***
Омеги закрылись в спальне, там было в разы тише. Шум рабочих и птиц явно действовал Лиру на нервы. Мэл чуть сжимал руку своего гостя, спрашивая обычные пустяки, принятые в таких случаях. О дороге и состоянии. Поздравил с рождением сына. Мэлу казалось, между ними образовалась даже не стена, а целая пропасть. Никак не знал, как заговорить о том, о чём действительно хотел. Тигр выглядел... Смиренным. Усталым, но в любой момент готовым проявить себя. Это было нечто инстинктивное, оно виделось Мэлу краем глаза. Ему даже казалось, кончик толстого полосатого хвоста ритмично бьёт по полу на другой стороне комнаты. Лир ни словом не обмолвился ни о Лайоше, ни о сыне. Мэл всегда понимал его с полувзгляда, поэтому даже не заикнулся о них. Лир пришёл к нему — и этого достаточно. Но омеге казалось, что не просто так. Хотелось отделаться от этого ощущения. — Ну так, что это Шервуд расшалился? — полюбопытствовал Лир. — Да тут такое... — Я наслышан. Аранис и Лайош делятся друг с другом всем без исключения, кроме самого личного. — Вот старые сплетники, — беззлобно проворчал Мэл. — Образец братской любви, — произнёс Лир, и у Мэла остался неприятный осадок. В этих словах ему почудилась издёвка. — Смейся, — буркнул он и отвёл глаза. — Я не смеюсь, — Лир говорил тихо и смотрел в сторону. — Они всегда казались мне такими разными, такими... Такими как чёрное и белое. И я думал, что белый — Аранис не принимает Лайоша, а просто терпит, потому что он его брат. Но нет. Аранис дорожит им. Кроме того, очень скучает. Я видел это. И это было откровением, — Лир мягко улыбнулся сам себе. — От кого не ожидаешь таких светлых чувств, так это от Араниса. Ты видел когда-нибудь, как он убивает? — Да, — с запинкой ответил Лир. — Видел, Мэл. — Он получает удовольствие. — Знаю. И я тоже. Получал. Они замолчали, каждый задумался о своём. Разговор клеился с трудом, но сказать было что. — Так, насчёт Шервуда. Что происходит, Мэл? Может, я могу как-то тебе помочь? Мэл поймал его взгляд на своей метке и неловко прикрыл её волосами. — Нет, — помотал он головой. — Мне уже помогли, — тише проговорил он — на грани безмолвия — и тепло улыбнулся. — Шервуд подкараулил меня у квартиры. Знал, что к птицам я приду обязательно. Ну и... Как видишь, он сломал дверь, пока я пытался закрыться. — Что с ним, Мэл? Вы были так дружны... Да и чувства между братьями тоже могут возникнуть, в этом нет ничего такого... Так я думаю. — Дело не в этом. Нет никаких чувств. Может, раньше они и были, но сейчас — нет. Одни инстинкты. Шервуд сюда ворвался... И это был пиздец, Лир. Он меня теперь называет: “Моя сука”. Всё. Вещь. И допустил это я, — горько проговорил Мэл. — Я не просто так попросил тебя о встрече, хоть и не рассчитывал на неё. Как мне с этим жить? — он оголил шею. Метка была как будто свежей. — Он мне её ещё и обновил. Лир смотрел с затаённым напряжением. — Ты сказал, уже помогли. Она просто заживёт, — повёл он плечом и показал свою шею — на ней темнели едва заметные рубцы. — Это метка Нэйта. — У меня в груди такая же. И она не заживёт. — Мэл сполз на пол и ткнулся лбом в колени Лира, а тот прошипел сквозь зубы. Потревоженное колено откликнулось колкой болью. — Прости, что не звонил тебе всё это время, — Тигр положил ладонь ему на голову. — Надо было. Теперь я понимаю. Мэл отстранился, сел на постели боком и начал рассказывать.***
