Белоручка

      Шарли с огромным удовольствием переступил порог госпиталя и вдохнул удушливый и плотный городской воздух. Он не шёл ни в какое сравнение с тем, что был на его ферме, но радуясь тому, что этот воздух уже не пахнет стерильностью и лекарствами вперемешку с запахом талька и резиновых перчаток, омега еще раз глубоко вдохнул, прикрыв на мгновение глаза.       Тёплая ладонь легла на правое плечо Одисса, от чего омега слегка вздрогнул и тут же сделал несколько шагов вперёд, решительно разрывая контакт. Он не понимал, с какого момента прикосновения этого альфы переворачивали внутри него всё вверх дном, но прекрасно осознавал, что ни к чему хорошему это не приведёт. Однако, удержаться было невероятно сложно.       — Боже, тебе стоит полечить не только тело, но и нервишки. Зачем так реагировать на простое прикосновение? — Мальком слегка склонил голову вправо, оглядывая омегу с ног до головы.       С того момента как Дэвид переступил порог палаты Шарли сегодня после обеда, чтобы забрать парня домой после выписки, последний вёл себя более чем странно. Омега всячески избегал взгляда Малькома, не подпускал к себе, хотя при этом и не шипел и не кричал как это было раньше, а просто молча ужом уходил от прикосновений и вообще старался держать значительную дистанцию, сократив даже общение до односложных «Да» и «Нет».       Всё это Дэвиду не нравилось в корне: еще четыре дня назад они были невероятно близки, занимаясь сексом прямо в палате, да так бурно и страстно, что их едва не поймали с поличным. Возможно… дело в этом?       — Я тебе…       — Видимо, ты до сих пор на меня злишься из-за того, что нас едва не застукали? Не велика беда — пара сотен баксов любому рот закроют.       — Мальком, лучше ты рот закрой, — прошипел в ответ Шарли и уверенно направился к машине, то и дело поправляя лямку рюкзака. Это не укрылось от Дэвида, точно подметившего, что Одисс сильно нервничал. Жаль, причин для этого Мальком не знал.       По случаю выписки Шарли Макс вечером закатил настоящий пир. Паренёк настолько был рад тому, что брат вернулся домой, что сначала час проревел у него на плече, после часа два спал без задних ног обессилевший от слёз, а когда проснулся, то организовал на кухне такую бурную деятельность, что никто не смел и близко подойти, и отвлечь парня.       Отдохнув после дороги и слёз младшего брата, Шарли первым делом проверил дела на ферме. Максу он доверял, в трудолюбии и честности своих работников не сомневался, но ноги сами несли к амбарам, скотному двору, в поля и сады. Ничего с этим омега поделать не мог и не хотел. Да и отдыхал Шарли на ферме душой. Это его детище, это его место, корнями вросшее в сердце.       Правда один момент немного омрачал долгожданное воссоединение с фермой. Точнее не омрачал, а доставлял омеге значительное беспокойство. Мальком. Альфа неотступно следовал за Шарли словно тень, не сводил с него взгляда и едва ли не в затылок дышал.       Шарли стоически терпел преследования альфы почти час, но возле яблоневого сада омега не выдержал. Он резко остановился и не менее резко развернулся на месте, устремив взгляд точно в глаза Дэвида.       — Что? — альфа едва не налетел на Одисса и не сшиб его с ног, но успел вовремя остановиться: всего в паре жалких сантиметров от парня.       — Что? Ты еще спрашиваешь «что»? Ходишь за мной словно прилип, смотришь так, будто сожрать готов! Мне неприятно! Я хочу побыть один! Чёрт бы тебя да по десять раз!       Мальком не ответил. Он лишь схватил омегу, взвалил его на своё плечо словно мешок с картошкой и уверенно направился в глубь яблоневого сада под крики Шарли и попытки вырваться.       — Пусти! Пусти меня! Я врежу!       И действительно омега со всей силы лупил альфу руками и ногами и его удары были весьма ощутимыми, но Мальком стоически терпел, хотя под конец и залепил омеге звонкий и довольно болезненный шлепок по ягодице.       — Придурок, мне больно!       — Мне тоже. Теперь мы квиты.       — Ты невыносим! Я не буду больше спать с тобой, тебе разве не понятно? Ты работаешь, я оцениваю и отпускаю тебя на все четыре стороны! Я не хочу! Не хочу доверять тебе! Ты чертов соблазнитель, ты просто трахаешь омег и бросаешь их, завидев кого-то нового на горизонте. Я не собираюсь бы ещё одним идиотом, пускающим на тебя слюни! Нет, не дождешься!       Шарли кричал во весь голос, правда никто кроме Малькома не слышал его — они довольно далеко отошли от дома. Дэвид на это и рассчитывал, а также надеялся, что сюрприз посреди яблоневого сада с его опьяняющим ароматным воздухом помогут расслабить зажатого и агрессивного омегу настолько, чтобы альфа смог с ним поговорить. Это было чрезмерно важно.       Бесцельно кричать омега вскоре перестал: все равно альфа никак не реагировал, продолжая уверенно шагать вперёд, изредка оглядываясь назад, словно ожидая, что за ними кто-то мог следовать. Но, на его счастье, поблизости никого не было — Саймон всё предусмотрел и умело занял всех важными делами, дав Малькому достаточно времени.       Шарли, как только альфа поставил его на ноги и развернул спиной к себе, с подозрением оглядел покрывало и гору вкусностей на нем, корзинку для пикника, пару бокалов и… бутылку импортного гранатового сока. Последнее поразило омегу, но виду он не подал и даже, наоборот, решил побесить Дэвида.       — Пить я с тобой не намерен. Или ты думаешь, что я только и мечтаю налакаться и раздвинуть для тебя ноги на этом покрывале? Держи карман шире!       Альфа рыкнул и, схватив омегу за плечи, уверенно подтолкнул его вперёд, всё же стараясь не причинить боли.       — Это гранатовый сок. Тут нигде нет и капли алкоголя. Для серьезного разговора с тобой он лишь помеха.       — Разговора?       — Да. А ты думал, что у меня на уме лишь секс? Нет, ты, конечно, горячий пирожок, но я в первую очередь бизнесмен и с детства приучен думать головой, а не причинным местом, как это делает твой Пибоди.       Дэвид обошел плед и присел точно напротив Шарли, тем самым показывая, что тесного контакта он не предлагал, а действительно намеревался лишь перекусить с ним и поговорить.       Одисс зорко следил за каждым движением альфы, однако не стал строить из себя истеричного омегу и принял приглашение, устроившись на противоположном краю пледа. Голод напомнил о себе неприятным бурчанием в животе, и омега, тихо поблагодарив Дэвида за угощение, потянулся к парочке больших сэндвичей, из которых так аппетитно торчали маринованные огурчики и ветчина.       Дэвид ухмыльнулся, видя с каким аппетитом омега принялся уплетать закуски. Странно, но вид Шарли вызывал тёплые, приятные чувства, которых раньше альфа не испытывал. Вик, вечно следящий за своей тонкой талией никогда не ел с таким аппетитом, а вечно ковырялся в тарелке, буквально источая раздражение ко всему, что могло прибавить его телу хоть один жалкий грамм. Сай о диетах не беспокоился, но воспринимал еду как топливо, порой проглатывая невероятные шедевры кулинарии как обычный кусок жаренного мяса. Шарли же в противовес этим двум наслаждался каждым кусочком совершенно не беспокоясь, что лишние калории отложатся на его ягодицах или талии, сделав ее пошире. Впрочем, именно для Шарли не существовало лишних калорий. Всё уходило в каждодневный тяжёлый труд и потому омега не то, что толстяком не был — полноватым его назвать язык не поворачивался. Крепкий, статный, по-своему стройный и одновременно в руках альфы хрупкий. Просто чертовски соблазнительный.       — Попробуй пирог с персиками. Максу он очень понравился.       Дэвид, не дожидаясь ответа Шарли, обернул один кусочек в салфетку и протянул его омеге. Тот с подозрением посмотрел на угощение, но отказываться не стал, отправив его в рот вслед за последним кусочком сэндвича.       — Вообще-то десерт полагается есть последним. — Шарли облизнул оставшиеся на губах крошки и потянулся к бокалу с соком, но его руку перехватил Дэвид.       Одисс дёрнул ладонь назад, однако Мальком крепко ее удержал, смотря омеге прямо в глаза.       –Пора поговорить.       Шарли, выдержав взгляд альфы, кивнул и всё же выдернул руку из его хватки.       — Не буду ходить вокруг да около. За то, что я отойду в сторону по делу Мёрчента, я могу получить несказанно выгодный контракт с одной из азиатских фирм. Тебе вынесут мягкое наказание за… нападение на Гордона. И вроде как было обещано, что он больше вам не помешает жить. Всем будет хорошо. Это мне предложил мистер Уберт. Я мало понимаю значение его фигуры в этом городишке, но тот факт, что семья Мёрчент для него имеет важное значение, неоспорим. Мне благородно дали время для раздумий. И я действительно думал. Идеальным вариантом станет моё согласие. Я получу долгожданный, выгодный контракт, наши обязательства по наследству утратят силу, так как на время судебного процесса ты не сможешь полноценно выполнять свои обязанности, а переложить их на другого у тебя права нет, так что…       — И? Ты ведь согласился? Согласишься?       Шарли был потрясён. Всё это время, что альфа вился вокруг него и опекал словно наседка яйцо лишь для того, чтобы скрыть от него правду? Ведь действительно, пустив пыль в глаза, можно многое скрыть и провернуть кучу дел за спиной.       — А ты бы хотел, чтобы я отказался? — Дэвид поднялся на ноги и обошёл плед вокруг. Он медленно присел рядом с Шарли вплотную настолько, что не ощутить дрожь омеги нельзя было.       — Кто я такой, чтобы ради меня ты отказался от скорого получения наследства и ещё больше денег от выгодного контракта? Ты меня за идиота держишь? — Шарли хотел было сорваться с места и броситься прочь, но его ноги будто приросли к месту. Сердце почему-то заходилось в груди, дыхание перехватывало каждый раз, когда носа касался аромат альфы, а его тепло…       Шарли осознавал, что любви меж ними не было, но что за сила тянула его к этому холеному красавцу, к белоручке, который воротил нос от работы, к бессовестному ловеласу, укладывающему омег в постель просто ради своего удовольствия по одному щелчку. Почему именно к нему? Почему…       — Никто. Как и я тебе… Но ведь можно это исправить, верно?       Шарли резко повернулся к Дэвиду и в тот же миг ощутил его тёплые губы на своих. Омега ощутил всё вплоть до мелких деталей: пары трещин на губах, что едва кололись о его нежную кожу; привкус острого соуса от сэндвича и легкий аромат гранатового сока, оставшегося на губах Малькома.       От поцелуя омега не отвернулся, но не решался ответить альфе, так как в голове был совершенный бардак, противоречивые чувства раздирали буквально на части, разум и сердце сцепились словно бойцовые псы, стараясь загрызть друг друга, но…       — Не оттолкнёшь? Говорил же, что не хочешь стать очередным моим омегой.       — Ты не согласишься… Ты ему откажешь…       — Ты в этом так уверен?       — Да…       Они говорили, практически не разрывая своего прикосновения губами, прикрыв глаза. Дэвид держал в своих ладонях ладони Шарли, медленно поглаживая тёплую кожу парня большими пальцами.       — Зачем ты это делаешь? — Шарли дрожал, боялся и не понимал почему всё это происходило с ним здесь и сейчас, но что-то удерживало его здесь рядом с альфой.       — Я не знаю. Впервые в жизни я не знаю, что творю и зачем всё это делаю. Я принимаю решения впервые не головой, я не обдумываю их, а просто плыву по течению. И вообще, говорю непонятную ерунду рядом с тобой. Ты меня отравил. Собой.       Шарли шумно выдохнул. Слова альфы были такими избитыми и глупыми, что от обиды хотелось кричать. Зачем всё это?       — Я не верю тебе… Не хочу верить. — Шарли попытался отстраниться, но вышло слабо. Альфа это почувствовал.       — Да, знаю. Ты не так прост. Одного флирта не хватит, чтобы привязать тебя. Но я действительно хочу этого. Хочу тебя. Каждый раз вспоминая наш секс слишком легко и сильно возбуждаюсь. — Дэвид притянул Шарли к себе и крепко обнял, всё так же прикасаясь губами к губам омеги.       — Ты хочешь только секса…       — Уже нет… Это глупо и странно, я взрослый альфа, знающий цену всему в этой жизни, понимающий, что нет ничего сильнее денег и власти… Да, чёрт меня дери, я хочу тебя! Твое тело, этот вечно сердитый взгляд, эти острые шуточки. Тебя всего!       Пибоди нервно расхаживал из стороны в сторону, то и дело поглядывая в сторону яблоневого сада. Со стороны амбара для зерна сад казался крошечной рощицей на горизонте и разглядеть что-то в его пределах просто не представлялось возможным, но альфа и без этого всё понимал. Одного взгляда на пакостливую улыбку городского неженки было достаточно, чтобы догадаться с какой целью он повёл туда Шарли. Даже не повёл — просто утащил.       Рона это безмерно злило, но броситься за ними следом и вмешаться он не мог. Больше всего на свете он не хотел портить отношения с Шарли и… Какое-то странное, непонятное чувство с недавних пор возникало у альфы рядом с Одиссом. Он по-прежнему желал омегу, жаждал ответных чувств с его стороны, но теперь это ощущалось иначе: более приглушённо, с оттенком обыденности, словно это чувство было таким же обычным, как и ежедневное умывание по утрам.       — Что, бесишься из-за Дэвида? — позади Пибоди словно из ниоткуда появился Вик, с усмешкой оглядывая альфу с головы до ног.       — Пришёл позлорадствовать?       — Именно! — воскликнул омега, а губы его растянулись в пакостливой улыбке, обнажая ослепительно белые зубы. — Хотя и сам понимаешь, что ты с Дэвидом и рядом не стоял. Рано или поздно, но твой Одисс будет за ним как собачонка бегать и выпрашивать подачки, да с радостью подставлять зад, виляя хвостом от радости.       Рон сжал кулаки в ладони и глубоко вдохнул. Препираться со вздорным парнем не хотелось, но он явно старался вывести Пибоди на скандал. Но зачем?       — Ух ты, прям как ты сейчас. Не боишься потерять своё место?       — Да прям как… Что?!       Пибоди усмехнулся, наблюдая за тем, как побагровело лицо Вика, как плотно сжались в кулаки небольшие ладони омеги, как он с силой закусил губу, стараясь подавить в себе гнев. Понимал же, что альфа сказал правду и смысла что-то объяснять и изворачиваться не было. Вик был подстилкой, шлюхой, которому позволяли быть рядом, пока он мог удовлетворить Малькома и лишний раз не доставать его.       — Да! И что? Твой драгоценный и обожаемый Одисс скоро станет таким же как я. Только с одним отличием. Когда Дэвид получит подпись, он заберёт нас с Саем обратно в Сан-Франциско, а вот твой фермерский омега останется здесь в одиночестве. И даже после того, как он снова будет один, ты всё равно не станешь даже заменой Дэвиду — после него Одисс на тебя, как на альфу, никогда не взглянет. Что у тебя есть? Чистая и светлая любовь? Ха, сейчас этого уже недостаточно. Хоть сто раз об этом прокричи — ничего нет важнее денег. С ними у тебя есть всё — власть, любовь, благополучие. И отрицают это только такие непроходимые тупицы как ты и твой Одисс. Вот честно, вы друг друга стоите, но вместе не будете. Какая ирония.       — А ты мне это докажи.       — Что?       — Докажи мне, что только деньги имеют значение. Зачем тогда ты, именно ты сдался Малькому? У него есть всё и со своими счетами в банке он может получить любого. Так почему же он выбрал сейчас именно тебя? Не лучше ли было найти состоятельного омегу? Пользоваться им и пользоваться его деньгами, потихоньку преумножая свои. Почему рядом с ним Сай? Конечно, на первый взгляд многим понятно, что ты и Сай просто удобны для Малькома. Но почему именно вы оба? Или ты думаешь, что настолько уникален, что родился единственным, кто идеально подходит под требования этого напыщенного придурка? Нет. И ты реально слепой и недалёкий, если не видишь, что между вами возможны куда значимые отношения. Знаешь, из нас двоих только ты сейчас похож на идиота — я не отступаю, а вот ты наивно полагаешь, что без усилий удержишься рядом со своим кобелём. Вот только чтобы что-то получить… необходимо приложить усилия. Ты этого не делаешь, и Мальком с лёгкостью в один прекрасный день выставит тебя за порог. Стоит в его жизни появиться омеге, которому ни разу не всрались его деньги и подарки, то ты, подстилка, окажешься на помойке. Идиот! Вся твоя коммерция шита белыми нитками!       Последние слова альфа выкрикнул, сделав шаг к омеге. Но замер, поймав себя на моменте, что занёс руку, намереваясь отвесить парню отрезвляющую пощёчину. Почему-то было обидно. За себя, за Шарли и… за самого Вика. Он настолько ослеп и отяжелел от «сытой» жизни, что совсем не заботился о завтрашнем дне. О том дне, когда на его лице проявятся мелкие морщинки, когда его тело потеряет свою нынешнюю силу и свежесть, а отвратительный характер с возрастом, гормонами и духовной пустотой станет еще сварливее и невыносимее. Вик словно был уверен, что никогда не утратит интереса Малькома к себе, будто смог его привязать стальными канатами. Рон не понимал — как столь расчётливый парень с акульими зубками мог так сильно ошибаться?       Виктор, когда Пибоди занёс руку, намереваясь ударить парня, вздрогнул, застыл на месте, широко распахнутыми глазами уставившись на широкую ладонь, что лишь каким-то чудом не обожгла его щёку ударом. Не моргая, он смотрел на широкие вены под кожей на запястье, на мозолистую ладонь, на крупные пальцы с неожиданно аккуратными и ровными ногтями, под которыми не было ни капли грязи. И почему-то именно в этот момент Вик вспомнил как эти ладони скользили по его телу, заставляя вздрагивать от прикосновения даже в тех местах, которые казались самому омеге практически бесчувственными. Шершавые мозоли вызывали волны мурашек, пальцы ловко и на удивление нежно проскальзывали в самые тесные и интимные места не неся боли, но даря наслаждение.       Вик отчетливо осознал — секс с Роном был лучшим в его жизни. Ни Дэвид, ни тем более Алан не могли так завести Виктора, не знала его самые чувствительные места, не отдавались страсти словно обезумевшие животные… Возможно, для чего-то большего и прочного таких вот контактов с Роном было недостаточно, но уже сам факт, что именно в руках Пибоди он мог хоть на немного забыться, посеял в душе Виктора сомнения. А той ли он дорогой шёл по жизни или же.?       — Извини…– Рон опустил руку, потупил взгляд, одновременно отдалившись от омеги на пару шагов. — Это… Я не собирался бить тебя. Извини, правда не хотел…       — Ты придурок… — не отрывая взгляда от руки Рона, тихо и с какой-то щемящей тоской произнес Виктор. — И я придурок…       Алан расхаживал вдоль берега, то и дело пиная в воду попадавшиеся под ботинки камушки. Дадли бегал по мелководью, поднимая в воздух тучи брызг: пёс с неподдельным азартом пытался поймать мелкую рыбёшку, сновавшую недалеко от кромки воды. Успеха в рыбалке Дадли не достиг, но, по всей видимости, уже сам процесс приносил ему кучу удовольствия и радости.       Внезапный звонок заставил Алана отвлечься от созерцания своего беснующегося в воде пса и с недовольством ответить, увидев имя звонившего.       — Доброго вечера, мистер Эн. Что-то случилось?       — И вам не хворать, мистер Крэйш. На данный момент нет, но всё идёт к тому, что последующие события могут пойти не по плану и все мы окажемся в весьма незавидном положении.       — Понимаю. Но Виктор безумно сложный человек и так просто склонить его на нашу сторону не удастся. К тому же его привязанность к Малькому весьма сильна и эту связь разрушить сложно.       — Понимаю. Мистер Мальком помимо денег и красоты обладает чрезвычайной харизмой. Я уже успел оценить и распробовать. Но не суть. Мистер Урберт не любит ждать слишком долго и, я надеюсь, вы понимаете, чем длительная проволочка может нам грозить… Я работаю на него уже третий год и видел, что было с теми, кто неудачно оступился.       — Понимаю… Приложу все усилия. Но… После завершения нашего дела я хотел бы ещё раз попытаться вас заинтересовать. Возможно ли это?       — Мистер Крэйш, а вы упрямы. Должен признаться, мне это очень импонирует. Я подумаю над вашим предложением, когда всё это закончится…       — Жду вашего решения с огромным нетерпением. Всего доброго.       — И вам. Будьте внимательны и осторожны. Не хотелось, чтобы вы пострадали как Гордон.       Гарри отключился от звонка, а Алан ещё несколько минут не отнимал от уха телефон.       Альфа прекрасно понимал кем на самом деле был Гарри и как именно он работал на старого Урберта, но даже это не могло умалить его страсти к парню. Гарри был из тех омег, кто не считал своё тело храмом, не берёг себя для одного единственного, но при этом никогда не пренебрегал своими принципами и никогда не «продавал» своё тело. Как бы абсурдно это не звучало, он лишь умело пользовался своими преимуществами и тем, чем его одарила природа. Он работал и своим телом и своими мозгами, желая жить так, чтобы ни о чём не жалеть. Наверное, именно это и зацепило Алана, который так долго смотрел на мир однобоко, не видя всех его граней, будто у самого огромного в мире бриллианта.       Алан усмехнулся. Даже после того, как они переспали пару раз, Гарри всё ещё обращался к нему на «Вы», был отстранённо-холоден и вежлив. Недосягаемость этого парня медленно сводила Крэйша с ума, заставляла его действовать вопреки своим убеждениям. Ведь раньше он не особо жаловал закулисные игры, предпочитая мирно вести свой бизнес и решать проблемы и разногласия деньгами или в крайнем случае уступками, всё же помня о своей выгоде. Тут же…       — …лан! Алан!       Альфа вздрогнул, спешно натянул улыбку и обернулся. Позади него обнаружился сердитый Виктор: сложив руки на груди и надув напомаженные блеском губы, омега топал ногой так быстро, что из-под ступни поднималось небольшое облачко пыли.       — Пять раз! Я пять раз звал тебя, обошёл вокруг, тормошил за плечи, а ты и ухом не повёл! Я уже хотел за помощью бежать — думал, что тебя удар хватил или что-то такое… Идиот!       