“Только сложится нелегко Дружба пламени с мотыльком”.(с)
Лир лежал в постели на боку, подложив ладони под голову. Део смотрел на его спину, на едва заметное движение плеч от глубокого дыхания. Маленький омега не спал, но не говорил ни слова. А Део говорил много и прерывисто. Не решался его тронуть, хотя очень хотелось. — Лир... Я не знал. Ну прости меня, Лир. Пожалуйста. Что мне сделать, чтобы ты меня простил?.. Скажи хоть что-нибудь. Ты уже неделю не говоришь со мной. Я не хотел... Я не думал. Прости!.. Лир, прости! Омега не реагировал. А Део продолжал говорить. У него во рту было горько и сухо. — Так не может быть, чтобы ты совсем со мной не говорил. Мы... Не поженимся теперь? — Поженимся, Део. Спи, — прошептал Лир. Део положил ладонь на его вьющиеся нежные волосы, покрывающие простынь, и приподнялся на локте. Глаза ужасно щипало, но плакать он не мог, слёзы не шли. Ком расширялся в голове и горле. — Как? Ты... Ты простишь меня? Прости... — умолял Део. — Нет. Мы поженимся и будем жить в разных домах. — Но почему?.. — заскулил мальчик, щурясь. — Почему ты не можешь простить? — Спи, — сухо сказал Лир и провёл пальцем по бутону чайной розы, лежавшей перед ним на подушке. Двадцать пять роз были хаотично разбросаны по всей постели, и в темноте цветы казались серыми. Део не мог успокоиться и отстать. Ему думалось — замолчи он хоть на минуту, и больше ничего нельзя будет изменить. Он осторожно, даже опасливо, протянул ладонь и коснулся его плеча. Лир не отреагировал. Део слегка потряс его, но омега ничего не сказал, не скинул его руку, не повернул голову. Ничего. Маленький альфа протолкнул ком в горле и снова подал слабый голос: — Лир, давай сбежим. Вместе сбежим. Мы уедем в Каледон, как ты и хотел. И всё забудем, — слёзы выступили на его глазах, и он зажмурился, сжал двумя пальцами переносицу. — Я не хочу, чтобы он тебя бил. За что? Почему? И почему ты не говорил?.. Давай сбежим! Лир! — он тряс его всё сильнее. И омега повернул голову. Лучше бы он этого не делал. Део отпрянул. В темноте карие глаза Лира казались пустыми провалами, бледное, как у мертвеца, лицо — пугало. — Сбежим? — переспросил Лир. — Мы не сбежим, Део. — омега снова отвернулся. Део прижался лбом к его плечу. Выпирающая кость лопатки казалась такой хрупкой. — Почему нет? Ты же хотел. Теперь я всё знаю, мы сбежим. Я узнал расписание поездов. У меня есть деньги. Ну Лир!.. — пропищал он, захлебнувшись новым комом. — Мы не сбежим, Део. Нас поймают и на этот раз — изобьют обоих. Это бесполезно, — равнодушно ответил омега, будто речь шла о погоде. — Спи. Мы поженимся. Успокойся, Део. И дай мне поспать. Део поцеловал его в плечо и осмелел: прижался к нему, обняв со спины. Лир был недвижим. Твёрдый и холодный, бесконечно равнодушный. Део судорожно гладил его по руке. — Оттолкни... Сделай хоть что-нибудь!.. — прокричал он шёпотом. Ответом ему стало очередное, спокойное: “Спи”. Округ Каледона. Санаторий. Наши дни. Гидеон сидел в баре-ресторане за круглым столиком и курил одну за одной, глядя на сцену. Под столом он нервно, без остановки дрыгал ногой. Лир танцевал и пел вместе с какой-то совсем юной девицей, которая почти не двигалась, лишь заворожённо смотрела на омегу, признающегося ей в любви через песню. Чёрная рубашка Лира была расстёгнута до середины живота. Его бархатный, с хрипотцой голос, звучал не так, как обычно - громче, ярче и глубже. Лир пел о десяти чёрных розах и вёл себя как настоящий кавалер: опускался на одно колено и обводил девушку вокруг себя, держа её запястье, ползал за ней по сцене, раскрывая рубашку руками ещё шире. На его загорелой груди блестели три толстые цепи с кулонами в виде скошенных треугольников. Несколько перстней сияли на пальцах. Волосы разметались по спине и груди. Одним своим видом он вызывал в