После того, как Мэл поведал родителям историю своего предательства, Аранис уехал, а по возвращении — перестал на него реагировать. Не удостаивал ни словом, ни взглядом. Мэл знал, что так оно и будет, но ему хотелось провалиться сквозь землю. Он сам себе признался, что нуждается в своём отчиме. Заговорить же не решался. У него опускались руки от этого жуткого безмолвия. Молчание Араниса давило и пугало. Что, если теперь так будет всегда? Дарнелл и Шарлиз постоянно разговаривали с младшими близнецами, обнимали и целовали. Аранис молчаливо наблюдал. Мэл понимал, что альфа раздумывал и не мог активно участвовать в общении. Тем вечером Аранис сильно поругался с папой. Они гремели на весь дом. Но разобрать слова толком возможности не было, отчётливо доносились отдельные: “Змея”, “Мэл”, “Волчата”. Нетрудно догадаться, о чём шла речь. Дарнелл явно отстаивал своих детей, а Аранис вопил, захлёбываясь злобой, что он зря их балует. И необходимо наказание. Для всех троих. Дни шли, Винсент так и не говорил, но чувствовал себя комфортно. К Мэлу он не подходил. А Тео рассказывали, кто он такой, рассказывали всю его жизнь. Мальчишка постепенно начал откликаться на новое для него имя, а порой и признавался, что вспоминает некоторые вещи. Младшие быстро шли на поправку. Узнав, что произошло, Шер заняла позицию Араниса, но иногда перебрасывалась с братом словами — по бытовым мелочам. Мэл хотел вернуться в свою квартиру полностью, но отец отговорил его. Попросил дать альфам время. Кроме того, его волновало, что могут выкинуть Волчата. Аранис больше не устраивал скандалов, а его молчаливый упрёк — стал нормой. Хотелось удавиться. Между ним и альфами выросла непробиваемая стена. Через неделю Мэл всё-таки не выдержал. Если до этого, он ездил раз в два дня к птицам, то в тот день собирался остаться там полностью. А утром его разбудил Аранис. Молча показал взглядом — идти за ним. Мэл пытался что-то сказать, но его лишь грубо схватили за руку и волоком отвели к машине. Так он вернулся. Совершенно не понимая, чего Аранис от него хочет. О Волчатах Мэл ничего не знал и знать не хотел. Ему пришлось сменить номер телефона — Шервуд часто звонил. Несколько месяцев омега прожил в гнетущей едкой атмосфере. Взгляды сестры он выдерживал с трудом. Хотя уже в январе Шарлиз решила вновь заняться актёрством и на этот раз попробовала себя в театре. Её взяли в труппу, и вскоре она уехала с гастролями на Аллодо, потом ещё куда-то, Мэл не вникал. Стало чуть легче. Но к апрелю она вернулась. Молчание Араниса накапливалось в невидимый ком жуткого упрёка. Это было невыносимо. Но неделю назад Малкольм всё понял. Он приехал кормить птиц, забрать их не решался из-за альф, которые будто с трудом терпели его присутствие. Именно тогда его и отымел Шервуд — на грани жестокости. Хотя Мэл даже не сопротивлялся, чтобы не провоцировать. Он воспользовался моментом, когда брат ушёл в душ, и убежал из квартиры, наплевав даже на то, что дверь сорвана с петель. Ему было слишком тошно, слишком страшно. Мэл был растерян и разбит настолько, что, взбегая по ступеням крыльца, кричал: “Аранис!” Альфа вышел в коридор, оглядел его, сказал нечто не разборчивое себе под нос и скрылся в своём кабинете. Мэл рыдал на руках у отца несколько часов. Спрашивал: “Ну почему?!”, хотя сам прекрасно знал ответ. Да, на нём не было синяков, да, его никто не избивал, но лучше бы это всё было, чем так. Чувствовать себя никому ненужной куклой.***
— Но ведь... — обескураженно прошептал Лир. — Я вчера был у Араниса. Он сказал, у вас всё хорошо. Я даже не расспрашивал его о вас. Мы говорили только обо мне... Ну я как всегда, — он закусил губу. — Говори дальше.***
