лучников, что могли ранить его дочь. Потом он вышел на видное место на ветке сам, и начал разговор, пока на дерево за неведомым противником не вздумал полезть кто-то еще. Несмотря на удобную позицию, Нэргон понимал, что не выстоит против как минимум пятидесяти орков — их количество тоже показалось ему странным, гарнизоны Моргота были больше. Нэргон понимал, что сейчас он находится в весьма удобном положении. Из луков больше никто снизу стрелять не пытался, а целой компанией на дерево не влезешь, он может попробовать убивать по одному. Теоретически, именно так нужно было оборонять стены крепости. Да вот только орки всё равно сбросят его вниз — чуть замешкаешься, или попадется довольно сильный противник — и конец. А еще они, если полезут на дерево, непременно увидят Глорэдэль. Нет, даже если она возьмется за лук, вдвоем им не справиться. Снизу донесся грубый смех: - Ты один там, квэндо, и за десятерых боишься! Правильно боишься... - Вас бояться? Не дождетесь. - Тогда слезай сам и дерись, - грубо рявкнули снизу. - Ты моего брата убил! - Можно подумать, вы помните, кто там из вас кому брат. - Я его мелким к мечу приучал, - раздался еще более яростный рык. - Когда мамку нашу твои покромсали! Слезай и ответь! А то времени не пожалею и сам твое дерево ятаганом спилю. - Затупится твой ятаган, - машинально ответил Нэргон и тихо окликнул: - Глорэдэль! - Да... - послышался тихий, прерывающийся шепот. - Нэргон... не надо... - Вот и пришла тебе пора исполнить свое обещание. Помни его. Как съедят меня и уйдут, ты слезай, и делай свой выбор — идти дальше или вернуться. Путь через перевал в Невраст на картах отмечен, ты его найдешь. - Их ведь кто-то гнал сюда, - тихо ответила Глорэдэль. - Они бежали от кого-то, я сама слышала их говор. Подожди... поговори с ними еще... может, придут... - Никто не придет. Так не бывает. И ты в это не верь. Жизнь — такая, какая есть. - Нэргон... - Молчи и не смей выдать себя. Я постараюсь погибнуть так, чтобы меня не истязали и тебе не пришлось смотреть на это. Попробую и убить, сколько смогу. Всё меньше их будет, хоть и нет уже разницы. Глорэдэль... молчи. Молчи. И прощай. Девушка, что находилась выше, отозвалась сдавленным стоном, и голоса внизу, совещавшиеся, а точнее, ругавшиеся, возвысились: - С кем это ты там говоришь, квэндо? - Творю молитву Владычице Варде, - язвительно откликнулся Нэргон. - И она мне даже отвечает. - Западные демоны тебе не помогут! Они никому из вас не помогли, хоть и многие из ваших поминали их имена, когда выли от боли! Слезай! - А какой смысл мне слезать? - отозвался Нэргон. - Слезу я — вы еще покуражитесь, прежде чем убить, а я, может, побыстрее хочу. Спилите дерево — то же самое будет, разве что до рассвета провозитесь, а в свете Анора ваш народ далеко не столь боек... Внизу снова началось совещание и ругань. Нэргон, ожидая ответа, взглянул вверх. Звезд из-под кроны дерева было не разглядеть... а жаль. - Хочешь побыстрее — падай вниз мертвым! - проорал другой уже голос. - Сам же говорил, что смерти хочешь легкой и ничего не боишься! - Вот уж нет, - отперся синда, с сожалением отвратив взгляд от разглядывания кусочка неба. Он повертел в руках лист ясеня, не сорвал, а лишь провел по нему чуткими пальцами — словно этот лист еще мог помочь ему, словно ощущение жизни в прожилках было последним, что он хотел чувствовать. - Мне жизнь подарили отец и мать, а я, значит, с неуважением к ним сам себе горло перережу? - Так слезай, и со всем уважением перережем мы! - послышался третий голос, но его перекрыл рык