"Океан в конце пути".(с) Н.Гейман
Лир гладил сына по голове. Ему было непривычно. На днях мальчик резко захотел подстричься. Теперь его волосы не доставали даже до плеч. Косая длинная чёлка пересекала лоб, выгнутые концы коротких локонов обрамляли лицо. Калис лежал у него на коленях и смотрел на звёзды. Лир с мягкой улыбкой поглаживал прядки перевязанной рукой, сидя на единственной ступеньке деревянного крыльца. Сегодня у него в ладони взорвался стакан. Он слишком сильно его сжал. Так он думал. Хорошо, что там была всего лишь вода, а не, например, кофе. — Папа. Расскажи мне сны, — попросил мальчик. — Они такие красивые, как древние сказки, — он мечтательно улыбнулся. И папа начал рассказывать о тигре и волке, о дивных лесах и океане с фиолетовыми волнами. О птицах размером с Раэ с дивными малиновыми перьями, блестящими металлом на солнце. О прекрасном мальчике, спящем в золотой клетке, о деревянном алькове, чьи двери охраняет жуткая чёрная птица... Калиса расслабляло нежное звучание папиного размеренного голоса. У него в альбоме уже много страниц, иллюстрирующих папины сны. Калис прижимался щекой и шеей к горячему папиному животу, чувствуя пульсацию, а иногда и толчки своих брата и сестры. Невдалеке Раэ грыз крупную косточку, которую Калис купил для него в городе. Они ездили туда с Лайошем за внезапно понадобившимися свечами. Заодно посетили парикмахерскую и зоомагазин. Пёс похрюкивал от наслаждения, грыз и мусолил лакомство. — Папа, рассказывай, — Калис не давал ему передохнуть. — Погоди, дай вспомнить, — усмехнулся Лир и снова повёл неспешный рассказ. Калис прижал ладони друг к другу и умостился на папиных ногах удобнее. Пока папа говорил, мальчик думал. Он не переставал думать ни на минуту. Все его мысли вертелись вокруг духа Ремо, самого Ремо и папиных воспоминаний. Он смотрел на него снизу вверх и удивлялся — как папа не похож на того мальчика, чуть старше него самого. Насколько он был другим в те времена. И как же громко он смеялся! Даже видя и слыша отрывочно, размыто — хотел смеяться вместе с ним. Теперь Калис знал много, ему самому казалось, что даже слишком... Как удержать свои впечатления при себе? Это сложно. У него осталось мало вопросов, но он хотел бы поговорить об этом с кем-то... Его папа вовсе не такой человек, каким виделся Калису раньше. Мальчику было сложно наложить образ того Лира на папу Лира. Он видел смерть Ремо от рук родителя. И знал, почему оно умерло. Взбешённый дух, мечущийся по этому дому у океана — умирающее, жалкое и испуганное создание по сравнению с тем, каким оно было раньше. Почему взрослые порой так боятся довериться своим детям? Ведь, когда знаешь и понимаешь — не злишься попусту и не страшишься неизвестности. Он принял всю правду о папе Лире, не моргнув и глазом. Правду о Лайоше он ещё не до конца осознал. И Калис понимал — начинается очередной виток перемен. Подвластных ему перемен. Бьющий из окон свет замигал и стал тусклее. Опять лампочки. Калис выгнул бровь, папа Лир прервался в своём рассказе и обернулся. Мальчик погладил его по руке и обнял, всё также лёжа, вжавшись щекой в живот. Папа вздохнул. — Опять перегорела. Да что ж такое... Ну так вот... Мальчик был благодарен Лайошу и в то же время — удивлялся ему. Лайош сдержал своё обещание, данное в самолёте — не лез с расспросами. И даже после того, что случилось — не нарушил. Терпеливо ждал, хоть и недвусмысленно посмотрел на него, когда взорвался стакан. Если бы кто-то из его пап увидел, что происходило при духе Ремо, а тем более транс, они бы сразу отправили его к врачу. Договориться с ними было бы невозможно. Видимо, гаммам легче понимать такие вещи... И друг друга. Лайош Варг умеет терпеть. В этом Калис убедился на собственном опыте и на основе воспоминаний папы. Мальчик нежился в объятьях папы, даже зная, что этими же ласковыми