зале ажиотаж. Девушка смотрела на Лира влюблёнными глазами, а Лир просто играл. И Део узнавал его. Несколько месяцев назад он видел его, и омега был совсем другим. Сейчас он выглядел здоровым... Цельным. Явно немного похудел, тело подтянулось. Гидеон прикрыл глаза, улыбнувшись. Далеко-далеко мы дожидаемся друг друга, Я все еще остаюсь на этой дороге в никуда, Поцелуй своё отражение вместо меня, Заколи черную розу в своих волосах Не теряй свою веру Раздели еще одну ночь Со мной Когда ты грустишь, и никто не знает этого Я пошлю тебе черные розы Когда в твоём сердце мрак и холод, Я пошлю тебе черные розы.* У Лира всё лицо блестело от пота, он выглядел как настоящий артист: уставшим и абсолютно счастливым. Щёки покрылись румянцем. Он пел не первую песню за этот вечер. Гидеон находился в зале уже давно. Лира объявили, как “Микки”. Девушку звали Эмма. Део знал — она дочь владелицы этого элитного санатория. Он бывал здесь прежде. Песня навевала ему воспоминания, и отвести взгляд от Лира было невозможно. Део растворился в звуках его голоса и следил за каждым движением, старался ничего не упустить. Когда песня внезапно оборвалась, альфа почувствовал себя так, будто его резко вырвали из сна. Он взялся за очередную сигарету. Лир спустился со сцены в зал и быстро пересёк его, опираясь на трость, которую использовал и во время выступления. Део заметил, что некоторые люди тянули к нему руки и просили остаться. Он улыбался, кивал, но не останавливался. Вскоре скрылся за дверью. Эмма попыталась догнать его, но ей преградила дорогу её мать и утащила за сцену. Део не спеша докурил и только потом последовал на выход.***
Он нашёл Лира в плетёной беседке, недалеко от бара-ресторана. Гидеон шёл медленно, разглядывая его издалека. Омега сидел в кружке света фонарного столба и массировал правую ногу. Его грудная клетка ходила ходуном. На скамье лежал вскрытый пузырёк с таблетками. Лир не заметил Гидеона даже, когда тот сел рядом с ним, чуть подвинув таблетки — продолжал массировать слегка дрожащую ногу. — Я заметил тебя ещё в зале, — хрипло проговорил Лир, не поднимая головы. — У тебя красивый голос. И танцуешь ты хорошо... Несмотря на хромоту. — Гены. Моя мать была танцовщицей, — Лир медленно разогнулся и откинулся на спинку скамьи, не убирая рук с ноги. — Тебе не нужна помощь? Ногу трясёт. — Сейчас пройдёт. Перегрузил, — Лир сглотнул и тяжело выдохнул. Ему явно было больно. — Медовый месяц? — спросил он, всё также не глядя на Гидеона. — Нет. Я один приехал. — Зачем? — Мне это... Нужно, — неопределённо сказал Део. — Я узнал от Мэла, где ты. — Вот как. Ко мне приехал, — всё ещё тяжело дыша, проговорил Лир и обнажил верхние зубы в улыбке. — Да, — качнул головой Гидеон и заглянул в разгорячённое лицо омеги, пытаясь понять, почему он так просто разговаривает с ним. — Очищение даётся мне непросто. Я... Хочу понять, что мешает. Мне кажется, ответы в тебе. — Что именно не получается? — спросил Лир спокойным и учтивым тоном врача. — Не получается справиться с собой, — честно признался Део, потирая лоб. — Я стал нервным, мне тяжело сосредоточиться, и я... Я не могу дать ему то, что должен. Я понимаю, тебе это неинтересно, и это моя проблема. Сам не знаю, зачем приехал. Мне нужно было тебя увидеть. Психолог сказал, пока я не разберусь с прошлым, я не смогу перейти на новый этап. И знаю, ты не хочешь о прошлом, но выхода у меня нет. Лир наблюдал за ним из-под пушистых ресниц, склонив голову набок. — Почему ты слушаешь меня? — спросил Гидеон, нервно теребя рукав. — Ты никогда не слушал. — Потому что теперь ты не Гидеон Шард, а истинный Мэла. — Это что-то меняет? — Всё, — пожал плечами омега. — Никогда не думал, что буду вот так сидеть с тобой на одной лавке и слушать. Мне тоже в новинку. Гидеон наклонился вперёд и стал