Я собираю в пустоте Осколки брошенных сердец В моей расплавленной душе Из них варю я леденец. (с)
Агата Кристи — Алхимик
Мэл задвинул ящик стола и откинулся на стуле, потирая покрасневший нос. Потом взял кредитную золотую карточку и всунул в задний карман тёмно-синих джинс. Он закрыл глаза, уложив голову на спинку стула, когда из рации послышались помехи, а следом — знакомый голос. — Мэл, вызываю Мэла. Я жду тебя в зверинце. Малкольм нащупал кручёный шнур и саму рацию, снял её с ремня и почти прислонился губами к микрофону, так и не открыв глаз. — В центре? — Да. — Понял. Скоро буду. Плотно закрепив рацию на ремне, он поднялся. Шервуд успел рассказать ему о разговоре с Шарлиз, и Мэл пошевелил бровями, раздумывая. Он предполагал, что Лайош вызывает его, чтобы поговорить именно об этом, хотя никогда раньше этого не делал. Выбора у старшего Барнса не было и он, потерев пальцами скулы и ноздри, двинулся в зверинец. Подъехав к «звериному театру» на автомобиле, используемом для перемещения по имению, с крытой тканевой крышей и без стёкол, он быстро зашагал к одному из высоких арочных проёмов. Лайош сидел на привычном месте между когтистых задних лап мраморного тигра. Он повернулся к Мэлу и смерил непонятным взглядом. Омега поднялся по ступенькам и прислонился к голени статуи, доставая из кармана кожаной куртки пачку сигарет. — Звал, Лайош? Тот кивнул и поднялся. — Шарлиз уехала в Каледон, — произнёс он, оглядывая Мэла, и положил ладони ему на плечи. — Я знаю, — закивал Мэл, вытаскивая тонкую коричневую сигарету. Он потеребил её, и крошечные листки табака посыпались на чёрные, начищенные до блеска, носки его сапог. — Я бы хотел, чтобы ты поехал следом. Мэл выудил зажигалку и отстранился. Прикурил и выпустил густой клуб дыма крепкого табака. — Она уже взрослая. Вряд ли захочет, чтобы я контролировал её. Она разозлится. Лайош скрестил руки на груди. — Я не говорю — контролировать. Просто присмотреть. Но это не основная цель… — Ты же уже дал мне задание. Мы с Кводом ещё не все дела разобрали, — и он снова глубоко затянулся. Мэлу было двадцать шесть, он обучился юриспруденции уже в трёх направлениях и помогал Коди Кводу, который являлся высококвалифицированным специалистом в области финансов и права, заниматься делами усадьбы и самого Лайоша. — Тебе нужно проветрить голову, Мэл, — Лайош снова окинул его непонятным взглядом и начал изучать свои отполированные короткие ногти. — То есть, это мне — каникулы? — ухмыльнулся Мэл краешком рта. Его ухмылка всегда была чуть кривоватой и наглой. — Да. Несмотря на внешнюю браваду, Мэл внутренне трепетал, ожидая подвоха. Лайош никогда ничего не говорил и не делал просто так. — Я понял, — он швырнул бычок на каменную плиту и растёр подошвой сапога. — Поеду. На сколько? — На сколько потребуется, — пожал плечами Лайош. — Я слышал, это фильм Лира, — проговорил Мэл. — Да. Но Лира пока нет в Каледоне. Насколько я знаю, он ещё в доме Араниса. — Я бы хотел его увидеть, — озвучил он свою мысль вслух и посмотрел на клетку. Лев Сайфулла пробовал на зуб железный прут своего вольера и бил хвостом по другой его стороне. — Думаю, рано или поздно он появится на съемках своего фильма, но ведь не факт, что Шарлиз пройдёт пробы, хотя я верю в неё. Она талантлива. — Да, очень талантлива. Я тогда пойду собираться. Лайош не ответил, он вернулся на свои подушки и скрестил ноги. Когда Мэл двинулся к арке, Варг окликнул его: — Я не хочу, чтобы ты думал, что я тебя в чём-то виню. Омега резко обернулся и приблизился к Лайошу. — Я знаю, о чём ты думаешь, — произнёс он свою любимую фразу, и Мэл поморщился. Иногда ему казалось, что Варг действительно читал мысли. — Я не считаю, что ты в чём-то не прав. Аранис сильно расстроился этой ночью. Я не разделяю его предубеждений, — Лайош не смотрел на Мэла. — Но проветриться тебе необходимо. И вытри… Над губой. Мэл цыкнул и потёр под носом. Варг ничего больше не сказал, и омега ушёл с комом противоречивых мыслей.***