руками он не раз нажимал на курок, не раз резал чужие шеи. Этими же руками он убивал людей. Убивал животных. И того человека, чей облик принял дух Ремо, тоже убил папа. Калис слегка щурился, разглядывая звёздное небо над головой и щербатую яркую луну. Дух больше не показывался ему. Скорее всего — не мог после того, что мальчик сделал с ним через животных, но это ещё не конец. Его слабость связана ещё и с расстоянием. Слишком много деталей, и Калис не мог увидеть все, как бы не хотел... Дух проявился и был сильным только потому, что собрался — это был концентрат. Потому что он умирает. И Калис подозревал, чего можно ждать от него в будущем. Ведь он не отступит. Всё живое хочет жить. Но ребёнок уже всё решил — он избавится от него любой ценой. Заплатит, сколько нужно. В конце концов, поведение духа — откровенное нападение. Калис имеет полное право защищать от него дом. Он думал об этом уже несколько дней. Получалось, что дух не может никого коснуться, потому что ему никто не принадлежит. Сам того не зная, папа Лир порвал связь духа с Лайошем и его семьёй. Калис подозревал, что это существо появилось задолго до того, как родился Лайош. Но что там было раньше — не имело значения. Дух — средоточие человеческих воспоминаний и намерений. И он никогда не был домашним духом. Это концентрат, результат человеческих решений и эмоций — не больше и не меньше. А Лайош его очень неплохо кормил. Собой и другими. “Надо, чтобы в самом Ремо разобрали всё, не оставили даже камня. Ничего”. Лир поднял руку, в темноте на фоне тёплого огонька лампы, висевшей над входом, замерцало аметистовое кольцо. Обручальное. Калис пошевелил бровями. — Папа, а почему ты его не снимешь? — Что? А. Кольцо... Сам не знаю... Привык к нему. — Мне кажется, лучше его снять. — Почему? “Да потому что легче будет!.. Это же связь... Как ему сказать-то?” — Ну... Это напоминание о папе Нэйте... — как можно грустнее сообщил ему Калис и состроил умилительную мордашку. Подействовало незамедлительно. Папа послушно, хоть и с трудом, стянул кольцо с большого пальца и спрятал его в карман. — Доволен? Калис несколько раз кивнул и спрятал личико у папы на животе. Вечер выдался на удивление уютным. Они были тепло одеты, но обычно от океана несло таким жутким холодом, что одежда не спасала. Сегодня же было приятно находиться на улице, объятыми сиреневыми сумерками. Раэ цокал когтями по деревянным перекладинам крыльца, принюхивался, в конце концов толкнулся лбом папе в руку, прошёлся шумным мокрым носом по ногам и боку Калиса и улёгся подле них. Мальчик разомлел от атмосферы идиллии. На крыльцо вышел Лайош с чашкой кофе. — Только Рамзеса не хватает. Фотографировать и в рамку, — усмехнулся он и сел рядом. Раэ тут же уложил голову ему на колени. Лайош положил руку Лиру на плечи и тоже поднял голову. — Небо сегодня потрясающее, — вздохнул он и отхлебнул кофе. Калис улыбнулся, радуясь, что даже Лайош не испортил своим вмешательством атмосферу, а даже дополнил её. Их всех накрыла видимая только Калису колбочка. Растянутая от него до Раэ — она переливалась звёздным небом, пульсировала млечным путём. Он залюбовался и нагло закинул ноги Лайошу на колени. Раэ подстроился — поднял голову и уложил её ему на голени. Лайош хохотнул и потрепал щиколотки мальчика.***