Пока омега отчитывал Алана, тот внимательно рассматривал своего вынужденного любовника. Что и говорить, если по красоте Виктор вполне легко мог конкурировать с Гарри, то характером, содержимым души они были словно небо и земля. И пусть оба спали с альфами ради денег и хорошей жизни, всё равно назвать Гарри эскортной шлюхой язык не поворачивался. Что до Виктора… Алан искренне надеялся, что в скором времени омега осознает, что многое в своей жизни ему необходимо изменить.       — Прости… У моего деда по отцовской линии вновь увезли в клинику. В этот раз всё куда серьёзнее, но я всё равно не могу приехать и навестить его…       Виктор фыркнул, но в одно мгновение сменил гнев на милость. Он подошёл к альфе, прижался плотнее, уложил ладони на плечи Крэйша и посмотрел ему в глаза.       — Может всё же попробуешь его навестить? Кто знает, возможно его навязчивая идея что ты это его покойный муж… эм… пропала? Бывает же такое, что память возвращается просто так, без особых на то причин.       — Я бы рад… — Алан улыбнулся и обнял парня. Ему срочно требовалось разорвать зрительный контакт, ибо лгал он довольно посредственно, как ему самому казалось. Что до дедушки, то в этой байке для Виктора была доля правды. Его почивший почти семь лет назад дедушка по отцовской линии действительно после смерти своего мужа-альфы тронулся разумом и принимал за покойного супруга собственного внука. Чтобы не тревожить старого омегу вся семья приняла решение максимально ограничить их общение и вскоре дедушку Алана увезли в Лондон к родственникам его покойного мужа. А ещё через два года после отъезда Алану сообщили, что старый мистер Крэйш умер. Альфа едва успел к похоронам и долго корил себя за то, что просто смирился с этой ссылкой родного человека, а не постарался помочь.       Сейчас же, точнее в первые дни знакомства он наплёл Виктору, о больном дедушке, которого то и дело госпитализируют с сердечными приступами, а сам он не рискует его навещать из-за слабоумия старого омеги, потому что, видя своего внука, он видит покойного мужа и начинает плакать, кричать, за что-то извиняться, от чего старику становится ещё хуже.       — Я пришёл на свидание в надежде на хороший секс, поцелуи и парочку подарков, а получил угрюмого альфу… И что мне с тобой делать? — омега попытался капризничать, но в этот раз игра его была весьма паршивой.       Заметив это, Виктор смутился и потупил взгляд.       — Прости. Хотел взбодрить тебя шуткой, но вижу, что вышло ровно наоборот. Ты… вообще как? Хочешь просто поговорим? Или лучше пойдём к тебе, и ты отдохнёшь? Я даже с Дадли побуду, чтобы он тебе не мешал.       — Спасибо за твою заботу, но не стоит. Лучше помоги мне отвлечься… Сейчас… Забыться…       Виктор прикусил губу, как только ощутил руки Алана под своей рубашкой. Тело отреагировало мгновенно и неожиданно не так, как того ожидал сам омега: внезапно его руки упёрлись Алану в грудь, всячески стараясь сохранить максимальное между омегой и альфой расстояние.       — Я… Это…       Саймон до позднего вечера ждал возвращения Дэвида и Шарли. И если первого он дожидался лишь для того, чтобы вновь отчитать, то с Одиссом необходимо было серьёзно поговорить. Макс уже выплакался, успокоился и крепко спал, иногда во сне тихо постанывая от кошмаров, одолевших молодого бету. Саймон долго не отходил от парнишки или с сумерками покинул его комнату, спустившись в гостиную. Там из угла в угол метался Пибоди, словно запертый в клетке зверь.       — Как он?       — Спит. Много плакал. Он очень ранимый и чувствительный мальчик. Если рядом с ним не будет Шарли, то я переживаю за его будущее.       — Шарли никогда не оставит Макса и этот дом. О чём бы ты там не думал.       Сай пожал плечами и небрежно плюхнулся в кресло, неотрывно смотря в окно, из которого видно было тропинку, ведущую к роще.       — Рон, если этого захочет сам Шарли, ты ничего не сделаешь. Да и не должен. Меня больше волнует не внезапная страсть Малькома к нему, а все эти беды, что свалились на голову Шарли. Их слишком много на его хрупкие плечи: ферма, завещание их дедов, Мёрчент скотина… Теперь ещё и отец Шарли сломал ноги. Что за напасть?! Почему именно он?! Рон, это словно кара какая-то…       Альфа не ответил. Он заметил показавшихся вдалеке омегу и альфу, громко рыкнул и стремительно покинул дом через кухню и чёрный вход. Наблюдать за тем, как любимый им омега шёл к дому в обнимку с другим… невыносимо.       Шарли чувствовал неуверенность. Он подпустил Дэвида ещё ближе, но всё же старался сохранять дистанцию и трезвый разум. Чего не сказать о Малькоме: казалось, альфа слетел с катушек, зацепился за них одним пальцем и болтался над пропастью, полностью уверенный, что всё совершенно нормально.       — К слову, я не думал, что лисы такие большие. Они, конечно, меньше твоих псов, но всё же довольно крупные. Пара десятков и получится замечательная шуба. Тебе будет к лицу рыжий мех.       Шарли скривился, будто съел самый кислый в мире лимон и попытался отстраниться от Малькома, но тот не позволил, а ещё крепче прижал к себе парня, замедляя шаг.       — Не люблю шубы. Выглядят вульгарно, прямо кричат о дороговизне.       — А кроликов зачем растишь?       — У меня мясная порода. Их шкурки хороши на что-то мелкое… Но точно не на шубы. Да и кроличий мех плох в процессе носки. То ли дело норка, а еще лучше соболь.       Дэвид улыбнулся. Почему-то слушать, как омега говорит о своей ферме или темах, близких к ней, доставляло истинное удовольствие. Это ни шло ни в какое сравнение с трепом Виктора о новых шмотках, украшениях или очередной поездке на острова, чтобы проваляться весь день на пляже. Даже беседы с далеко неглупым Саймоном нагоняли порой гнетущую скуку, а Шарли мог проговорить весь день, и Дэвид понимал, что вряд ли устанет от разговоров с ним. Что это? Неужели то самое?       — Мясная или нет, а шкурка всё равно есть. Впрочем, не хочешь шубу, то могу подарить что-то другое.       — Зачем мне вообще подарок? — омега напрягся и остановился, так как и сам альфа перестал шагать в сторону дома.       — Я не могу сделать тебе подарок?       — Можешь. Но зачем? Нет повода: ни праздника, ни дня рождения. Это странно.       — Это ты странный. Хотя нет, ты не странный, а забавный. Довольно необычный, заметно выделяющий среди прочих омег.       — Дэвид…       — Что?       — Не начинай.       — А ты не спорь.       Шарли вобрал в лёгкие воздуха и тут же ощутил губы Малькома, накрывшие его. Омега давно распробовал поцелуи Дэвида на вкус и мог поклясться, что ни один альфа не целовался так, как это делал Мальком. Страстно, с напором, при этом не раня и не пугая партнёра. Он отдавался весь в этом действе, лаская всё, до чего мог дотянуться, доводя до изнеможения. Его поцелуи были сродни наркотикам: они туманили разум, вызывали сильнейшее привыкание и каждой новой «дозы» было мало, жадность буквально вопила в голос с возбуждением, требуя больше и больше.       — Я пожалею об этом, — тихо произнёс Шарли, когда альфа с явным нежелание отстранился от парня.       — И я. Но, возможно, нам стоит это почувствовать. Впервые в моей жизни омега имеет огромное значение. И я сейчас не про наследство и твою подпись на завещании.       — И как мне расценивать твои слова?       — Кто мне самому бы объяснил…