Тёмная, зимняя, почти беззвёздная ночь окутала Ремо. Поместье светилось всеми цветами радуги из-за бесчисленных подсветок и фонарей; на главном корпусе усадьбы играли блики, отбрасываемые высокими массивными лампами и фонтанами — именно в них находились эпицентры разноцветных источников света.
Комната младших близнецов Винса и Тео была залита смешанными цветами, что двигались в черноте комнаты: скользили по небрежно смятым одеялам и высвечивали две гибкие фигуры, переплетённые так, что не разобрать кто — где. Братья, слитые в единый подвижный ком шевелились, и их сдавленное дыхание уплотняло воздух. Они беспорядочно гладили друг друга, сидя на постели, запечатав влажные рты поцелуем. Ласки были громкие, пошлые и мокрые — близнецовые, интимные. Их обнажённые тела белели, облитые бьющим из окон, щедрым светом.
Они высовывали языки и жадно водили ими. Нити вязкой слюны серебрились в темноте. С закрытыми глазами они поступательно двигались, отклоняясь назад и сталкиваясь влажными животами, их твёрдые соски вминались друг в друга, шаловливые нежные пальцы забирались между ягодиц, в истекающие смазкой дырочки. Винс и Тео сдавливали коленями горячие бёдра, тесно прижавшись, потираясь возбуждёнными членами с налитыми кровью головками.
Тео посасывал язык Винса, причмокивая, как если бы сосал по-настоящему. Ладонью подрачивал напряжённый член брата, и тот отвечал ему тем же. Близнецы не замечали, что в углу комнаты, у двери — прислонившись спиной к стене, стоит Шервуд. Он сжимал свой член через штаны и начинал дышать громче, часто облизывая губы. Зрелище уже заставило его вспотеть. Старший близнец-альфа находился здесь давно. Наблюдал за тем, как его младшие, похожие на оленят, братья ублажают друг друга, глуша хриплые стоны бесконечными, мокрыми, с каплями слюны, поцелуями; они тыкались ртами, не всегда попадая, и размазывали влагу по нежным лицам. Он видел из своего угла, как сильно они текут, явственно ощущал феромоны — те забились в рецепторы, пробуждая альфье естество. Совсем юные омеги сводили его с ума — своим видом и усилившимся запахом. Шервуд не выдержал: он приблизился, уверенно шагнув в белое пятно на полу — свет очередного прожектора, который сменился на красный, а потом на зелёный.
Альфа скользнул к постели. Братья не замечали его, играясь с членами друг друга и продолжая потрахивать языками широко разверстые рты. Он не торопил события. Раскрытые ладони поднялись в воздух и застыли у кончиков завитых на концах от влаги волос. Шервуд закусил губу и сжал их затылки. Винс и Тео мгновенно открыли глаза и дёрнулись — отстраниться, но страстный шёпот брата остановил их:
— Продолжайте, Винс… Тео… — он уже склонился к ушку Винса и провёл по нему языком, выдохнув горячий стон. Надавил обоим на головы и заставил прижаться друг к другу теснее. По губе Тео стекала слюна, он прикрывал глаза. Близнецы были так сильно возбуждены, что покорно продолжили терзать друг друга неумелыми поцелуями и дальше.
— Мои мальчики, — прошептал Шервуд, медленно и чувственно оглаживая руки Винса, пристраиваясь сзади него, вдавливая мокрую попку брата в свою промежность. У него каменно-твёрдо стояло. Взяв руку не сопротивляющегося близнеца, Шервуд завёл её назад и начал мягко гладить ею член, постепенно вкладывая в это движение больше силы. Братья постоянно тёрлись друг о друга, Винс уже и сам начал дрочить брату-альфе через штаны, нащупав пульсирующий под тканью ствол. Он изгибался, а Шервуд скользил языком по его шее, по ключице; подняв его руку, он просунул голову ему подмышку и начал вылизывать воспалённо-блестевший, уже натёртый губами и язычком Тео, розовый сосок. Винс чуть не зашёлся криком — он кончил от быстрых, почти яростных движений руки брата-близнеца по члену. Сперма вырвалась из круглой головки, попала ему на подбородок. И Шервуд с хриплым рыком слизал сперму омеги. А после сжал ладонями голову Винса, повернул к себе и ворвался в его рот языком, начав быстро двигать бёдрами. Тео опустился пониже, почти мурлыкая, впился ротиком в колено близнеца и пустил в ход язычок — принялся с жадностью вылизывать, скользить к внутренней стороне его бедра, при этом дроча себе.
