«Ребенок может научить взрослого трем вещам: радоваться без всякой причины, всегда находить себе занятие и настаивать на своем».(с) П. Коэльо
Ратимор Кики осторожно тронул Нэйта за плечо. — Нэйт, — прошептал он. Альфа подобрался и потряс головой. Сжал в ладонях кружку с чаем. — Нэйт, Калис уже час лежит в проходе у лестницы… — Я вижу. — Ты уверен, что это… Нормально? Я сначала подумал, он там заснул, но глаза открыты… Просто лежит. — Он смотрит на Куара. Видишь? Из кухни было видно, как мальчик распластался поперёк коридора возле лестницы, лицом в сторону гостиной, где Куар раскладывал кубики с цифрами — практиковался в сложении и вычитании. Калис даже не шевелился. Затаившийся в зарослях хищник. Нэйт громко отхлебнул горячий чай и с усилием протолкнул глоток в горло. — Я так расстроен, — почти шёпотом проговорил Кики, рухнув на стул. — Я только теперь понимаю, как всё выглядит с его стороны. И… И то, что он простит тебе, мне он не простит. Потому что… Я всё равно чужой для него. Я только думал, что мы лучшие друзья, но на самом деле, он… — Я просил прощения за нас двоих, Кио. Ему нужно время. Ты его друг, никуда он от тебя не денется. Калис любит тебя. — Это просто слова, Нэйт. Я сделал ему больно, — горько произнёс Кики. — И теперь он лежит там, на полу… Это протест? — Не думаю. Он третий день наблюдает за Куаром, но держится от него на расстоянии. — Надеюсь, ему понравились подарки. Он был такой потерянный в свой день рождения… Мой котёночек. Нэйт задрал голову к потолку и выдохнул. Кики дёрнулся и сел ровно, заметив, что Калис шевельнулся и поднялся. Он вперил взгляд в стол, не в силах посмотреть мальчику в глаза. Калис зашёл в кухню, разминая руками поясницу, скользнул пространным взглядом по взрослым и открыл холодильник. — Сынок, мы завтра поедем с Куаром в Карсис. В дельфинарий. Поедешь с нами? — Зачем? — Калис захлопнул дверцу холодильника, держа в руках йогурт. — Раз в неделю он плавает с дельфинами. Дельфинотерапия, чтобы снять эмоциональные блоки. Ты тоже мог бы… — Нет, я не поеду. Не хочу плавать, — Калис вскрыл упаковку и добавил, — спасибо, пап. Правда не хочу. — Точно? — Нэйт склонил голову набок, заглядывая в лицо сына. — Иди сюда, — он похлопал себя по колену. Калис подошёл, ковыряясь ложкой в йогурте, примостился у него на коленях и прижался спиной к груди отца. — Да. Всё нормально. Не надо на меня так смотреть. Папа, Кики, все хорошо. Я же всё понял… — растерянно проговорил мальчик, видя, что взрослые бледны и как будто встревожены. — Я простил вас, я люблю вас, — сказал он, уже не зная как их успокоить. Нэйт обнял его и потряс на колене, прижавшись губами к виску. Ещё свежи были воспоминания о побеге Калиса, о его слезах и собственном бессилии. Чувство вины захлёстывало альфу. Он причинил боль маленькому, беззащитному существу, которое полностью зависело от его решений. Нэйт жрал себя за это и никак не мог успокоиться, даже когда Калис уже отошёл. Это ощущение слабости в ногах, когда он несколько часов не знал, где находится его сын — преследовало до сих пор. — Куар изменился, — сказал Калис, облизнув ложку. Это была его первая фраза о Куаре за всё время. Нэйт замер, затаившись в ожидании новых слов. — Что с ним было раньше? Он болел? В гостиной что-то рассыпалось. Видимо, кубики, с которыми играл Куар. — Он до сих пор не совсем здоров. Но его болезнь моральная. Слишком много ужасов он пережил, слишком много перемен на него свалилось тогда. Но он быстро восстанавливается, — охотно ответил Нэйт. — Скоро он станет нормальным мальчиком, адаптируется к окружению. И скорее всего уже в следующем году пойдёт в школу. Калис кивнул, болтая ногой, и отложил пустую пачку йогурта на стол. Нэйт снова поцеловал его в висок и лоб. Сжал посильнее, прижавшись щекой к щеке. Кио молчал, по-прежнему глядя в стол, будто пытался слиться с мебелью.***