предводителя, что был выше и крупнее остальных: - Слезай, я сам убью тебя. - Хыгар, да у него же меч, вон, видно, - робко вякнул кто-то еще, но предводитель орков только пнул «выступавшего»: - Заткнись! Я от квэнов не бежал никогда, даже сегодня. Кто первый заорал-то, что нас сейчас всех перебьют? - Да это не квэны, это сами демоны пришли! - заверещал упавший. - Домой надо уходить, Хыгар! Домой! Нэргон с интересом прислушался к разговору и даже приподнял бровь. Интересно, что столь напугало орков? Кого они увидели? - Демоны далеко, и Повелитель Наш спасет нас от них, - отрезал Хыгар. - Ползи прочь, трусливая тварь. До дома далеко, и мы останемся здесь. А ты и кусочка не получишь. Разойтись! Один останусь. Орки, одобрительно и благоговейно ворча, расползлись — впрочем, недалеко. Поступок предводителя внушал им восхищение, но вместе с тем они и явно сомневались в его «умственной полноценности». Впрочем, Нэргон прекрасно знал, что дуэль один на один — не более, чем показная. Стоит предводителю подать сигнал или чуть отступить, на него бросятся все разом. Глорэдэль, на одной из верхних веток, крепко сжала зубами запястье, чтобы не закричать и не выдать себя. Нэргон понял, что далее тянуть нельзя. Дочь только более уверится в том, что его может кто-то неведомый спасти. Приземлившись на ноги с дерева, Нэргон отчаянно прислушался. Глорэдэль молчала, ни словом, ни вздохом, ни стоном не выдав себя, а ведь он уже готов был громко заговорить — о чем угодно, лишь бы твари не услышали звуков с дерева. - Я готов, - произнес Нэргон. Меч он уже держал обнаженным в руке, свою котомку и лук скинул с плеча — понимал, что оставить это дочери не может. Орки не поверят в то, что эльф находился один в лесу совсем без вещей, и полезут искать их на дерево. - Говоришь, я убил твоего брата? Моего отца и моего брата тоже когда-то убили. Твои предки, должно быть. Они погубили весь мой народ, я последний, что жил в родных землях. Можешь гордиться, как там тебя... Хыгар. Ну и противные же имена у вас, у людей с востока и то лучше, - Нэргон расстегнул застежку и сбросил на траву плащ, чтобы в бою ничто не мешало движениям, отбросил за спину длинную черную косу. - Нам ваши имена тоже противны, - гортанно проговорил орк, осторожно приближаясь. Он явно был умелым, и не зря — предводителем. - А тебя как звать? - Лайрэннэль, - ответил Нэргон. - Я назвался тебе только потому, что ты пошел на поединок один на один. Сияющее в бледном свете Итил лезвие с громким скрежетом столкнулось с темной сталью. *** Глорэдэль старалась не смотреть вниз, но не могла не смотреть. - Создатель, - шептала девушка, не знавшая песенных славословий. - Он не любил тебя, но ожесточился только лишь потому, что не знал радости. Прости его, если слово мое важно тебе. Прости отца моего! Даруй ему легкую смерть в бою, как он хотел всегда! Дай ему возможность умереть стоя! Не допусти осквернения тела дитя Твоего! А если будет на то милость, позволь выжить ему, яви чудо свое... Не для себя прошу, для другого, для того, кто дорог мне! ...