***
Город переживал и не такие разрушения. Уничтоженный Мако-реактор решили не восстанавливать. Зловещие развалины привлекали внимание любопытной ребятни и вызывали злорадствующие взгляды взрослых. Это место значило для людей слишком много, чтобы исчезнуть бесследно. Так оно и осталось мрачном напоминанием о прошлом. О том, что забудется ещё очень не скоро. Руфус Шинра, воспользовавшись беспорядком, собрал вокруг себя уцелевших сотрудников и тайно продолжил отправлять ТУРК на поиски пропавшего профессора Ходжо. Искал его и Винсент Валентайн, решивший, что настало время свести старые счеты. Клауд Страйф не любил проходить мимо памятника, запечатлевшего нового героя, и всячески избегал новую площадь. Вскоре он вовсе исчез, даже не удосужившись предупредить, куда. Тифа так и не оправилась после травм, вздрагивала и бледнела, когда звонил телефон. Она не понимала, почему бывший СОЛДАТ не может просто остаться с ней. Клауд не понял ЕГО последних слов, о смысле догадался лишь Вейрин, так долго охранявший сестру. После победы он уже без опаски с издевкой повторял их. Он преследовал Ликорис, пока не убедился, что она успокоилась и не собирается сбегать. Да и куда? В конце концов брат встретил кого-то в городе и начал всё чаще подолгу пропадать. Пару раз его видели с миленькой невысокой девушкой, несшей в руках букет из лилий... Когда Ликорис заявила, что хочет навестить родителей — никто не возражал. Барт подвез ее до поворота на Редж, а дальше она ловила попутные машины. Как ни странно, не становясь ближе к родителям. Зато вскоре она очутилась неподалеку от Баноры. Давний пожар не оставил следов — всюду колыхалась высокая трава. Иногда из ярких лепестков цветов резко вздымалась груда обгоревших камней или черная потрескавшаяся балка. Прекрасные сады исчезли. Наверное, уже навсегда. Девушка выдохнула и бережно развернула смятый листок. Контуры пришлось обвести карандашом. Внимательно глядя на карту, она неторопливо направилась к темнеющей гряде холмов. Путешественница думала, что никто сюда не наведывается, поэтому не на шутку перепугалась, увидев на выступающем над обрывом камне силуэт то ли человека, то ли гигантской однокрылой птицы. Оглянувшись, незнакомец взмахнул крылом и скрылся внизу. Осторожно приблизившись, девушка подобрала черное перо. Генезис? Впрочем, неудивительно, что он здесь. Здесь он родился и вырос. И все же... Ликорис слегка нахмурилась. Многие подозревали, что именно Рапсодос помог Ходжо сбежать. Значило ли это, что они прячутся где-то здесь? Отметив, что следует быть осторожнее, Ликорис возобновила поиски скрытой в камнях пещеры. Первая долина была удивительной. Как же легко тут дышалось! Птицы не боялись гостью — здесь уже не помнили о людях ни плохое, ни доброе. За шелестящими волнами травы блестел на солнце ручей. Девушка сняла обувь и перешла на другую сторону. Вот и отмеченное на карте огромное дерево — многоэтажный дом для множества птиц. А вокруг... Ликорис никогда не видела столько цветов. Она села на землю и долго разглядывала их, задумчиво, словно до этого никогда не видела ничего подобного. И лишь потом она заметила особняк. Это было старинное уютное строение из камня, с деревянными пристройками, двором и одичавшими яблонями. Все: и дом, и балкон, и полуразвалившуюся беседку обвивал вездесущий плющ. Девушка подошла ближе и постучала. Никто не ответил. И дверь не была заперта. Гостья вошла внутрь, обошла все комнаты, но никого не обнаружила. Здесь уже давно никто не жил. Весь день она провела, осматривая окрестности. А еще ей не захотелось отсюда уходить. Это место казалось родным, словно она жила здесь уже много лет... Каждый день она поднималась и бегала умываться в ручье. Завтракала и уходила