А потом в дом ворвался Шервуд. Араниса не было — он уехал размять Райва. Старший близнец скользнул беглым взглядом по Тео и Винсу, но они его не заинтересовали. Дарнелла он грубо оттолкнул с пути. Шарлиз молчала, наблюдая за ним из кухни, и ничего не делала. Мэл задом пятился по лестнице, пытаясь говорить с ним как с человеком, просил его выслушать, попробовать найти общий язык. Но в ответ получал лишь: — Не о чем говорить. Ты — мой омега. Я люблю тебя, — и теснил его к первой открытой спальне — принадлежавшей Шер. Дарнелл стоял у подножия лестницы, наблюдал, и тоже молчал. Все понимали — это демонстрация права на омегу. Шервуд решил трахнуть его при них. Он потерял человеческое лицо в первый раз, соперничая с Роско. Теперь хотел укрепить свои права в доме Араниса. Такие альфы, как Шервуд и Роско встречаются редко, ими правят исключительно инстинкты. Как животные, они одичали после полового созревания. Кроме того, теперь Шервуд знал о младших близнецах — и его бесчеловечное отношение к брату-омеге лишь окрепло. Мэл понимал, что ни Шер, ни отец — не смогут его остановить, даже если захотят. Об Аранисе он подумал, когда его швырнули на постель сестры, но лицо Шервуда было ближе, чем глава семьи. Омега мысленно уже смирился. Сгорая от стыда и ещё пытаясь оттолкнуть его. Говорил без конца: “Только не так, не здесь! Шервуд, я умоляю тебя”. Альфа даже не закрыл дверь. Демонстрация должна быть полной. Позже Мэл узнал, что едва Шервуд скрылся с ним в спальне, Шарлиз кинулась на улицу — искать Араниса, а Дарнелл с битой в руке встал возле комнаты, не спуская глаз с борющихся на постели сыновей. Но росомаха пришёл раньше, чем Дару потребовалось её применить.***
Лир качал головой, с ужасом слушая бывшего любовника. Мэл, рассказывая, курил одну за одной, стряхивая пепел в пепельницу. Он переживал это второй раз.***
Аранис ворвался с рёвом. Так запомнил Мэл. Содрал с него Шервуда в приспущенных штанах одним движением руки. А дальше началось такое, что Мэл мог только смотреть с открытым ртом. Злее драки он в жизни не видел. — Я же сказал тебе, чтоб не появлялся! — громыхнул Аранис перед тем, как перегнуть Шервуда через колено и впечатать головой в стену. — Как посмел ослушаться? Тебе было мало?! Шервуд сумел подобраться и ответить Аранису градом мощных ударов. Варг был сильнее. Он катал волчонка по всему дому, спускал с лестницы, прыгал на него, едва тот раскрывался. Волчонок очень старался, но ярость росомахи была сильнее. Альфы дрались за омегу и территорию, как настоящие звери. Шервуд не сдавался не смотря ни на что. Пока он стоял на ногах и был в состоянии поднять руки — продолжал биться. Мэлу казалось, что дом не выдержит этого ада, в конце концов рассыпется. Шарлиз не появлялась — и увела с собой младших, а Дарнелл перемещался по комнатам и коридорам вслед за ними. Мэл же застыл наверху лестницы и довольствовался тем, что ему было доступно. Сыпалась штукатурка, двери сходили с петель, Локи лениво поднимал голову, глядя на хозяев, до тех пор, пока Шервуд не свалился прямо на него. Только тогда пёс выбежал на улицу. Под весом Араниса сломался стол; собой, от ударов Шервуда, он разбил дверцу холодильника. Они были в крови с ног до головы, но ни один не сдавался. Мэл, наконец, начал догадываться, что происходило все эти месяцы на самом деле. Его братья пытались... Свергнуть Араниса?.. Мэл был как основа для их конфликта, уходившего глубоко в детство. Но больше всего его поражало спокойствие отца-омеги. “Волчата понимают силу и только силу”, — он помнил его слова. Чуть позже Дар повторял их ещё несколько раз. Шервуд рычал и плевал кровью...***
