Я стал жестоким. Сжался. Скрылся. Я стал жестоким к двадцати годам.(с)
Помни Имя Своё — Жестокость
И с улыбкою странной лица Полюбил я носить в легком теле Тихий свет и покой мертвеца...
С. Есенин
Минула двадцать вторая осень Лайоша, когда отец вышел на наёмников, убивших Туза. Заказчика он давно вычислил и убрал. Но все эти годы мучился жаждой мести. Он желал уничтожить каждого исполнителя, каждого, кто был причастен к этому убийству. Головорезы были опытными: шифроваться и скрываться, меняя локации, умели виртуозно. Не зря их нанимали для самых серьёзных дел. В случае Варга-старшего — заказчик попал точно в цель, в самую больную точку. Но информационные каналы Лая Варга однажды дотянулись и до них. За восемь лет он сильно изменился. Его некогда чёрные волосы поседели ещё в первый год потери Туза, почти полностью окрасились сединой. Сыновья Варга знали — это боль и ужас, клокотавшие в душе отца, вышли на поверхность. Он сохранял видимость равнодушия, но едва на горизонте замаячила возможность мести — моментально окреп. Ему было уже шестьдесят, но он вовсе не выглядел стариком. Белые прямые волосы делали его схожим с Аранисом, тело андрогина не потеряло ни силы, ни гибкости. Он постоянно занимался боевыми искусствами и сдаваться не собирался. Смерть Туза подкосила его, но он не уступал старости, она едва коснулась сморщенной рукой его головы. У него была цель, заставлявшая дышать. И эта цель плыла ему в руки. К тому моменту Аранис уже покинул родную усадьбу в Ремо и последние пять лет устраивал свою жизнь. Отдельную. Он не появлялся в отцовском доме с тех пор, как погибла Эйша. Младший брат знал, что он мучается не столько потерей любви, сколько виной. Девушка умерла почти случайно. Её взяли в заложницы и таким образом пригласили Араниса на встречу. Убивать её у недругов цели не было, но ей хватило одного удара кастетом в лицо. Он раздробил ей скулу, осколки кости вдавились вглубь черепа, и произошло кровоизлияние мозга. Из-за хрупкости. Умерла она моментально. И Аранис не простил ни себя, ни отца. Он винил в этом мир, созданный Варгом. Не в силах смириться, альфа предпочёл сбежать. И Лай не стал его удерживать, как и Лайош. Отец не собирался посвящать младшего сына в то, что нашёл банду, не хотел и брать его с собой. Эта месть — только его. Счёты, которые он сведёт сам. Лайош бы и не узнал, если бы не его способность — оказываться в нужном месте в нужное время. Сын случайно услышал тихий разговор отца с его приближёнными из свиты. — Нет!— закричал на него Варг-старший, хлопнув ладонями по столу. — Я поеду с тобой. Это и мой долг тоже, — гнул своё Лайош. — Я уже всё сказал. Ты даже не двинешься. Это не твои мальчишки с района. Я не собираюсь рисковать тобой, — отрезал Лай, уже стиснув сына за плечи. — Ты собираешься рисковать собой. И я хочу это видеть, — холодно проговорил Лайош, блокируя любые попытки отца повлиять на него и другим способом. Он был снедаем ледяным гневом. И хотел если не участвовать, то хотя бы видеть конец наёмников. Лай так и не уступил. Но Лайош умудрился проследить за ним. Не спал три ночи, боясь пропустить выезд отца. Постоянно следил. И у него получилось. Он легко обманул людей, что были призваны удержать его в случае попытки выйти из усадьбы в назначенный час. Был понедельник. Четыре утра. Моросил дождь. Из усадьбы друг за другом выкатились четыре машины.***