Мальчик внимательно смотрел на Кики, чьё лицо было скрыто чёлкой. Он чуть шевелил бровями, но не пытался с ним заговорить. Нэйт поймал его взгляд и торопливо заговорил: — Кио помогает мне с Куаром. Я же езжу на работу. — Кики, а где твой муж? — тихо спросил Калис, и Кио медленно поднял голову. — Ты больше не живёшь на Аллодо? — Нет, — парень мотнул головой, густая шапка коротких волос смешно разлетелась на пряди. Калис почему-то усмехнулся. — Я ушёл от Гидеона. Сначала поселился в Карсисе, а потом Нэйту понадобилась помощь. — А почему ты ушёл от Гидеона? — заинтересовался Калис, ютясь в отцовских объятьях. — Калис, такие вопросы задавать невежливо, — мягко одёрнул его Нэйт, но Кики не обратил внимания на его фразу, хотя Калис посмотрел на отца, что-то про себя соображая. — Я просто не знал, с кем жил всё это время. Я разочаровался в нём как в человеке, — ровным голосом ответил Кио. — Теперь мне приходится строить жизнь заново, — он подпёр лицо рукой, распластавшись на столе половиной туловища. — То есть ты оставил свой дом в Аллодо и уехал навсегда? — уточнил Калис. — Да. Я не хочу туда возвращаться. Возможно когда-нибудь приеду просто погулять. Шорох, донёсшийся из гостиной, отвлёк Калиса, и он мгновенно испарился из кухни. Нэйт посидел ещё несколько секунд, а потом последовал за сыном. Он застал его стоящим возле двери туалета. Засунув руки в карманы брюк, альфа переминался с пятки на носок, стоя вне зоны видимости мальчика, скрытый перилами лестницы. Калис заглядывал в приоткрытую дверь туалета. Вскоре послышался звук спуска воды в унитазе, и Калис отскочил от двери. Куар вышел, подтягивая на ходу штаны. Калис сделал вид, что увлечённо разглядывает фотографии на стене. Нэйт не сдержал смешка. На него посмотрели оба — и Куар, и Калис. — Сынок, ты контролировал, что ли? — Ну… — растерянно начал Калис и замялся. — Я просто ему не доверяю. — Ты что, смотрел, как я писаю? — возмущённо воскликнул Куар, уставившись на Калиса. Калис ничего не ответил и рванул к лестнице, чуть не врезавшись в Нэйта, но тот успел увернуться, и мальчик буквально взлетел на второй этаж. — Во дела, — подытожил Кики, выглянувший из-за плеча Нэйта. — Что это с ним? — Он помнит те времена, когда Куар садился справлять нужду прямо по центру комнаты. Вот он и заинтересовался вопросом, — развел руками альфа. — Пойдём, Куар, соберём кубики.***
Красный как спелый помидор, Калис вбежал в свою комнату и перевёл дух. За ним никто не следовал, и мальчик облегчённо выдохнул. В конце концов, он просто хотел убедиться, что Куар больше не пакостничает, как раньше. За три дня он ещё ни разу не видел, куда мальчик ходит в туалет, но это его очень интересовало. А стоять у двери его заставило не столько любопытство, сколько удивление. Наблюдая за ним, Калис больше не чувствовал того жуткого отторжения, одолевавшего раньше. Он не узнавал в Куаре зверёныша. Бывший зверёныш мог часами сидеть и играть в весьма скучные развивающие игры. Нэйту достаточно было дать ему кубики или прописи для самых маленьких, или конструктор, и Куар затихал на долгие часы, поглощённый своими занятиями. В тот вечер, когда Нэйт приехал за Калисом в Карсис, они ещё долго сидели на разложенном заднем сидении его машины. Папа чуть не плакал, обнимая его до треска в рёбрах, и говорил, говорил, говорил… И Калис верил ему. Он сразу простил его, только бы не слышать этих едва сдерживаемых слёз в голосе. Сам Калис не мог сдержать своих слёз и щедро обливал ими папины плечи и шею. Ему было горько и стыдно, что он так поступил. Нэйт рассказал ему, что был вынужден сдать дом бабушки Ноэль в аренду, потому что ему понадобилось очень много денег на усыновление Куара. По законам желательно, чтобы детей усыновляли супруги. Их должно быть двое. А потом нужны были деньги, чтобы обеспечить Куару должный уход: массаж, расслабляющие бани, сеансы дельфинотерапии, логопеды