* * *
— Завтрак, Поттер! — Драко кинул на пол тарелку, которая, немного проскользив, расплескала половину содержимого, и тут же громко захлопнул решетку. — Что, теперь служишь домовым эльфом в собственном поместье? — Гарри тяжело поднялся с каменного пола, на котором спал. Как бы ни было ему здесь плохо, у него всегда найдется что сказать Малфою, занявшему третье место в списке ненавистных персон в окружении. Он каждый сентябрь уезжал в Хогвартс, учился, у него были друзья. Малфой видел Рона и Гермиону, но ничего не говорил о них. Он никогда не жил в подвале, но это была меньшая из причин для ненависти. — Большего доверить тебе не могут? — Гарри не торопился взять миску, наполненную какой-то мутной жижей, явно не пригодной для употребления в пищу, он был уверен, что даже домовиков кормят лучше. — Я бы на твоем месте не был таким дерзким, Поттер, — ответил Драко, глядя на него из-за решетки. — Иначе ты можешь лишиться даже этой мерзости, — он скривил губы, взглянув на брошенную на пол миску. — Да пошел ты! — Гарри вскочил на ноги, желая пнуть тарелку в нахального Малфоя, цепи зазвенели, и он, споткнувшись о них, снова упал на пол. — Я-то уйду, — Драко рассмеялся, глядя на распластавшегося на полу Поттера, который пытался подняться. Он взмахнул за спиной палочкой, и цепи спутались сильнее. — А ты останешься здесь в одиночестве и голоде. Эванеско! — произнес он, направляя палочку на миску, и жижа исчезла. — Хорошего дня, Поттер, — продолжая нагло ухмыляться, Малфой захлопнул массивную дверь подвала. Гарри, кое-как перевернувшись на спину, пнул злосчастную пустую миску, и она, прогремев по полу, с громким звоном ударилась о прутья решетки. Маленький подвал освещался крохотным окошком под потолком. Если судить по попадавшему внутрь свету, уже был полдень. Гарри подвинулся и попал как раз под полоску света, зажмурился от слепившего глаза летнего солнца и стиснул зубы. Дамблдор мертв. Он снова слышал голос Снейпа, видел, как тот идет уверенно и быстро, не оглядываясь на него. Снейп всегда избегал смотреть на Гарри, отчего порой казалось, что он чувствует себя виноватым, но слизеринцы, хоть и бывшие, и чувство вины — вещи несовместимые. Волдеморт — живое тому доказательство. Гарри с трудом сел — мешали спутанные цепи. Пришлось немало повозиться, чтобы можно было сесть свободно. Он смотрел на сцепленные металлическими кольцами руки и не понимал, как Дамблдор допустил это? Как допустил, что Гарри все еще здесь? Почему его еще никто не нашел? Как он позволил Снейпу — Снейпу! — убить себя? Казалось, весь мир против него, и потому Гарри чувствовал себя разочарованным и преданным. У Дамблдора было долгих четыре года, за которые Гарри не получил от него никакой весточки с надеждой. Но, понимая, что самому ему не спастись, он надеялся на директора, на друзей, на кого угодно, даже на заговорившую совесть Снейпа. И все тщетно. Он остался один, не только в этом подвале, но и в целом мире. Если никто не хочет тебя спасти, спасай себя сам. Но как? Любая попытка побега равносильна самоубийству. Он снова задумался. Риддл его ни за что не отпустит, Гарри значит для него слишком много. Друзья, ради которых он пожертвовал жизнью и свободой, — что они сейчас делают? Ищут ли его? Гарри верил, что ни Рон, ни Гермиона не забыли его, просто не знают где искать. Поттер стал марионеткой Волдеморта, который воспринимает его не более как деталь интерьера и даже пытками не балует. Он никогда не сможет примкнуть к Пожирателям, а следовательно — никогда не получит свободу. Он посмотрел на руки, скованные цепью: если обмотать ее вокруг шеи и зацепиться руками за решетку двери, он сможет задушить себя, но нужно позаботиться, чтобы руки не высвободились в конвульсиях, а цепь прилегала к шее под металлическим кольцом. Он уверенно поднялся и подошел к выходу, дернул несколько раз за решетку, словно проверяя насколько крепко она держится, и встал к ней спиной. Один. Гарри сделал глубокий вдох и посмотрел на руки. Сердце забилось чаще, ладони вспотели. Даже при таких условиях жизни в сложившейся ситуации умирать было страшно. Два. Он ощутил шеей холодную сталь цепи, обвил ее два раза и вцепился в решетку над головой, почувствовал, как металлическое кольцо давит на ключицы. За окном