Варг-младший смутно помнил, что происходило ДО. И он не мог бы с точностью описать местность. Помнил лишь неясные очертания густо растущих деревьев и крошечных домиков, что рассыпались бело-красными точками в низине огромного яра, над которым нависала поляна. Не помнил времени суток и цвета травы. Но помнил, как наблюдал за происходящим из машины через опущенное стекло. И слышал каждое ругательство, а ещё лязг металла и выстрелы. Бойня была равноценной: восемь на восемь. Варг-старший взял с собой своих лучших бойцов. Он отринул идею сына переловить их по одному в постелях, используя заложников. Лай не хотел действовать исподтишка. Туз бы не одобрил. Поэтому в тот момент на поляне клубилась пыль, свистели пули и звенел металл, с грохотом ломая и кроша кости. Лайош чуть прикрывал глаза, откинувшись на сидении. Он был один с кобурой на поясе: пистолет жёг и давил напряжённый низ живота, но младший Варг не шевелился. Вспоминал Туза. Санни. После его смерти отец называл его только по имени и никак иначе. И в голосе его горчила тоской безграничная нежность. Люди падали один за другим. Перестрелка вперемешку с резнёй заняла считанные минуты, если не секунды. Осталось четыре на пять. Лайош видел, что отец держал на прицеле главаря. Как тот выглядел, он знал уже давно. Альфа лет сорока пяти, с рассечённой в шести местах мордой. С влажными губами и сталью во взгляде. Этот мясник положил очень много людей. Он имел самые лучшие рекомендации в своём искусстве. Мужик был с фантазией. Голова. В коробке в форме сердца. Лайош зажмурился на мгновение. Главарь стоял близко к отцу, и тот держал его на мушке. Не стрелял. Младший Варг напрягся и приоткрыл дверцу автомобиля, спустил ноги на землю и застыл, его тело напружинилось. Он был готов прыгнуть. Главарь был безоружен. — Что, Лай? Вот я. Стреляй, — хмыкнул он. За старшим Варгом не водилось привычки слушать, да и милосердием он не отличался, но на курок упорно не давил. — Стреляй же, — прошептал Лайош. Трое подручных главаря застыли. Три человека Лая были убиты. Ещё троих тяжело ранило. Лишь Леон держал руку на пульсе, то есть на взведённом курке, но тоже ничего не делал. Приказа не было. Главарь усмехнулся, ощерился. — Убей же, — он стоял вплотную, дуло упиралось ему в грудь. — Я помню, как выполнял тот заказ. Я помню твоего… Как бишь его? Туза. Лай скрипнул зубами, но Лайош понял, почему он не стрелял. — А как он кричал. Как звал тебя. Думал, кишки ему раньше времени выпущу. Голосил. Говорил, что ты нас всех найдёшь и порешаешь. Так вот я. Сколько лет ждал, пока найдёшь. И что? Даже выстрелить… Лайош рванулся из машины. — Не слушай! Он просто давит! — заорал он, но не услышал сам себя. Ему казалось, он не кричит, а с трудом сипит. Время остановилось. Ноги налились свинцовой тяжестью, он переставлял их с нечеловеческим усилием, так ему казалось. Будто пытался бежать в набегающих тугих волнах и не чувствовал дна. Главарь ногой вышиб из рук Лая пистолет и развернулся на том же размахе: попал ботинком по лицу Леона. Тот выстрелил подряд три раза, перезаряжая, но трясущейся рукой. Мимо. Мимо. Мимо! Завладев отцовским оружием, главарь в тот же самый момент отточенным движением снова взвёл курок и выстрелил. Точно в лоб. Полторы секунды. Лайош открыл рот, замерев сбоку от отца. Тот падал медленно. Его глаза не естественно распахнулись, а между ними зияла глубокая, дымящаяся дыра, и кровь залила ему всё лицо. Он с гулким эхом упал на траву. Эхо многократно прокатилось у Лайоша в голове. Картинка застыла. Его никто не видел. Раненые кричали, хватались за оружие, стреляли. Четверо из банды ухмылялись, легко уходя от неточных пуль. Лайош видел только это. А потом они заметили его. Сразу поняли — кто. Слишком похож он был на отца. И он двинулся на них. Когда Лайош сравнялся с Леоном, тот схватил его за руку. — Что ты здесь… Лайош, беги! — закричал он сквозь плотную заслонку пуленепробиваемого стекла, охватившего голову. Леон отпустил, ладонь младшего Варга с лёгкостью