***
Сефирот явился под утро. Еще никогда девушка не видела его таким уставшим — она вообще сомневалась, что он подвержен человеческим слабостям. Однако СОЛДАТ выглядел именно уставшим, и его одежду покрывал густой слой дорожной пыли. Ликорис заслышала шаги издалека. Чудодейственные таблетки были надежно спрятаны, а саму ее приковывала к кровати длинная тонкая цепочка. На запертую дверь мучитель больше не надеялся, потому и перешел к жестким мерам. Хотя наверняка смутно догадывался, что пленнице некуда бежать. Сефирот стоял у двери, словно сомневался, стоит ли входить. Его не было весь день, и девушка удивилась, что он решил прийти сюда в таком состоянии. Однако когда СОЛДАТ поднял голову, она пожалела, что ждала его возвращения. Что-то в нем изменилось. Он и раньше был безжалостным, но теперь взгляд окончательно утратил человечность. «Что-то случилось, — тревожно угадала она, невольно вжимаясь в подушку. — Был на миссии? Что могло так повлиять на него? Даже смерть Ларгуса... не сделала его таким». — Пора решить недоговоренное, — глядя на девушку, негромко произнес СОЛДАТ. — Раз ты из будущего и знаешь всё обо мне... ты должна помнить, что случится с Генезисом Рапсодосом. Она ожидала этого вопроса. Разумеется, не сейчас, позже. Можно было промолчать, но Сефирот смотрел так, будто уже знал, что она скажет. — Он умрет, — так же тихо ответила Ликорис. — Он... ушел? — А Энджил? — Многие погибнут, — уклончиво ответила Блекхейз, опасаясь, что откровения дурным образом скажутся на состоянии СОЛДАТа. — Это можно изменить? Она промолчала. Изменить? Ликорис пришла сюда именно за этим. Но как спасти ВСЕХ? Это могла бы необыкновенная Аэрис, мог Клауд Страйф, но не она, не умирающая девушка, случайно заброшенная в прошлое. — Если ты сможешь изменить себя... Если можно изменить тебя... тогда и остальное должно измениться. — Сейчас я должен отдохнуть, — холодно произнес Сефирот, словно не услышал ее слов. Он сел на кровать прямо в сапогах, лег и сразу закрыл глаза. — Потом я тебя кое-куда отведу. — Не боишься спать здесь? — отодвигаясь к краю, вполголоса пробормотала Ликорис. СОЛДАТ не отвечал. Она молча смотрела почти с ненавистью — из-за него жизнь превратилась в кошмар. Девушка приподняла руку и свернула цепочку в петлю. Накинуть на шею и задушить? Откуда в ней такие мысли? Первое покушение она совершала по приказу Руфуса Шинра, действуя строго по инструкциям. Получается, теперь она сама начала всерьез думать об убийстве? Догадалась, что цепочку можно использовать как оружие? Страшно поверить. — Всё из-за тебя! — прошептала она, обессиленно откидываясь на подушку. Как освободиться от цепи? «Возможно, он держит при себе ключ, — думала девушка, повернув голову и приглядываясь к одежде СОЛДАТа. — Не понимаю, есть ли здесь карманы. Нужно выждать, пока он заснет. Но дыхание спокойное. Спит или притворяется?» Она приподнялась, нечаянно задев рукой чашку. Та упала и раскололась пополам, но у Сефирота даже дыхание не сбилось. Пожалуй, он устал слишком сильно. «Подожду. Если он проснулся, то рано или поздно снова заснет», — решила Ликорис. Ей показалось, что прошло около часа, прежде чем она осторожно подобралась к СОЛДАТу. Но едва девушка протянула руку к плащу, как Сефирот распахнул глаза и, перехватив ее за запястье, опрокинул на кровать. Блекхейз попыталась вырваться — от испуга она ничего не осознавала, но СОЛДАТ сдавил ее горло, плотнее вжав в подушку. — Я знал, что ты это сделаешь, — произнес он, наклоняясь ниже. — Снова пытаешься убить меня? — Нет, всего лишь... Она сбилась, не зная, как солгать. Была очарована его красотой и решила рассмотреть