Локо из коридора наблюдал за тем, как его напарник собирает вещи в своей комнате. — И куда ты так торопишься? Тот поднял взъерошенную чернявую голову. Руди явно был расстроен и очень торопился. — Ну, если тебе так интересно, у меня рейс через два часа. И Лайош сказал мне об этом только сейчас! — он пнул чемодан, который никак не закрывался. — Он, видите ли, решил, что я очень нужен в Карсисе, Аранису. — Весело, — пожал плечами Локо. — А чего ты такой взвинченный? Разве не этого ты хотел? Тон альфы был обычным, но сами слова раздражали Руди. Он сейчас в принципе был очень раздражён. — Возможно. Но не так внезапно. Чего это он? — телохранитель облизал нижнюю губу от волнения. Его сейчас можно было принять за какого-нибудь студента. — Ну. Вчера он заходил в рубку... — Локо подул в чашку с чаем, Руди уставился на него. — Может быть, хозяин увидел, что включались камеры, которые включаться не должны? — он склонил голову набок. Руди понял — Локо издевается. — И ты молчал. Чёрт. А теперь у меня есть сомнения, доеду ли я до аэропорта. — Ну кто тебе доктор, что ты дрочишь на омегу хозяина? Это непрофессионально, — Руди хотел ему ответить, но Локо, говоривший всё без тени улыбки и изменений в интонации голоса, выставил руку. — Как по мне, так это вообще странно. На беременного, да ещё калеку. Руди, сходи к доктору в Карсисе. Вдруг там что... Сломалось от круглосуточного сидения без дела? — Зато у тебя ничего не сломалось. — злобно фыркнул Руди, которому не хватало словарного запаса на достаточно колкий ответ. — А знаешь что, ебал я его долбанутого омегу. Дался он мне. Ну подумаешь, включались камеры. Я просто бдительный. — Да-да, — покачал головой Локо. — Бдительный. — А может быть, это ты ему показал, что они включались? Локо сделал вид, что задумался, глядя в чашку. — Когда он там был, я вместе с тобой выгуливал псину. — Тогда откуда ты знаешь? — Ты всё-таки тупой, — подытожил Локо. — Всё тебе надо объяснять, — он даже вздохнул. — Ты оставил их включёнными. Я ж тебе никак не мешал, даже делал вид, что не знаю. Но когда мы вернулись — они были выключены. И дверь в рубку не была заперта на ключ. Больше туда никто не мог зайти. И вот, на следующий день ты едешь в Карсис... Хотя... Ты странно реагируешь. Я уже начинаю сомневаться, что дрочил ты именно на Лира. Но размышлять я об этом не буду, извини. Руди был готов бросить в напарника что потяжелее. Весь красный от злости, он лишь в очередной раз пнул чемодан. Локо уже оттолкнулся от стены и двинулся в кухню, когда Руди его остановил. — Постой-ка. А почему он решил, что это я... Включал камеры? Он говорил с тобой? — Нет. Не говорил. Я сказал тебе лишь предположение. Да и почему хозяин тебя отправляет, я знать не могу. Вдруг ты действительно понадобился Аранису? Парень закивал, прижав палец к губам, и уселся на край постели. Как он мог так опозориться? Ещё этот. Никогда не разговаривает, а тут прям общаться потянуло. Смешно ему, видимо. Руди вдруг вспомнил, что, когда Лайош уезжал в Карсис, он случайно поставил камеры на запись, а не на прямое наблюдение. Тряся ворот рубашки, он помчался в рубку. Включил центр управления. Все записи были стёрты. Руди треснул себя кулаком по лбу. “Так. Ладно. Может быть, он ничего такого и не подумал. Может... Блять. Но это пиздец...”***
Поздним вечером Калис сидел за своим рабочим столом, подперев щёку рукой, и пытался вникнуть в слова Лайоша. Тот разместился на краю стола с задачником в руке и объяснял ему тему про параллелограммы. Калис вздыхал и мялся. Геометрия была невыносимо скучной, даже озвученная им. Он умел рассказывать интересно, но против геометрии бессилен даже Лайош. Однако, мальчик уже начинал понимать, как ему решить очередную задачку. Варг никогда не решал за него, добивался того, чтобы Калис мог сделать всё сам. Пока Лайош говорил, мальчик черкал в тетради размашистым почерком. С подоконника свалилась банка с водой из-под красок. Мутно-зелёная вода растеклась по паркету. Калис закусил губу и раздражённо вздохнул. Лайош щёлкнул языком и наклонился, заглянув ему в лицо. Ну конечно, окно закрыто, сквозняка нет, кот не проходил, пластиковая банка стояла, прижатая к стеклу, далеко от края. Взрослые скоро неврастениками станут. Калис отложил ручку. — Ну давай. Спрашивай, — проговорил он, скрестив руки на груди. — Да нет, — взмахнул рукой Лайош. — Я на тебя смотрю, чтобы ты