В переулке было грязно. Холодно. Ликорис открыла глаза и неуверенно моргнула. Слишком больно. Почему? Что происходит?
С неба лил холодный дождь — одежда промокла насквозь. Девушка сидела прямо в луже, прислонившись спиной к стене. Тело окоченело и слушалось с трудом. Совсем непохоже на памятный прыжок в прошлое.
Она попыталась подняться, но голова закружилась, и Ликорис ничком рухнула обратно в воду, развеяв отражение безрадостного плачущего неба. Больно. Неужели рана не исцелилась?
Вспомнив, как тело проткнула катана, девушка судорожно всхлипнула и, приподнявшись на руках, торопливо поползла к просвету между домами. В пальцы впился осколок стекла, ноги почти не чувствовались, от напряжения и боли из глаз текли слезы.
По улице ходили люди. Живые. Значит, всё не так уж и плохо. Собравшись с силами, Ликорис, цепляясь за стену, поднялась и вытерла лицо. Она снова очутилась в реальности. Холод, боль, страх — все чувства вернулись, и теперь Лайфстрим казался сладким приятным сном. Лайфстрим. Но не ее прошлая жизнь.
Улица вновь начала расплываться, а по щекам потекли теплые слезы. Ее снова убили, и это последний шанс, последняя жизнь, надежда. Здесь она сможет жить для себя, не пытаясь никого спасти, не мучаясь, не заставляя. Но почему же так больно?
Воспоминания были еще свежими. Более того, только теперь она могла их переосмыслить. Ее убили. Убил Сефирот, лично, только что. И все же она жива. А он — уже нет. От осознания этого хотелось кричать, жестокость реальности давила так, что будь она материальна, — от девушки не осталось бы и следа.
— Вам нужна помощь?
Голос был смутно знаком, но Ликорис видела только размытое алое пятно. Мелькнувшая безумная мысль была из тех, что сейчас пытались уничтожить ее. На мгновение она подумала, что это Генезис...
Пришлось в очередной раз сделать усилие, чтобы прийти в себя. Протянутая рука в перчатке напоминала о чем-то своем, забытом, но близком. Девушка подняла голову и встретилась со взглядом спокойных алых глаз.
— Это вы... — Она не сразу вспомнила его имя: — Винсент!
— Вам нужна помощь?
— Я хочу попасть домой... это деревня. Небольшая деревня неподалеку.
Она вспомнила, что Винсент Валентайн почти никогда не пользуется транспортом, а путь предстоял немалый. Но, как выяснилось, он и не собирался ее провожать.
— Тифа? Я нашел на улице девушку, она еле стоит на ногах. Нужно отвезти ее домой. Что? Не видел посетителей в твоем баре. Да. Да.
— С ней всё хорошо? — спросила Ликорис, едва он сбросил вызов. — Ваши друзья... в порядке?
— Хм... — невнятно отозвался Винсент. Судя по интонации, с друзьями было все хорошо.
— А...
Она хотела спросить, но не смогла. Да и стоило ли? Аэрис говорила, что жизнь Сефирота не изменилась. Стало быть, он убил сестру и совершил все предначертанные злодеяния. А теперь мир борется с его призраками.
Тифа приехала быстро — видимо, в баре действительно никого не было.
— Марлин одна дома, посиди с ней, — только и сказала она, спрыгивая с мотоцикла. — Ликорис, где ты была? Тебя нигде найти не могли. Винсент, помоги ее посадить!
— Я грязная, — осознала Ликорис, оказавшись на сиденье позади Тифы.
— Ничего, куртка кожаная, почищу и все. Давай-ка пристегнем тебя ремнем. Винсенто!
Когда-то девушка мечтала о встрече со своим героем в алом плаще, а теперь равнодушно отнеслась даже к его прикосновениям. Когда мотоцикл выехал на дорогу, и на повороте волосы Тифы хлестнули по лицу, она внезапно вспомнила свою первую поездку. Как плела из серебристых прядей длинную косу, как спала на плече СОЛДАТа, как они ночевали в заброшенном доме...
Тифа молчала, видимо, ее отвлекли в неподходящий момент. Ликорис не могла говорить: ей было стыдно показываться перед знакомыми в таком состоянии, а узнавать про родителей и брата — страшно. Главное, что они живы. Ищут ее...
— Тебе помочь? — спросила спасительница, провожая девушку к воротам. — Свет не горит, никого нет, видимо. Наверняка тебя ищут.
— Я сама. Спасибо, — обнаружив в кармане ключ, сбивчиво отказалась Ликорис. Дом почти не изменился. Яркий свет залил прихожую, выстроившуюся в ряд обувь, зонт отца, огромное зеркало. Девушка сняла туфли и босиком прошла дальше. Знакомая мебель... а вот фотография совсем другая. Родители, брат, она... и какая-то маленькая девочка.
«Аэрис, — услужливо подсказали возникшие смутные воспоминания. — Младшая сестренка, названная в память о погибшей».