получше? Грубо. Хотела заботливо укрыть одеялом? Не поверит. — Я хотела проверить, при тебе ли ключ, который поможет мне освободиться. Вот и все. Мне больно... — Ты разбила чашку. Чтобы у тебя было оружие. — Он перевел взгляд на перехваченную руку, но, видимо, решил, что девушка успела выбросить осколок. — Постоянно ищешь мое слабое место, по-прежнему пытаешься уничтожить, несмотря на то, что я ничего не сделал. Не уничтожил вашу Планету. С какой же стати мне ее уничтожать? Он замолчал, но Ликорис ничего не отвечала, чувствуя только сжимающие горло пальцы и уже такой привычный, переворачивающий всё внутри страх. — Я ведь могу убить тебя прямо сейчас, — заглядывая в глаза, сообщил Сефирот. — И забыть, что ты вообще существовала. Девушка отвела взгляд и судорожно, с неестественной жадностью вдохнула воздух. СОЛДАТ перестал душить ее, но не убрал руку, продолжая касаться кожи. Стало еще неуютней. Ликорис торопливо моргнула, стараясь прогнать чувство неловкости. — Я могу убить тебя, уничтожить, — повторил он, обжигая ее дыханием. То, что произошло дальше, было бы трудно объяснить. Сефирот повернул ее к себе и, стремительно склонившись, поцеловал. — Мне больно! — вскрикнула Ликорис, но он словно не слышал, тяжело навалившись сверху и почти кусая за шею. Девушка не могла даже руку высвободить, она лишь беспомощно билась, несмотря на осознание того, что так будет только больнее. — Я ранена, отпусти меня! Она испытывала только страх и боль — ни тени приятной томящей истомы. Возможно, не будь раны, ощущения были бы другими. Но от каждого его движения в заживающий шов словно бы вонзался пучок длинных раскаленных игл, протыкающих насквозь. Боль в сжатых запястьях не шла ни в какое сравнение, хотя на них наверняка останутся синяки. Ликорис не понимала, что в него вселилось. Бездушная машина-убийца, равнодушная к ее нежности и слезам, привычная, теперь казалась безопасней. СОЛДАТ действовал так грубо, что будь ее кости чуть более хрупкими — легко бы сломались. Потом ей стало безразлично. Она почувствовала себя куклой без права на чувства, на свободу выбора. От накатившего равнодушия спасала только боль. Сефирот внезапно замер и словно окаменел, увидев заплаканное, искаженное от боли лицо девушки, бинты под стянутой рубашкой... Ликорис отвернулась и сжалась в комок, глядя куда-то сквозь стену. Она не рыдала и не билась в истерике, но одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, насколько ей плохо. Наваждение прошло. Задремавшему СОЛДАТу привиделся кошмар, он проснулся от звона разбившейся чашки и бездумно напал на Ликорис. Даже если она собиралась его убить, то теперь была достаточно наказана. — Нам лучше спать отдельно, — сухо произнес он, стараясь не видеть синяки на ее коже. На шее, ключицах, ниже... Девушка молча натянула одеяло, твердо зная, что сегодня ее не тронут, но заснуть она больше не сможет. Ее трясло не то от страха, не то от волнения. Почему-то тогда казалось, что она может умереть, что боль ужасна. Однако рана на животе даже не кровоточила. Вряд ли СОЛДАТ собирался убить ее подобным образом. Утром Сефирот, как обычно, исчез. Он вернулся после обеда, привычно равнодушный, будто ничего не случилось. — Ты пойдешь со мной, — холодно сообщил СОЛДАТ, снимая с ее руки «браслет» от цепочки. — Только без глупостей. Малейшая ошибка с твоей стороны погубит всех вас. — Что ты задумал? — тревожно спросила девушка. О событиях ночи она старалась не вспоминать. За время его отсутствия она привела себя в порядок, но так и не поняла, как теперь себя вести. Не крутись девушка постоянно рядом — не попала бы в такую неприятную ситуацию. Она