было яркое солнце, день обещал быть безоблачным. То что нужно для самоубийства. А обвинят во всем Драко, который оставил его в цепях. Гарри улыбнулся, малфоевскому щенку снова достанется: не убил одного и проворонил смерть другого. Три. Дальше медлить нельзя — нет, никто не войдет, он боится, что передумает. Гарри присел, почувствовал, как цепь давит на кадык, дышать стало тяжелее. Хорошо, долго мучиться не придется. Он выпрямил ноги и повис на решетке. Цепь впилась в кожу, сдавливая горло. Он держался за решетку хотя чувствовал, что вот-вот отпустит ее, ноги задергались, заскользили по полу и пнули миску. Звон металла по камню раздался словно где-то очень далеко, он почувствовал, как холодеют пальцы на руках, но все еще не разжимаются, как цепь на шее сдавливает сильнее и сильнее и, кажется, процарапала кожу до крови. Он почти потерял сознание... — Что ты творишь, магловское отродье?! Дверь с грохотом открылась, вмиг исчезли цепи, и Гарри упал на пол. — Ты думал, я не замечу? — Риддл открыл решетку, заставляя Гарри проползти по полу, чтобы позволить ему войти. — Думал, не замечу твоей смерти? — Том злобно сверкал глазами, нависая над Гарри и грозя ему палочкой. Поттер хрипел, пытаясь прокашляться, потянулся к шее и зашипел от боли: пальцы коснулись до крови разодранной раны с маленькими лоскутками ободранной кожи. — Хотел так просто уйти? Избавиться от всего? — Том, видя, что Гарри медленно, но верно приходит в себя, начал успокаиваться. — Не выйдет, Поттер. Ты не сможешь убить себя, — он прошипел, наклонившись почти к самому уху Гарри. — Когда ты окажешься бесполезен, я убью тебя, как твоих никчемных родителей, как твою жалкую мать-маглу и самовлюбленного отца. Я убью тебя, Поттер! Ты слышишь меня? Не жалкий отпрыск Малфоев, не предатель Снейп, я лично награжу тебя этой честью. Но, к твоему сожалению, это будет очень не скоро, — он закончил почти спокойно и теперь стоял, гордо выпрямившись, и смотрел, как Гарри вытирает кровь на шее и пытается восстановить дыхание. — Ты меня понял, Гарри? — он спросил это почти дружелюбно, если на подобное способен Волдеморт. Гарри кивнул как мог с поврежденной шеей. — Я не слышу, Гарри. Или мне заставить тебя принести еще один Непреложный Обет? — Я понял, — прохрипел Гарри, снизу глядя на Риддла. Все такой же шестнадцатилетний, как четыре года назад. Словно только что сошел со страниц дневника. Нужно было уничтожить его, а не поддаваться на фальшивые обещания. Риддл был убедителен, обещал оставить друзей Гарри, обещал отпустить Джинни и уйти из школы, взамен на маленькое одолжение. Гарри вспомнил, как задрожало сердце, как только он услышал первое предложение обещания. Сейчас сердце дрожало так же, но уже не от страха, не от понимания, какую глупость он совершает, а от ненависти к человеку, который полностью распоряжается его жизнью. — Я давно тебе не приказывал, Гарри. Ты забыл, что значит подчиняться, — Гарри на секунду закрыл глаза, и голос Риддла вернул его в Тайную Комнату. — Ты же помнишь все обещания? Гарри понял, что это не воспоминание, это Риддл снова влез ему в голову и напоминает о том, о чем считает нужным напомнить. — Тогда я хочу тебе напомнить еще кое-что, о чем ты успел забыть, — Риддл коснулся палочкой виска Гарри, словно хотел проткнуть его голову, и прошипел: — Наслаждайся. Гарри стоял перед дверью большого красивого дома, снег кружился около него, падал на мантию, на лицо. Он хотел стряхнуть снег с волос, но его рука замерла, ощутив голый череп. Он был не Гарри Поттером, он был лордом Волдемортом, таким, каким тот был в 1981-м году. Взмахом волшебной палочки он открыл перед собой дверь и вошел в дом. Его никто не встретил, а он услышал смех и разговор двух человек на втором этаже. Мягкий ковер заглушал его шаги, ступеньки лестницы не скрипнули под его ногами. Он не торопился. Поднявшись, он увидел открытую дверь спальни, в которой мужчина и женщина склонились над детской кроваткой. Мужчина обернулся. — Лили! Хватай Гарри и беги! Я задержу его! Его порадовала такая быстрая реакция Джеймса Поттера, но еще больше порадовал тот факт, что Поттер не успел достать свою палочку, и зеленый луч ударил его в грудь. Лили, закрывая ребенка собой, искала, где спрятаться. — Я не буду убивать