Боль — это боль, как её ты не назови Это страх, там, где страх — места нет любви(с) Агата Кристи
Нэйт зашёл в палату Лира, чуть замявшись на пороге. Он держал в руке огромный букет из двадцати пяти крупных чайных роз. Омега смотрел в окно, стоя спиной к двери и обняв себя руками. Будто он зяб. Нэйт видел объёмную гриву распущенных волос, лежавших поверх короткой белой рубашки. — Лир, — тихо позвал альфа и бросил букет на постель. Омега медленно обернулся, скользнул взглядом по розам и едва заметно улыбнулся, а Нэйт быстро приблизился и обнял мужа, начал мягко поглаживать плечи. — Я принёс цветы. Ты вроде любишь такие. — Да… Люблю, — согласился омега и прислонился лбом к шее Нэйта, попытался отстраниться, но альфа не позволил. Он сжал его волосы в ладони и заставил поднять лицо. — Что? — спросил Лир. Нэйт не ответил. Приник к его губам своими, даря ласковый поцелуй. Как и хотел. Холодные, сухие губы Лира не сразу приоткрылись, но Нэйт не отступал. — Перестань. Посмотри на меня, — всё-таки разорвав поцелуй, прошептал омега. — Я на покойника похож. Нэйт… — Мне всё равно, какой ты, — проводя пальцами по полуобнажённым бёдрам, прошептал Нэйт, раз за разом касаясь сомкнутыми губами его лица. Омега не отвечал, более того — он оттолкнул его ледяными ладонями, альфа поймал их в крепкий захват и заглянул в лицо. Нэйт был в отчаянии и дело вовсе не в поцелуях. — Лир, вернись, — серьёзно сказал он. Тот замер и сосредоточенно посмотрел на мужа. Нэйт грел его руки в своих, массируя и перебирая по ним пальцами, неотрывно глядя в равнодушные глаза. — Я вчера долго бродил по городу, — начал альфа, заключая мужа в объятья и увлекая к постели. Он сел на её край и усадил Лира к себе на колени. — Лир, я знаю, мы уже давно не те и всё тысячу раз поменялось, но… — Я же говорил. Всё как прежде, — уставившись в невидимую точку на полу, произнёс омега хриплым голосом. — Нет. Нам надо признать, что не как прежде. Но я хочу тебя вернуть. — Заладил. О чём ты? Объясни, — выводя пальцами узоры на своём колене, спросил Лир. — Нэйт, я чувствую себя уставшим. Чего ты сейчас хотел? Дверь открыта. Я не понимаю… Нэйт сжал подбородок Лира, приподнял и коснулся носом его носа, вдыхая едва ощутимый запах омеги. — Я просто целовал тебя. Лир, пусть мне уже не тридцать пять, а тебе не девятнадцать, пусть мы пережили столько горя. Я всегда хотел делить с тобой всё без остатка, понимаешь? И сейчас… Ничего не изменилось. Я по-прежнему хочу тебя касаться... Говорить, слушать, понимать. Лир, о чём ты думаешь? Нэйт смотрел на повзрослевшее лицо Лира: отмечал тонкие мимические морщинки в уголках глаз, внимательный, холодный взгляд, побледневшую от долгой, как выяснилось, бессонницы кожу, но хотел увидеть в нём своего мальчишку… Мальчишку, который настолько его любил, что ради Нэйта отказался от всего мира. Лир не отвечал, продолжая водить указательным пальцем по круглому колену. — Я… Я не знаю. Я просто не знаю, что я думаю. Понимаешь? Так бывает, — проговорил омега чуть слышно. Нэйт вздохнул, заправляя прядь его волос за ушко, и поцеловал в висок. — Лир… — прошептал альфа, не выпуская его из объятий и держа на коленях. Он наслаждался самим его именем и будто звал. — Нэйт, на самом деле мне кажется, что… Я слишком много натворил. Я так запутался. Ты говорил — тебе всё равно, что я делаю с Мэлом… Но я знаю, что нет. Знаю, что тебе больно. И… Посмотри, где я. — Но ты не болен… — По-твоему, я здоров? — в его голосе вдруг прорезалась злоба, он резко спрыгнул с колен, оттолкнув и руки мужа. Отскочил к окну, чуть наклонив корпус вперёд, будто угрожая. — Тогда почему я здесь? Уже восемь дней я здесь. И благодаря тебе! Доктор Клэптон мне ничего