убрал это, — он спрятал за учебником улыбку. Калис закинул ногу на ногу. — Давай не будем конкретно об этом. Давай о чём-нибудь другом? Лайош уткнулся в учебник. — О геометрии? Почему-то Калису захотелось вернуться к разговору, начавшемуся в самолёте. “Я что, настолько ненавижу геометрию?” — Лайош, — мальчик опустил руки и придвинулся на стуле ближе к столу. — Ты спрашивал, кто со мной говорит, — спустившись на доверительный шёпот, сказал он. Мужчина наклонился к нему, чтоб лучше слышать. — Да? — Со мной говорит мир, — прошептал он ему на ухо, отодвинув длинные, распущенные волосы мужчины. — Не словами говорит. Я не всегда знал, что другие люди видят и слышат только половину мира. Лайош отложил учебник. — А ты — весь? — Нет, я тоже не весь. Но больше. Вот... Вот например. Ты знаешь, кто папу бережёт? Варг понял, что “Я и охрана” — это немного не то. — Нет, не знаю, а кто? Они всё также перешёптывались. — Миро. Истинный. Он всегда с ним, — Калис положил ладонь Лайошу на плечо и продолжил. — А папу Нэйта — его истинная, я знаю, что она была девочкой при жизни, знал всегда. Миро никогда не разговаривает, и его практически не видно. А вот Эйша, папа как-то говорил мне про неё, она разговаривала иногда. Но очень редко. А! Ещё. Араниса оберегает ваша с ним бабушка. А меня — моя. Но есть ещё теневые хранители, они не всегда рядом, но иногда появляются. Например, у папы Лира — его брат, который умер очень молодым. Папа никогда о нём не говорит, и я не знаю имени. Лайош хмурился и поднимал глаза к потолку. — А меня кто охраняет? — прошептал он. — Я не знаю, кто он тебе. Но ему отрезали голову. И у него знак козырной карты. Если до этого Лайош был расслаблен и только старался серьёзно относиться к его словам, то после сказанного — содрогнулся и напрягся. — Разве люди не перерождаются после смерти? — Перерождаются. Остаётся их отпечаток в этом мире на конкретную жизнь, он же и связь. То есть, я не знаю, кто конкретно всегда с тобой, потому что он не приходится тебе родственником. Остальные все родственники, истинные тоже как родственники, поэтому их можно распознать. — А кто ещё с тобой говорил, кроме Эйши? — Твой хранитель, он мне и сказал, что я могу рассказывать тебе, — Калис шептал, уже касаясь губами уха Лайоша и трепеща внутри. Он не говорил об этом ещё никому в своей жизни и сильно волновался. — Это было всего один раз. И я очень долго думал. — Раз он сказал, значит, это правильно... Должен быть кто-то, кому можно рассказать что угодно... У меня есть такой человек. Я не подведу тебя, малыш, — Лайош был растроган до глубины души, он слегка приобнял ребёнка. — И... — Калис немного замешкался, прижался к нему вплотную боком. — Можно я выкину в океан папин нож с пантерой? — А что с ним не так? — Он очень плохой. Очень. — Лир сильно любит этот нож. Нельзя же у него отобрать его. Но мы что-нибудь придумаем. Калис резко отпрянул от него за секунду до того, как в комнате зажёгся большой свет. Папа Лир приехал на коляске. — Вы чего тут шепчетесь? — О геометрии, — почёсывая затылок, ответил Калис. Он хотел привычно вытянуть длинный локон, но у него не получилось. — Время, — показал папа Лир на руку без часов. — Какая геометрия? Дали же боги ботаника. У Лайоша затряслись плечи от смеха. Калис тоже засмеялся. Не засмеялся только папа Лир. Краем глаза Калис заметил, как потемнела к ночи его личная колбочка, в который раз. “Надо готовиться к разговору с Лайошем. Посмотрим, насколько прав его ангел”.***