рассматривать носки своих начищенных до блеска туфлей. Лир потряс пузырёк и извлёк две таблетки, закинул их в рот. — Красивая ночь. В горах звёзды ближе, — проговорил он. — Мэл не знает, что ты здесь. Так? — Я сейчас на Аллодо. По делам, — согласился Део. — Отгадал его пароль на телефоне, увидел твоё сообщение и... Я мудак, — он вздохнул и поднял глаза на звёзды. — Действительно, ближе. — Вы ещё не спали, — хмыкнул Лир и почесал нос. — Какое благородство, Део. Знаешь, у меня не было очищения. За шкирку, как котёнка, и... Топить. Я захлебнулся всем этим. Поэтому не думай, что я осуждаю. Део посмотрел на него и чуть сжал его запястье пальцами. — Как ты вынырнул из всего того дерьма? — А я вынырнул? — двинул бровью Лир и поджал нижнюю губу. Део блуждал взглядом по его загорелому, натянутому лицу. Омеге нельзя было дать больше двадцати пяти лет, но в глазах плескалась такая тьма, что альфе стало не по себе. — Мне кажется, да, — грустно улыбнулся Гидеон. — Лир. Прости, — тихо сказал он и затаил дыхание. — Что поменяют слова в твоей жизни, Део? Мы уже не поженимся, — омега показывал подобие улыбки, но его глаза не улыбались — в них всё также двигалась густая тьма. — Мне важно. Очень важно это знать. Я не предавал тебя, — Гидеон приблизил к нему лицо, коснулся носом щеки. — Никогда не предавал даже в мыслях. Ты был жесток со мной, и я понимаю, что таким тебя делали реалии нашей жизни. Но сейчас ведь всё иначе, — шептал он, касаясь дыханием его кожи. — Скажи, что ты меня простил. Эта незавершённость сводит меня с ума. — Ты хочешь сказать, что все эти годы ты не ел, не пил — думал о том, простил я тебя или нет? — насмешливо спросил Лир, не отстранившись. — Нет, конечно, нет. Но сейчас всё намного ярче, страннее. И я... Вру. Не только твоё прощение... Я хочу узнать... Что тогда происходило, и что было потом... — Гидеон не замечал, как взял его руку крепче и начал недвусмысленно гладить большим пальцем по кисти. — Мы были детьми. Почему ты не сдался? Как ты смог потом... Убить его? И почему решил, что Варг — безопасен в сравнении с Бати? Почему никогда не говорил со мной об этом, ведь мы были друзьями... Как так вышло, что ты, такой маленький и хрупкий, не прогнулся под него?.. И почему сейчас... Ты слушаешь?.. Део чувствовал его тёплое дыхание, чувствовал биение сердца под пальцами — в вене, ещё он слышал ночных сверчков и человеческие голоса в отдалении. Густой ельник пропитал влажный воздух запахом хвои. Он замер, ожидая ответов. Его пальцы неконтролируемо оглаживали ладонь Лира, и он продолжал касаться носом его щеки, скулы и виска. — Я простил тебя, — немного помолчав, ответил Лир. — Но простил я — настоящий, а не прошлый. Тогда я думал, что ты... Никому ничего не скажешь. Потому что ты альфа. Сильный и смелый. Ты был ребёнком, но я — тоже. Я просто понял, что на самом деле — у меня никого нет, — сдавленно прошептал он и задышал часто и шумно. — Я понял, что даже тот, кто говорит: “Я тебя люблю” — не может меня защитить. Я просто... — Лир наклонил голову, его волосы прокатились волной по щеке затаившего дыхание Гидеона. — Возненавидел этот мир, но не должен был этого показывать. Я должен был сам стать альфой. И если бы я тогда простил тебя — снова стал бы уязвимым. Я стыдился себя, ведь ты видел, как меня бьют. Это было... Унижение, — Лир всхлипнул, и Гидеон обнял его двумя руками, толкнув на себя. — Этого я тоже не мог тебе простить. Что ты видел. А сейчас ты прощён. Иди уже в свою новую жизнь, — договорил омега и попытался отодвинуться. Его движение отдалось щелчком в мозгу Гидеона, он схватил его голову и вжался ртом в рот, толкнув на спинку скамьи, навис над ним, впиваясь всё сильнее, совершенно не соображая, что делает. Лир отвечал ему порывистыми вздохами и движениями языка. Они целовались