и психологи. Теперь денег хватало впритык. Ему нужно было больше работать, а ещё сдавать дом в аренду, потому что он растратил почти все накопленные сбережения. Калис испытывал ужасный стыд из-за того, что подумал, будто папа разлюбил его и заменил Куаром, когда он уехал, и продал дом, чтобы вообще всё о нём забыть. Нэйт попытался рассказать ему всё по-честному, как взрослому. Объяснить, что расставание с Калисом и папой Лиром даётся ему очень тяжело. И он захотел сделать добро кому-то, кто в нём очень нуждается. Хотел, чтобы у него появился смысл жизни. Калис не помнил, что именно говорил отец-альфа, но суть была такой. И мальчик понял его. Понял и простил. И даже понял, почему папа боялся сказать ему эти новости заранее. Больше Калису не на что было обижаться. Куар — не замена, он — средство от бесконечной папиной боли. И внутри себя Калис уже принял это «средство». Теперь Калис грустил, потому что грустил папа Нэйт. Отец-альфа старался выглядеть весёлым, даже беззаботным, и у него получалось, но у Калиса были свежи воспоминания о том разговоре, кроме того, он чувствовал эту грусть в каждом его взгляде и движении. От неё у ребёнка волоски на руках вставали дыбом. Папа Нэйт был не в состоянии скрыть от сына свою печаль.***
Калис сел за письменный стол и включил свой старый компьютер. Открыв интернет, мальчик вбил в поиске: «Дом Лайоша Варга в Ремо». Мальчика по-прежнему интересовало, какого размера был этот дом. И ещё он поймал себя на мысли, что его непреодолимо туда тянет. Он хотел бы побывать в усадьбе Лайоша и сам всё рассмотреть. Но поиск в интернете выдавал очень мало картинок. Калис даже не был уверен, что на фотографиях именно то, что ему нужно. Хотя несколько изображений привлекли его внимание. Фотографии были сделаны с дальних ракурсов. Виден был лишь высокий забор, а сквозь прутья проглядывали жёлтые стены дома. Попадались только фотографии со скошенными углами, сделанные с неудобных точек обзора. Одну интересную он, правда, нашёл. Участок сфотографировали с высоты птичьего полёта. Калис видел острые шпили и широкие крыши, несколько непонятных домиков и дорисованный ландшафт леса. «Маленький? Средний? Это же целый замок! — недоумевал ребёнок. — Если это тот дом, конечно». Отвлёкшись от изучения фотографий, Калис прислушался. Внизу разговаривали взрослые, и лепетал что-то невразумительное Куар. Мальчик потянулся к телефону, открыл программу для связи по интернету. Папа Лир ему сегодня уже звонил. И голос у него был бодрый. Сейчас Калис хотел поговорить с Лайошем. Тот ответил на звонок очень быстро, и они перебросились парой общих фраз, а потом Калис спросил то, что его волновало. — Лайош, а я могу поехать в твой дом? Повисло короткое молчание. — Вообще, можешь. А зачем? — Я хочу посмотреть на него. — Калис, там нечего смотреть. Одни развалины. Насколько я знаю, там даже ничего не убирали, кроме некоторых подсобных помещений. — Мне интересно, — настойчиво сказал мальчик. — Я хочу увидеть развалины. — Я не думаю, что это хорошая идея, Калис. — Ну, пожалуйста. Мне очень хочется. — Там… Там небезопасно для… — Лайош оборвал фразу на полуслове. — Для чего? Что там такое? — Калис. Нэйт точно будет против. — Но ты же сказал, что можно! — Я-то не против самого факта, но есть ряд препятствий. Папа Нэйт не разрешит, а я не могу поехать туда с тобой. — А с папой я могу поехать? Почему не разрешит? От раздражённого вздоха Лайоша застрекотал динамик. — Нэйт не поедет, Калис. Ты уже достаточно взрослый, как ты сам мне сказал, для того, чтобы понимать такие вещи. Калис свёл брови к переносице, крепко задумавшись. — Не вздумай ехать туда один, — угрожающе промолвил Лайош. — Но, Лайош, в интернете есть адрес… — Не зли меня, Калис МакТавиш. Один ты не поедешь, это под запретом, — Лайош едва ли не шипел. — Ты сейчас позвонишь папе Нэйту, да? — Ты не оставил мне