тебя, если ты отдашь мне его, — сухо произнес Гарри голосом Волдеморта. Лили только успела пару раз повернуть голову в качестве отрицания, и зеленый луч сбил ее с ног. Гарри вернулся в настоящее и, глядя в глаза Риддлу, пытался понять свои чувства. Он ожидал внутренней, разрывающей боли, слез, любых чувств, но испытывал только равнодушие. — Как ощущения? — ухмылялся Риддл. — Я... — Гарри замялся. Он не мог поверить, что не чувствует ничего. — Пусто. Пресно. Словно делал это десятки раз, — подсказал Том. — Но они мои родители! — Я тоже лишился родителей. Отца убил лично, — Риддл произнес это без капли раскаяния. — Я ненавижу тебя, — прошептал Гарри. Том на это лишь недоверчиво хмыкнул и, быстрым взглядом окинув подвал, словно проверял, есть ли что еще опасное для жизни, и, не сказав больше ни слова, вышел. Решетка захлопнулась за ним сама собой, дверь с грохотом затворилась. Гарри снова остался один. Риддл быстро, почти летя, поднялся по лестнице из подвала, его крик: «Малфой!» — заставил вздрогнуть каждого, находящегося в поместье. Дверь спальни Драко распахнулась перед ним даже без намека на движение палочкой или рукой. Риддл застал Нарциссу с сыном посреди какого-то разговора, и их испуганные взгляды польстили ему. Волдеморт с ухмылкой наблюдал, как неосознанно выпрямился Драко при его появлении, а Нарцисса встала между ними. Том несколько мгновений смотрел Малфою в глаза, словно прощупывая его сознание, а потом резким кивком указал Нарциссе на дверь. Риддл терпеливо ждал, когда взволнованная миссис Малфой совладает с собой и выйдет из комнаты медленным, но не совсем твердым шагом. Риддл, не оборачиваясь на дверь, взмахом палочки захлопнул ее и тут же наложил заглушающее заклятие. — Ты разочаровываешь меня, Драко, — начал Риддл почти нежно, но с такой жесткостью, что волосы на руках младшего Малфоя встали дыбом. — Не смог убить Дамблдора, да еще и имеешь смелость вредить нашему ценному пленнику, — под конец фразы он почти шипел, и Драко показалось, что он слышит змеиный язык, но следующая фраза тут же заставила в этом разувериться. — Тебе есть чем оправдать себя? Драко молчал, несколько секунд обдумывая ответ. Риддл не торопился снова проникать в его сознание с помощью легилименции, а давал Малфою время на раздумье, что с его стороны считалось милостью. — Нет, — произнес Драко, не найдя достаточного оправдания своим поступкам. Спорить сейчас было бы бессмысленно, и он был рад, что голос его звучал уверенно. — Нет? — переспросил Том, так, что понятно, что он ждал окончание фразы. — Нет, повелитель, — Драко старался произнести обращение, не слишком его выделяя, но его дрогнувшая интонация не скрылась от Волдеморта. — Почему Дамблдор погиб от палочки Снейпа, Драко? — голос Тома продолжал быть все тем же садистски-нежным, Риддл мучил его, не применяя магию, он знал, как воздействовать на всю семейку Малфоев. — Я не смог его убить, — Драко слышал, как его голос все сильнее подводит его, он сжал кулаки, вдохнул и закончил почти уверенно: — Повелитель. — Не смог? — Риддл не был удивлен, он был разочарован полученным ответом. — А что же ты можешь, Драко? Издеваться над беспомощными? Оковывать их цепями? Стоит ли напоминать тебе, что Поттер представляет собой гораздо большую ценность, чем вся ваша семейка вместе взятая? Малфой на мгновение отвел взгляд, и это стало его ошибкой. Риддл лишь раз взмахнул палочкой, и Драко взлетел в воздух — от неожиданности ему удалось не закричать — и головой вниз упал на пол, успев выставить перед собой руки. — Встань, — приказал Риддл, продолжая держать палочку нацеленной на Драко. Малфой поднялся, и по его виду Том понял, что он усвоил урок: Драко не отведет взгляд, как бы сильно ему этого не хотелось. Но для Волдеморта это уже не важно: еще один раз он взмахнул палочкой, в его голове едва мелькнуло заклятие «Круцио!», и Драко упал на пол, где, пронзаемый тысячами невидимых ножей, начал дико извиваться. — Ты не смог, Драко, выполнить простое поручение, и я мог бы простить тебя, но ты совершил новую ошибку, — Риддл смотрел на скорчившегося от боли Малфоя с полным безучастием к происходящему, но с сильным презрением. — Твой отец только и ждет благополучного исхода этой войны и надеется в любом случае выйти