голодно и нежно. Прислонённая к скамье трость двинулась и упала, больно ударив Део по ноге, но он сильнее навалился на омегу, оттянул его нижнюю губу и скользнул по подбородку вниз, на шею, стал покрывать её горячими поцелуями. Лир блуждал пальцами в его растрепавшихся волосах. Део пьяно ласкал его, обнимая, с трудом припоминая, что такое — здравый смысл. Не мог понять, почему Лир молчит, почему не останавливает. Он ждал, когда его одёрнут. Вернулся к губам Лира, отдаваясь жаркому поцелую. Голова горела огнём. Део продолжал ждать, если не слов — то хотя бы лёгкого удара или толчка. Но время шло, а этого не происходило. Лир обнимал его в ответ и целовал, он даже расставил ноги, и Гидеон сполз на траву, встал на колени меж его ног, продолжая держать его голову, посасывать язык и губы. На вкус Лир был терпким и солоноватым. Део кружил странный, неподвластный ему дурман. Он касался обнажённой груди омеги, прижимался грудью к его животу, Гидеона заливал шёлк длинных волос, обдавал едва ощутимыми запахами полевых трав и молока. Он мелко задрожал и передёрнул плечами, запрокинул голову назад. Лир смотрел на него сверху вниз, его влажные, приоткрытые губы манили. Тёмные глаза мерцали в свете фонаря. — Надо остановиться, — прошептал Део, справляясь с дыханием. Частый пульс бил по вискам. — Зачем? — просто спросил Лир, натянув уголки губ и показав тем самым ямочки. Део сглотнул, ощутив полную беззащитность перед ним. Он понятия не имел, что Лир может быть... Таким. — Искуситель, — шевельнул губами Део. Их ещё пекло от поцелуев. Ветер холодил следы прикосновений омеги, которого он так любил в детстве. Мальчика, похожего на розу.***
Они ворвались в деревянный домик Лира, бешено целуясь, неловко переступая и наступая друг другу на ноги. Део пытался привести себя в норму, взывал к таким понятиям, как “Мэл” и “У меня есть истинный”, но сам оставался к ним глух, расстёгивая на Лире рубашку, пьянея от его запаха только больше, пьянея от пересечения случайных, хаотичных взглядов. Омега сам резко прервал контакт, кинулся к окнам — задёрнул шторы на каждом. Ещё он пробежал по углам одноэтажного домика, вырвал какие-то чёрные штуки из полок и раздавил ногой нечто пластиковое. — Иди сюда, — позвал он, но Део не двинулся, застыл на пороге. Несколько секунд отрезвили его. Он медленно притворил дверь, поражённо наблюдая за Лиром. Обнаружил, что держит подмышкой его трость. Лир стоял между зеркалом и кроватью. На пол полетела чёрная рубашка, со стуком свалился ремень, упали растянутые, драные джинсы. Омега поманил его пальцем, не спуская с губ свою демоническую улыбку. — Что ты делаешь? Нет... Так нельзя... — расслабив воротник, прошептал Гидеон, пожирая его тело глазами. — Не хочешь? — с любопытством спросил Лир. — Ссышь? — его глаза в очередной раз блеснули во тьме, этот блеск передавался по телу альфы разрядами возбуждения. Гидеон подошёл к нему, удерживая себя от того, чтобы коснуться. Трость упала на пол и закатилась под кровать. Омега прижался к нему голым торсом, медленно расстегнул верхнюю пуговицу его рубашки, не сводя с Део взгляда. Альфа закусил губу, не шевелясь. Лир провёл пальцами по его небритому подбородку, поцеловал в уголок рта, прикрыв глаза. — Ты меня ненавидел. Что ты сейчас делаешь, Лир? Давай остановимся. Я не могу... — Три минуты назад, — зашептал Лир ему в губы, — ты всё мог. Что изменилось? Мэл? Обязательства? Истинность... Глупость. Бесконечная глупость... — Ты не в себе? — Гидеон был напуган. Лир говорил странно, будто не своим голосом. И он не мог понять, как это вообще произошло, почему его не остановило внутреннее сопротивление всему, что не связано с истинным. — Я? А ты? Део заметил лихорадочное движение его глаз, вблизи их блеск казался болезненным. — Чего ты добиваешься? — Ты