Жозефина ворочается, не может уснуть, несмотря на то, что час поздний и веки тяжёлые. У неё из головы никак не может выйти образ застуканных вместе Инквизитора и Железного Быка.
Ох, Бык.
Жозефина распахивает глаза.
Создатель, ну как же бороться с этими воспоминаниями? Вернее, с одним воспоминанием. С одним, но очень большим.
Жозефина яростно вскакивает с постели, зажигает свечу и подходит вместе с ней к стопке книжек, из которой выбирает самую скучную. Затем возвращается обратно под тёплое одеяло. Ничто так не клонит в сон, как неинтересный роман.
Первых двух страниц жутко длинных и пространных предложений хватает, чтобы сон завладел Жозефиной.
Она чувствует, как постепенно будто проваливается в тёмную бездну, медленно, плавно… и вдруг её подхватывают чьи-то сильные руки, а сама она понимает, что глаза у неё закрыты шёлковой лентой. Горячие ладони блуждают по её телу, и она не в силах противится их ласке. Жозефине почему-то неважно, кто одаривает её внезапной нежностью, она становится податливой и отзывчивой, выгибает спину, словно кошка, когда чужие пальцы скользят вдоль позвоночника.
В какой-то миг, когда становится совсем жарко, мелькает мысль: вот до чего доводят скучные романчики.
Чужие влажные губы оставляют на шее горячие поцелуи, спускаются ниже, ниже… голова вдруг становится пустой – никаких размышлений. Всё внимание сконцентрировано только на жарком дыхании, что опаляет обнажённую кожу, на сильных руках, сжимающих бёдра крепко и властно, и на собственных ощущениях.
Она хочет большего, она тихо стонет и закусывает губу, она протягивает руки и упирается ими в мощный и твёрдый торс.
Сперва Жозефина слышит одобрительный смешок, а затем чувствует, как с глаз её падает лента.
С удивлением она смотрит на улыбающегося Железного Быка, и взгляд её ненароком опускается вниз, туда, где нет намёка на одежду, зато есть…
Жозефина распахивает глаза – теперь по-настоящему, не во сне, – и резко садится на кровати. Монтилье облегченно, но судорожно, вздыхает, сдерживая в груди негодующий крик.
Всё хорошо, всё хорошо.
У неё перед глазами комната, залитая тусклым светом огонька от догорающей свечи, а не…
Не то, что она видела пару секунд назад.
Не то, что она видела вчера днём, когда вместе с Калленом так не вовремя зашла к Быку и Инквизитору.
Жозефина яростно откидывает одеяло и вскакивает со своего места.
К демонам этот сон.
Лучше встать и поработать, да.
***
– Выглядишь не очень, – честно говорит Лелиана утром, смотря на измождённое лицо подруги и тёмные круги под глазами.
– Знаю, – устало бурчит в ответ Жозефина.
Ей хочется поделиться с Лелианой сновидением, в надежде забыть то, что она видела ночью и вчерашним днём, но стыд и смущение не позволяют даже заикнуться об этом.
– Работы много, – вместо откровенности говорит Жозефина и утыкается в бумаги, лежащие на столе.
Весь день, даже в минуты занятости, её настигают нежеланные воспоминания, и ей хочется выть от возмущения и раздражения.
Потому что думает она лишь о том, что видела во сне и наяву.
Потому что помнит слишком отчётливо прикосновения, которых на самом деле не было.
Потому что… последнее ей даже понравилось.
Жозефина отмахивается от этих мыслей, резко встаёт и выходит из кабинета. Ей нужно проветриться, да. И желательно там, где в обычное время не отдыхает Железный Бык.
***
Вопреки ожиданиям, она встречает его везде: на тренировках, во внутреннем дворе, в таверне, в коридорах замка. Он словно преследует её, но в какой-то миг Жозефина думает: а что, если это она невольно следит за ним? Чтобы увидеть его и понять, что он ничем её не привлекает?
– Создатель, Создатель, – твердит она, как зачарованная, на третий день.
Она надеялась, что её внезапное наваждение пройдёт через сутки, максимум – двое.
Теперь она ни в чём не уверена.
Бык как будто за каждым углом, он приходит во снах каждую ночь с того самого момента, а её мысли крутятся только вокруг него.
– Так нельзя, так нельзя, – бурчит под нос Жозефина, с каждым днём понимая, что запутывается в себе – или своих чувствах? – всё больше и больше.
Не выдерживает она на четвёртые сутки. Монтилье убеждает себя: если кому-нибудь расскажет обо всём, что с ней случилось, то ей станет легче.
(Создатель, пожалуйста, пусть это будет так)
Но никому она рассказать не может. Лелиане – стыдно, матери – тем более, Инквизитору – нельзя, всё-таки они с Быком пара. Никому нельзя рассказать.
Никому, кроме Каллена и Кассандры.
Нужно просто их навестить. И понять, мучается ли кто-нибудь из них так же, как Жозефина. Кто разделяет её странные ощущения, с тем и поделиться своими проблемами.
Вернее, одной проблемой. Одной, но большой.