выскользнула. Лайош шёл, низко опустив голову, глядя исподлобья и на уровень шей убийц. Его плечи были направлены вперёд, и он волочил правую ногу, заплывшую свинцом целиком. — Лайош, уходи! — прохрипел Леон, почему-то не пытаясь его схватить или закрыть собой. Но Лайош знал, почему. Трое раненых пытались подняться. Главарь посмотрел на него с интересом. — То есть ещё не всё, да? Месть за месть цепляется. Ну, давай, теперь ты, — он рыкнул, усмехнувшись. — А он ничего, мальчики? Поизящнее папаши будет. — Они могут тебя… — слабо простонал Леон, не в силах сделать и шага. Но Лайош поднял голову. Они уже ничего не могли. Ни его… Ни вообще кого бы то ни было. Все четверо застыли. Повисла абсолютная тишина, наполнилась ледяной вибрацией воздуха. Младший Варг ничего не сказал, но его губы беззвучно шевельнулись. Он смотрел одновременно на всех, изредка двигая глазами, перемещаясь по головорезам. За главарём стоял высокий бета, он обхватил горло главного альфы широкими ладонями и одним движением свернул ему шею, тот даже не дёрнулся и не трепыхнулся. Кровь вырвалась изо рта, толчками пошла наружу, заливая серое пространство вокруг. Лайош близко стоял. На него брызнуло. Двое альф повернулись друг к другу и одновременно выпустили разрывные пули во лбы. От их голов разметались ошмётки: вязкие чёрно-красные капли, куски мозгов, жижа — и они тоже попали на Лайоша. Он не шелохнулся. Кивнул бете, убившему собственного главаря, и тот прижал дуло пистолета к своему подбородку. Сразу нажал и рухнул, щедро облив Лайоша своей кровью. Леон влажно дышал и шмыгал носом. Словно он рыдал. — Лайош… Лай… Что… — прошептал он. Трое других инстинктивно отползали. Лайош Варг-младший повернулся. Белая его рубашка пропиталась кровью, на ней залипли куски разорванной человеческой плоти. Он не напрягал руки, но костяшки пальцев побелели. На челюсти выступили желваки, по лицу расплывались тугие вспухшие пятна, а из носа текла ярко-алая кровь тремя ручьями, заливая губы, раскрытые в чудовищной, проникновенной, искренней улыбке. Он едва слышно прошептал: — Простите… Леон мгновенно повернулся к своему товарищу. Четверо из свиты Лая Варга попарно уставились друг на друга, нащупали оружие — кто где. Четыре выстрела прогремели синхронно. Как один. Лайош бессильно свалился на колени, подполз к отцу и крепко обнял, целуя окровавленными губами залитый кровью лоб. Он остался один. Живой среди мёртвых.***
«В Каледонском округе выгорела дотла деревня Эльник. Жителей успели эвакуировать. Пожар пришёл из близлежащего леса. Причина внезапного возгорания не определена. Предположительно, намеренный поджог. На нескольких участках в подсобных помещениях найдены обезображенные огнём трупы. Пока найдено семь. Тела не опознаны. Все жители успели покинуть деревню». Так говорили в новостях, так писали газеты. Лайош спал две недели. Проснувшись, весь следующий месяц он лежал в лихорадке. Его выхаживал доктор Клэптон, не допуская других врачей. Лайош бредил и бился в конвульсиях, потел, кричал и визжал. Рыдал и дрался с Клэптоном, не открывая глаз. И ему мерещился огонь и бездонная яма, полная трупов. И в воронку засасывала кровь, разлившаяся от края мира до края, подобно океанской пучине. Доктор Клэптон ухаживал за ним, сидел у постели и днём и ночью. Внимательно слушал каждое случайное слово. Но ничего не записывал. Когда Лайош окреп настолько, чтобы держать в руке ложку — заговорил. Он рассказал психиатру всё. Абсолютно. Ничего не утаил. И тот молча внимал ему, глядя на собственные руки широко открытыми глазами. — Я задам тебе один вопрос. Можно? — голос психиатра дрожал. — Да, — слабо качнул головой Лайош. — Тебе понравилось? И Лайош так резко поднялся с места, что доктор Клэптон вцепился пальцами в подлокотники кресла. — Никогда. Никогда меня об этом не спрашивайте! — он поднял руки. — Никогда, господи, святой Гамма… — он разрыдался, рухнув на пол. Громко и навзрыд, раскачиваясь из стороны в сторону и давясь комом в горле, захлёбываясь и содрогаясь. — Что вы теперь со мной сделаете?! Клэптон медленно поднялся, приблизился и склонился над ним, обнял за плечи и поцеловал в ровный пробор. — Не бойся, Лайош. Я не брошу тебя, каким бы чудовищем ты ни был.***