победителем, — он продолжал говорить, не обращая внимания на крики Малфоя, зная, что тот его слышит, и ему достаточно этого. — Ты так похож на Люциуса, Драко, к сожалению, больше, чем на мать, и, к сожалению, я не могу это исправить. Я могу лишь попытаться воспитать тебя. Том опустил палочку, и Драко замер на полу, вмиг замолкнув и вытирая дрожащими ладонями выступившие слезы. Риддл брезгливо поморщился от этого зрелища. — Ты усвоил урок, Драко? — спросил Том настолько участливо, что увидел удивление на лице Малфоя, когда тот неуверенно кивнул. Волдеморт снова увидел ошибку и послал новую порцию Круциатуса. Происходящее начало доставлять ему удовольствие: пытая, он чувствовал власть, но знал, что для ее удержания нужно нечто большее, чем одни только пытки. — Я хочу тебе кое-что напомнить, Драко, — произнес Риддл, и, кажется, это не магия, а его слова порвали левый рукав рубашки Малфоя. — Это твое клеймо на всю жизнь. К Круциатусу Волдеморт снова добавил легилименцию и теперь видел уже глазами Малфоя контуры Черной Метки, чувствовал, как Метку пронзило огнем, но ему в отличие от Драко этот жар был приятен, и Том наслаждался пламенем, сжигающим Малфоя изнутри. Сильные удары в дверь заставили Риддла покинуть сознание Драко, и Том ухмыльнулся. — Материнская любовь... От нее не скроешься никакой магией. Еще минуту, Нарцисса, — произнес Волдеморт словно сам себе. Он выжидал, пока у Малфоя кончатся силы, слушал, как ломится в дверь Нарцисса. Наконец, Том опустил палочку и распахнул дверь. Он с ухмылкой увидел, как Нарцисса упала рядом с сыном, который, кажется, потерял связь с настоящим. Посчитав, что на сегодня с Малфоев достаточно, Риддл неспешно ушел. Гарри почувствовал, как пульсирует шрам, и в голове появляются нотки чужого наслаждения. Он понял, что Волдеморт сейчас доволен, и он догадывался, что доволен пытками. Кому досталось на этот раз, Гарри не знал, да ему и все равно — будь то Пожиратель или очередной пленник, — ему нет дела, как окружающему миру нет дела до него. Он осторожно поднялся, голова тут же начала кружиться, и он не упал только потому, что вовремя схватился за стену. Гарри медленно подошел к углу с наваленным тряпьем и нашел более-менее чистую тряпку, которой перевязал расцарапанную шею, и только сейчас заметил, как воспалились раны на запястьях. Не кровоточат и ладно, с этой мыслью Гарри лег и понял, как он голоден. Он привычно попытался нашарить на полу под тряпками хоть какую-то спрятанную еду — и не нашел ничего. А когда-то казалось, что у Дурслей ему жилось плохо. Гарри сейчас бы все отдал, чтобы снова оказаться в чулане под лестницей, в маленьком тесном чулане, с пауками, старыми поломанными солдатиками Дадли; чтобы кузен, спускаясь, прыгал на ступенях так, что Гарри на голову сыпались пыль и известка; чтобы тетя Петунья раздраженно стучала ему в дверь и приказывала помочь по дому; чтобы дядя Вернон говорил, как Гарри должен им быть благодарен. Дурсли были его семьей, не самой лучшей, но все-таки семьей. Они не морили его голодом — да, давали самые маленькие порции, но он никогда не чувствовал такого голода, как сейчас. Он не спал на полу, в чулане не было холодно, он мог выходить на улицу. Лучше бы он не знал, что он волшебник. Лучше бы Хагрид никогда не приходил. Гарри зажмурился, чувствуя, как подступает комок к горлу. Лучше не думать, как все могло бы быть. Пустой желудок снова напомнил о себе. Если Волдеморт так не хочет его смерти, почему заставляет умирать от голода? Гарри бросил взгляд на закрытый вход. Кричать бесполезно, он пробовал. Никто не услышит, даже Риддл, каким-то образом чувствовавший все его настроения, не придет, чтобы его заткнуть. Нужно ждать, пока кто-нибудь не соблаговолит о нем вспомнить и отправит домовика с едой. Он вспомнил Добби. Гарри знал, что Добби малфоевский домовик, но ни разу его здесь не видел. Драко как-то обмолвился, что эльфу запретили покидать кухню, иначе его прибьют, а Добби «так хочется служить благородному Гарри Поттеру». Эльфы, приносившие ему еду, всегда молчали, видимо, опасаясь запрета разговаривать с ним. То, что Риддл всю заботу о его питании переложил на Пожирателей, было ясно с самого начала: Том всегда брезговал разговаривать с домовиками и не изменил бы своему правилу