Калис забыл об упавшей банке с водой, вспомнил только, когда ощутил мокрые лапы Рамзеса на своём плече. Но уже почти заснул, укутавшись в одеяло. Он прозвал свою постель в этом доме “Пещерой” из-за песочного полупрозрачного балдахина. Полуторная кровать стояла боком к стене, на которой он развесил фотографии и свои любимые картинки, скачанные из интернета. На фотографиях был он и папа Лир, он и отец-альфа, а ещё одна, где они втроём — с папой Нэйтом. Он подумал, что нужно будет повесить и Лайоша, хотя ему тут же стало тоскливо, он провёл пальцем по лицу папы Нэйта. А на картинках: фокусник со шляпой и кроликом, красивый лес со светлой тропой по центру и ещё несколько изображений природы. Он светил экраном мобильного телефона, разглядывая их, на него постепенно накатывал сон. Убрав телефон, он снял с шеи кулон в виде раскрывшей крылья птички — подарок Лайоша, и положил его рядом на подушку. Калис проснулся среди ночи от громкого вскрика. Мальчик даже резко сел, зажмурился и открыл глаза, сделал это ещё несколько раз. Вскрик был короткий, оборванный, Лайош будто каркнул. То, что это Лайош, он не сомневался. На ногах Калиса стоял чуть вздыбившийся кот, явно недовольный тем, что его разбудили. Мальчик выпутался из одеяла, поднялся и на цыпочках вышел из комнаты, стараясь не шуметь. Он прижался ухом к двери спальни взрослых. Оттуда доносился шёпот папы и Лайоша. Калис обернулся, покрутил головой по сторонам, прислушался и принюхался. — Ты ведёшь себя как низший дух. Ему не ответили. Калис вернулся в комнату и бесшумно затворил за собой дверь. “Он решил с ума его свести. Коснуться не может, но пространство и сны им доступны в любом состоянии. — Калис быстро надевал джинсы. — Вторую ночь уже одно и тоже. Не в моём доме”. Если бы Лайоша не было — всё вернулось бы как было. Можно позволить ему уйти в Ремо. “Чужая мысль. Чужая. Он настолько ослабел? Заманчиво, но я видел, на что пошёл папа, чтобы оторвать Лайоша от Ремо. Нельзя. Может быть, я и не до конца понимаю, но нельзя. А дух силён. Всё-таки расстояние делает дело. Но он знает, куда ему перемещаться. Я не знаю, что я делаю, но я сделаю”.***
Рано утром, на рассвете, Лайош стоял во дворе с чашкой крепкого кофе и смотрел на океан. Даже Раэ ещё не проснулся, его не было слышно в вольере. Варг этой ночью не спал ни минуты. Сначала нечто пронзительное и пугающее предстало перед ним. Он даже не понял, спал он или нет. А потом проснулся Лир, и спать уже было невозможно. Лайош просто наслаждался звуками океана, криками птиц, нарочитой красотой просыпающегося мира. Солнце распустило светлый ореол на горизонте, озарив им всё небо и заставив щуриться. Волны блестели — пронзительная синева, покрытая блестящими чешуйками — точно панцирь гигантского животного. Кофе приятно обжигало рот. Лайош чувствовал себя счастливым несмотря ни на что. Он улыбался новому дню, улыбался тому, что он пережил очередную бесконечную ночь.***
Лайош чуть не выронил кофе, когда увидел Калиса выходящего из-за каменистого грота. Мальчик нёс на руках кота, свесившего все конечности, а другой рукой волочил на поводке чуть ли не падающего Раэ. Лайош кинулся к нему, бросив чашку на песок. В висках у него застучало. В голове не было ни единой мысли, но предчувствие заставило бежать к едва переставлявшему ноги ребёнку. Когда мужчина был в пяти шагах от них, Калис аккуратно, слишком аккуратно и бережно положил мёртвого Рамзеса на песок. Лайош уже знал, что кот мёртв, хотя ещё не верил в это. Он побежал ещё быстрее. Калис стоял распрямлённый, с лицом, в которое мужчина просто врезался глазами и резко затормозил. Таким затвердевшим и холодным оно было. Раэ не поприветствовал его, молча сел и завёл уши назад, с тихим скулежом он ткнулся в бок Рамзеса. Калис выпустил поводок. Лайош широко открыл глаза и не смог моргнуть. Калис подошёл к нему и поднял сухое лицо. Его огромные глаза были темны и пусты. — Всё, — сказал он и опустил голову. Лайош молча схватил его за плечо и с силой толкнул на себя, прижал к груди. Ребёнок мелко дрожал. И его дрожь передалась ему. Они стояли долго, несколько минут. Раэ толкал лапой бездыханного Рамзеса. У Лайоша свело скулы. Калис медленно