Нэргон еще сражался. Дуэль с предводителем орков была кратка, Нэргон разрубил его надвое - и отшатнулся назад, к дереву, не позволяя окружить себя со всех сторон — только с трех. Словно наяву, послышался Глорэдэль стук копыт. Слезы беззвучно текли по ее щекам, и она не обращала внимания на то, что слышала. Не обращали на то внимания и твари, всецело занятые местью. Меч в руках воина-синда крутился просто с неимоверной скоростью — никогда Глорэдэль не видела своего отца в бою, и даже веря в его умения и стойкость, она не предполагала за ним такого. Первый раз Нэргона ранили в плечо, правое, и он, переметнувшись к соседнему дереву, легко поменял местами меч с кинжалом, перебросив меч в левую руку. Твари завизжали, почуяв кровь. На второй раз ему отсекли правую руку по локоть вместе с кинжалом. Нэргон молчал в бою, сосредоточенный, суровый, слыша вокруг себя проклятия, и лишь вскрикнул, когда лишился части руки. Он стоял, все еще дыша, прислонившись к дереву. Правая отрубленная рука, из которой потоками лилась кровь на примятую за время схватки траву, заскользила по коре, словно пытаясь нащупать пальцами, которых уже не было, плоть творений Йаванны. Глорэдэль проводила взглядом отрубленную кисть, что отлетела далеко и в которую тут же впился зубами кто-то из тех тварей, что толклись позади, пожирая плоть. Аданет вспомнила, как эти пальцы касались ее руки, когда приемный отец разучивал вместе с ней танец из тех, что танцевали в Валиноре, если верить словам эллет Лиссэвен — тоже, должно быть, давно погибшей. Орки чуть опешили, когда он пошатнулся, казалось, даже не спешили добивать. Прошла секунда, и Нэргон поднял лицо — по лицу струилась кровь из рассеченного лба. Еще один орк тут же лишился головы от взмаха меча в левой руке. Глорэдэль не поняла, что произошло, когда твари внезапно заорали, завизжали, зарычали, тела их буквально облепили воина, зажимая у ствола дерева. Она не видела, что стало тому сигналом — Нэргон, тяжело раненый, весь в крови — своей и орочьей — улыбнулся. На третий раз ему пронзили живот. Орк, сделавший это, с трудом выдернул свое оружие, которое вошло в дерево за спиной Нэргона. Глорэдэль отняла искусанное запястье от губ. Больше не было нужды сдерживать крик. И не потому, что обещание ее больше не имело силы — оно имело силу на всю ее жизнь, а потому, что ей больше не хотелось кричать. Волосы, тщательно сплетенные — она не позволяла себе небрежности никогда, а тем более во время опасного похода, казалось, словно зашевелились на голове. Руки и лоб, по которым струился липкий пот, охладели. Смертельно раненого Нэргона поставили на колени. Меч его отбросили в сторону. Он рванулся еще раз, последний, и кому-то из орков весьма чувствительно прилетело по морде... Твари кричали, распаленные кровью и победой. Нэргон продолжал молчать, лишь хриплые, невольные стоны вырывались из его груди. Глорэдэль отвернулась. Теперь она смогла это сделать. Топот копыт коней послышался совсем близко, послышался знакомый свист летящих стрел, и девушка, повернув свое лицо к западу, открыла глаза. Неся с собой огонь факелов, к месту битвы одного эльфа против десятков орков приближался большой отряд. Они были все на конях, и кони их не носили узды, как сразу заметил взгляд наблюдавшей с дерева, только богато изукрашенные камнями оголовья. «Эльфы», - отстраненно подумала она, зная от приемного отца, что только его народ мог управиться с лошадьми, не усмиряя их воли. Глорэдэль всего раз сидела верхом, когда им с Нэргоном как-то пришлось крайне спешно покидать поселение. Приемный отец тогда посадил ее в седло впереди себя — конь принадлежал одному из сочувствующих им людей; но Глорэдэль почти ничего не помнила из той поездки — в ужасе жмурилась, не в силах сразу привыкнуть к такой скорости. Уже в лесу коня они отпустили, и он впоследствии вернулся в деревню. Прибывшие воины были в сияющих доспехах, из-под шлемов развевались светлые волосы, мечи были обнажены для боя. В свете факелов сверкали драгоценные камни на щитах, тускло поблескивали наконечники копий. Мелькнуло