— Я был с тобой с самого начала, — спустя много месяцев, сказал ему доктор Клэптон. — Однажды твой отец, царство ему… Небесное. Сказал мне о пророчестве цыганки. Он носил тебя, когда она остановила его на улице. Прокричала, что он носит чёрное дитя, и что дитя это принесёт миру много бед. Психиатр замолчал, прижав ладонь ко рту. Лайош сидел на полу, обняв колени. Медленно перевёл на него рассеянный взгляд. — И? — Я с ней в корне не согласен. Нет, ты, конечно, очень чёрное дитя. Я так и сказал Лаю. Но вы, телепаты, делитесь на два типа, — он снова помолчал, жуя губу. — Первый тип самый опасный. Такие телепаты гребут под себя всё. Из них получаются диктаторы, злые гении, если хочешь. Ими движет жажда доказать не признавшему их миру, что они могут его разрушить. Нет-нет, я вовсе не считаю тебя агнцем и думаю, что теперь… Особенно теперь — у тебя появились претензии к роду человеческому. Но первый тип отличается полным отсутствием эмпатии. Ты и твой отец, несомненно, — второй. И как раз эмпатия у вас есть. В этом и отличие. Лай умеет… Умел, не побоюсь этого слова, любить. Соответственно, он не мог разрушить всё вокруг, эмпатия этому мешает. Очень сильно. Он передал её и тебе. — Почему… Почему вы когда-то спасли его? Почему… Не уничтожите меня сразу? Я ведь даже проконтролировать это не смог. Да, я был в рассудке и полностью несу ответственность за содеянное, я всё осознаю. Но я не мог остановиться. Просто не мог. — Если бы ты убил их своей рукой, пистолетом, ножом, не знаю, огнемётом — была бы разница? Особенно для меня? — Когда ты пользуешься предметами — у оппонентов ещё есть шанс. Ты можешь совершить ошибку. Как это произошло с отцом... Но… Я им его не дал. Ни единого. Это… — Не гуманно? — повёл бровью Клэптон. — Ты испугался сам себя. И я понимаю. Есть чего бояться. Случайности, например. Одна ошибка и всё. Необратимо. Но вот что я тебе скажу. Ты не должен прятать, глушить, забывать. Научись контролировать. Возможно, я смогу помочь. — Как? — Изучи техники гипноза. Таким образом ты сможешь добиваться поставленных целей, владея собой. В данном случае это будет… Обучение наоборот. Для сужения, а не расширения воздействия. — Доктор Клэптон… Для чего на отце ставили опыты? — Военных интересует только оружие, Лайош. И ты видишь, насколько оно страшное. Только Лай плохо шёл на контакт. По телевизору таких телепатов как вы не показывают. А высшая власть обычно интересуется предсказателями. А вы — опасны. И в тоже время, если вас изучить и использовать по назначению — вы действительно можете стать оружием будущего. Но Лай оказался для них бесполезен. Ему грозила… Лоботомия. Я до сих пор не знаю, каким чудом его вытащил. Но от венгров нам удалось уйти. И ты молодец, что убрал свидетелей. Не дай боги! В Карсисе я тебя не вытащу. Просто не смогу. Ты понимаешь? — Да, — прошептал Лайош, закрыв лицо ладонями. — Да, доктор Клэптон. Может… Может… Лоботомия мне всё-таки нужна?.. И почему вы думаете, что я сделан не только из тьмы? Вдруг я… — Лайош. Свет рождается в самом сердце тьмы. Это закон природы. И из сердца света появляется сжатый чёрный ком необычайной плотности. Старо как мир...