выбора. — Пожалуйста, не звони. Пожалуйста. Я не поеду… — промямлил Калис. — К сожалению, я не могу тебя проконтролировать отсюда. Поэтому жду звонка от Нэйта в течение получаса. Если нет, я звоню ему сам. Лучше будет, если он услышит это от тебя, чем от меня. Правда же? — То есть я должен его попросить?.. — Рассказать о своей идее. — Ладно… Калис нажал красную кнопку на экране и протёр рукой лицо. Ещё не сообразив, как ему быть, и коря себя за глупость на чём свет стоит, повернул голову. Отец-альфа стоял в дверях. Калис обомлел, будто уже натворил что-то страшное. Нэйт медленно, как если бы боялся спугнуть, приблизился к нему. — Калис, почему ты не сказал мне о своём желании? Почему сразу позвонил Лайошу? — спокойно спросил Нэйт, прижав дужку очков к переносице, и опустился на одно колено возле стула, на котором сидел Калис. — Ну… Ты же слышал его… — неуверенно ответил мальчик, пытаясь прочесть мысли отца по его лицу. — Я тоже почему-то подумал, что ты сразу откажешь… Нэйт молчал, он привалился плечом к ножке стола и пригладил свои чёрные волосы с белой прядью по центру головы. — Почему это так сложно? Поехать в его дом? Я… Я же живу теперь с Лайошем… И я хотел узнать… — Я понимаю, — потряс головой Нэйт. — Просто у Лайоша был зверинец. Некоторые звери погибли, когда дом взорвался, а некоторые до сих пор живут в лесу. Кто знает, что там сейчас водится. Лес не огорожен. — Мне кажется, если бы дело было только в этом, Лайош бы так и сказал. Вы что-то недоговариваете. И… Сначала он сказал, что не против, а потом как будто испугался чего-то… — размышлял мальчик вслух. — Ты прав, дело не только в этом… Они оба замолчали. Нэйт явно обдумывал что-то, Калис щурился. Тайна дома Лайоша уже растравила его воображение, и мальчик хотел туда попасть даже больше, чем прежде. Он уже не надеялся на то, что папа скажет ему нечто понятное, думал, что он просто встанет и уйдёт, но Нэйт вдруг заговорил, решившись: — Калис, Лайош сказал, что там может быть опасно. И не договорил… Опасно для тебя. — Чего? — Калис округлил глаза. — Понимаешь… — Нэйт потёр нижнюю губу. — Малыш, всё очень сложно. Все перемены, которые произошли в последние месяцы… — отец-альфа подолгу думал, подбирал слова. — Они не случайны… «Как я и думал. Дом. Я должен туда попасть». — Возможно, ничего страшного и не случится, если ты посмотришь на него. Вернее, на развалины… Я не обещаю, но постараюсь организовать тебе эту экскурсию. Ты же понимаешь, туда нельзя просто прийти как к себе домой. Глаза Калиса загорелись любопытным огнём. Нэйт отписался Лайошу, что в курсе идеи сына.***
По понятным причинам Нэйт готов был исполнить любую просьбу сына. Но почему мальчик захотел именно это? Альфа терзался сомнениями, пытался придумать, как быть. В доме было тихо. Все уже разошлись по спальням. Большие настенные часы в гостиной пробили одиннадцать вечера. Нэйт перебрасывал телефон с ладони на ладонь, он жёг руки. И всё-таки мужчина решился. — Аранис, добрый вечер, — с трудом проговорил Нэйт и потянул ворот футболки, хотя он вовсе не давил.***
Нэйт ехал за рулём, поглядывая в зеркало заднего вида. Сзади, на разложенном горизонтально сидении, валялся Калис с телефоном в руках. Ребёнок безостановочно тыкал в экран, явно играл. Мужчина смотрел на дорогу и размышлял. Какой всё-таки запутанный клубок. Иногда он общался с Аранисом, и тот даже пару раз заезжал к нему в Ратимор. Они поддерживали эту странную связь, будто чувствуя, что на самом деле они не враги, и делить им — нечего. Это общение удивляло обоих в равной мере. С последней встречи у могилы Эйши они виделись раза четыре. Нэйту было сложно объяснить самому себе, зачем он поддерживает с Аранисом связь, ещё больше его удивляло, что это делает сам брат Лайоша. Но в самые сложные моменты жизни Аранис всегда оказывался рядом, и именно он заставлял его встряхнуться. Жизнь