— Постой. Но я вчера видел Араниса. Он был... Нормальный. Ну, может, несколько ссадин на лице. — Шервуд ни разу не смог схватить его так, чтобы ударить лицом обо что-нибудь, да и попасть по нему сложно. Основные удары пришлись на тело, а вот Шервуд пострадал сильнее. И он быстро устал. Ему досталось больше. — Он жив? — Жив. Но в больнице. Аранис в корсете, у него сломано несколько рёбер. Он тоже был в больнице, потом уехал на встречу с кем-то. А у Шервуда много переломов. И закрытых, и открытых. — Аранис меня на руки поднял. Мэл усмехнулся от замешательства Лира. — Видимо, поэтому он сегодня не встаёт с кровати.***
...Шервуд харкал кровью, больше не в силах подняться. Аранис не собирался убивать его, поэтому отступил. К тому моменту на участке уже стояла машина скорой помощи. Дарнелл помог загрузить в неё обоих. Позже он сказал Мэлу, что Аранис предупредил его о таком развитии событий. Дар ему не поверил, но когда Шервуд явился — сразу вспомнил всё, о чём предупреждал истинный. Отцу-омеге тяжело принять случившееся, но он, как и всегда — всему нашёл объяснение. Дар рассказал Мэлу, что у Шарлиз и волчат — один отец. По случайности они пересеклись с ним дважды в те годы, когда омега страдал от своей душевной травмы. Он не сразу вспомнил это, но так было. Их отец-альфа — как раз такого склада, как Шервуд и Роско. Они взяли от него много. “Я пришёл к выводу, что основа человеческого характера закладывается в те самые первые пять секунд”, — смеялся Дарнелл. А Мэлу было не смешно. — И что теперь будет? — спросил Мэл. — Неужели ты думал, что Аранис не вступится за тебя? Ничего не будет. Они либо прогнутся, либо уйдут. Но я разочарован. И я боюсь, что Шервуд и Роско никогда не станут Волками. Останутся несмышлёными Волчатами. Конечно, надеюсь на лучшее, но пока... Эх. — Аранис его сильно... Помял. Неужели тебе всё равно? — Мэл, инстинкты альф заговорили в них громче всего остального. Это не выправляется воспитанием, это глубже. Понимаешь? Да, раньше они такими не были, но ряд обстоятельств привёл к тому, что они оглохли и ослепли. Ни я, ни Аранис, не могли позволить им творить этот ужас. Сейчас я попробую наладить контакт с Шервудом. Он выплеснул всё, что в нём копилось. Думаю, теперь будет легче говорить. — А Роско? — Я знаю, где он. Но к нему я наведаюсь позже.***
— На следующий день я ездил к ним. К Шервуду так и не зашёл, а к Аранису — да. Ты знаешь, он был бодрый... Даже весёлый. Я думал, не заговорит со мной. Так и было. Но он положил руку мне на затылок и долго бормотал себе что-то под нос. Будто молитвы читал. Это было так странно. Я почувствовал себя в тот момент в полной безопасности... Лир вздохнул, чуть улыбнувшись. Вчера вечером Аранис сделал с ним тоже самое, и слова омега слышал. Целый час альфа щедро покровительствовал ему. Именно так альфы семьи помогают своим омегам в стрессе. Через затылок. Только они владеют таким даром. Удивительным. Лир на себе ощутил, как это... Окрыляет. Он знал, что таким образом альфа может даже ввести омегу в сон или заставить подчиниться. Аранис же безвозмездно дарил свою силу.***
Омеги лежали на кровати, глядя друг на друга. Дверь давно починили, а птицы уже не так громко щебетали, или же Лир успел привыкнуть. После долгого рассказа Мэла ему было, о чём подумать. — Лир. Но и это ещё не всё. Представляешь, наша Шер влюбилась. — Да неужели? Ледяная королева дрогнула? И кто же заставил её растаять? — спросил Лир, играя бровями. — Хорошо, что ты лежишь. А то бы упал, — Мэл заговорщески подмигнул ему. — Говори. Мэл приблизился к нему и прошептал на ухо: — Гидеон Шард. Лир был не в состоянии упасть будучи в лежачем состоянии, но закашлялся он знатно и подскочил. — Тихо-тихо, — расхохотался