сама позволила не соблюдать дистанцию. Можно было придумать множество оправданий. Но Ликорис была из тех, кто постоянно винит во всем себя, а не окружающих. Поэтому получалось, что именно она и спровоцировала его. Лезла с поцелуем, наряжалась в яркие платья, оставалась наедине, всегда позволяла делать что вздумается, так как возражала недостаточно сильно. Любой другой давно опробовал бы, насколько далеко можно зайти в вольностях. Только вот их история была другой. Если бы она догадывалась, что он способен на чувства... — Небольшой эксперимент. При попытке побега... знаешь, что бывает? Она понятливо кивнула, старательно отводя взгляд. Всю дорогу они молчали. Погода была хмурая. Город окутывал мутный промозглый туман, липкой моросью оседающий на лицах. В трущобах было еще хуже. Казалось, что из-за пахнущей болотом дымки трудно дышать. Странно, но без унылого неба стало еще хуже. Ликорис вспомнила Аэрис, боящуюся открытых пространств, и поняла, что сама, напротив, страдает внизу, без ласкающих солнечных лучей. Аэрис... Так они здесь из-за нее? Девушка невольно подобралась, приготовившись к худшему. Она не была связана, но оружие у нее отобрали. Возможно, если Сефирот отвлечется... хотя нет, едва ли. Да и за этим ли они здесь? Быть может, Аэрис всего лишь вернут в Шин-Ра? — Я привел ее, — отчего-то прикрывая рукой нижнюю часть лица, сдавленно произнес СОЛДАТ. С непривычки Ликорис так же чуть не задохнулась от сильного запаха лилий... такого родного... — Здравствуй, — выходя из-за колонны, мягко произнесла Аэрис, внимательно глядя на гостью. — Здравствуй... Ликорис. — Зачем мы здесь? — очнувшись от окутавшей теплоты приветствия и нахлынувших воспоминаний, спросила девушка, беспокойно оглянувшись на спутника. — Не переживай. Сейчас увидишь. — Ликорис? Это... действительно... Она перевела взгляд и обмерла, стиснув руки. Сон? Или действие таблеток? — Как ты здесь оказалась? — спросил Вейрин, шагнув навстречу. — Остановись, — ровно произнес Сефирот, и Ликорис почувствовала, как что-то холодное и острое коснулось шеи. Сперва она лишь удивилась, а после отчаянно испугалась, поняв, что СОЛДАТ приставил к ее горлу лезвие Масамунэ. Одно неловкое движение — и будет очень трудно скрывать рану на шее. А если чуть глубже... Вейрина заметно трясло от волнения и ненависти к врагу. Пожалуй, никто не хотел уничтожить Сефирота так сильно, как он. Если бы это было просто... Многие вообще сомневались, что это вообще возможно. Особенно после второго возвращения. — Ты... проклятье всего человечества, — прошипел брат и, несомненно, он был прав. — Чего ты хочешь от нас? — Правды, — просто ответил Сефирот. — Да, мы из будущего. Да, я пришел, чтобы уничтожить тебя! Но я не знал, что она здесь... Лика, как ты... Зачем? Она плакала, забыв про опасную близость меча. Плакала лишь от того, что снова смогла его увидеть. Здорового. Живого. — Вейрин, — пролепетала наконец девушка, вытерев глаза. — Ты ведь пропал. Я искала тебя. Потом пришли люди из Шин-Ра и забрали меня. Они сказали, я могу помочь. — Они... сказали, что я пропал? — Д-да... — Но я все это время был с ними! Тебе будет неприятно это слышать, но я потерял сознание, а они подобрали меня и взялись лечить. Правда, несколько раз я сбегал, быть может, тогда они пришли к тебе? — Вейрин, но ты же помнишь меня? Помнишь? — А мог забыть? Как ты здесь оказалась? — Меня убили. Она сказала это просто, не заметив, как расширились глаза незаметно слушающей их Аэрис. Вейрин был поражен. Он замолчал надолго, казалось — больше не заговорит. — Ну, не совсем убили, — с притворной бодростью поправилась Ликорис. — Серьезно ранили