шутит очень своеобразно. И когда Калис попросил его показать ему Ремо, Нэйт не нашёл ничего лучше, чем позвонить Аранису. Он и не рассчитывал на положительный ответ. Ведь это ещё страннее, чем само их общение. Но старший Варг выслушал его до конца и... Разрешил. Более того, согласился поехать с ними. Он ничего не объяснял. Уточнил только — Калис хочет посмотреть из машины или прямо погулять? Узнав, что всё-таки погулять, он замолчал на несколько секунд, а потом сказал: — Да чёрт с ним, Нэйт. Хочет погулять, значит, погуляет. Нэйт обдумывал это и с замиранием сердца пытался поставить себя на место Араниса, учитывая всё, что произошло. Он бы не согласился, нет. Ну, хочет чей-то ребёнок погулять по твоему личному кладбищу, пусть хочет дальше. Но нет, Аранис позволил. Нэйт хотел бы узнать, что такое было в душе старшего Варга, что позволило ему проявить такое великодушие. Он ударил по тормозам так резко, что Калис едва не скатился на пол, под сидения. — Папа, ты чего?! — крикнул он, выронив телефон. «А вдруг это ловушка? Блять… Нет, Аранис… Аранис это Аранис. Ерунда какая». Он сглотнул и открыл бардачок, проверил на всякий случай, лежит ли там кольт. Тёмно-коричневая кожаная кобура была прикрыта кипой листов. Он выдохнул несколько раз, снова посмотрел в зеркальце. — Ты чего затормозил? — снова спросил мальчик. — Ты в порядке? Не ударился? — проигнорировав вопросы сына, спросил Нэйт и нажал педаль газа. — Нет, но телефон потерял, — пробурчал Калис. Он свесился с сидения и копошился под передними.***
Ремо Аранис курил в сторонке, пока крупногабаритный джип Нэйта проезжал через открытые настежь ворота. Дарнелл стоял возле него и тоже курил. — Точно нормально? — хриплым голосом спросил альфа. — Да, — кивнул Дар. — Я не хрустальный. Оба смотрели на джип, припарковавшийся близко к ограждению. Задняя дверь отворилась, и на вымощенную камнем дорожку мягко ступили маленькие белые кроссовки. Их хозяин потянулся во весь рост и огляделся. Аранис видел Калиса последний раз в марте. Ребёнок сильно поменялся за это время. Его всегда серьёзное лицо стало ещё серьёзнее, огромные, бездонные глаза смотрели ещё более цепко, чем раньше. И сейчас его внешнее сходство с Лиром больно ударило Араниса. Он мучительно отгонял навязчивых призраков прошлого. Альфа с удивлением отмечал, что сходство это только внешнее. Да, Калис был такой же статный, как и его отец-омега, носил длинные волосы до бёдер, у него были нежные черты лица и строгий контур скул, челюсть чуть шире, чем у Лира, нос чуть длиннее, но всё же от Нэйта он не взял почти ничего, кроме формы черепа. Однако внутренне Калис совсем другой. И что-то, что не поддавалось словесному описанию — отталкивало. Может быть, потому что он гамма, а не омега? Калис держался спокойно, никогда у него не было бурных всплесков веселья, которыми в своё время славился Лир, он не оживлял собой пространство. Безусловно, мальчик влиял на окружение, но иначе. И Аранис не смог бы подобрать нужных слов, чтобы описать нечто тёмное, глубокое и тягучее, что внушал этот горделиво вышагивавший ребёнок. Не хватало только трости и шляпы, чтобы подчеркнуть его врождённый аристократизм. — Здравствуйте, — сказал Калис, подойдя вплотную к Варгу и его мужу. Он протянул руку Дарнеллу, и тот пожал её. То же проделал и Аранис. Они поздоровались. А потом мальчик неожиданно потянулся к Дару и крепко обнял его, вжавшись головой в грудь мужчины. — Я так скучал по тебе, Дар, — прошептал ребёнок. Дарнелл выглядел растерянным. Переводил взгляд с Араниса на Нэйта и обратно, и всё же ответил на это объятье, обхватив плечи мальчика. — Ну ты чего? — потерянно прошептал Дар, и на глазах у него невольно навернулись слёзы, которые сразу высохли.***