даже ради Поттера. Но кто-то явно о Гарри заботился: иногда еда была по-настоящему вкусной и почти неостывшей, наверное, прямо с малфоевского стола. Поттер знал, что спрашивать Драко на прямую нет смысла, вопрос следовало задать его матери. Нарцисса часто, но незаметно для Волдеморта и его приспешников смотрела на Гарри, и Поттер видел в ее глазах беспокойство. Этого было для него достаточно, чтобы догадаться, что это она его подкармливала вкусной едой, и каждый раз, когда Гарри встречался взглядом с Нарциссой, он одними губами говорил ей спасибо. Риддл не желал его голодной смерти, но хотел, чтобы Гарри был в курсе происходящих в мире событий. Именно поэтому, когда Волдеморт планировал очередное нападение, которое должно было задеть Поттера, Гарри выводили из подвала на собрание. Было сразу понятно, что устраивать протесты, кричать что-то против — бессмысленно, и потому Гарри молча сидел в дальнем конце стола и ненавидел всех присутствовавших. На последних двух собраниях, на которых ему позволено было быть, обсуждалось убийство Дамблдора. И тут потребовалась вся его выдержка, натренированная за долгие годы. Зная, что судьба директора решена, он всеми силами заставлял себя молчать. Он чувствовал, как заинтересованно на него смотрит Риддл, и только раз осмелился посмотреть на него в ответ. Выдержки у него хватило на пару секунд, за которые Том отметил, как закалился характер его пленника, а после Гарри снова уставился в стол. Дамблдор мертв. Сколько раз он повторит эту фразу, прежде чем окончательно поверит? Снейп произнес эту новость, словно сообщал, что на дворе облачно. Драко был напуган, хоть и не он убил директора, а Риддл счастлив. Счастлив как никогда. Громкий хлопок заставил Гарри поднять голову. Посреди подвала стоял домовик, он с секунду смотрел на Поттера, потом поставил на пол принесенный поднос и с таким же хлопком исчез. Гарри привык к таким их молчаливым появлениям и уже не пытался что-то у них спросить. Он потянулся за подносом, поставил его на колени и мысленно поблагодарил Нарциссу. Помимо еще теплого супа и пирога с патокой, на подносе стояла маленькая баночка бадьяна. Он развязал импровизированную повязку на шее и открутил крышечку с настойки. Рану неприятно защипало, но зато теперь он был уверен, что не доставит себе проблем гниющей шеей. Обработав воспаления на руках, Гарри спрятал бадьян в самый угол своей тряпичной постели. Когда он закончил с едой, снова появился домовик, однако он не взял поднос, а молча протянул Гарри руку. Поттер непонимающе поднялся и подошел к эльфу, который, схватив его за руку, тут же аппарировал. На мгновение, которое ушло на перемещение, Гарри понадеялся, что он свободен, но, оглядевшись вокруг, понял, что это всего лишь смена обстановки. Домовик перенес его в одну из спален и тут же исчез. Это была маленькая комната с решетками на окнах, небольшой кроватью, дверью в ванную и письменным столиком. Поттер недоуменно стоял на месте. Если это идея Нарциссы, то она поплатится за такую самостоятельность, если это милость Волдеморта, то он не знал, что думать. Риддл испугался за его жизнь и решил улучшить условия содержания? Гарри сделал неуверенный шаг к кровати. Если она сейчас не исчезнет, то это будет лучшее событие за все время, проведенное здесь. Он провел рукой по ворсистому покрывалу, которому уже явно не один десяток лет, откинул его и увидел пожелтевшие от времени, но чистые простыни. Он, не раздумывая, упал на кровать и укрылся с головой одеялом. Пахло пылью, как в его чулане под лестницей. Ему отдали старые ненужные вещи, ему дали комнату. Он зажмурился и вспомнил, как впервые вошел в старую спальню Дадли. Тогда это можно было назвать началом изменений, и сейчас что-то меняется, он не знал, что, и не хотел знать. Ощущая мягкий матрас, Гарри осознал, как сильно хочется спать. Не важно, что повлечет за собой этот переезд, он уже пережил все худшее, что было возможно.Глава 1. Непреложный обет
24 августа 2017 г. в 02:13
— Обещаешь ли ты, Гарри Джеймс Поттер, оставаться рядом с Темным Лордом, даже если твоим друзьям будет грозить опасность? — сдержанный и равнодушный голос Свидетеля усиливался, отражаясь от каменных стен Тайной Комнаты, отчего страх завладевал Гарри все сильнее и сильнее.