Обойдя весь дом — откуда только силы взялись — Ликорис зашла в ванну и, включив горячую воду, прямо в одежде перелезла через бортик. Как ни странно, но холод стал ощутимей, и девушка принялась стягивать мокрое белье, пачкающую грязью белоснежную эмаль.
Как она и подозревала, рана на животе осталась прежней, иначе откуда бы взялись бинты? Ликорис не хотела их разматывать, она боялась это делать, но выхода не было. Сперва, открыв «рану», девушка ничего не понимала, лишь задыхалась от неконтролируемого ужаса, окатившего ее при виде темной, почти черной сочащейся кляксы с неприятным удушливым запахом. Но всё было хуже, чем она подумала. Это была всего лишь... геостигма.
Руки дрожали и не слушались, когда она снова лихорадочно возилась с бинтами.
— Почему ты не сказала... — судорожно шептала Ликорис, обхватив руками колени. — Аэрис, почему ты не сказала мне!
— Лиса? Это ты?
Из-за шума воды она не услышала, как вернулись родители. Вытеревшись и накинув халат, девушка подошла к двери и неуверенно замерла. Она не знала, как вести себя с теми, кого уже похоронила.
— Ликорис, мы же так волновались, — обнимая ее, укоризненно заметила мать. Ее взгляд изменился, став тревожным и слегка печальным. — Я знаю, что ты уже взрослая, но я по-прежнему волнуюсь. Почему ты плачешь? Что-то случилось?
Успокаивать девушку собралась вся семья. Не было только Вейрина — тот уехал в Мидгар на поиски, предупредив, что заночует у знакомых и вернется только с Ликорис. Отец тут же начал ему звонить, но брат не брал трубку. Мать снова разволновалась, а маленькая Аэрис села возле дивана и принялась кормить куклу.
— Где же ты была? — хмуро спросил отец. — Ты не понимаешь, что сейчас опасное время?
— Я... меня попросили помочь одному человеку. А телефон разрядился. И я вообще не знаю, где он... потеряла.
— В твоей комнате, на столе, — подсказала сестра, подняв голову. — Мама весь вечер плакала. Ты плохая.
— Аэрис! Нельзя так говорить!
— А почему она убежала из дому?
Ликорис чувствовала себя неважно, поток новой информации ошарашивал, но она смутно понимала, что произошло. Судя по всему, родители не знали о ее болезни. И она решила просто исчезнуть. Или найти способ излечиться.
Остаток дня она провела как в тумане. На нее почти не обращали внимания, а она с недоумением следила за родными, то замечая знакомые жесты, то не узнавая их. Под вечер она так устала, что иногда забывала отвечать на вопросы. Мать почувствовала это и заметила, что пора ложиться спать.
В своей комнате Ликорис действительно стало чуть-чуть легче. Она слышала, как за стеной мама рассказывает что-то младшей сестренке, укладывая ее в кровать. Девушка легла, но что-то под подушкой легонько кольнуло плечо. Там оказались фотографии Винсента Валентайна, плохого качества, но не размытые, как та единственная. В непрожитых воспоминаниях мелькнуло, как Вейрин однажды водил ее в бар к друзьям, и как она тайком, с телефона, фотографировала красивого темноволосого парня со странной боевой перчаткой.
«Я жила как обычно, ничего не помня? Воспоминания о прошлом появились только теперь? — пыталась понять Ликорис, прижавшись к холодной стене и обхватив голову руками. — Я не знала, что мои родители умерли в прошлом. Я родилась, росла без воспоминаний. Они вернулись только теперь, в тот день, когда я попала во временной портал. Зачем я в таком состоянии отправилась в Мидгар? Неужели одна, пешком? Почему я вообще это помню! А Вейрин? А Руфус Шинра? Они теперь знают? Нет. Из Шин-Ра никто не знает, они не отправлялись в прошлое и начали все сначала. Это хорошо. Меня не будут искать и заставлять что-то менять. Я свободна. Я среди родных людей. Но... Почему мне так больно?».
Она лежала в темноте и не могла заснуть, пока не поняла причину. Тот, кто всю прошлую жизнь был рядом, бесследно исчез. Нет, не бесследно, конечно, и о таких «следах» лучше забыть, но почему-то... почему-то жизнь без него начала медленно терять свои краски.
Ликорис снилась одна из тренировок с Анджилом Хьюли. Роскошный вид на городской пейзаж, безмятежная синева неба... Сефирот и Генезис стояли поодаль, и Рапсодос, наблюдая за боем, отпускал ехидные замечания. Анджил говорил что-то ободряющее, а потом внезапно расправил крыло и взмыл вверх.
— И нам пора, — изменившись в лице, заметил Генезис. Он поймал белое перо, но тут же выронил и снова зачарованно взглянул вверх. — Нас ждут.
— Подождите! — крикнула она, подбегая к ним. — Я должна что-то сказать! Очень важное! Туда нельзя!