Дар стоял на широком балконе третьего этажа, огибающего всю усадьбу, и тихо разговаривал с Шервудом. Тот держался за массивное белоснежное ограждение, слушая отца-омегу. — Иногда я думаю, что я делал не так? Где совершил ошибки, Шервуд. Мне всегда было интересно, что вы скажете обо мне, когда вырастете. И вот… Тебе уже двадцать четыре… — Я разочаровал тебя? — Нет. Ты не можешь меня разочаровать. Ты — результат моих решений и поступков. Поэтому, если я и разочарован — то только в себе. Я всегда считал себя плохим отцом, но я делал, что мог и что не мог. Лишь бы вы ни в чём не нуждались и были счастливыми. — У нас было счастливое детство, — ответил Шервуд, склоняясь над ограждением ниже. — Глупости думаешь. Мы никогда не считали, что ты нам что-то должен, папа. Скажи… — он посмотрел отцу прямо в лицо, и его черты невольно разгладились. Облик папы-омеги всегда вызывал в нём волну тёплого чувства. Его глаза казались чуть удивлёнными, в них отражалась доброта и мудрость; одежда вечно неровно сидела: то ворот набок, то хлястик ремня наперекосяк, а лицо было обрамлено тонкими волосами, закрученными точно медно-золотистая проволока. — Да? — Скажи, что ты думаешь… О нас всех. Ты никогда нам ничего не говорил и не поддакивал Аранису, когда он нас чехлил, и в тоже время — не защищал, как Лайош. Что ты думаешь, папа? Я хочу знать. Дар шлёпнул губами, открыв их, и перевёл взгляд с сына на высокое дерево — картас южный, чьи ветки забирались под самый балкон. — Я думаю, что вы делаете то, что велят вам инстинкты и чувства. Я верю, что вы не наделаете глупостей. — Это не ответ. Этого мало. Что ты думаешь? — не отставал Шервуд, приблизившись к отцу вплотную и пытаясь заглянуть в серебристые глаза. — Мы стали не теми, кем ты хотел. — Я предполагал, что это может произойти. Вас слишком много. Будь среди вас беты или гаммы, такого исхода можно было бы избежать, но альфы и омеги в тесной концентрации, всё детство близко дружившие… Шервуд взял его за плечи и повернул: он всматривался в глаза уже напрямую, ему всё время казалось, что отец не договаривает и что-то от него скрывает. Ему бы хотелось проникнуть в его мысли. — Это общие слова, — произнёс он требовательно, и в голосе прорезались нотки сходящего с ума от любопытства маленького Ру. — Я не рад этому, но принимаю. Потому что повлиять не могу, никто не может. Каждый из вас слишком упёрт, чтобы отступаться от собственных желаний, — серьёзно и чётко заговорил отец. — Лайош правильно говорит — из вас годами делали людей, не знающих запретов, не знающих никаких ограничений. Каждый из вас — абсолютный лидер. Вас воспитывали как наследников Варгов, пусть вы и не Варги — но их черты можно проследить в вашем поведении. Из тебя, Роско и Мэла получились настоящие управленцы. Аранис убрал из Мэла любой намёк на психотип жертвы, вооружил до зубов умениями, но чем-то пришлось пожертвовать. И то, что происходит с вами сейчас — следствие множества сошедшихся факторов. Любовь к семье, к клану — расширилась до абсолюта. Я же знаю, что именно ты и Роско воете, если у Мэла появляется интрижка на стороне. Именно на стороне, потому что законно и честно только то, что происходит между вами тремя. Это