***
Перед выездом Лайош зашёл в смотровой домик, размещённый у невысокого каменного забора на краю участка. На первом этаже располагались две комнаты, маленькая кухня и туалет с душевой, — здесь жили охранники. Второй этаж, целиком стеклянный, служил для наблюдения за окрестностями, и был оборудован новейшей техникой. Преданные телохранители стояли в узком проходе между комнат, сложив ладони за спинами. Высокий, широкоплечий альфа средних лет и совсем молодой бета чуть пониже напарника. — Рудольф, Джекил. Все инструкции у вас есть. Если что — я на связи. — Да, Лайош, — несколько удивлённо кивнул Локо, его нечасто называли по имени — Джекил. — Не забывайте выгуливать пса дважды в день, я не уверен, что Лир будет этим заниматься. И да, если заметите за ним что-нибудь странное, сразу звоните мне. В дом лишний раз не соваться, на участке не маячить. Всё поняли? — Да, Лайош. — До встречи. Когда Лайош вышел из дома, телохранители поднялись наверх. В молчании они смотрели на дорогу перед домом. И только когда такси с их хозяином скрылось из виду, коротко переглянулись. — Работёнка у нас что надо, да, Локо? — с сарказмом спросил Рудольф. — Руди, ты делай, что сказано, и не рассуждай, — обрубил его Локо. — Я подумываю уйти. Это не для меня. Просто сидеть и… И смотреть. В Карсисе была совсем другая жизнь. — Уходи, — равнодушно произнёс альфа, пожав плечами, и пошёл вниз. — Даже поговорить не с кем, — вздохнул Руди, слушая отдаляющиеся шаги. — Только помни, — громко сказал Локо уже с лестницы, — что нельзя просто так взять и уйти от Лайоша. Руди опустил голову, уперевшись ладонями в стол. — Я телохранитель, специально обученный человек, а не сиделка с беременными омегами, — прошипел он себе под нос.***
Почти все три часа полёта Калис читал комиксы, лёжа на просторном сидении личного самолёта Лайоша, пока тот сосредоточенно смотрел в экран своего ноутбука, изредка стуча по клавишам. Иногда мальчик отрывался от журнала, чтобы посмотреть, чем занят Лайош, но тот этого не замечал. — Что ты там делаешь? — полюбопытствовал Калис, когда у него уже разболелись глаза от чтения. — Работаю. Ты что-нибудь хочешь? Вызови стюарда. — Да нет. А над чем ты работаешь? Вообще, кем ты работаешь? Откуда у тебя самолёт? Лайош сдержал вздох, потёр глаза и сел в полоборота. Калис разместился на сидениях слева от прохода, а Лайош справа. — Сейчас я просматриваю снимки с камер наблюдений. «Да уж. Что мы делаем за закрытой дверью он узнал раньше, чем, кем я работаю. Странно, что он раньше не спрашивал». — Я бизнесмен. И сейчас у одного моего заведения проблемы. — Что за заведение? — не отставал Калис, перевернувшись на живот и положив подбородок на руки, сложенные в кулаки. «Сказать ему, что казино? Он пытается заглянуть. И что тебе комиксы не читаются? Вон же ноутбук лежит, посмотрел бы мультики». — Ресторан, — проговорил Лайош. — Понятно, — мальчик сразу потерял интерес к компьютеру, что стоял к нему боком, и потянулся за вторым ноутбуком. Лайош уже расслабился и хотел вернуться к своему занятию, но Калис продолжил: — Я слышал в новостях, что твой дом по непонятным причинам взорвался, и там погибло много людей. Это правда? «Почему он решил спросить об этом сейчас? Что ему ответить, чтобы он перестал задавать вопросы? И всё-таки мне интересно». — Когда это было? Лайош слепо смотрел в экран, скрестив руки на груди. — Летом. До того, как мы переехали, — ответил мальчик. — И почему ты решил спросить об этом сейчас? — Понял. Калис резко сел, прижавшись к стенке, и сделал вид, что ему интересно смотреть в иллюминатор. Стекло мгновенно запотело. Если бы это был