бело-золотистое знамя. Схватка между деревьев закипела мгновенно. Как в тумане, Глорэдэль слышала перекликающиеся голоса — высокие, чистые, ясные, слышала хриплые вопли и проклятия орков. Машинально она развязала веревку, машинально же сунула ее в свою котомку — привычка беречь вещи не покинула ее даже тогда, когда разум отказывал. Неожиданное наступление равного по численности отряда эльфов разметало орков в несколько минут; тех, что бежали на восток, преследовали, и центр схватки несколько сместился. Глорэдэль спрыгнула с нижней ветки ясеня, не почувствовав боли от приземления с довольно большой высоты, и подволакивая ногу, медленно заковыляла туда, где трава матово поблескивала кровью в свете луны. Двое из прибывших воинов к тому времени спешились, увидев брошенное тело — явно не орка. Когда Глорэдэль приблизилась, один из них уже осторожно перевернул Нэргона, и на чистеньких серебристо-золотых доспехах остался алый смазанный отпечаток. - Он из квэнди, - сказал один другому, удивленно поглядев сначала на тело на руках, а потом на соратника. Глорэдэль даже замерла на секунду, поморщилась — ей что-то напомнило последние счастливые месяцы зимы. Движения в танце... последняя книга, что осталась в пещерах Андрота... А потом она поняла, почему вспомнила это — она поняла речь незнакомых воинов. Произношение было совершенно другим, но тем не менее — поняла. - Отдай мне его, - она коротко обратилась к ним на том же языке, не замечая удивленных взглядов. На нее смотрели вежливо и настороженно, не противясь тому, что она уселась в траву и переложила голову Нэргона себе на колени. Воины снова переглянулись, один посмотрел на другого, и второй неожиданно положил руку на лоб Нэргону. Глорэдэль хотела было вяло возмутиться, но тот отнял руку и печально сказал, обращаясь к товарищу: - Фэа еще здесь, но исцелить уже не смогу... Может, от какого-то воздействия, может, и сам по себе, Нэргон медленно, словно нехотя, открыл глаза. Взгляд его сфокусировался не сразу. - Рано ты слезла, - это было первое, что он сказал, увидев над своим лицом лицо Глорэдэль. - Ты в безопасности? А меня что, бросили просто так? - Они... пришли, - Глорэдэль мотнула головой в сторону. - Они пришли, Нэргон! Я же говорила, что придут... Дыхание у девушки перехватило, и она почувствовала, как в горле снова защипало, а перед глазами замутилось. Нэргон как-то неопределенно дернул головой, когда слеза упала ему на щеку, и Глорэдэль поспешно отерлась перепачканной рукой, размазав по своему лицу кровь Нэргона. Умирающий воин перевел усталый, гаснущий взгляд. - Кто вы? - спросил он. Спросил на синдарине, машинально, даже не задумываясь, но его поняли, да и даже по интонации вопрос был понятен. Один из воинов, тот, что переворачивал Нэргона, переместился чуть ближе, беря воина за руку. - Меня зовут Лаураннэ. Четыре дня назад на восходе светила мы пришвартовались у берегов Смертных Земель и ныне здесь. «Четыре дня назад», - отозвалось в голове у Глорэдэль. Четыре дня назад на рассвете они с Нэргоном покинули пещеры в горах Митрим, уходя оттуда навсегда. День был определен тогда оптимально — погода, как говорил Нэргон, должна была в ближайшее время сохраняться сухой и теплой, все приготовления были завершены, провизия для долгого перехода заготовлена, причин медлить не было. - Ты ведь говоришь на квэнья, хотя я не все понимаю, - глаза Нэргона распахнулись, он перешел на тот же язык, впился взглядом в лицо незнакомого ему воина. - Ты из аманьяр? Откуда ты взялся такой? Пришлый воин, казалось, тоже не