и, кажется, я умирала. Я помню, как президент поднял меня на руки... а дальше всё смутно. У меня были всякие видения, а потом я очнулась в лесу. Когда ты переходил в прошлое, с тобой кто-нибудь разговаривал? Брат молча покачал головой. Он был слишком потрясен, чтобы что-либо еще спрашивать, и девушка почувствовала себя виноватой. — Всё обошлось, Вейрин. Всё хорошо. — Они тебе сказали? — внезапно спросил он. — Сказали, на что мы теперь обречены? — Конечно. Мы исчезли из того мира, а в этом нас никто не знает, мы чужие. Но теперь-то мы вместе! — Этот мир будет постепенно нас уничтожать, пока мы не исчезнем. Да, ты правильно сказала — мы здесь чужие. Мы не сможем здесь жить. Создать семью. Продолжить род. Сама земля, воздух, солнце — всё будет стремиться нас уничтожить. Чем дольше мы здесь остаемся, тем заметнее это становится. Этот монстр действует заодно с этим миром. Я... что я говорю... Вейрин нервно стиснул руки и нервно прошел по кругу, чуть не толкнув Аэрис. Теперь он, вероятно, сожалел о том, что сказал, и думал, что Ликорис было бы лучше жить в грезах, которые никогда не сбудутся. Девушка смутно догадывалась о чем-то подобном, но даже теперь не верила, что нарушение порядка настолько серьезно. — Будущее можно изменить, — внезапно напомнил о себе Сефирот. — Поэтому я и позволил вам встретиться. Мне нужно спасти моего товарища. Я говорю о Генезисе Рапсодосе. — Ему не помочь, — не раздумывая, фыркнул Вейрин. — Значит... меня не остановить? — заморозив его насмешливым взглядом, уточнил Сефирот. — Отпусти Ликорис, чудовище, — прошипел парень, сжав рукоять меча. — Пусть бой будет честным! — У меня всего три вопроса. Если ответишь честно — я отпущу ее. Первый — как спасти Генезиса Рапсодоса и Анджила Хьюли. Второй: почему вы считаете, что будущее можно изменить, лишь убив меня. И третий... вы говорите, что знаете... кто моя мать? Вейрин усмехнулся так, что знающая его Ликорис поняла — произойдет непоправимое. Он не вникал в суть тонких хитросплетений и уловок. Для него задача была проста — нужно всего лишь любой ценой уничтожить врага. — На все эти вопросы я могу ответить только одно. Ты чудовище и сын чудовища. И никого тебе не спасти. Твоя мать — монстр-пришелец, давно умершая, похороненная в лаборатории. На самом деле товарищи ничего для тебя не значат. Ты забудешь о них. Ты ошибка Шин-Ра, неудачный эксперимент. Сейчас ты еще не понял, чудовище внутри тебя до сих пор спит. Его нужно убить. Чтобы спасти человечество. — Вейрин! — отчаянно выкрикнула Ликорис, наконец-то поняв, что зря позволяет это слушать, что следовало раньше прервать его. — Всё совсем не так! — Что не так? — Его мать не Дженова! Его вынашивала, ждала, его родила Лукреция! — она обхватила ладонями лицо Сефирота и заглянула ему в глаза: — Не слушай его. Я не лгу тебе. — Но твоя Лукреция отказалась от него, — насмешливо заявил Вейрин, поигрывая мечом. — Она отдала его ученым. Да и какая мать позволит вживить первенцу клетки чудовища? Может, ты ему и об отце расскажешь? Крайне заботливый человек. Ставил над сыном столь грандиозные эксперименты... Сефирот, Ходжо был хорошим отцом? СОЛДАТ молчал. Выражение его лица никак не изменилось, но Ликорис знала, что он наверняка потрясен. Он смотрел куда-то в сторону, сквозь врага, прищурившись, до скрипа сжав руки в перчатках. Девушка могла воспользоваться этим и сбежать, но теперь она боялась отходить от Сефирота, и на это была весомая причина. — У нее не было выхода, — негромко заметила Ликорис. — Сефирот, как бы ни была ужасна правда, нужно оставаться собой. Ты ведь хочешь этого, не так ли? Я понимаю, как тебе больно. Я сделаю