Мэл. — На Аллодо она выступала целый месяц, в разных театрах. Так он начал ходить на все спектакли и, в конце концов... Не знаю, какую магию он применил, но Шарлиз влюбилась как кошка. Более того, он уже два месяца здесь. В Карсисе. Лир даже рот открыл и тут же с лязгом захлопнул. — Надо было внимательнее слушать, что Аранис Лайошу говорит... — Аранис тоже в шоке. Но оторвать её от него — невозможно. А как ухаживает! У нас дом похож на музей имени Шер. Кругом цветы, игрушки, её портреты в полный рост, обсыпал всю бриллиантами. Мы охуеваем, если честно. — Это блять... — Лир закрыл лицо руками. — Завтра придёт на ужин. Знакомиться. Всё серьёзно. Аранис решил, что делить им особо нечего, и Шард не опасен... — Для вас не опасен. Для Шер — опасен, — прервал его Лир. — Почему опасен? Что он вообще из себя представляет? Я его только на фотографиях видел. Красивый такой. С ямочками, с родинкой. Глаза как у орла, он даже больше на гамму смахивает, чем на альфу. — Я вырос с ним. Вместе в школу ходили, на выходных — тоже вместе, — потирая глаз, заговорил Лир. — Омеги, и не только омеги — штабелями и к ногам. А если улыбнётся — так в обморок. Петух пафосный, — фыркнул парень. — И как ты устоял? Если я правильно помню, ты должен был с ним пожениться. — Я его ненавидел. Более напыщенной мрази в жизни не встречал. Стелет он мягко. Не понимаю, как Шер умудрилась на этот “пшик” купиться! Ты ничего не перепутал?!.. — Ничего я не путал. Шард. Гидеон. С Аллодо. Всё правильно. Жениться хочет. — Пресвятые угодники, будь они прокляты... — Да что ты взъелся? Ревнуешь? Или ты за брата своего так?... — Нет. Он садист, Мэл. У Кио из-за него было три выкидыша. Ладно, Кио купился. Но Шер. За ней кто только не ухаживал на съемках, нормальные ребята были, но нет... Надо было поехать на Аллодо и найти самое красивое дерьмо, какое только существует. — Садист? Шард? Ну... — Может быть, Араниса и не смущает, что это бывший “Скарабей” — это и правда уже никакого значения не имеет, но расскажи ему то, что я сказал. Или я сам позвоню, — Лир покусывал свой палец, нахмурив брови. — Кто угодно, только не Шард. Он обидит её, Мэл. Сильно обидит.***
Они проговорили весь день. Вместе поужинали и выпили белого вина. Лир разомлел. Он стоял с бокалом и смотрел в огромное окно на оживлённую улицу. — Куда дальше? — тихо спросил Мэл. — В Ратимор. К Нэйту и Кики. Я рад, что мы поговорили. Так тепло теперь на душе. Мэл бесшумно подошёл к нему сзади и заключил в мягкие объятья. Жадно вдохнул его запах. — Не надо, — проговорил Лир и поставил бокал на подоконник. — Мне так хорошо с тобой. Останься сегодня со мной. — Мэл, — предупреждающе прошептал Лир, но омега прижался к нему настойчивее, блуждая руками по животу и ниже. Лир не шевелился. — Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Давай хотя бы один раз, — умоляюще прошептал он, касаясь губами щеки, а пальцем уголка рта. — Я сказал — нет. — Почему? — Я не хочу. Мэл просунул ладонь под его штаны, сжал кожу в паху, Лир поднял голову повыше и обернулся. Они завозились, Мэл хватал губами его губы, прижимая Тигра к стене. Мягкий и ласковый, он наступал, скрывая своё требование. Лир вяло сопротивлялся, но его дыхание не учащалось, он не отвечал на прикосновения. — Тогда оттолкни меня. Если не хочешь, почему не оттолкнёшь? — возбуждённо и дразняще шептал Мэл. — Иди ко мне. Тебе понравится, ты же знаешь. — Тебя ничего не смущает? — Между нами Лайош? Дети? Никто не воспринимает секс между нами — всерьёз. Это просто игра. Я не хочу, чтобы ты уходил... Лир по-прежнему не отталкивал. Мэл расстегнул