Шервуд покусывал пухлые губы брата, постепенно отодвигая его от Тео, подминая, уводя, укладывая на постель, не в силах оторваться от мокрого рта.
— Подрочишь мне? — спросил он, расстёгивая ремень и шмыгнув носом. Винс всхлипывал от возбуждения и пережитого оргазма. Под ним весь матрас уже был мокрый. У Шервуда в глазах мутилось от желания, от мучительно-сладкой пытки томления. Он сам себя изводил, прекрасно понимая, что ни одного из братьев он не поимеет.
Альфа встал над ним, зажал мощными бёдрами грудь брата и навис, в очередной раз вломившись в рот голодным поцелуем. Винс сам расстегнул его ширинку, нашарил крупный, твёрдый член с тёмной головкой и начал быстро водить по нему рукой, глядя на Шервуда порочными, светло-синими глазами. Он ухмылялся — лицо альфы отображало напряжение каждой мышцы. Тео приблизился к ним, юркие пальчики быстро разделались с молнией на тёплой кофте Шервуда, горячая, влажная от смазки и спермы ладонь требовательно заскользила по широкой груди альфы, обводя бело-розовые и тёмные, бугристые шрамы — следы драк.
Шервуд склонился к Тео и прижался к губам. Юный омега мгновенно углубил поцелуй, обхватив ладошкой шею Шервуда. Другой рукой он спустился к его члену. Теперь оба близнеца дрочили старшему брату. Все трое жарко дышали, распаляясь сильнее.
В какой-то момент у Шервуда появилось новое ощущение: мокрое и требовательное движение по члену. Не отрываясь ото рта Тео, он скосил глаза: Винс обхватил розовым колечком губ его головку. Тео хищно оскалился, заметив это, и, оторвавшись от Шервуда, опустился вниз. Он приспустил с альфы штаны, и сминая ягодицу пальчиками, провёл язычком по его яйцам. Шервуд непроизвольно дёрнулся и положил ладони на светлые, мягкие макушки обоих братьев. Закатив глаза, приоткрыл губы и отклонился. Винс, причмокивая, заглатывал, насаживался, ласкал головку быстрыми и частыми движениями языка, и снова засасывал так глубоко как мог. Шервуд потерял тормоза, зарылся пятернёй в волосы, задвигал рукой, заставляя брата давиться своим членом.
Альфа уже сам быстро двигал бёдрами. От одной мысли о том, что он трахает своего маленького Винса в его мокрый ротик — перед глазами начинали плясать искры. Он обнажил зубы, пропуская сквозь них сдержанные рыки-стоны. Шервуд желал больше. Шервуд хотел глубже. Тео работал ротиком на его поросших жёстким волосом яйцах и тоже причмокивал, неустанно возя языком. Он шлёпал губами, и от этих звуков Шервуд сходил с ума.
— А я думаю, где ты есть? — приглушённый голос Роско заставил его приоткрыть один глаз. За высокой фигурой брата сверкнуло что-то тёмно-золотистое и белое. Мэл. В одеяле. Шервуд оскалил зубы и начал агрессивнее трахать Винса в рот. Тео поднялся на матрасе.
— Заприте дверь, блин, — прошептал он, и Мэл тут же это сделал: прокрутил торчащий ключ на три щелчка, вытащил его и бросил на тумбу.
