А мы не ангелы, парень. Нет, мы не ангелы. Темные твари и сорваны планки нам.(с)
Обширное имение Ремо простиралось на сотни гектаров и занимало большую часть площади всего пригорода с одноимённым названием. Усадьба Лайоша Варга представляла из себя почти деревню с многочисленными постройками, фамильным склепом, зверинцем, конюшнями, озёрами и даже лесом, в котором жили дикие олени, птицы и мелкие животные: зайцы, кролики, куницы и прочие. Особой гордостью Лайоша являлся крупный домашний зоопарк, включавший амурского тигра, пуму, нескольких рысей — степных и северных, ягуара, льва с двумя львицами, лисиц, фенеков, и даже гиен. И, конечно — пантеру Виар — единственную полностью прирученную дикую кошку. Пантере было уже около шестнадцати лет, и её шкуру местами покрывали белые пятна седины. Вольеры питомцев выстраивались по окружности: широкие с внешней стороны и суженные к центру. Получалось нечто вроде древнеримского театра, центральная сфера которого, была накрыта высоким куполом. Варг мог часами пропадать под этим куполом, наблюдая за поведением любимцев. Он сидел на массивных каменных плитах средь множества разноцветных подушек, прямо между огромных лап высеченного в мраморе тигра. Как правило, его обнаруживали именно там — в центральном смотровом круге зверинца, если долго не могли найти, и он не отвечал на призывы по рации, предназначенной для постоянной связи между работниками и обитателями усадьбы Ремо. Спустя несколько часов после возвращения домой, Аранис его там и нашёл. Альфа перебрался в Ремо со всей семьёй лет восемь назад. Дети слишком полюбили Ремо и своего названого дядю Лайоша. В какой-то момент даже Дарнелл понял, что все его шесть отпрысков не могут жить без этого поместья, и сам предложил переехать. Лайош пребывал в крайне мрачном расположении духа. Старший брат мгновенно определил это по внимательному взгляду в никуда, а точнее — внутрь себя. Он сидел на подушках, склонившись над коленями и подперев подбородок руками. — С возвращением, — произнёс Лайош меланхолично, даже не повернувшись. Аранис скользнул к каменному подъёму, бросив взгляд на оскаленную морду мраморного тигра, стоявшего на задних лапах. Его широкая голова возвышалась над трёхметровыми клетками. — Спасибо, — он уселся рядом с Лайошем и обнял его за плечи. Они долго молчали, глядя на двух ярко-рыжих рысей, что спали под самым потолком на одной из своих «полок». Других обитателей зверинца видно не было — они находились в наружной части вольеров. Братья вкратце обсудили перелёт и последние события, а потом снова надолго замолчали. Каждый задумался о своём. — Я пока видел только Дарнелла, — произнёс Аранис. — Где все остальные, не знаешь? — Шер уехала на репетицию ещё рано утром. Младшие в колледже. — А эта троица? — с лёгким недовольством. — Заперлась, наверное, где-то. Как обычно, — пожал плечами Варг-младший. В его голосе не звучало ни капли заинтересованности. Аранис фыркнул и прислонился головой к одной из задних лап тигра. — Они славно потрудились, пока тебя не было. Я в твои дела даже не вмешивался. Шервуд демонстрирует чудеса ответственности, как и Мэл, — продолжил Лайош. — Я знаю, что было несколько разборок. — О, Роско чуть не порвал твоих замов. Там был скандал… Обнаружилось, что они много чего прикарманивали. Как ни странно, всплыло это именно в твоё отсутствие. Они не ожидали, что юные близнецы будут столь внимательны. — Никого не убил? — Убил. Но какое это имеет значение? — Лайош закурил. Бесшабашные, черноволосые, синеглазые близнецы Ро и Ру выросли и превратились в Роско и Шервуда — цепных Волчат Лайоша Варга. В криминальном мире Карсиса их называли "Волчатами" — в глаза и за глаза, даже не подозревая о том, что именно так негласный правитель города определил покровителей их душ. Они оставались Цепными, потому что цепь у них всё-таки имелась. Они не всегда подчинялись Аранису, но Лайоша слушались беспрекословно. Он и был удерживающей их силой. Шумные забавы альф-близнецов