его ворот и припал ртом к ключицам. Тигр смотрел поверх его головы, держась двумя руками за подоконник. Мэл беспрепятственно дёрнул бляшку ремня на его джинсах. — Я хочу тебе отсосать. И всё. Больше ничего. Хорошо? — и он опустился на колени. — Мэл. Сколько раз я сказал: “нет?” — холодно спросил Лир. — Если я оттолкну тебя, то сделаю тебе очень больно. Максимально больно. Ты слышишь меня? Я не шучу. — Делай мне больно, — подняв глаза, ответил омега, но всё же застыл, наблюдая за переменами в лице Тигра. — Мэл. Я разучился играть. Я оттолкну тебя насмерть. Мэл кашлянул и поднялся, сам же и застегнул Лиру штаны, поправил воротник. — Прости меня. Занесло. Вино, видимо, — он поцеловал его в скулу. — Просто мне тебя мало. — Дружба, Мэл. — С тобой сложно дружить... Лир стоял с опущенными в пол глазами. Волосы выбились на лицо и почти полностью скрыли его, висели длинными каштановыми лентами до груди. — И всё же, почему? — Мэл навалился на подоконник, слепо глядя в окно. — Мы ведь трахались, Лир. Нам было хорошо. И Нэйт не был помехой. — Потому что больше не будет хорошо, — после длинной паузы ответил Лир. — Я не могу тебе объяснить. Я не знаю. Но я не хочу. — Ты скучаешь по нему? По Лайошу? — Знал бы ты, как сильно. Мне приходится делать усилие над собой, чтобы не рвануть к нему назад. Но я боюсь, что тогда всю жизнь буду чувствовать себя обделённым. Будто этот выбор сделал не я сам. И буду винить его. — Знаешь... Я удивлён, что метки тебя никогда не удерживали. Да, с Шервудом мы не истинные, но, еб твою... Как же ломает. А ты одного откинул, самого мощного из всех возможных, второго... — Не метки связывают людей. — Но это так сложно, — Мэл часто заморгал. — С этой меткой я начал думать, что не хочу встретить истинного. Потому что это... Гнёт. Клетка. — Вовсе нет. Встретишь истинного — беги с ним на край света и никого не слушай. Мэл удивлённо воззрился на него. — И это говоришь ты? Лир поднял руку и потряс кистью. — Когда ты встретишь истинного, если тебе так сильно повезёт, ты поймёшь, почему я так сказал. Не сравнивай меня с собой, Мэл. Я был поломан. Поэтому не почувствовал своего истинного вовремя, когда ещё был способен предпочесть всё остальное ему. Не только в мужчинах было дело, но и в выборе. Миро я почуял до того, как встретил Нэйта. Но у меня был отец, которого я боялся. И я боялся, что этого истинного убьют. А я этого не хотел. — Но ведь ты пришёл к Нэйту. Ты сам... — Кио, мой отец, сказал мне, что пристрелит моего истинного. Потому что у меня были обязательства перед ним. А Кио не был шутником. Если бы Миро убили — мне было бы легче. Но когда ты уже знаешь истинного в лицо — ты сделаешь всё, чтобы он жил. Понимаешь? Мэл выдохнул. — То есть... Ты просто спасал его? Но ведь всё равно потом была возможность... — Потом была. Но у меня уже были Калис и Нэйт. И к тому моменту я был связан с Лайошем сильнее, чем с Миро. Вот как всё было на самом деле. Не потому что я почувствовал себя крутым и отшвырнул Миро, или потому что поставил семью выше него. Всё тесно связано. Я любил его, истинного невозможно не любить, Мэл. Но у меня не получилось прожить эту жизнь правильно. У тебя ещё есть такой шанс. Не будь упрямцем. Метка — это не только тяга, это ещё и много другого, когда от любимого. — А с Лайошем? Как с Лайошем? — Мэл гладил его по ладони, лежавшей на подоконнике. — Я счастлив, что моя жизнь оказалась неправильной, — Лир таинственно улыбнулся. — Я не могу даже говорить об этом. О том, что дорого — не говорят, Мэл. И он озвучил ему свою просьбу. Мэл всё-таки узнал, зачем он пришёл помимо общения.