Роско взял Малькольма за плечи, отобрал одеяло — заставил полностью обнажиться. Сам скинул с себя халат и впился губами в предплечье старшего брата-омеги, тот потянулся с улыбкой на пухлых, хорошо натёртых, красных устах. Лаская Мэла, Роско неотрывно смотрел на Шервуда и Винса.
Когда же Шервуд вытащил изо рта юного омеги блестящий член и, сжав пальцами подбородок, начал ласкать языком его язык, Роско швырнул Мэла на кровать, тут же поставив на колени, и быстро вошёл.
Тео занялся членом Винса, пока тот целовался с Шервудом. Мэл сжал пальцами простынь, его ноздри сильно раздувались, всё лицо было красным, разгорячённым. Ночь началась давно. Очень тихая ночь. Мэл широко открыл рот, но выпускал воздух порциями, давясь стонами — Роско совершенно не щадил его зад, сдабривая жёсткие толчки не менее жёсткими ударами по попке, и так покрытой красноречивыми следами его пятерни. Тео покусывал и посасывал член Винса, валяясь меж его широко расставленных ног — тот кончил уже раза три, когда Шервуд повернулся к нему.
— Иди сюда, малыш. Ты ещё не обласкан.
Юный омега похотливо облизнул губки и обхватил руками крепкие плечи брата, приник ртом к его груди, сжал зубками его сосок, но Шервуд приподнял его, усаживая на колени, зафиксировал тонкую спинку, что буквально тонула в его руках, и начал дразнить: приоткрыв рот, почти касался разверстых губ брата, опалял дыханием, чуть улыбался, но не касался и не давал коснуться. Тео болезненно простонал, косясь на Мэла, которого драл Роско. Кровать ходуном шла, благо — не скрипела, ну… Почти. Тео потирался членом о член Шервуда, а тот неотрывно смотрел на него хищным взглядом и ухмылялся, иногда игриво ловя подбородок брата, а иногда надолго впиваясь в рот — лишая воздуха.
— Засади мне, — прошипел Тео, прыгая на ногах Шервуда, — Засади… — его глаза горели, рот призывно открывался, он скользил языком по его скуле, пропуская кожу между зубов, и Шервуд недовольно пошикивал.
— Перестань, следы останутся.
— Ну и что? — смеялся Тео.
— Да то. Что вечером не было, а утром будут, и ночевал я дома.
— А то никто не знает типа, — он извернулся так, чтоб прижаться попкой к члену брата, и Шервуд стал водить стволом меж его ягодиц, а потом и вовсе повалил Тео вперёд, вцепившись рукой в загривок — начал дрочить об него, шипя и постанывая, как если бы действительно трахал — фиксировал его голову и быстро двигал бёдрами.
Роско не отвлекался от Мэла, прижатого к сбитому в бугор одеялу; Винс целовал старшего омегу, держа за лицо, пока альфа безжалостно того насаживал и бился яйцами, прижав руку к своему рту. Тесно, плоть к плоти: полностью чувствуя любое колебание друг друга.
Шервуд посматривал на них.
— Мэл, ты не устал там?
Малкольм пробубнил нечто невнятное — у него во рту елозил языком Винс.
— А то сейчас Роско кончит, и тобой займусь я.
Тео захихикал, но тут же получил ощутимый удар по заднице и замолк, вцепившись зубами в подушку.
— Ты не радуйся, а то мы уйдём, — и Шервуд бесцеремонно протолкнул палец ему в дырочку на одну фалангу.
Тео замолотил ногой по одеялу и снова засмеялся. Брат-альфа сжал его рёбра и перекатил на спину.
— Расставь ножки, пошире, Тео… Ещё…
Юный омега засунул в рот сразу три пальца, и Шервуд полностью обездвижил его, схватив за бёдра. Он едва ощутимо провёл кончиком языка по его члену, следя за реакцией, и Тео задёргался.