переродились во взрослые игры. Безжалостные и неистовые — они держали в страхе половину города. Они не знали слов «нет» или «невозможно», особенно, если выполняли приказ главы мафиозного клана. Тоже можно было сказать и о Малкольме — их старшем брате-омеге. Он, сам того не ведая, пытался подражать Лиру Галлахеру, который пятнадцать лет назад тоже жил в Ремо и работал на Лайоша Варга. Малкольм, он же Мэл, также, как и Лир, обучился виртуозному владению ножом, пистолетом и автоматом, и навыкам рукопашного боя. Мэл всегда стоял в тени своих младших братьев-альф, его имя нигде не фигурировало, но он имел определённое влияние на близнецов и именно он являлся их личным серым кардиналом. Иерархия складывалась так, что юными альфами кто-то управлял, и ниточки непременно тянулись к Лайошу Варгу. Они проходили через Мэла и Араниса, но последнее слово всегда оставалось за ним. Он считал их своими преемниками. Несмотря на то, что все шесть детей уже давно обитали в доме Варга и чувствовали себя сыновьями и дочерью этой семьи — их фамилия оставалась прежней. Это было негласно. Они не Варги и никогда ими не будут. Кровь в этом доме ценилась превыше всего. Пусть Лайош не говорил: «Нет», но даже Аранис не допускал подобной мысли. Несколько лет назад, отведав «первой крови», Шервуд и Роско сильно присели на отчима — они желали стать Варгами. Они показывали на портреты Лайоша Варга-старшего и говорили: «Мы даже похожи на него! У него такие же глаза и волосы! Как у нас! Мы влиятельны и опасны, хоть и молоды. Почему мы должны оставаться Барнсами, если давно живём как Варги?» Аранис отказал, и это больно ударило по их юношескому самолюбию. Они злились и скандалили, даже обещали покинуть Ремо, но быстро остыли. Старший Варг рассказал брату об этом разговоре, и Лайош поинтересовался: «И почему же ты запретил?» Его глаза смеялись. Аранис знал — это риторический вопрос. Младший брат никогда не говорил детям и слова против, но они всегда точно следовали его желаниям. К самому Лайошу близнецы так и не рискнули прийти с этим вопросом — предпочли кипеть от негодования молча.***
Мэл, крадучись, вышел из комнаты с раскрасневшимся лицом и вспухшими губами. Он нервно ощупывал их, воровато оглядываясь по сторонам и с трудом сдерживаясь от смеха. Его вьющиеся светло-каштановые волосы до плеч растрепались, глаза возбуждённо блестели. Он скользнул к лестничному пролёту. Через пару мгновений дверь той самой комнаты снова отворилась: оттуда вышел Шервуд, на ходу застёгивая ремень. Братья разошлись в разные стороны. Шервуд, Роско и Мэл любили друг друга вовсе не братской любовью, что стало болезненной занозой для Араниса, который не приветствовал подобное положение вещей. Он не знал, как это остановить. Едва трое старших детей вошли в пору зрелости — принялись друг друга изучать. Аранис вычислил их довольно быстро. Однажды попытался образумить, но это привело лишь к тому, что мальчишки начали скрываться тщательней. Они регулярно обжимались по углам, и остановить этот разврат в необъятной усадьбе Ремо было просто невозможно. У Араниса мелькала мысль отправить Мэла куда-нибудь подальше — в закрытую школу для омег, например. Но идея брата вызвала у Лайоша приступ хохота. Конечно, он и сам заметил, что старшие Барнсы слишком часто пропадают: то поочерёдно, то все вместе. А результаты их братских объятий светились засосами на шеях. Его это лишь веселило, пока Аранис пытался придумать выход из сложившейся, патовой ситуации. — Арани, брось! Это же природа. Альфы и омеги. Забыл? — Это, блять, инцест! — рычал старший брат. — Ну, что поделаешь? Отослать Мэла. Ты смеёшься? Волчата везде его найдут. Да и Мэл от них не оторвётся. Ты сам воспитал их так, что поставить им преграды невозможно. Запреты только обостряют желания. Оставь их в покое. Пусть дурачатся. — Они не… — хотел было возразить Аранис, но Лайош хлопнул в ладоши. — Сам вспомни, что ты делал в их возрасте, братец! — Блять, это тут причём?! — Очень даже причём. Хоть