* * *
Джеймс откровенно клевал носом на лекции, с трудом заставляя себя не проваливаться в сон. Прошедшая ночь была не самой простой, он буквально не мог уснуть, даже завернувшись в одеяло, как в кокон. Он одновременно был рад, что живёт в комнате общежития один – и боялся этого. Боялся одиночества, того, что было даже не с кем поговорить о том, что происходило. Там, рядом с родителями, остались лучшие друзья, Николас и Дженнифер. МакЭвой отправлял им открытки и иногда писал письма, на полноценный ноутбук не хватало, что уж там, не хватало даже на дешёвенький смартфон, так что Джеймс был одним из тех, кто до сих пор ходил с телефоном-кирпичом, кнопочным, который умел звонить, играть музыку и фотографировать в отвратительном качестве. Он бы сейчас очень хотел поговорить с кем-нибудь из близких, спросить совета или просто послушать родной голос, но – не мог. Дорого. Поэтому Джеймс лежал в своей комнате, смотря в потолок и вздрагивая каждый раз, когда ему вспоминались глаза того мужчины. Серые, холодные, стальные, но тогда они горели таким огнём страсти и вожделения… МакЭвой передёрнул плечами. Он танцевал в «Близости», потому как ему действительно нужны были деньги – на учёбу и чтобы было что отправить родителям. Он ни разу не разделся полностью, к счастью, хватало и того, что Джеймс делал в одежде, он всегда видел в зале несколько взглядов, которые заканчивали его выступление в своих фантазиях – и там он стопроцентно был уже в чьей-то постели. Но мистер Фаррелл держал своё слово, и охрана не подпускала никого к молодому танцору, позволяя ему скрыться в подсобном помещении, чтобы добраться до своей гримёрки и там быстро переодеться. И только когда за спиной запиралась дверь комнаты, Джеймс давал волю эмоциям. Пару раз он просто сползал прямо по двери на пол, прижимаясь спиной и съезжая вниз, чтобы уткнуться в свои колени, тяжело и глубоко дыша, с трудом справляясь с истерикой. Так было после первых выступлений, Джеймс проводил в душе час или даже два, то яростно натирая себя мочалкой, до красной кожи, то всё так же сидя на полу душевой кабины, ненавидя себя и всех тех, кто с такой жадностью смотрел на него в клубе. Кажется, он готов был их убить. Потом стало легче, постепенно он научился абстрагироваться от того, что происходило в зале, полностью отдаваясь музыке. Она, кажется, была единственной сущностью во Вселенной, с которой он легко сливался в одно целое, должно быть, именно это и подкупало зрителей. Они просто сходили с ума – вне зависимости от ориентации, так хорош был Ибис на сцене, так идеально он двигался, так врезался в память, что многие потом пытались «договориться» с владельцем «Близости», стремясь узнать имя юноши, но все получали однозначный отказ. Джеймс не знал, как о нём заботился мистер Фаррелл, он понятия не имел, скольких мужчина отправил не только за порог своего кабинета, но и вовсе вышвырнул из клуба, запретив им вход – после нескольких угроз в адрес самого хозяина «Близости» и его подопечного. Не знал МакЭвой и то, что как минимум два охранника всегда провожают его до общежития колледжа после работы, потому как Фаррелл хорошо понимал, на что способны выпившие лишнего гости клуба, они могли зайти действительно далеко в своём желании заполучить птичку, а Ибис был слишком ему дорог. И речь шла не только о доходе, несмотря на то, что выступления Джеймса действительно приносили немало выручки и создавали для клуба выгодную репутацию. Обо всём этом МакЭвой был не в курсе, потому как мистер Фаррелл охранял его в том числе и от лишней информации, понимая, как нелегко даётся юноше его подработка. Джеймс, впрочем, совсем дураком не был, и чувствовал, что есть в их общении что-то помимо взаимодействия на уровне «работник – работодатель», но ошибочно принимал это за виды хозяина клуба на него самого, из-за чего порой срывался на хамство, за что потом себя корил. В конце концов, ему действительно хорошо платили, кажется, больше, чем обычным танцовщицам. Многое