сам начал... Део. Я хочу тебя. И ты... — Лир демонстративно коснулся выпирающего бугра под ремнём альфы. — Почему нет? Кто запретит? Боишься? Мэла? Или Варга? — Лир склонил голову на один бок, потом на другой. — Кого? — Тебя. — Я опасен? — Теперь я знаю, что да... — Мэла? Или Варга? — повторил Лир, прижавшись к нему теснее, обхватив поперёк спины. Он шептал ему на ухо. — Део. Ты остался трусом? Боишься своего предательства или чужого? Что такое, Део? Ты напуган? — Хватит, — Део попытался отстранить его руки, но Лир оказался крепче, чем он думал. — Это было минутной слабостью. Моей слабостью. Ошибкой... — Моя жизнь состоит из ошибок. И не только моя. Ты хотел знать, почему я его убил. Хотел знать — как я смог вынырнуть из дерьма. Я всегда иду до конца, Део. Иногда мне кажется, что я не прав, но только — кажется. — Мэл ведь твой друг, он... Он так тебя любит. — Мэл — мой любовник, — прошептал Лир, крепко чмокнув его в шею. — Думаешь, он бы остановился? — Ты несёшь бред, — выдохнул Гидеон. — Нет. Ты не прав. Я не... — Думаешь, ты чище меня? — омега резко отстранился и влепил ему затрещину. Део прочувствовал каждый зуб и схватился за челюсть, едва не упав — ноги подкашивались, он осел на пол. — Ты никогда ничего не мог сам, — без капли мягкости и бархата в голосе произнёс Лир, возвышаясь над ним. — Всю чёрную работу сделал я сам. Ты всегда был до краёв наполнен предрассудками и желанием угодить. Мне, Бати, своему отцу. Теперь Варгу. Не в Мэле дело. Ведь так, Део? — он выдвигал ему слишком много обвинений за раз, Део нелепо заскользил по полу, пытаясь отползти. Лир шёл за ним. — Трус и подхалим — твои вторые имена. — Это не так. Не смей! — вскинулся Гидеон. — Что тебе не даёт покоя? Хватит ползать. Ты не жук, — Лир наступил ему на грудь босой ногой и надавил. Део замер, но не удержался и провёл рукой по его щиколотке и голени. — Чего ты всем этим добиваешься? Ты действительно хочешь, чтобы я трахнул тебя? Лир наклонился к нему, не убирая стопу с солнечного сплетения. — Не начинай того, чего не можешь закончить, — проговорил он на удивление спокойно. — Ты прав. Нам действительно не стоит. Омега отошёл от него и опустился на пол, к своим штанам, начал шарить по карманам. Сжав в руке заветный пузырёк, он медленно добрался до постели и буквально рухнул на неё. — Сколько ты их принимаешь? Ты при мне выпил три. Хватит, — проговорил Гидеон, подобравшись к постели. — Део, — Лир сморщил лицо и вытряхнул на руку две таблетки. — Я не могу. Нога болит. — Может, врача? — взволнованно спросил Гидеон. — Нет. Завтра будет массаж и... Процедуры в воде. Я слишком резко двинул ногой сегодня. Пока танцевал. Гидеон только сейчас заметил наколенник телесного цвета и толстую повязку на бедре Лира. — Прости меня. Я сам от себя не ожидал. Не злись. — Не злюсь. Ты тоже прости, — проглотив свои пилюли, ответил Лир. — Останься со мной сейчас. Мне... Мне нехорошо, — чуть улыбнулся он. Гидеон приобнял его, зарывшись лицом в волосы. — Я не боюсь Варга. Просто... Если мы переспим... Не знаю, как тебе, а мне будет... Очень непросто смотреть в глаза Мэлу. Даже потом. — Забыли. Гидеон понял, что конфликт исчерпан, но те несколько слов, сказанные Лиром, не давали ему покоя.***
