Любовь вскружила голову мою

Натаниэль с ланч-боксом выходит во двор – поесть в шуме, гамме, окруженный сплетнями и бессмысленной болтовней он всегда успеет. Примеривается, куда можно опустить уставшее ученическое тело. Перспектив мало: в саду, в котором, наверняка, кто-то хлопочет над цветами, около дерева, где полулежит-полусидит в наушниках Кастиэль, – даже отсюда доносится вонь его сигарет, – либо же рядом с фонтаном. Натаниэль выбирает последнее. Он не сразу замечает Ивонн, – что удивительно, с её-то внешностью, – механично жующую сэндвич. Листик салата нескромно проглядывает между двух белых кусочков тостов, а помидор так и норовит плюхнуться на асфальт. – Осторожней, – Натаниэль садится неподалеку и достает блестящее яблоко, словно полированное воском. – Благодарю, – Ивонн ловко подхватывает почти выпавший помидор и отправляет его в пережеванную мешанину. Мелькают керамические брекеты. Приятная кислость наполняет рот. Натаниэль вздыхает и поводит плечами – сейчас бы откинуться на что-то твердое, но сзади – влажная пустота. – Что тут одна сидишь? Слова падают с языка сами, без желания Натаниэля. Он уже жалеет о сказанном, не представляя, как будет выслушивать монолог нытья или жалости, но в ответ получает удивительно краткое и меланхоличное: – Захотелось. Ивонн смотрит не на него, а куда-то вдаль. То ли деревья рассматривает, то ли кого-то, кто лежит под ними. Натаниэль невесело усмехается и вгрызается зубами в зеленый бок. – Почему бы не присоединиться к Кастиэлю? Хорошая пара, сошедшая с подростковых романов, которые постоянно попадаются на глаза Натаниэлю в книжных магазинах. Один раз он открыл такое произведение – и тут же поставил обратно на полку. – Он мне не нравится. Натаниэль давится слюной. Откашливается и неверяще косится на Ивонн. Её дымчатые глаза флегматично взирают на него. – С чего бы это? – Он скрывает себя за колкостью и грубостью. Играет на публике роль, но иногда его игра причиняет боль другим, а он этого даже не понимает, – Ивонн поправляет септум. Натаниэль понимающе кивает, но внутри – ликование, радость, что он не один разделяет презрение к псевдобунтарю. – Ты такой же, – неожиданно заявляет Ивонн. Колючки сами собой прорастают через кожу, готовые уколоть одноклассницу. Но она точно не замечает и продолжает говорить: – Играешь роль правильного мальчика. Выполняешь все правила, всем помогаешь. Гордость школы и родителей. За улыбкой скрываешь гнев и обиду, не знаю на кого. Но… ты действительно хороший, эмпатичный. И это мне нравится, – она поворачивает голову. Губы Ивонн растягиваются в слабую улыбку. – С тобой сидеть приятнее. Она бросает в сумку смятый бумажный пакет и движется прямиком в здание школы, оставляя Натаниэль в ожидаемом одиночестве.