взрослый, посторонний человек, Лайоша бы устроил такой исход беседы, но мужчине пришлось напомнить себе, кто такой Калис. — Мой дом действительно взорвался. И да, там погибло много людей, — он водил кончиками пальцев по гладкой поверхности стола, — а ещё мои животные. Ты спросил про дом только сейчас, хотя слышал об этом ещё летом. Вряд ли ты забывал спросить три с половиной месяца. Калис напряжённо смотрел в иллюминатор. — Я не знаю, почему не спрашивал. Обычно ты сам прекрасно объясняешь, почему я что-то делаю или не делаю. «Поймал меня», — внутренне усмехнулся Лайош. — Наверное, я не решался. Или… Меня это не интересовало. — Большой разброс. — Я пытаюсь размышлять, как ты. — Не мешаю. Размышляй. Кудри Калиса колыхнулись, он обернулся с лукавой улыбкой. — Ты меня надул. — Как это? — Я первым задал тебе вопрос, а в итоге ты заставил меня задать самому себе десять вопросов. — Вот как, — Лайош не сдержался и усмехнулся. — Это не честно. — Зато продуктивно. — Ладно… — Калис переложил на колени маленький нетбук и поднял крышку. — Я не люблю разговаривать о моём доме. Его больше нет, — Лайош тщательно подбирал слова, уже поняв, что проявление интереса мальчика лично к нему — дорогого стоит, и возможно связано с тем разговором и объятьями. Он не мог просто дать ему по носу за этот интерес. — И… Мне грустно. «Я изъясняюсь как идиот. Зато доступно». — Что за животные там были? «Люди тебя, значит, не интересуют». — Дикие животные. У меня были рыси, львы, пантера… — Они жили в доме? — Нет. В зверинце. Зверинец тоже взорвался. Калис сдвинул брови. «Хорошо, что я про лошадей не сказал. Как случайно могли взорваться дом, зверинец и конюшня? Я готовился к этому разговору, когда мы только переехали. Уже забыл легенду. Чёрт». — Почему всё взорвалось? — Калис водил пальцем по тачпаду, но никуда не нажимал, на рабочем столе не открывались окна. — Замыкание. Пожар перекинулся с дома на зверинец, а там, в подсобке находились баллоны с топливом. — Понятно… А ты… — Калис очень внимательно посмотрел на мужчину, немного хмуря лоб. — Ты видел это? Как дом взорвался? «Он такой милый, когда думает», — умилился Лайош. — Увы, я видел. — Дом был большой? «Да когда у этого ребёнка кончатся вопросы?» — Нет, не очень. — Что? Гул самолёта заглушил тихий голос Лайоша. Перед внутренним взором мужчины предстало имение и огромный дом с сорока восемью комнатами. Он летел со скоростью света по родным коридорам, заглядывал в просторные залы, спальни и кабинеты, проходил сквозь стены, а мимо проносились лица Араниса, Дарнелла и шести детей. То тут, то там раздавался призрачный звонкий смех. Разносились звуки выстрелов, громкий лай собак, рычание Виар, слезы и крики, голоса, молящие о помощи или не убивать. Мелькнула кровь на бордюре, разделяющем холл и подъем на лестницу, зазвенел оглушающий хохот отца. — Лайош! — А? Что? — он часто заморгал и оглянулся, сразу же наткнулся на любопытные глаза Калиса. Мальчик стоял над ним, пригнувшись. — Дом был большой? — Нет. Маленький. Совсем небольшой. Проводку замкнуло и… Пуф, — он всплеснул руками. Сердце бешено колотилось. Пуф. И мечта рухнула как карточный домик, разлетелась на куски. — Папа говорил, у тебя огромный дом. Или я что-то напутал… Ты же не стал бы мне врать, правда, Лайош? «Он хочет меня подловить? Какое это имеет значение?» — Папа просто сам был маленький. — Папа Нэйт. — Ладно. Дом был средний. А почему тебя так интересует, какого размера он был? — Просто интересно, какой должен быть дом, чтобы взорваться от замкнувшей проводки. И всё, — Калис повёл плечом точно так же, как это делал Лир. «Ловит. Зачем?» — В