Аранис не спеша шёл рядом с Нэйтом позади Дарнелла и Калиса. Мальчик вышагивал впереди с таким видом, будто знает, куда идти. Перед ними высилась гора бетонных плит, пронзённых железными штырями, опасно свисали кирпичи, содравшие собой и грязно-жёлтую облицовку. Всё это выглядело, как разрезанная лазанья. Саму усадьбу до сих пор не разбирали, в отличие от сгоревшей конюшни, ангара и множества подсобных помещений и сараев. Вокруг мелькали чёрные квадраты земли, обрамлённые запущенной травой. Дарнелл и Калис прилично оторвались. Ребёнок оглядывался по сторонам. Дарнелл просто шёл, скорее всего даже не понимая этого, к могиле своих младших детей, а Калис двигался вровень с ним. — Честно говоря, — начал Нэйт. — Я думал, ты откажешь мне. Если совсем честно – я на это надеялся. Аранис держал в руке толстую длинную палку и бил ею траву и кустарники, как мальчишка. — Почему? — поинтересовался он. — Не знаю. Просто… Странно это всё. — Твой сын хочет лучше понять человека, с которым вынужден жить. В этом нет ничего странного. Если бы Лайош был здесь, сам бы ему показал. Этот дом был нашей жизнью. У тебя очень умный сын. Он понял, откуда ему стоит начинать. — Я думаю, ты догадываешься, о чём я спрашиваю на самом деле, — тихо проговорил Нэйт, поглядывая на то, как палка сбивает травинки, и они разлетаются во все стороны. — Догадываюсь, — кивнул Аранис и замолчал. Они подошли к могиле. Слева высился небольшой мемориал, посвящённый памяти близнецов. Эти новшества не были облагорожены. Будто о Ремо решили забыть. Никто не позаботился о том, чтобы всё выглядело как единый организм — как было раньше. Чтобы всё стояло на своём месте. Теперь объекты были разбросаны без системы, без единой организации. Этот мемориал смотрелся чуждо. Как и могилка с неприкрытой землёй в двух шагах от него. Такое бескрайнее горе, и заключённое на таком ничтожном клочке земли. Мемориал представлял собой округлый камень с выточенными на нём словами в память почившим. У Нэйта задрожали руки и перехватило горло. Ремо пропахло смертью насквозь. Он понимал, кто здесь лежит, и насколько это несправедливо. Дарнелл положил четыре белые розы на чернозём под памятником, отделив их друг от друга. Калис засунул руки в карманы тёплого пальто и подошёл к могиле вплотную. Всмотрелся в имена, обозначенные на памятнике, и закусил губу. В машине Нэйт сказал ему о том, что дети Дарнелла умерли, не успели выбежать из конюшни во время пожара. Калис всегда отличался чуткостью к таким вещам. На кладбище он проявлял удивительную для ребёнка почтительность. Не делал лишних движений, смотрел исполненным сосредоточенности взглядом. Но не сейчас. Нэйт напрягся, когда мальчик начал живо ходить вокруг могилы, очень быстро перемещаясь от мемориала к памятнику и обратно. Он даже едва не наступил на землю самой могилы, на лбу его залегла морщинка. Смотрел он с непониманием. Нэйту это не понравилось. Само присутствие Дарнелла сковывало его. Дарнелл почти не изменился, но печать скорби на его лице проступала таким жёстким и мучительным напоминанием о трагедии, что Нэйт просто терялся. Всегда ярко-бронзовые колечки волос писателя-омеги местами окрасились сединой, а глаза... Лучше не смотреть в эти глаза. Любое лишнее движение сына начало его раздражать. Он боролся с собой, чтобы не одёрнуть мальчика. Аранис и Дарнелл молчали, не обращали никакого внимания на Калиса. Они скорбели по своим детям. Устав от постоянного мельтешения, Нэйт всё-таки схватил его рукой за капюшон и подтянул к себе. Молча погрозил пальцем. Калис кивнул, смутившись. Помявшись с ноги на ногу три секунды, он показал Нэйту пальцами, что пойдёт в сторону развалин. Отец-альфа моргнул ему. Нэйт был слегка шокирован поведением Калиса. Он уже обдумывал, что именно скажет потом, по дороге в Ратимор. А пока закурил и присел на сваленные друг на друга брёвнышки. Никто здесь даже не позаботился о лавочках. Скорее всего Барнсам и Аранису было больно даже находиться на территории Ремо. Они облагородят, Нэйт не