случалось за время его пребывания в «Близости», и на сцену бросались, и подсвистывали, и кричали разное, если гостям в зале приходилось перебрать, но такого, как сегодня, Джеймс не встречал никогда. Он был уверен, что этот взгляд будет сниться ему в кошмарах. Фассбендер – какая жутко звучащая фамилия, как будто кто-то ведёт ножом по металлу – выглядел человеком, способным на многое. Если быть точнее – на всё, кажется, даже на убийство, и он хотел Ибиса. Здесь и сейчас, желал его так сильно, что МакЭвоя пробирала дрожь, что на сцене, что теперь, когда он лежал один в темноте. Джеймс не понимал, как ему удалось улизнуть, замешкайся он хоть на секунду – и всё… Потому что, скрываясь за дверью, он краем глаза уловил движение мужчины в сторону стола. Да, их гость определённо имел виды, да ещё какие, во взгляде Фассбенедера читалось абсолютно всё, что он хочет сделать с Ибисом, и от этого становилось жутко. Джеймс никогда не испытывал такого ужаса, сковывающего, парализующего… Не дающего уснуть, даже когда ты, казалось бы, в безопасности. Поэтому Джеймс провёл совершенно бессонную ночь, все его попытки отдохнуть провалились с треском, а ведь с утра нужно было идти на занятия, которые никак нельзя прогулять – зачёт ставился только с условием нормальной посещаемости, а он и так пропустил несколько важных пар, когда выходил подменить коллегу на своей основной работе. Хорошо хоть в «Близости» подобного не случалось, МакЭвой даже чуть улыбнулся, представив, как ему звонит одна из девушек и просит «выйти за неё». - Вы услышали что-то смешное, мистер МакЭвой? – преподаватель на это среагировал мгновенно, и Джеймс поспешно мотнул головой. - Нет, сэр. - Что же тогда вас так рассмешило? - Представил, что понимание синусоиды действительно пригодится нам в жизни. Джеймс прикусил язык уже после того, как ляпнул то, что думал, вслух. Мимолётная мысль из серии «это было бы неплохой шуткой» воспринялась сонным мозгом как необходимая к озвучиванию, так что речевой аппарат сработал просто отлично – как раз тогда, когда необходимо было промолчать. Реакцией аудитории был дружный смех, МакЭвой неловко поправил очки, которые носил не так давно, скорее для профилактики – зрение стало немного падать из-за того, что Джеймс часто читал по ночам, и в ужасе от этого он сам метнулся к врачу, который и выписал вот эти, терапевтические линзы, которые должны были помочь снять лишнее напряжение с глаз. Аксессуар был для МакЭвоя непривычным, всё время сползал на кончик носа и вообще мешался всеми способами, но сейчас то, что Джеймс отвлёкся на очки, спасло его самого от смеха, а подобное было чревато ещё большей обидой преподавателя, который и так стоял, уперев руки в бока. - Значит, вы, мистер МакЭвой, и напишете нам эссе. «Как понимание синусоиды может помочь в жизни». Не меньше трёх примеров, зачитаете перед группой. Джеймс тяжело вздохнул, с трудом удерживаясь от возведения глаз к потолку. Конечно, вот только сочинительства ему и не хватало, как же иначе. Но тему пришлось записать, сам нарвался – самому и разбираться, увы, но инициатива наказуема всегда, даже если была неудачной шуткой. И особенно – если была удачной. МакЭвой постарался на протяжении оставшегося занятия быть максимально незаметным, чтобы не схлопотать ещё какое-нибудь дополнительное задание, он весь обратился в слух, поэтому категорически не заметил, как на него смотрел одногруппник с задней парты. А стоило бы, потому что с таким интересом смотрят не слишком часто, пожалуй, таких взглядов стоит даже опасаться.* * *