ведь так, Шервуд. — Папа… — прошептал он, стискивая плечи отца. — Но я прошу лишь одного — не наделайте глупостей… — Каких глупостей? — спросил он рассеянно, осмысливая всё сказанное отцом. — Жизнь омеги очень легко сломать… — проговорил Дар, выпутываясь из рук сына и перегибаясь через балкон. Он сорвал торчащую веточку картаса — ещё совсем зелёную и гибкую. Покрутил её в руке, перетянул по центру, загибая и выкручивая её, а потом разорвал на две части. — Очень легко. Я сейчас говорю про метки и истинность. — Опять не понимаю. Ни я, ни Роско никогда не поставим меток своим братьям. — Я знаю, сын. Но если Мэл встретит истинного… Допустим раньше тебя, если вообще когда-нибудь встретит. Ситуация чисто гипотетическая. Но как ты поступишь? Разомкнёте ли вы узы, Шервуд? И не порвёте ли Мэла на части? — отец говорил быстро, не давая возможности даже слово вставить. — Вы вспыльчивы. И именно этого я боюсь, Шервуд. Я бы не хотел, чтобы Мэл пережил приблизительно то, что пришлось пережить Лиру, — он сглотнул и прикрыл пальцами глаза. — Отец… Что ты выдумываешь? По-твоему, мы какие-то звери? — Лайош называет вас волчатами. Сначала я не обращал на это прозвище внимания, но со временем начал чётче видеть некоторые черты поведения, присущие этим животным. Дело не в том, что вы звери. Дело в том, что ты и Роско — слишком сильно привязаны к семье, и если она начнёт меняться — вы можете неосознанно начать её спасать, круша всё живое. Если вдруг вам покажется, что привычный уклад в опасности... Но это лишь гипотетические ситуации и мои предположения. Возможно, я просто старый дурак. — Тебе только сорок два... Дар взял лицо сына в ладони, притягивая к себе. — Тебе не стоит сомневаться в том, что я принимаю вас такими, какие вы есть, — проговорил он и прижался губами к его лбу, надолго запечатлев этот акт принятия в памяти сына.***
Поздним вечером Мэл закидывал свои вещи в багажник машины. Шервуд и Роско вышли из тени, отбрасываемой вековым дубом, росшим у самого гаража. Омега глянул на них и продолжил заталкивать чемодан. Близнецы молча приблизились и помогли ему, а потом одновременно сжали в объятьях, Шервуд спереди, Роско — сзади. — Ты надолго? — спросил Шервуд, прижавшись щекой к его шее. Роско зарылся лицом в волосы брата. — Пока не знаю, — ответил Мэл, заведя одну руку за спину и обняв одного из близнецов, а второй обхватил шею Шервуда. — Лайош сказал, мне надо проветриться. — Надо, — Роско поцеловал его в макушку. — Ты сегодня опять это делал. Дорожка на столе осталась, — прошептал Шервуд. — Что в твоей глупой башке творится? — целуя под ушком, задевая губами круглое кольцо серьги. — Мне просто нравится, — пожал плечами Мэл. — Ничего такого. — Врёшь? — придирчиво вглядываясь в янтарные глаза брата, поинтересовался Шервуд. — Ни капли. Мне ваша опека до одного места, честно. У меня всё хорошо, — ответил Мэл беззлобно. — Я буду скучать. Если Шер возьмут — останусь там на какое-то время. Может, на месяц. Может, на два. Я и сам чувствую, что Ремо и Карсис на меня давят. Можно сказать, я устал. Мелких только не обижайте. Близнецы одновременно оскалились в ухмылках. — Ни за что. Ты сильно не увлекайся этим… — произнёс Роско. — А лучше совсем завяжи. — Я постараюсь, — хмыкнул Мэл без тени согласия, и близнецы отстранились. К машине приближались Аранис, Дарнелл и младшие омеги. Все, кроме Лайоша, пришли попрощаться с Мэлом. Аранис сдавил его в объятьях и проговорил: — Не держи на меня зла. Я ругаю тебя иногда… Просто я очень тебя люблю. Сколько бы тебе ни было лет, ты для меня всегда — маленький Мэл.