все, чтобы исправить это. Скользнув руками на плечи, она приподнялась на цыпочки и поцеловала СОЛДАТа, медленно, впившись губами так, словно только это могло удержать его. — Я буду с тобой, — отстранившись, произнесла девушка. — Ничего не изменится. И я не притворяюсь, Сефирот, я люблю тебя таким, какой ты есть. Пожалуйста... Верь мне. — Ты с ума сошла? — опомнившись, неверяще спросил Вейрин. — Ликорис? — Я не позволю тебе его убить, — загораживая СОЛДАТа, спокойно произнесла девушка. — Что на тебя нашло? Она и сама не понимала. Еще вчера была готова собственноручно убить Сефирота, а сегодня, несмотря на то, что он сделал с ней... Все ее планы были самообманом? Она твердо знала, что Вейрин поступает неправильно. И что за эту ошибку ему придется расплатиться своей жизнью, и жизнью тех, кого он не спас. — Я узнал все, что хотел, — отпуская Ликорис, внезапно произнес СОЛДАТ. — Теперь... сегодня вы можете уйти. — Сефирот! За ним вдогонку бросилась не только девушка, но и Вейрин, магией активировавший засветившийся меч. Сефирот не продолжал идти, но Ликорис как-то предугадывала, что в последний момент он развернется, и ее брат бесславно погибнет... как и его предшественники. Она метнулась между ними, чтобы остановить Вейрина... но немножко не успела. Они были уже слишком близко. Поэтому одно острие царапнуло ключицу и застряло в кости плеча, а Масамунэ, как в незабываемых кошмарах, со спины пронзила ее насквозь так, что чуть не дотянулась до отпрянувшего Вейрина. Ликорис судорожно вдохнула, с ужасом глядя на торчащие из тела лезвие с дрожащей на конце алой капелькой крови. Эти мгновения показались слишком долгими, неестественными, как во сне. Она видела, что брат решил подбежать к ней, но в то же мгновение Сефирот резко выдернул меч. Девушка слабо вскрикнула от острой боли, пронзившей тело. Перед глазами всё плыло, и она, кажется, начала падать. Чьи-то руки подхватили ее и осторожно опустили в забрызганные кровью лилии. Ликорис корчилась, пытаясь зажать руками рану, но в то же время боясь до нее дотронуться. Краем зрения она видела, как Вейрин уводит онемевшую от ужаса Аэрис и как-то издалека кричит о мести. — Ликорис, — как-то по особому позвал Сефирот, поворачивая ее к себе. — Я отнесу тебя к доктору. — Я плохая спасительница, — зачем-то произнесла она, мелкими глотками вдыхая воздух и стараясь не обращать внимание на боль, — у меня ничего не п-получается. Кровь... Она опустила взгляд и всхлипнула — вокруг все было залито кровью... так много крови, что... она умирает? — Я умираю? — так и спросила девушка, пытаясь встретится с ним взглядом. Ей было все сложнее говорить отчетливо. — Так быстро? Нет... я не могу. Не так! Пообещай мне... Она протянула руку к его смутно различимому лицу, но вдруг поняла, что кончики пальцев рассыпаются яркой сверкающей пылью. Уже? Это смерть, конец ее проваленной миссии? Что сказать ему, как заставить не делать этого? Девушка попыталась заговорить, но губы шевелились беззвучно... Сефирот попытался прижать ее к себе, удержать, но не смог обнять пустоту, последние искорки, слившиеся с проникающим светом, растаявшие в дурманящем аромате окровавленных лилий. Так Ликорис умерла второй раз.Глава 16. Запах лилии
24 декабря 2017 г. в 22:43
Директор Лазард не любил Ходжо хотя бы потому, что от того неприятно и резко пахло медикаментами. Ему не нравилась сутулость ученого, неровная походка, скрипучий въедливый голос. Предполагалось, что Ходжо ненавистен большинству обитателей Шин-Ра (если не всей корпорации). Но он был гением, гением признанным, и ему прощали всё, включая любые, даже самые отвратительные выходки.