это и было лет тридцать назад, я прекрасно помню, чем ты занимался в моём алькове, пока я спал, — Лайош игриво повёл бровями, скрестив руки на груди. Аранис побагровел от злости и лишь яростно засопел. — И будь я омегой, не знаю, чем бы дело кончилось. После той ночи, когда я случайно тебя засёк, у тебя на меня больше никогда не вставало. Ну, я надеюсь, — младший брат откровенно издевался, заставляя мужчину, уже перешагнувшего сорокалетний рубеж, краснеть как мальчишку, пойманного за дрочкой. — Так что ша, Арани. Аранис так и не нашёлся, что возразить. Он на всю жизнь запомнил, как Лайош схватил его за грудки и впился своими полностью распахнутыми глазами ему в душу. Брат казался очень жутким в тот момент, не человеком, едва ли не чудовищем. Что именно произошло, Аранис не мог припомнить... Запечатлелась лишь неконтролируемая, абсолютная паника — её можно было сравнить только с абстиненцией, от которой юный Аранис едва ли не обмочился. Больше альфа никогда не позволял себе ничего подобного. И с того момента у него действительно не вставало на брата. — Сделай с ними нечто подобное, — спустя время предложил старший Варг. — Нет, — отрезал Лайош без объяснений. И никакие уговоры не изменили его решения.***
Шер училась на актрису и уже играла в небольшом театре. Девушке-альфе шёл двадцать второй год. Она казалась полноватой из-за крепкого, почти мощного телосложения, но это её вовсе не портило. Наоборот, она светилась женственностью неукротимой силы. Шарлиз была необычайно артистичной: она умела передавать эмоции низким бархатистым голосом, умела двинуть бровью так, что даже её неугомонные братья становились по струнке. Девушка не интересовалась делами семьи. Её волновала личная карьера — Шер видела себя исключительно актрисой, ну, может быть, певицей. Из шумной, авторитетной для детей, беспокойной девчонки — превратилась в уверенную в себе, умную, абсолютную альфу женского типа. Она любила тёмные украшения и платья чёрно-багровых тонов, которые подчёркивали матовую белизну лица, черноту чуть продолговатых глаз и рыжину густых, жёстких волос, переливавшихся всеми оттенками лесного пожара. Она любила братьев, она любила своего названого отца и папу-Дарнелла. Лайоша она обожала до визга — он был добрым дядюшкой её счастливого детства, постоянным покровителем, источником радости и бесконечных подарков. Но её манила другая жизнь: полная зрителей, восхищения и аплодисментов. И Лайош Варг ясно это видел. Его Тигрица выросла и была готова идти своей дорогой. Он любил её как собственную дочь, и если у Араниса поначалу возникали мысли о том, что у брата бредовая идея насчёт того, чтобы в будущем создать с помощью Шарлиз «идеального ребёнка», то со временем его опасения развеялись. Это была иная любовь. Больше схожая с той, которой любил их отец — Лайош-старший. Организм женщины-альфы обладает уникальной особенностью — он способен смоделировать самый сильный генотип из предоставленного генного материала. В некоторых случаях, если у женщины несколько половых партнёров во время самого зачатия или даже чуть позже — организм вбирает генотипы всех отцов, создавая ребёнка. Или же, как и у некоторых представителей кошачьих — организм беременеет второй раз, уже вынашивая один плод. Возможно, именно этим много лет назад Шарлиз и заинтересовала Лайоша Варга. А с его любовью к преемственности поколений и самому себе — было логично предположить, что его странный мозг вынашивает подобный замысел. Но он проникся отцовской нежностью к самой девочке, её личности. Трепетно и терпеливо он обучал её верховой езде, а позже они на конях выезжали в лес Ремо и часами бродили по протоптанным копытами тропинкам. Он рассказывал ей о мире животных, посвящал в человеческую психологию, травил байки из жизни своего отца, но берёг от собственной жестокости.***