Майкл барабанил пальцами по краю стола Фаррелла, буравя его взглядом. Владелец «Близости» с невозмутимым видом пролистывал очередную папку с документами, желая разобраться со всем этим до выходных, может, тогда получится хоть немного отдохнуть. Он уже всё объяснил Фассбендеру, но тот оказался тем ещё мулом, так что упорно сидел напротив, не желая уходить. Колин не горел желанием вызывать охрану, в конце-то концов, не всех же хамов вышвыривать за дверь, особенно, если у этих хамов есть хорошие такие деньги. Девочкам и премию надо давать, причём не только тем, что пихают им в трусики. - Мне нужно его имя, - медленно проговорил Майкл, ему самому его терпение казалось просто бесконечным, но и тут замаячил предел. - Я не могу разглашать настоящие имена своих сотрудников, - совершенно безмятежно отозвался владелец «Близости». - «Сотрудников»? – Фассбендер ухмыльнулся. – Это же просто… - Это мои сотрудники, - Колин перебил его, пресекая попытку оскорбить своих подопечных. – И от меня вы ничего не узнаете, мистер Фассбендер. Это корпоративная этика, если вам так будет понятнее. А если очень хотите увидеть Ибиса – он сегодня танцует, последний раз в этом месяце. Майкл вскинул брови вопросительно, но этот жест был проигнорирован Фарреллом, который предпочёл вновь погрузиться в чтение документов. На самом деле хозяин клуба боковым зрением очень внимательно следил за реакцией своего гостя, понимая, что тот просто так от Джеймса не отвяжется. С другой стороны, Фассбендер был очень выгодным для «Близости» клиентом, терять его очень не хотелось, так что придётся постараться и птичку сохранить, и птицелова не выпустить. - Во сколько? - Он будет выступать в середине вечера, - Фаррелл отложил папку и, наконец, посмотрел на Майкла. – Могу оставить для вас место рядом со сценой, мистер Фассбендер. Увидите Ибиса вблизи ещё разок.* * *
Help me You tear down my reason Help me It's your sex I can smell Help me You make me perfect Help me become somebody else ♫ Nine Inch Nails – Closer
Ожидание было невыносимым, настолько, что Майкл благополучно докурил пачку сигарет, хотя там было ещё не меньше половины. Девушки танцевали и танцевали, среди них было немало действительно красивых, но все они оставались за пределами внимания Фассбендера, он ждал только одного выступления, за которое, кажется, был уже почти готов продать душу. Он не знал, что чуть за ним за одним из столиков сидит владелец «Близости», присматривая за своим особым гостем. Фаррелл знал, что бизнесмен придёт, а теперь нужно было проследить за тем, чтобы он вёл себя хорошо, но Майкл успел выпить всего одну порцию скотча, притом не слишком большую, вряд ли он начнёт буянить. Хотя мало ли как сперма в голову ударит… Колин чуть усмехнулся про себя. Очередная группа танцовщиц покинула сцену, свет погас, и Фассбендер с трудом сглотнул комок в горле, понимая, что это значит. Он не был уверен, что его организм готов к тому, что ему предстоит увидеть, точнее, Майкл просто сомневался в своей выдержке, после прошлого раза стоило бы подумать о том, насколько предсказуемой будет реакция, но он слишком хотел увидеть Ибиса. Нет, не так. Он хотел увидеть Ча-а-арли. Снова стук, снова это чёртово сердцебиение в саундтреке, и Майкл чувствовал, как его собственный пульс подстраивается под то, что он слышит. Вокруг всё ещё было чертовски темно, кажется, нельзя было разглядеть даже пальцы собственной руки, и тут… Свет в центре сцены начал появляться постепенно, позволяя зрителям увидеть очертания фигуры, которая сидела на стуле. Да, это был Ибис, он устроился лицом к спинке, сложив на неё руки и начиная двигаться медленно, водя плечами из стороны в сторону, плавно вырисовывая ими волну. Майкл понял, что сдерживаться будет чертовски трудно. Дьявол побери того, кто сказал этому парню одеться так. Строгие брюки, белоснежная рубашка и чёрная жилетка, он выглядел так, словно только что получил степень профессора, но при этом почему-то был босиком. Фассбендер внезапно обнаружил в себе футфетишиста, потому как ножки у Ибиса оказались маленькими и чертовски сексуальными, пусть их и было видно едва-едва. Впрочем, он поставил ступни на носки, и штанины чуть приподнялись, оголяя щиколотки, от чего у Майкла внизу живота болезненно заныло. Чёртов мальчишка, как ему это удаётся?.. Не опускаясь на всю стопу, Джеймс поднялся, продолжая держаться за спинку. Он медленно наклонился