толком не говорит, но смотрит… Смотрит! Как на них! — последнее слово он прокричал, и Нэйт понял, кого Лир имеет в виду. Пациентов. Без прошлого, без будущего и без запаха. — Лир, это не так, — возразил Нэйт, подняв руку. — Совсем нет, милый. Он просто хочет помочь тебе справиться с потерей истинного, не более. — А ты веришь ему, да?!.. — Конечно, верю. Он столько лет с нами. Всегда помогал. Он твой друг в конце концов. — Он не мой друг, он друг Лайоша! — громко произнёс Лир и застыл. Нэйт мог поклясться, зрачки омеги сократились, и Лир содрогнулся всем телом, отвернулся к окну, сжав пальцами край подоконника. «Будто сделал какой-то вывод», — подумал Нэйт и быстро облизнул нижнюю губу. — Я чувствую себя в западне. В мышеловке, я просыпаюсь здесь — и не могу дышать. От страха, Нэйт, — заговорил Лир не своим: низким и глухим голосом. — От страха, что никогда отсюда не выйду. От таблеток мне становится легче. И от этого – только страшнее… — его голос сорвался, Лир уронил голову на грудь, и Нэйт порывисто подошёл к нему, смял в руках, зарываясь лицом в любимые каштановые волосы, тянувшие родным запахом с молочными нотками. — Лир, я не отдам тебя, — зажмурившись, выдавил Нэйт. — Ты не останешься здесь, я клянусь тебе. В коридоре послышались быстро приближающиеся торопливые шаги и постукивание. Дверь палаты отворилась, и Нэйт увидел доктора Клэптона. Лир не обернулся. С психиатром зашёл один из медбратьев. — Мне сказали, тут крик, — сказал доктор Клэптон. — Что случилось? Лир вдавился лицом в грудь Нэйта и тот, сильнее сжав его плечи, ответил: — Всё хорошо, он просто взволнован. Омега вздрогнул под руками мужа, и Нэйт продолжил: — Доктор Клэптон, я хочу попросить вас отпустить его на пару дней. Психиатр задумчиво оглядел их, оценивая обстановку, и внушительно кивнул, сверля глазами затылок Лира. — На один день, — наконец сказал он. — Завтра к обеду привези его назад.***
Лир и Нэйт давно не оставались наедине. Выйдя из больницы, альфа предложил ему прогуляться по городу. Омега посматривал по сторонам, но оставался равнодушным, будто ничего не будило в нём ностальгию. Нэйта радовало только одно — Лир сам держал его за руку. Он рассказал ему о том, что встретил Джесси и вкратце поведал, как сложилась его жизнь. Омега, слушая, даже улыбался. Нэйта самого мучила тревога, но ещё больше пугать ею Лира — он не собирался. Они не спеша бродили по Старому городу, по центральной дороге, как вдруг Лир свернул в один из узких закоулков. Нэйт, озираясь, последовал за ним. Он знал, что это одна из злачных улочек. — Куда ты? — неуверенно спросил он. Дома теснились, сужая полупустую дорогу. Жизнь здесь начиналась после заката. Бордели были открыты, но основная часть клиентов появлялась ближе к полуночи. Лир шёл целенаправленно и уверенно, глядя перед собой и не оглядываясь на Нэйта, который едва поспевал за ним. — Ты идёшь в… — К «Звездному Скарабею», — спокойно ответил Лир, не замедляясь. Они остановились возле внушительного двухэтажного здания с резными колоннами на входе и неброской, но яркой вывеской. Двери были открыты, но нутро помещения скрывалось за тяжёлыми красными гардинами. Оттуда доносились приглушённые голоса. Лир медленно поднялся по лестнице в семь каменных ступеней и провёл пальцами по толстой ткани багрового оттенка. Нэйт не мешал ему, стоял у подножия лестницы, скрестив руки на груди и посматривая то на вход в бордель, то на фигуру омеги, казавшуюся в этот момент как никогда хрупкой и… Одинокой. Лир так и не зашёл.***