Он, не слушая ее, резко взмахнул черным крылом и исчез в необъятной синеве. Последний из них, Сефирот, смотрел молча, а она так боялась его спугнуть, что пыталась не дышать. Мгновением спустя ей уже казалось, что это крупная птица, только раненая, приволакивающая крыло. Девушка поймала ее и остаток сна носила на руках, нашептывая что-то утешительное. Проснулась она в слезах.
***
К обеду вернулся Вейрин. Брат подошел, молча обнял ее, сжав крепко-крепко, и Ликорис сразу почувствовала — он помнит. Глупых расспросов и обвинений не было. Он просто сел со всеми за стол, выслушал, как вернулась Ликорис, и принялся за еду. Половину его лица, как и прежде, скрывали бинты. Только теперь геостигма была у обоих.
— Прости меня, — только и сказал он, едва они остались одни. — У меня не вышло защитить ни тебя... ни ее.
— Ты пытался спасти Аэрис? Но почему...
Он яростно грохнул кулаком по столу. Посуда подпрыгнула, жалобно звякнув, в столовую якобы по делу зашла мать, ненадолго прервав своим появлением разговор.
— Эту проклятую историю переписать труднее, чем сдвинуть гору! После я понял, что мы ничего не можем менять. Действуют они, те, из прошлого. А мы только подсказываем, влияем на них. Я постоянно был с ней рядом, глаз не сводил! А потом снова появился этот выродок Зак! И она начала сбегать с ним! Тогда я рассказал про Дженову. Я, Зак, Клауд, Тифа и наши товарищи устроили в Нибельхейме засаду. Он словно почувствовал это. Там я и умер.
— Он... тоже?
— Я давно хотел спросить, что ты тогда пыталась сделать, — нахмурившись, произнес Вейрин. — И вообще, зачем тебя к нему подослали?
— Я отравила его. — О методах Ликорис решила благоразумно промолчать. — Я сблизилась с его товарищами... и мы часто виделись. Он доверял мне. Пока я нечаянно не выдала себя. После этого моя жизнь превратилась в кошмар.
— Прости, — взяв ее за руку, повторил брат. — Я не должен был оставлять тебя одну. Ты не представляешь, как ужасно было видеть тебя возле этого чудовища. Теперь все позади. Постарайся забыть об этом.
— Сефирот... мертв?
— Не знаю. Никто не знает. Теперь-то я понимаю, почему меня так странно встретила ЛАВИНА! Кого-то я им напоминал, подумать только... Сейчас мы боремся против корпорации.
— Но ведь портал не создали, и осталось так мало...
— Неверно. Шин-Ра могущественна как никогда. Их президент — личность загадочная, но достаточно назвать одно имя, чтобы обрисовать ситуацию. Ходжо жив. И он там всем заправляет.
— А как же Руфус Шинра?
— А Руфус болен геостигмой, поэтому из своего особняка не выходит. Те двое ТУРКов и Елена остались с ним. Ходжо их бесит.
— Я их понимаю.
— Я тоже. Мы уже прорывались в корпорацию, но уничтожить ее полностью крайне сложно. К тому же сперва нужно остановить Мако-реактор, иначе навредим планете.
— Откуда ты столько знаешь? Ты ведь только что вернулся...
— Я сразу зашел к друзьям и выяснил, что происходит. Кстати, там мне и рассказали, что ты уже дома. Давай договоримся? Больше ни слова о Сефироте. Хорошо?
— Он убил тебя?
— По-хорошему прошу! Ни слова. Сразу вспоминаю, как ты на нем повисла. Понятия не имею, чего ты хотела добиться, даже думать не хочу.
— Но он не такой, как мы представляли.
Вейрин так стукнул кулаком, что Ликорис подпрыгнула от неожиданности.
— Я не собираюсь это слушать! — отчетливо выговорил он. — Он монстр, Ликорис! Молись богине, чтобы он не появился снова.
***
С неба, не переставая, лил сильный холодный дождь, настойчиво бьющийся в стекло. В здании Шин-Ра было темно. Все разошлись, неживым голубоватым оттенком светился плоский экран компьютера, освещая скрючившегося в кресле профессора Ходжо. Ученый нетерпеливо барабанил пальцами по столу, глядя на кого-то, стоящего возле окна.
— Ты чем-то недоволен? — наконец спросил он. — Я что-то делаю не так? Твое тело еще не восстановилось. А Мако-реакторы медленно, но убивают Планету.
— Я могу обойтись и без твоей помощи, — холодно донеслось из темноты.
— Уже обошелся. И ты знаешь, чем это закончилось. Нет, этот мир надо вытравливать медленно. Тайно. Иначе они спохватятся и начнут бороться. Потерпи. Все будет так, как хотела Мать, мы отомстим за нее.
Ему показалось, что, когда собеседник повернулся, его глаза бешено сверкнули, но, возможно, это лишь на мгновение отразился свет монитора.
— Всему этому скоро придет конец. Увеличьте мощь Мако-реакторов. Ваш новый реактор... уже готов? Или вы тянете время, Ходжо?
— Осталось совсем чуть-чуть. Не беспокойся. Я не предам тебя.