— Ну перестань, соси нормально, Шервуд!
Альфа ухмыльнулся и заглотил его член целиком, начал быстро-быстро двигать головой вверх-вниз, а иногда и из стороны в сторону. Тео кончил очень быстро и почти одновременно с Роско, который излился в угол под изголовьем и, на дрожащих ногах, ещё в состоянии оргазма, отполз подальше, увлекая за собой Винса. Он прижал его спиной к груди, повернул голову, и они начали лизаться. Омега пристроился так, чтобы чувствовать обмякший член брата, он порывисто дёргался, прижимаясь к стволу и скользя по нему. Усталые, с закрытыми глазами, они непременно касались языков друг друга. Роско сжимал голову Винса, выдыхая ему в рот, они не замечали, что от их губ свисают ниточки смешанной слюны.
Мэл скатился с постели и сел на пол, прислонившись к деревянному основанию кровати. Сбивчиво дыша, теребил свои круглые серьги в ушах. Шервуд опустился к нему на пол и с нежностью поцеловал истерзанные губы.
— Любишь нас? Меня?
— Шервуд, блять… Маленький что ли? — улыбнувшись краем рта, прошептал Мэл.
— Любишь? Отвечай, — добавив в тон серьёзности, поинтересовался Шервуд, ловя пьяный, мутный взгляд брата. — Шлюшка, я ещё с тобой не обсудил того мелкого из свиты. Какого хера ты с ним делал?
— Ты хочешь трахаться или нет? Я спать тогда пойду, — фыркнул Мэл, силясь подняться.
— Блять.
Шервуд опрокинул его на пол полностью и, ощупав головкой влажный, упругий анус, вошёл, склонившись над Мэлом.
— Я не хочу, чтобы ты делал это с кем-то ещё. Только с нами, — процедил он, вбиваясь в Мэла. Он закинул ноги брата себе на плечи, исступлённо двигаясь, по его лицу катился пот, крупные капли падали Малкольму на лицо, а тот лишь ухмылялся. — Весело тебе, да? А так? — и он двинул бёдрами с такой силой, что омега сжал зубы, отвернувшись. — В глаза смотри. Мэл… Дорогой…
Он обсыпал его лицо поцелуями.
— Зачем тебе кто-то ещё?
В комнате было душно, жарко, воздух вобрал в себя влагу — наполнился феромонами молодых альф и омег.
— Зачем? Посмотри на меня, посмотри на нас. Мы делимся между собой, но чужим не отдаём… — прошептал он, полностью придавив Мэла собой, с силой сжимая его плечи.
***
— И куда ты собрался? — Араниса остановил голос Лайоша, а потом и прикосновение прохладной ладони. Он стоял возле двери: из-за нее доносились звуки оргии. Уже привычной. Со шлепками, стонами, скрипами, а ещё запах — смешанный запах трахающихся альф и омег.
— Ты слышишь это?
— Допустим. Не глухой.
— Лайош, так не может дальше продолжаться!
— И что ты сделаешь? Выломаешь дверь, ворвёшься туда, включишь свет… И что дальше? — шептал брат ему в шею. — И что, Арани? Самым младшим детям уже даже есть восемнадцать. Так что? Убьёшь их всех? Им хорошо. Им не плохо.
— Лайош, так нельзя. С этим надо что-то сделать, — в отчаянии прошептал в ответ Аранис, всё ещё порываясь к двери, сам не зная — зачем.
— Даже Дарнелл всё понимает. А ты — нет. Как дитя, честное слово. Наивное дитя.
Альфа перестал пытаться вырваться из крепкой хватки брата и расслабился. С сожалением посмотрел на дверь и позволил Лайошу себя увести.
***
— Наебались? — едва Шервуд и Роско зашли в свою спальню, их встретил смешливый голос Шарлиз. Она сидела в полной темноте в одном из кресел.