новостях говорили, что дом взорвался. В итоге он, конечно, сгорел, но рухнул именно от взрыва. А от замыкания обычно бывает пожар, особенно, если дом большой. Я думал, что его заминировали твои конкуренты. Ты почему-то путаешься. Хотя, если бы у меня взорвался дом, я бы тоже путался. Да и по телевизору только говорили, но не показывали… «Он ещё и думал об этом. Детектив, блин. По легенде взорвались газовые баллоны, которых там отродясь не было, а дальше-то что взорвалось? Почему я не могу об этом думать? Калис, пожалуйста, оставь меня в покое…» — Лайош, у тебя щёки красные. Всё нормально? — Да. Нормально. — Скрипнуло кресло, Лайош подвинулся ближе к ноутбуку и прикрыл на долю секунды глаза. Нащупал мышку и щёлкнул по очередной фотографии на экране. — Так, может, его всё-таки заминировали? — Может быть. — То есть ты не интересовался? — удивился мальчик. — И не будешь их искать, если его всё-таки заминировали? — Возможно, буду. Если заминировали. — Я понял, — Калис сидел напротив Лайоша, их разделял только столик с ноутбуком. — Что же ты понял? — Ты просто не хочешь мне говорить о том, что его взорвали люди. Тебя папа Лир попросил? «Да что с ним сегодня такое? Если бы любая другая тема, я бы с радостью отвечал на все вопросы и не путался! Лир его взорвал и ничего не просил… Но вот что забавно… Калиса интересует конкретно, как это было, но никак не пострадавшие животные или люди. То есть… Само физическое явление». Лайош устал. — Калис, детка, что ты хочешь услышать? — Правду. — Я не вру тебе. Ты сам сказал, что путался бы, взорвись у тебя дом. Калис нагнулся к нему, его лицо было так близко, что Лайош чувствовал его дыхание с запахом клубничной жвачки, которую мальчик жевал первые два часа полёта, а его волосы коснулись лица мужчины. — Да. Путался бы. Но ты-то врёшь. Лайош прищурился. — Меня не дом интересует, — произнёс Калис удивительно серьёзно. — Я хочу понять, что происходит между тобой и Лиром. Это происходит из-за твоего дома, сейчас я уверен. «Десять секунд назад он назвал его папой, а сейчас нет. Как странно он говорит, ещё страннее смотрит, но воздействия нет… Да и откуда такая мысль? Что ты хочешь, Калис? Я не знаю, что сказать, но… Для тебя почему-то это очень важно. Скорее бы посадка». — Что между нами, по-твоему, происходит?.. — Сегодня ночью я поверил тебе. Ты мне не врал ни в чём. А сейчас врёшь так, что даже покраснел. «Я не от этого покраснел. Так, Лайош, соберись. Тебя загоняет под лавку дитё». — Калис. Хорошо, я буду честным. Хорошо. Хочешь про дом, будет про дом. Мой дом представлял собой огромный особняк. И мой дом действительно был взорван. И я знаю кем. Но я не буду с тобой это обсуждать ближайшие пять-десять лет точно. Потому что есть вещи, которые детям не рассказывают. Я не вру, я ухожу от темы, это разные вещи. Я не хочу тебя обижать, поэтому не прекращаю разговор. — Как это связано с Лиром? — Никак. — Врёшь. — Калис! — Лайош! — мальчик поднялся. Он не злился, он был просто непоколебимо упрям. — Перестань требовать ответа на вопросы, на которые я не могу ответить. Так что, по-твоему, между нами происходит? — Я не знаю. И если я скажу тебе, что я вижу, ты надо мной посмеёшься и к психологу отправишь. — Это уже мне решать, куда тебя отправлять. Ну так? Самолёт попал в воздушную яму, и его тряхнуло так, что Калис свалился на сиденье. В салоне показался стюард и попросил принять сидячее положение и застегнуть ремни, а также доложил, что посадка будет через двадцать минут. «Двадцать минут!» — мысленно взвыл Лайош. Пока над ними стоял стюард, Лайош и Калис молчали, тишину прерывала только возня с ремнями