— Нэйт, то, что он сказал… — Давай не будем. Просто не будем. Ты согласен? Лир качнул головой. Он сидел на подоконнике и курил, выпуская дым в открытое окно. Затушив сигарету в пепельнице, стал медленно расстёгивать пуговицы на рубашке. Нэйт приблизился к нему, отстранил его руки и сам распахнул её, но снимать не стал. Посмотрел на осунувшийся торс, скользнул взглядом по запястьям и предплечьям с небольшими следами от игл. Чуть дрожащей рукой провёл по груди. Лир вздохнул, сжал лицо альфы в ладонях и притянул к себе. Несколько секунд смотрел в глаза, а после накрыл его рот своим. Омега сам набросился на мужа, тот даже не ожидал подобной прыти. Диву давался от того, как Лир быстро расправился с его одеждой. Он буквально пылал, за считанные секунды превратившись из тщедушного и бледного омеги в раскрасневшееся, распалённое чудовище, каким Нэйт его помнил. Покрасневшее от ласк и внутреннего жара лицо, блестящие блядские глаза, распахнутая рубашка… — Ты помнишь наш первый раз? — спросил Лир, уже повалив альфу на постель и блуждая губами по его груди. — Ты помнишь, Нэйт? Как он мог не помнить? Конечно. И вот уже дурман желания заволок глаза, перед ним девятнадцатилетний Лир. Не со светящейся кожей, а смуглый, полный сил. Он горит, он требует... одним своим видом. Нэйт не стал останавливать его, поддался желанию мужа, забыв об удивлении и сомнениях. То ли омега действительно преобразился, то ли разыгралось воображение на фоне всего пережитого, на фоне воспоминаний, которым альфа предавался не далее как вчера. У них давно не было секса, а если был, то нежный, осторожный. Нэйт робел перед ослабленным омегой. Но не сегодня, не сейчас, не в эту минуту. Внутренний зверь Лира прорывался наружу лавиной, изгибался и требовал ещё. Кровать плавилась, воздух наэлектризовался, оба задыхались в объятьях друг друга, как раньше. Альфа не сдерживал себя: брал омегу, как того хотел, как привык. Под руками пекло жаром упругое, гибкое и сильное тело. Лир стонал, прогибался, хрипло вскрикивал, широко открыв рот — он улыбался. Нэйт уже в который раз имел мужа, вдавив всем телом в пошло скрипевший матрас. В эту минуту всё было пошло, развратно: каждое движение, взгляд и стон. Лир хотел его, Нэйт это осязал, чувствовал буквально кожей. В голове мелькали сотни мыслей и тут же растворялись. Он вспоминал об изменах Лира с омегами и его толчки становились всё более грубыми, почти жестокими, а потом альфа внезапно сбавлял обороты, становился нежным, ласкал любимого человека как самую большую драгоценность. Лир лежал на животе, подмахивая бёдрами, с силой насаживался глубже и стонал, трепеща всем телом. Вспышка страсти была столь неожиданной, что он даже забыл о привычном ритуале в ванной перед сексом, но это уже никого не волновало. Нэйт сжимал его плечи, низко склонившись и буквально облизывая слипшиеся от пота волосы на висках Лира, когда тот вдруг произнёс слова. Отчётливые, внезапные, страшные. Альфа на мгновение остановился и отстранился, не выходя. Он покрутил головой, стёр с лица горячей ладонью пот и прижал пальцы к влажным губам. Нэйт неотрывно смотрел на копну буйных чуть вьющихся светло-каштановых волос, пытаясь понять, что он только что услышал, а потом резко схватил омегу за бока и перевернул на спину, не снимая с себя. Возобновил толчки, встретившись с глазами Лира. Тот усмехался и скалился, показывая зубы. Победно и торжествующе. Нэйт пришёл в ужас, что смешался с яростью и… Настоящей ненавистью. Остервенело трахая Лира, он молчал, плотно сжав зубы, на челюсти заиграли желваки, пот покатился по лицу с новой силой. Лиру будто снова было девятнадцать. На лице его отобразилось столь явное чувство собственного превосходства, что альфе хотелось сжать это проклятое, любимое лицо до хруста, раскрошить череп. Слова продолжали звучать в голове, как если бы Лир повторял их снова и снова. Здравый смысл