Любовь вскружила голову мою

Затянувшись, Кастиэль вытягивает губы и пускает в потолок дымовые кольца. Тело окутывает, точно мягкий плед, нега. Он прижимается к теплому боку Николь и тянется к её губам. Она отворачивается. — Ты воняешь, — Николь переводит взгляд на экран телевизора, где какой-то мужчина слезливо просит прощения у жены. — Да ладно тебе, — Кастиэль кончиками пальцев гладит её по подбородку, норовя повернуть в свою сторону. — Я не целую пепельницы. Вздохнув, глубоко и демонстративно громко, Кастиэль встаёт, лениво шагает к столику, где среди брошенных ключей, мелочи, резинок находит пачку жвачки с единственной подушечкой. Закидывает в рот, жует, чавкая на всю квартиру, и сплевывает в оторванной из блокнота листок. Падает на диван, сгребает в объятия ворчащую Николь и целует. В веснушчатый нос, правую щеку, левую щеку и манящие губы. Чуть закусывает нижнюю губу, за что получает недовольный тычок в плечо. — Теперь-то лучше? — Кастиэль улыбается игриво, прищуривается, как кот, наевшийся креветок. — Да. Пепельница с мятой, — бурчит Николь, но на лице еле заметной тенью проскальзывает удовлетворение. Он привлекает её к себе, сажает на колени. Николь, не отрываясь от телевизора, гладит Кастиэля по голове, изредка играясь с красными прядями. Он прикрывает глаза. Этот миг, спокойного, даже семейного счастья, сохранит в памяти навсегда.