выполз из-под его рук и шагнул назад. Опустился на колени и накрыл рукой бок своего любимца. Мягко погладил. — Он скоро вернётся ко мне, Лайош, — тихо проговорил мальчик. — Я буду очень... Очень его ждать, — его голос не дрогнул. — Почему, малыш? — едва слышно прошептал мужчина. — Я отдал его в уплату за твой сон. За тебя. За тебя и папу. Лайош, разбери Ремо полностью, не оставь там ничего, — сухо произносил ребёнок. — Ни о чём не жалей. Мы похороним его, и он вернётся. Отвези Раэ к ветеринару... — Где ты был? Что ты делал? Калис, я так не могу! — Лайош сорвался на крик и свалился на колени рядом с ним. Руки мальчика были залиты каплями чёрного воска. — Когда я был в Ремо, я разговаривал с духом твоего дома. И он захотел, чтобы я вернул ему тебя. Я случайно притащил его сюда. В первый раз я смог его ослабить. Но рядом с тобой он бы восстановил силы, — Калис посмотрел на него. — Ты слишком раскормил его, он нуждался в хозяине... — Я не понимаю... — Он появился задолго до тебя. Этот мир так устроен, что ни одно действие и намерение не возникает из ниоткуда и не уходит в никуда. Ты видел его. Не знаю, что он тебе показывал, он может меняться, но это... Человеческие эмоции, которые стали цельной, бестелесной сущностью, способной влиять на людей. И то, что происходило при твоей жизни в Ремо, позволило ему вырасти. Он злой дух. Нехороший. Понимаешь? Лайош закивал. — Да, малыш, я понимаю, — он смотрел только на него. Раэ улёгся рядом с котом, всё также тыкаясь в него носом. — Я разбил его на кусочки и сделал так, чтобы они не собрались назад. Мне трудно объяснить. И не спрашивай — как. Но животные помогали. А тело Рамзеса не выдержало, и я думаю, он... Он пойдёт в счёт уплаты... Больше я ничего не могу тебе сказать. Прости... Варг прикрыл рот ладонью и зажмурился. Он знал, как дорог Калису Рамзес. И ребёнок пожертвовал самым дорогим для него — для Лайоша. Мужчине хотелось рыдать. — Отвези Раэ к ветеринару, — прошептал Калис чуть слышно. — Прямо сейчас. — голова мальчика покачивалась из стороны в сторону. Лайош видел, как он устал, как ему больно. — Теперь всё будет хорошо, — уверенно сказал он, точно озвучил факт.***
Лайош отвёз в клинику не только Раэ, но и Рамзеса. Он хотел узнать, от чего конкретно умер кот. У собаки оказалось переутомление и обезвоживание, ей поставили капельницы и уверили, что всё будет нормально. О коте ему должны были сообщить позже. Раэ остался в клинике для процедур, забрать его нужно было только к вечеру. Когда Лайош вернулся домой, на крыльце его встретил домработник. — Мистер Варг, Калис говорит, что я на сегодня свободен, хотя я ещё не приступал. — Вот как? — он удивлённо выгнул бровь. — А Лир? — Он спит, — пожал плечами парень. — Так, подожди здесь. Войдя в дом, он удивился. Калис ползал с тряпкой по полу на четвереньках. Мальчик сам убирался. — Калис? — тихо позвал он. Ребёнок поднял голову, выжимая тряпку в ведро, от пота волосы прилипли к его лицу. — Я должен вымыть дом сам, — просто, как ни в чём не бывало, ответил он на немой вопрос. Лайош склонил голову набок. — Может, всё-таки пойдёшь спать? — Это важно. Чтобы я вымыл пол. Именно я, — зависнув над ведром, произнёс Калис, он смотрел куда-то в себя. — Завтра всё будет как обычно. Но сегодня я должен вымыть пол. Именно сейчас. И посторонних здесь быть не должно. — Я тебя понял. Лайош поправил жилетку и вышел на крыльцо. — Прости, Альберт. Накладка вышла. Перенесём на завтра.***
Лайош курил одну за одной, обдумывая всё услышанное от Калиса и увиденное им самим. Обдумывал и то, как они будут объяснять Лиру смерть кота и мытьё полов. Хотелось напиться и забыться, но он боролся и брал себя в руки. Калис сказал: “Теперь всё будет хорошо”. Калис так ему доверился, как Лайош себе и представить не мог. И он верил ему сам. Не понимал, но верил.КОНЕЦ I ЧАСТИ