— Ой, да иди ты, — хмыкнули они в один голос. — Не спится?
— Я зашла попрощаться. Уже пару часов жду.
Роско искал полотенце на полке, но тут же обернулся, смерив сестру пристальным взглядом.
— Куда это ты?
Шервуд нахмурился, опустившись на подлокотник кресла, в котором сидела Шарлиз.
— Подробнее, — попросил он.
— Я уезжаю сегодня утром. В Каледон.
— Да неужели на пробы? — всплеснул руками Роско и занял место по другую руку Шер.
— Именно.
— А почему мы не знали?
— Вечно таскаетесь где-то... Или ебётесь. Откуда вам знать-то? — усмехнулась она. — Если меня возьмут — в универе дадут отсрочку на время съемок. Надеюсь, что возьмут, — тише проговорила Шарлиз.
— А что за фильм?
— Я ещё не знаю даже рабочего названия…
— Разведут тебя, — вынес вердикт Шервуд. Оба брата внимательно на неё смотрели.
— Угадайте имя режиссёра, — и она накрыла нижнюю губу верхней, сверкнув тёмными глазами.
— Мы в них не разбираемся. Какая разница?
— Его зовут Лир Галлахер.
Брови близнецов синхронно взлетели вверх.
— Да ну, ты врёшь! И что, он уже вышел на уровень? А какую роль? Про что фильм-то? — они сыпали вопросами, и не разобрать кто — какой.
— Если я правильно поняла папу, это нечто детективное. Сценарий он мне не показывал. Только в том случае, если меня возьмут... Он сказал, это о запретной любви двух омег-шпионов. Время — начало века. Я хочу роль главной антагонистки, — она изобразила улыбку, добившись нужного эффекта — братья с нежностью потрепали её по плечам. На её мраморно-белых щеках обозначились ямочки.
— Ладно, я в душ, — произнёс Роско, закинув полотенце на плечо.
Когда они остались наедине, Шарлиз смерила Шервуда строгим взглядом. Именно он был заводилой в этой паре близнецов, и имело смысл говорить с ним наедине. Вдвоём — они не прислушивались решительно ни к кому.
— Вы сегодня навели шороху. Расстроили Араниса. Сколько можно уже, Ру?! — тут же принялась она отчитывать брата. — Он устал от вас. Его это всё нервирует.
— Не его дело, — огрызнулся альфа. — И не называй меня Ру!
— Да ну!
— Я уже не маленький, хорош тебе.
— Был бы не маленький, вёл бы себя как большой. А твоё ребячество…
— Ты достала корчить из себя мамочку. Чего тебе неймётся? Или ты к нам хочешь? Так мы не запрещаем! — он развёл руками, начиная свирепеть, и вскочил. Поднялась и Шарлиз, продолжая сверлить его глазами.
— Я? Мамочку корчу?! Шервуд, хватит. Хотя бы не в доме! Все считают Винса и Тео маленькими. Да, все привыкли к тебе, Роско и Мэлу, но они!..
— Они уже тоже взрослые.
— Да не так, чтоб очень!
Шервуд схватил её за руки и дёрнул на себя, почти прислонился губами к её, и прошептал:
— Заткнись. И не вмешивайся.
— А иначе что?
Она прищурилась, наблюдая за ним. И Шервуд обхватил её стан, вдавил в стену и прижался к губам, силясь разомкнуть языком плотно сжатые зубы. После пятисекундной возни, он отстранился. А Шарлиз, кипя праведным гневом, плюнула ему в лицо, да так, что слюна попала на глаз и нос. Он брезгливо стёр влагу, а сестра расхохоталась.
Шервуд рванул к шкафу, схватил полотенце и обернулся уже только у проёма:
— Сука, — процедил он и вышел, хлопнув дверью.
Шарлиз продолжала смеяться, провожая брата задорным блеском глаз.