Вечером в гостиной усадьбы стало необычайно шумно. Из колледжа вернулись самые младшие дети Барнса — Винсент и Тео, омеги-блондины, походившие изяществом и лёгкой подростковой угловатостью на ланей. Вернулись из Карсиса и старшие близнецы и теперь, сидя на диване, мучили братьев щекоткой, переговариваясь с Мэлом. Они обсуждали последние дни, которые им пришлось провести в городе, занимаясь корпорацией «Скарабей», много лет назад подаренной Аранису Лиром. — Нет, ты вспомни его рожу, когда он меня увидел! — голосил Мэл, давясь хохотом — он обратился к Шервуду. — Ты его знатно разукрасил! — Ещё бы! Нехер лезть к моему брату! Вор поганый, ещё руки распускает. Чё ты нож-то не достал? — ответил ему Шервуд. Винс и Тео пытались вставить свои впечатления от дня, проведённого на занятиях в художественном колледже, но их реплики пропускались мимо ушей. Роско безжалостно щекотал Тео, и тот с трудом сквозь слёзный смех произносил слова. Все они ждали ужина, который готовился, о чём сообщали запахи с кухни. Дарнелл сидел рядом со своими детьми и с ноутбуком на коленях, не прислушиваясь к болтовне, когда в гостиную буквально влетела Шер, распространяя по комнате резкий, терпкий аромат новых духов. — Что вы так орёте? Вас в Карсисе слышно! — крикнула она с порога и подбежала к отцу-омеге, отодвинула ноутбук и уселась рядом с ним, тут же обняв и поцеловав в щёку. — Они не орут, они так живут, — со смехом прокомментировал Дарнелл. — Мальчишки — сущие дети. Роско, да кому интересно, кого ты побил, если ты только этим и занимаешься? Никаких других интересов у тебя нет, — поддела она брата, и тот поднял голову, окидывая сестру шутливо-грозным взглядом. — Хватит щекотать Тео! От щекотки умирают! — продолжила Шер. — Ещё слово, и я займусь тобой! — вскинулся Роско и расхохотался, приближаясь к сестре. — Ты уже видела Араниса? Он вернулся сегодня днём. — О! Ещё нет, — глаза Шарлиз задорно блеснули. — Он в саду. С Лайошем. Они целый день пиздят без остановки. Девушка-альфа тут же поднялась и направилась к выходу.***
— Я не знаю, как Лир с этим справится. Куар абсолютно не приспособлен к цивилизованной жизни. Например, полностью отвергает туалет. Мы не смогли его приучить. Он ходит голым… — рассказывал Аранис. — Он же с людьми жил. — Ты не видел, что там творится. Их деревня снималась с места всем составом несколько раз, уходя от бомбёжек. Податься им некуда. С детьми общаться вообще нет ни сил, ни времени. Они живут в ужасе. Мальчик дикий, говорю тебе. — Поведение закладывается в первые годы… — равнодушно отметил Лайош. — Именно. А ему уже семь. Я вспоминаю документальные фильмы о детях, что выросли на улице с собаками из-за родителей-ебанатов. Они не смогли жить нормальной жизнью, хотя их забирали службы опеки. Даже если появлялись проблески, со временем они снова вставали на четвереньки и начинали лаять. Первые пять лет жизни — определяющие, как ни крути. — Лир уже наелся этого с матерью… Снова тешит себя напрасными надеждами… — Не говори так, — с горечью прошептал Аранис. — Сейчас этот мальчик стал для него одним из смыслов жизни. Я хочу верить, что в этот раз всё будет иначе… Кто бы мог подумать, что у него настолько большое сердце… Тот ли это омега, что не знал жалости? — У всех свои уроки… — неопределённо взмахнув рукой, проговорил младший Варг, прислонившись к обвитой виноградной лозой арке. Он скурил уже бессчетное число сигарет. — Лайош, а с тобой-то что? На тебе лица нет, — взглянув на него, спросил Аранис. — Я просто старею, это нормально — быть бледным в моём возрасте, — усмехнулся Лайош, обнажив зубы. — Аранис! — братья услышали мелодичный голос своей малышки Шер и невольно расплылись в тёплых улыбках. Девчонка бежала к ним, придерживая объёмный подол чёрного с красным подпалом платья. — Как я соскучилась! Боги, как ты обгорел! — уже повиснув на шее Араниса, громко воскликнула она. — Как ты? Как Лир? Вы привезли мальчика? Лайош мне рассказал. — Да, мы привезли мальчика. Всё хорошо, милая, — ответил альфа и крепко обнял Шер, целуя в лоб. ___________ * абстиненция — панический ужас, одолевающий человека, переживающего наркотическую ломку.