вперёд, опуская стул перед собой, позволяя зрителям оценить, как он хорош в такой позе, тут же выпрямляясь с прогибом. МакЭвой медленно двинулся вперёд, чуть дёргая плечами, сбрасывая жилетку, которая легко соскользнула по отведённым за спину прямым рукам, он успел схватить её пальцами, хотя казалось, что она вот-вот упадёт. Ибис сжал ткань в кулаке правой руки и сделал жилеткой круг над головой, тут же бросая всё-таки на сцену. Он не смотрел в зал, потому как мало что видел за пределами сцены, да ему это было и не нужно. Джеймс вообще почти ничего не замечал, наслаждаясь музыкой, дыша ей, он словно находился не здесь, потому что двигался с полузакрытыми глазами, ни на секунду не замирая. Майкл жадно следил за тем, как юноша расстёгивает рубашку, по пуговице, медленно, как распахивает её, опуская ладони на пояс брюк и плавно двигая бёдрами. Ибис опустился сначала на одно колено, потом на оба, он не спешил избавляться от одежды, но спустил рубашку с одного плеча, опираясь одной рукой на сцену за спиной. Джеймс опускался и поднимался, свет красиво падал на его обнажённый торс, очерчивая тенями рельефный пресс и тёмные соски, резко выделяющиеся на фоне бледноватой кожи. Майкл обвёл языком губы, почти чувствуя их вкус, мысленно уже терзая каждый по очереди зубами. Но это было только в его фантазиях, на деле же юноша перевернулся на живот, вытягиваясь по-кошачьи на сцене, высоко поднимая бёдра и дразняще ими покачивая. Он сделал несколько шагов на четвереньках, к краю сцены, вдруг встречаясь взглядами с самым внимательным своим зрителем – и холодея от этого. Он был тут, этот человек с холодными глазами, из-за которых Джеймс не спал несколько дней. Снова тут – и снова так близко, что… Что отступить значило бы проиграть, а проигрывать МакЭвой не любил чертовски. Азарт оказался сильнее страха, и Ибис поднялся на колени в непосредственной близости от Майкла, мягко скользя пальцами под его подбородком, а через секунду уже медленно избавляясь от рубашки – всё так же прямо перед мужчиной. Фассбендер почувствовал, как у него в глазах темнеет, хотелось протянуть руки и стащить этого засранца со сцены, завалить его прямо на полу. Или всё на той же сцене. Или на столике. Плевать, где, лишь бы завладеть им – прямо сейчас. - Я хочу тебя, - он проговорил это хрипло, едва заставляя свои голосовые связки издавать хоть какие-то звуки. - Простите, сэр, это не взаимно. Ибис схватил его за затылок, рывком прижимая Фассбендера щекой к своему бедру, тут же мягко пробегаясь пальцами по тёмным волосам мужчины, чуть щекоча шею, свободной рукой расстёгивая свои брюки. Майкл зажмурился, сжимая кулаки, нет, этот наглец просто издевался над ним, отлично зная, что делает. - Я заплачу сколько угодно… - Я не продаюсь, сэр. Джеймс чуть оттолкнул его от себя, рывком разводя края брюк в стороны, он упёрся руками в сцену, высоко поднимая бёдра, а затем уже выпрямляясь во весь рост. Ибис повернулся к Майклу спиной, запуская большие пальцы за пояс брюк и медленно стягивая их, оставаясь в простом чёрном белье, но и этого Фассбендеру было более чем достаточно. Он стискивал зубы, чтобы не издать ни звука, но и взгляда оторвать не мог. - Ты будешь моим, Чарли, - Майкл это почти прошипел, тут же ловя брюки, которые Ибис швырнул в него, подцепив пальцами ноги упавший на сцену предмет одежды. Юноша посмотрел на него лукаво, через плечо, медленным плавным шагом направляясь обратно к центру сцены, покачивая бёдрами. Джеймс подобрал жилетку и легко её на себя надел, почти сразу наклоняясь, чтобы поднять стул. Ибис перекинул ногу через сидение и сел, вновь складывая руки на спинке и опуская на ладони подбородок. Он был бледен, словно полотно, но всё-таки приподнял уголок губ, усмехаясь, и успел подмигнуть Фассбендеру, прежде чем свет погас. Музыка закончилась, зал выдохнул, Ибис исчез. Майкл сжимал в кулаке ткань чужих брюк, дыша тяжело и понимая, что или получит эту птичку в свои руки, или сровняет «Близость» с землёй.