— Перейдем сразу к делу, — предложил хозяин кабинета, не без подозрений разглядывая незваного гостя. Тот не торопился и в свою очередь осматривал кабинет, словно оказался здесь впервые.
— Мне нужна та девушка, — наконец произнес учёный, убедившись, что той нет ни на диване под небрежно брошенном плащом, ни под столом, ни в шкафу. — Ликорис Блекхейз.
— Мне тоже, — стараясь не раздражаться, учтиво заметил Лазард. — И не только она. Ещё я очень жду отчёта о проделанной работе.
— Вы не понимаете! — скривился Ходжо. — Речь идет об эксперименте, который изменит всё представление о нашем мире. Вы же чувствуете, что Блекхейз особенная, так?
— Обычным здесь не место.
— Но она наверняка Цетра! Это очень легко проверить. Мне нужна ее кровь. Не обязательно проходить исследование полностью. Хотя бы одна капелька...
Лазард откинулся назад, уже не скрывая неприязни. Ходжо смотрел так просительно и жадно, что, казалось, появись здесь девушка, набросился бы и растерзал.
— Для ваших экспериментов найдите кого-нибудь попроще. У вас в лаборатории высокая смертность, даже монстры не живут дольше недели.
— Он реагирует на неё, — так, словно директор был в курсе всего, таинственно прошептал Ходжо. — Когда я называл ее имя, показывал фотографию, вещи. У него учащается сердцебиение. Он впервые отреагировал на женщину.
— Да кто?
— Сефирот. Он чувствует к ней влечение.
— Это его личное дело. Понимаете, профессор, они не объекты изучения, они живые люди, у которых есть права выбора, чувства. Они ничуть не хуже вас. Вы же не ставите эксперименты над собой?
Ходжо выслушивал отповедь нетерпеливо, глядя в сторону. Он даже не вникал в суть сказанных слов. Что касается последнего вопроса, то с этим, пожалуй, можно было поспорить. Несколько удачных опытов профессор повторил на себе. Только об этом никто не знал.
— Вы считаете СОЛДАТ людьми? — наконец скучающе произнес Ходжо. — Вы сами-то в это верите? Разве они не оружие? Я ищу способы для его усовершенствования, я разгадываю тайны Цетр. А вы ставите мне палки в колеса. Как думаете, что скажут там, наверху, а?
Лазард отвернулся. «Наверху» одобряли все, даже самые безумные идеи ученого.
— Вот и обращайтесь сразу туда.
— А вдруг вы ее спрячете? Я ведь по-хорошему пытаюсь договориться. Вы никого не потеряете. Все останутся живы. Вы слишком мягки, директор, мягки. Поэтому и потеряли Генезиса Рапсодоса.
— Если бы не ваши коллеги, этот юноша вырос бы поэтичным и милым. И никогда даже не представлял бы, что есть другая жизнь, в которой он убивает людей.
— Вы опять говорите много уклончивых красивых слов. Они уже оружие. А «если бы да кабы», то может, и я бы выращивал на ферме беговых чокобо. Сейчас я уйду. Да, уйду. А вы подумайте над моими словами. Стоит ли нам становиться врагами. Позже я вернусь. Будьте уверены, я всегда добиваюсь цели.
Примечания:
Автор просит прощения (за все)! И меняет концовку)