— Обещаю, — голос двенадцатилетнего Гарри дрожал.
Тонкая огненная нить выскользнула из волшебной палочки и обвилась вокруг сцепленных рук Гарри Поттера и Тома Риддла.
— Обещаешь ли ты, Гарри Джеймс Поттер, выполнять любые приказы Темного Лорда?
— Обещаю, — Гарри не смотрел ни на Риддла, ни на Свидетеля их клятвы, он твердо уставился на сцепленные руки, понимая, что пальцы Тома не выпустят его кисть, как бы он ни пытался вырваться. Словно желая подтвердить слова, но не совсем осознанно, Гарри дернул рукой. Риддл, однако, не воспринял это как попытку побега, а понял, что Поттеру страшно, и, ухмыльнувшись, сильнее стиснул его кисть.
— Обещаешь ли ты, Гарри Джеймс Поттер, в случае войны сражаться на стороне Темного Лорда?
Гарри поднял голову и посмотрел на Риддла, не веря в услышанное. Война? Но Дамблдор не допустит этого, у Риддла ничего не выйдет, это невозможно.
Риддл выжидающе смотрел, Свидетель продолжал держать занесенную палочку над сцепленными руками.
— Об... Обещаю, — произнес Гарри севшим голосом и стиснул запястье Риддла с несвойственной двенадцатилетнему мальчишке силой.
— Замечательно! — воскликнул Том, едва третья нить обвилась вокруг рук, и тут же с легкостью, удивившей Поттера, вырвал свою кисть из его
пальцев.
— Эй! — Гарри возмущенно и растерянно смотрел снизу вверх на Риддла. — Ты тоже обещал принести клятву!
— Разве? — Том удивленно поднял брови. — Я ничего не обещал тебе, Гарри.
— Ты соврал мне! — Гарри кинулся на него с кулаками, но его остановили сильные руки Свидетеля.
— Ты так удивлен? — Том продолжал изображать непонимание, или действительно не понимал возмущения. — Лорд Волдеморт никому ничего не обещает. Прекрати ныть, — Риддл брезгливо сморщился, хотя Гарри и не думал реветь. — Мы скоро покинем эту мерзкую школу.
Гарри съехал на пол из кольца рук, державших его. Он смотрел на удаляющуюся спину Риддла, видел, как Том уносит его палочку, видел, как стискивает дневник, из которого появился. Джинни то ли полумертвая, то ли полуживая лежала за его спиной. Он боялся на нее посмотреть, словно мог увидеть на ее замершем лице осуждение. Гарри чувствовал себя в полном одиночестве, хотя знал, что Свидетель стоит за его спиной и сверлит взглядом. Он почувствовал дуновение ветра на коже, словно Василиск быстро прополз рядом, но король змей был мертв, и его тело лежало в другом конце Комнаты. Сломленный Поттер осознал, какую глупость совершил, позволив Волдеморту, двенадцать лет назад убившему его родителей, получить власть над ним. Гарри мучили вопросы: что станет с Джинни и его друзьями, Роном и Гермионой? Как долго сам он будет пленником Темного Лорда? И главный вопрос: что заставило Риддла передумать убивать его?