сомневался, но со временем. Калис быстро шёл к огромной груде — всему, что осталось от усадьбы. Дом тоже выглядел своеобразной могилой. Нэйту стало нестерпимо тоскливо на всё это смотреть. Ведь ему удалось повидать Ремо в его лучшие дни. Аранис тронул его за руку. Он уже сидел рядом с ним. Дарнелл зажёг красную, толстую свечу, воткнул её в землю, и теперь молча наблюдал за огнём. — Как ты вообще? — проговорил Нэйт тихим шёпотом, чтобы никто не слышал, а после покосился на развалины. — Даже не спрашивай, — махнул рукой Аранис. — Херня такая творится, что… Но это напрямую связано с тем твоим вопросом. — Он взглянул на разбитую и размётанную по всей груде камней крышу, прищурился и в очередной раз закурил. — Волчата ушли из дома полтора месяца назад. Я знаю, где они и чем заняты, но разругались мы в пух и прах. — Волчата это… — Ро и Ру. Они одержимы местью. Я не говорил тебе об этом раньше. Но сейчас, когда Калис с тобой, ты должен знать. Я их не контролирую. Из-за этого у нас и разладилось. Они взбесились. Даже Дарнелл не смог их угомонить. Теперь предатели все. Кроме Мэла, разумеется. А он лавирует между всеми нами, удерживает нейтралитет. Благодаря ему я знаю о волчатах. Нэйт не мог закрыть глаз, осознав всю угрозу, заключавшуюся в словах Араниса. Он предполагал такой расклад, но чтобы всё было настолько явно и чётко обозначено... А тот продолжил: — Тебе ничего не угрожает. Но их… Тогда, во всяком случае, волновали именно Лир и Калис. Они не тронут Лайоша или тебя. У них своё понимание клановой вражды, они вечно в это лезли и сейчас дорвались, — Аранис говорил быстрым шёпотом, пригнувшись. — Но ты же… — выхаркал Нэйт, подавившись сигаретой. Аранис взял двумя пальцами его подбородок и заставил повернуться к могиле, у которой сидел на коленях Дарнелл. Нэйта обожгло мурашками. — Я поэтому его привёз, — прошептал Аранис. — Он — залог безопасности сейчас. И он это знает. Волчата не приезжали сюда с того самого дня, это я знаю точно, но лишняя перестраховка не повредит, — Аранис бросил окурок на подмёрзшую траву и раздавил. Нэйт смог выдохнуть только теперь. Инстинктивно начал искать глазами сына. Тот трогал плиты. — Калис, там кирпичи могут обвалиться! — Крикнул Аранис. — И перекладины ненадёжные. Отойди оттуда. Мальчик послушно отскочил на несколько шагов и примостился у одной из плит, прижал к ней ладонь. — Что он делает? — спросил Аранис. — Понятия не имею, — покачал головой Нэйт. Его мучило желание схватить сына, закинуть в машину и уехать отсюда, но он решил дать ему ещё пару минут.***
Калис разглядывал могилу, даже не думая о том, как это выглядит со стороны. Если бы у него не было представления о поведении на кладбище, он бы попрыгал на ней для верности, но оставалось только искать вокруг. Искать и не находить. Он не видел того, что всегда было возле любой могилы. Кроме того и не чувствовал. Это было странно. Но папа сказал в машине, что от близнецов остался только ботинок, его и закопали. Может быть, в этом дело? Сейчас он сидел на одной из нижних плит некогда огромного дома. Как много в этой груде камня и металла. У него перехватывало горло от того, что ему виделось и чувствовалось. Ветер шептал, воздух был особенным, он дрожал жизнью. Калис не верил своим глазам. На плите, чуть выше него, сидел мальчик лет пятнадцати. Оба они делали вид, что друг друга не видят. Это неприлично, показывать им без причины, что видишь их. Здесь было много существ. Они просто кишели вокруг. Такое обилие ему встречалось только на кладбищах, и то, если они густо-населённые. Среди них были и тени. Тени Калис не любил. Мальчик недвижимо сидел на плите. Калис разглядывал его краем глаза. Это был вытянутый подросток с засаленными волосами, свисавшими на лоб. Его холодные глаза когда-то были зелёными. Руки длинные и непропорциональные. Калис отсюда смотрел на странную могилу, у которой