и лязг металла о металл. Когда все были пристёгнуты, работник вернулся в свой отсек. Калис мялся. Он явно помнил последний вопрос Лайоша и искоса на него поглядывал. — Лир говорит, что люди видят и слышат не так, как я. И… Чтобы я помалкивал. «А вот это уже интересно». Калис снова нагнулся над ноутбуком, насколько позволял ремень, при этом он держался за кожаные подлокотники между сидениями, турбулентная зона никак не заканчивалась. — Мне всё равно, будешь ты смеяться или нет, — нашёлся он. — В общем. Когда Лир жил с Нэйтом... — Папа. — Их накрывала единая полупрозрачная колбочка. Она не рвалась до тех пор, пока Лир не уехал к своему истинному. Когда он вернулся, я заметил, что на ней трещина. По сути, мы были под ней втроём. Но у пап была ещё своя, отдельная. — Какая колбочка, Калис? — Лайош потёр висок, сдвинув чёрные брови. — Она накрывает людей. Ещё у каждого есть своя отдельная. Но когда люди вместе, их колбочки соединяются и превращаются в отдельную, их становится больше. Понимаешь? — Пытаюсь. — Они похожи на плазму. Так вот, у тебя с папой эта колбочка в трёх местах прорвана. Когда вы вместе, по ней пульсация идёт, и как кровяные сосуды, как… Как когда ссадины на теле зарастают… — Калис шумно выдохнул и скривился, прикрыв глаза рукой. Он опёрся на подлокотник и проворчал нечто неразборчивое. — Продолжай. — Ты не понимаешь. — Я хочу понять, и думаю, пойму, когда ты договоришь. «Кто он? И почему он решился говорить об этом со мной? Значит ли это, что Калис принимает меня?» — Ещё мне сказали, что папа что-то сделал… Но что сделал, не говорят… — Кто сказал? Калис посмотрел затравленно, он дёрнулся и вжался в кресло. — Так. Малыш, — Лайош протянул ладонь, с опаской коснулся руки мальчика, тот не отреагировал, и мужчина крепко сжал его запястье. — Послушай, не говори того, о чём можешь пожалеть. Я тебе не причиню вреда, что бы ты не сказал, но я не хочу, чтобы ты потом мучился. Слышишь? Понимаешь? Мне… Приятно, что ты говоришь мне такие вещи, которые явно кому попало не рассказывают, но я волнуюсь за тебя. — Мне… Помалкивать, да? Губы мальчика дрогнули. — Нет. Я тебя призываю не к этому. Если ты считаешь, что должен мне что-то сказать, говори. Но если сомневаешься – не делай этого. Не потому что я не пойму. А потому что мы с тобой расстанемся на две недели, и я боюсь, ты будешь грызть себя за каждое слово. Лайош смотрел ему в глаза, его рука уже перебралась Калису на шею, пальцы коснулись затылка. — Ты прав. Просто я подумал… Что ты можешь меня понять. Мне говорят, я должен сказать именно тебе. «Спрашивать, кто говорит, было ошибкой. Нужно дать ему волю. Пусть говорит только то, что считает нужным. Но кто с ним говорит?!» — Почему именно мне? — Не знаю. Говорят, никто из пап не поймёт, а ты сможешь. «Колбочки… Аура? Он про это? Что он видит?» Лайош окончательно растерялся. «Голова рвётся уже. И в таком состоянии мне сейчас проблемы казино обсуждать». Динамик над проходом к кабине пилотов ожил, и трескучий голос объявил о посадке. — Давай поступим так. Через две недели мы с тобой снова вернёмся к этому разговору, — Лайош по-прежнему поглаживал затылок маленького гаммы. — Если ты не передумаешь. Если же передумаешь, я забуду всё, что ты сказал, как будто и не говорил. Хорошо? Калис кивнул, неотрывно глядя ему в лицо. И Лайош не мог понять, что чувствует ребёнок. Его карие глаза были большие, внимательные и блестящие. Непроницаемые. — А послезавтра у тебя день рождения. И две недели с Нэйтом впереди. Я думаю, он уже придумал для тебя увеселительную программу. Пообещай мне хорошо отдохнуть. Мальчик робко улыбнулся. — Обещаю.