все понимал из того, что говорил Нэргон, но общую суть уловил: - Войско эльдар Валинора по призыву Владыки Манвэ и Владычицы Варды, с полного одобрения всех валар, возглавляемое воином-майа, освободит эти земли от присутствия Врага детей Эру Илуватара. Нэргон явственно вздрогнул, Глорэдэль почувствовала это, прижимая к себе голову любимого отца и воспитателя. Умирающий синда медленно перевел взгляд на приемную дочь: - Значит, ты будешь жить. Если мне сейчас всё это не кажется. - Не кажется, - заверила его Глорэдэль, второй раз стирая выступившие слезы и размазывая кровь по лицу еще больше. - Я буду жить. Обещаю тебе... Она потянулась, цепляясь пальцами за эфес меча Нэргона, лежавшего в траве, и вложила рукоять в кисть его левой руки. Пальцы слабо зашевелились, нащупывая знакомую вещь, и Нэргон слегка улыбнулся: - Вот теперь верю... А даже если сон — то самый прекрасный из всех, что виделись мне. Дочь, побудь со мной. Он никогда ее так не называл раньше. И не слишком радовался, когда она называла его отцом. - Конечно, - ответила Глорэдэль. Внутри снова все захолодело. - Воин валар, посмотри на меня. Лаураннэ с готовностью кивнул, снимая шлем. Яркие даже в ночном свете, золотистые волосы его были почти не сплетены, рассыпаясь по металлу доспехов и светлой расшитой ткани плаща. Лицо эльда выражало страдание, он чуть закусил губу, и брови сошлись на переносице. Глорэдэль, которая бездумно поглаживала Нэргона по окровавленной черной косе, лежавшей у нее на коленях, стало не по себе. Оба эльфа — спаситель и слишком поздно спасенный, молчали, неотрывно глядя друг другу в глаза. Она чувствовала какое-то невероятное напряжение в самой атмосфере, словно замерло всё вокруг, словно дошло до своей наивысшей точки. Прошло не меньше полуминуты, прежде чем Лаураннэ отшатнулся, не смея разорвать, впрочем, зрительного контакта: - О Эру... прошу тебя, отпусти! Я не могу этого видеть! Прошло еще не менее полуминуты, прежде чем Нэргон отвел взгляд, чуть повернув голову к дочери. Лаураннэ, побледневший, с трудом произносил слова: - Ты вернулся к своему народу. Это так. Из уголка губ синда тонкой струйкой лилась кровь, когда он чуть скривился, силясь улыбнуться. Глорэдэль чувствовала, как холодеют его пальцы — она положила руку поверх сжатых на эфесе меча пальцев отца. Светло-серые глаза, туманившиеся призраком близкой смерти, нашли в последний раз лицо дочери. *** После она не кричала и даже не плакала. Когда вернулся отряд, Лаураннэ долго с кем-то говорил — должно быть, с предводителем, пока Глорэдэль омывала лицо погибшего водой из фляжки. Прибывшими было решено разбить лагерь, место было признано вполне удобным, к тому же неподалеку протекал ручей. Когда были выставлены дозоры и разбиты палатки, Лаураннэ вернулся. Он не говорил с Глорэдэль — потому что она не произносила ни слова, лишь изредка кивая или мотая головой, словно лишившись дара речи, и эльда решил отложить расспросы на потом. Помнила только, что когда воин спросил ее о том, не из младших ли детей Создателя она, Глорэдэль кивнула. Глорэдэль сама спустилась в вырытую могилу, осторожно уложив обрубок руки вдоль тела, а левую ладонь — на груди, на рукояти меча. Чуть позже на холме был установлен камень, а еще позже, когда к дочери эдайн вернулась речь, были высечены и строки на квэнья. «Нэргон Лайрэннэль Как назвался он в смертный свой час, и никто не мог сказать, было ли то истинным именем его 426 год Анар и Исил — 545 год Анар и Исил — со слов дочери его Дитя Единого, Света что не видел, эльда» Конец первой части