никого не было, и щурился от яркого зимнего солнца. Он впитывал то, что передавала ему плита. — Их там нет, — сказал мальчик. Калис не вздрогнул и не повернулся. — А на чём сидишь ты? — спросил он, не двинув губами. — Под тобой ничего нет, — добавил он. — Я сразу тебя узнал. Тебя не провести. Хочешь, покажу кое-что? — мальчик тоже говорил, никак не используя губы и мышцы рта. — Не могу, — Калис перевёл взгляд на отца-альфу. — Я их уже отвлёк. Они не заметят. Пошли. Калис поднялся и посмотрел на мальчика в упор. Тот слегка расплывался, теряя очертания, двоился, но снова соединялся в единое целое. От этого глаза начинали болеть. — Ты не призрак. Ты и есть Ремо, — холодно озвучил факт Калис. Мальчик улыбнулся и протянул ладонь. — Не смей. Трогать, — жёстко произнёс Калис, смерив его взглядом. — И в мыслях не было. — Какие у тебя могут быть мысли, дух? Веди. И дух повёл. Калис следовал за ним, стараясь не обращать внимания на десяток призраков, выглядывавших со всех сторон и не спускавших с него своих ничего не видящих глаз. Калис знал, что они не видят, они лишь реагируют на движение внутри и язык мёртвых. Этим языком, как и все люди, Калис владел с младенчества, но в отличие от всех остальных — не забыл. И память о нём его не покидала. Он разговаривал не словами, а импульсами своей плазматической основы, которую другие называли душой. Дух Ремо привёл его к склепу. Калис сразу понял, что это за сооружение. Вокруг него клубилась аура мира мёртвых, он распознавал её краем глаза — переливавшуюся всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками. Прямо он не смотрел и на неё, у него тут же бы заболела голова. Без страха мальчик вошёл в узкий проём и встал возле гранитной плиты, увенчанной богато украшенным памятником и статуей ангела. Но смотрел он вовсе не на это. — Понял? Ты не ошибаешься, — пояснил дух. Плазматические тела окутывали усыпальницу своих тел. Калис мог поговорить с ними, но не стоит беспокоить мёртвых без надобности. Он лишь оглядел внутренности склепа. — Я ищу не это. Дух. Мне нужна память отца. Она здесь, я её чувствую. Не могу найти. Он не хочет, чтобы я это знал, поэтому не выходит на поверхность, — Калис смотрел на свод, не допуская прямых взглядов на подвижные тела и самого духа Ремо. — Если не хочет, то и не выйдет. — Ты не понял. Ты достанешь мне её из себя в том виде, который я восприму. Человеческое зрение не совершенно. И не вздумай обмануть, я пойму. Дух надолго умолк. Калис даже перестал улавливать колебания его световой оболочки. Подождав несколько десятков секунд, он развернулся ровно на сто восемьдесят градусов и тут же столкнулся с нужной ему энергией, которая постепенно принимала обличие его отца-омеги, изменяя своё ярко-оранжевое, отливающее солнечным светом, тело. — Покажи! — приказал Калис. Совсем юный отец-омега ощерился в белозубом оскале.***
Калис медленно открыл глаза и прищурился. Дневной свет бил больно. Голова была тяжёлой и кружилась. Щурясь, он огляделся. Мальчик лежал один у входа в фамильный склеп Варгов. Приложив усилие, он принял сидячее положение. — Спасибо, что отвлёк их. Подбородок был мокрым. Калис вытерся рукой, а руку с пенной слюной обтёр об траву. «Главное, чтоб они этого не увидели». Поднявшись, он отряхнулся и, чувствуя себя выжатым лимоном, поковылял в сторону могилы близнецов. Взрослые всё ещё сидели на трёх брёвнышках и приглушённо переговаривались. Калис подошёл к ним и подвигал плечами, разминая. Всё тело было таким затёкшим, будто он три дня лежал без движения. — Всё, папа, поехали, — сказал он. Нэйт непонимающе сдвинул брови. — Тебя пять минут не было. Всё? Налюбовался? — Да. Поехали, — повторил мальчик и скосил глаза на могилу близнецов в последний раз. — А на разрушенный зверинец посмотреть не хочешь? Там тоже жутковато, — явно соблазнял его Аранис. — Ну... Только одним глазком. А потом домой.