гулять. Потом ухаживала за садом или разбиралась в доме. Здесь была огромная библиотека с книгами, о которых в городе даже не слышали. Раз в неделю ей приходилось добираться до ближайшей деревни, чтобы купить еду. Там она могла зарядить телефон, которым пользовалась крайне редко — только для того, чтобы успокоить родных. После пережитых бед это место казалось сказочным. Прошлое вспоминалось часто — от него никуда не спрячешься. И по ночам продолжали сниться кошмары, но, просыпаясь, она слышала беззаботный шум ветра и сонный писк живущей на яблоне птицы. И на смену ужасу сознание мягко обволакивало уютное забытье. Со временем Ликорис заметила много странностей в своем новом жилище. Так, в одной из комнат, несколько старых, видимо раскрошившихся паркетных дощечек, были заменены на новые. Ковры еще не стерлись, на зеркалах не было пыли. Кто-то долгое время оберегал особняк. Читая книги из библиотеки, девушка замечала пометки на полях и закладки на страницах. Но проходили дни, а никто не появлялся. Ликорис подготовила объяснения для хозяина дома, но тот будто исчез... Найдя альбом, она начала рисовать, но рука выводила лишь знакомые черты лица, обрамленные длинными волосами. Из каждого образа получался Сефирот. Неясным оставалось его выражение. Грозное? Презрительное или нежное? Однажды ей приснилось, что она пришла к Руфусу Шинра и потребовала снова вернуть ее в прошлое. Она много раз думала об этом, представляла, что было бы, если бы она поступила иначе, если бы сказала другое... Ей вспоминался спокойный красивый СОЛДАТ с серебристыми волосами, не понимающий, почему его бояться и ненавидят. Потом — душевно истерзанный грозный призрак — плод обмана, предательств и множества смертей. И другой, вернувшийся Сефирот, согласившийся на пожизненное заключение и эксперименты ради нее... Она вспоминала о том, как они вчетвером блуждали по лесу, и ей хотелось кричать от переполняющего сердце горя. Она уходила далеко в поле и лежала среди цветов, глядя на плывущие облака. Время останавливалось. Как в Потоке Жизни. Позже она поняла, что пора прекращать жить прошлым. И все же, когда Ликорис видела свободных черных птиц, что-то внутри замирало в сладком самообмане...***
Два месяца назад... Невысоко в небе будто замер зловещий силуэт с огромным черным крылом. — Всё равно это не мое тело. И оно не продержалось бы долго, — произнес Сефирот, странно глядя на Клауда. Он вспоминал их первый бой. Если это можно так назвать. Там, в заброшенном Мако-реакторе, мальчишка ударил его в спину*. Позже это назвали победой, и юный недоСОЛДАТ возомнил себя героем. Драться против одного злодея всем миром — это действительно удобно. Вот против Шин-Ра Клауд почему-то показал себя совсем с другой стороны. Безвольным слабаком. Впрочем, он не стоит того, чтобы оказывать ему особое внимание. — Мы не должны его убивать. Пусть приведет нас к профессору, — произнес Винсент Валентайн, нарушивший привычное молчание. — Отойдите. Это моя битва, — выхватывая меч, произнес Клауд. В синих глазах уже горел неукротимый огонь и то самое знакомое упрямство, не позволяющее ему сдаться. — Ну уж нет! — заявил Вейрин. — Мы не позволим тебе рисковать жизнью! Снова! — Нападайте все сразу, — презрительно оборонил Сефирот. Умирать было не страшно. С этим слабым телом, испорченным серьезной раной, он мог наслаждаться лишь их глупым страхом и бессмысленным пафосом. А битва... Раз они так хотят, то почему бы не защищать свою жизнь до конца? — Ты расплатишься за то, что натворил! — Каждый раз — моей смертью? Это наказание или страх того, что я снова восстановлю свои силы? Можете попробовать еще раз. Но я не могу умереть, пока есть люди... хотя бы один человек, который ждет моего возвращения.