отступил, Нэйт забыл все события прошедших месяцев, остались только эти слова. Они будто раскроили грудную клетку, так сильно её прожгло болью, вонзились пулями в сердце и застряли, поселив желание убить. Всех убить. Нэйт широко открывал глаза и ловил ртом воздух, не переставая втрахивать Лира в матрас, ему казалось, что он его сейчас порвёт. Руки были напряжены до предела, кулаки вдавились в простынь и медленно прокручивались. Треск ткани — звук крушения иллюзий. Лир погрузил большой палец в рот и подмигнул Нэйту, его губы были напряжены, но альфа ясно видел — это улыбка. — Я убью тебя, — просипел Нэйт, схватив его за колени и сжав их до синяков. Лир расхохотался. Он смеялся без остановки, при этом умудряясь постанывать и болезненно щуриться от особо сильных толчков. — Лир, я убью тебя, — сипло прошептал Нэйт, его уста чуть подрагивали, а крылья носа раздувались. Слова. Слова никак не оставляли его, хотя Лир лишь смеялся, никак не отвечая на отчаянную угрозу мужа. — Я ненавижу тебя, — голос альфы дрожал. Нэйт вжался лбом в колено Лира и задёргался от близости к оргазму. — Вот значит… — оторвав голову от коленной чашечки, задрал её к потолку и громко рыкнул, замерев. Он кончал в омегу и сотрясался всем телом, его бёдра подрагивали, а он продолжил говорить. — Вот о чём ты думал. Так значит… Опустив взгляд вниз, Нэйт увидел, что Лир лежит с закрытыми глазами, отвернув голову вбок, его живот был покрыт белёсыми пятнами. Альфа медленно вытащил из него влажный от смазки и спермы член, отполз на постели дальше. Обтерев своё достоинство краем простыни, поспешил натянуть боксеры. Лир лежал, его грудь высоко вздымалась на каждом вдохе. Он не шевелился. Нэйт прижал руку к подбородку, его ресницы трепетали, а отяжелевшие веки жгли глаза. Омега медленно повернулся, ещё медленнее открыл глаза. Девятнадцатилетний мальчишка снова растворился в изнурённом, обессиленном омеге. Но альфе было уже всё равно. Ему начало казаться, что его муж, потрясающий актёр, просто играет с ним во что-то, издеваясь и даже не имея цели. — Ты спал с ним? — ледяным голосом спросил альфа, буравя омегу холодными глазами. — С кем? — не понял Лир и устало потянулся, рассматривая себя. С шипением погладил колено, Нэйт умудрился оставить пальцем округлый, но рваный разрыв на коже. Кровь стекала по голени, омега накрыл ранку рукой. Альфа пропустил меж зубов воздух и чуть наклонил голову, теперь он смотрел исподлобья. — Ты помнишь, что ты сказал? Омега непонимающе шевельнул бровями. В глазах проявился всё тот же чёрный вакуум, уже ставший привычным за последнее время. — Когда? Что я сказал? — Лир, что ты видишь в своих видениях? — повысив тон, громыхнул альфа и сжал ладонь в кулак. Он мог ему простить связь с истинным, он мог простить ему Мэла и каких-то баб, но это… Это. Нет. И тон, которым он говорил. Жаждущий, нежный, с мучительной истомой. И искренностью в глазах. В живых глазах. Признание не оставляло сомнений, но почему... — Нэйт, я не понимаю, — устало прошептал Лир, оттянув рубашку, спустив её с плеча. Альфа не выдержал. Он буквально вскочил с кровати, нашарил свои штаны и быстро вышел на балкон, хлопнув дверью. Нэйт закурил. Сложив локти на ограждении балкона, часто выдыхал, ещё чаще моргал. Он запутался в игре омеги, ему начало казаться, Лир вообще не бывает настоящим. Но то… Те слова были наполнены любовью. А потом хохот. Омега смеялся над ним, над Нэйтом, разве не подтверждение? — Сука, — процедил Нэйт и потёр слезящийся от дыма глаз. Лир сказал: «Да. Я люблю тебя. Люблю... Лайош». Нэйт курил одну за другой, а Лир не делал попыток выйти к нему — скорее всего заснул. Альфа вдруг понял, что «по-прежнему» не будет уже никогда.