Ксандр подошёл к троим людям в гражданском. Один из них наблюдал за домом Лира через бинокль. Другой держал в руках планшет. Третий молча курил, стоя в отдалении. — Как дела, Ларри? — спросил Ксандр мужчину с планшетом. — Объект вчера поломал все микрофоны и отключил камеры. Чтобы вернуть их в строй, нужно попасть в дом. — Понятно. Пока по-старинке. Бинокль. — усмехнулся он, потирая чёрную бородку. Локо присвистнул и плотнее прижал бинокль к глазам, повернув рычажок. — У нас Волчонок на горизонте. Очень злой. Ларри хихикнул. — Дай-ка бинокль. — Обойдёшься, — ответил Локо. Ксандр прищурился, вглядываясь в дорожку, проходящую сквозь густой ельник. К дому действительно кто-то шёл. — Волчонок? — спросил он, но его проигнорировали. Ларри заложил планшет за спину и зажевал щёку с обратной стороны. — Дверь выломал, — доложил Локо и прищёлкнул. — Вмешаетесь? — Мы лишь наблюдаем, — ответил третий. Колин Свифт. — Мы и не можем. Волчонок — член семьи, — объяснил Ларри. — Но бояться нечего, если он что-то выкинет, Тигр ему быстро хребет перекусит. — Это клички? — Простите, шеф. Сейчас объясню. Лайош каждого определил как животное. И эти... Клички так плотно вошли в обиход, что даже мы их используем. Волчата — это старшие близнецы Барнсы. Тигр — Лир Галлахер. — Я не знал, что он Тигр, — вставил Локо. — Я работаю на Лайоша уже лет семнадцать, — пояснил Ларри с важным видом, а Локо всучил ему бинокль. — Если ты такой прошаренный, какой это из Волчат? Ларри снова хихикнул и покрутил рычажок, расположенный сверху бинокля. — Судя по родинке между бровью и глазом — это Роско. Ух... Лир на улице, выпрыгнул прямо. Гидеона не видно. — Ага. По родинке, — насмешливо хмыкнул Колин. — У Шервуда до сих пор так болят руки и ноги, что он бы сюда и не попёрся. — Сплетник, — прокомментировал Ларри. Ксандру тоже хотелось посмотреть на происходящее перед домом, но невооружённому глазу было доступно только невнятое шевеление тел, больше напоминавших пятна. Локо вернули бинокль, и вся троица пошла по дорожке. Детектив последовал за ними. — Роско — придурок. На Тигра нельзя идти тараном и с голыми руками. — Почему? — спросил Колин. Ксандр наблюдал за Локо, обращая внимание на переговоры других постольку-поскольку. Они разместились на широкой площадке для тенниса, отделённой от остальной площади лишь густо-растущими елями. Отсюда было хорошо видно Лира и Роско, но Локо не убирал бинокль. — Потому что, во-первых, на нём всегда есть нож. Даже если он будет голый, он откуда-нибудь достанет этот нож. Во-вторых, если он смотрит прямо на оппонента — шанса его схватить нет. Он предугадывает любое движение. Его тренировал лично Аранис. Неужели Роско забыл? Детектив закурил, глядя на то, как Лир подтверждает каждое слово Ларри. Он шустро уходил от ударов, скользил по траве, как по льду, с мастерством фигуриста. В руках Лир сжимал трость, но сейчас не опирался на неё, а щедро лупил альфу по рукам и пытался подсечь его под коленями. Силы удара ему не хватало, чтобы это сделать, но он выигрывал время. Роско действительно ловил его как медведь бабочку. Ларри и Колин смеялись. Локо продолжал внимательно смотреть через бинокль, то и дело подкручивая рычажок. Ксандру интуитивно это не нравилось. Когда Лир умудрился подсечь Роско, и тот упал навзничь, уголки губ Локо поползли вверх. — И где нож? — спросил Локо. — Не хочет его убивать? — предположил Колин. — Скорее всего. Он его только один раз использует и наверняка. Так что, всё правильно, — согласился Ларри. — Схватил! За горло схватил! — рявкнул Колин и побежал. — Стой! — Ларри поймал напарника за шкирку и потянул на себя. Локо не пошевелился. Ксандр глубоко затянулся. — А вот и нож, — широко улыбнулся Локо.***
Роско стоял, пришитый к кроне дерева. Нож вонзился ему в штаны между ног в миллиметре от яиц. Лир жёстко смотрел на него снизу вверх, держа рукоятку. У Волчонка мгновенно вспотели подмышки, ладони и даже голова. Он ощущал ласковое, холодящее прикосновение металла к коже. Альфа испуганно дышал, вращая глазами. — Что это было? — тихо поинтересовался Лир. — Убери нож, — Роско медленно поднял руки вверх. — Нет. — Убери, — шепнул альфа севшим голосом. — Что это было? — Лир распрямился, но не убрал руку с рукоятки, медленно извлёк кончик ножа из дерева и крепче прижал металл плашмя к промежности Волчонка. Тот зашипел. — Роско, ты выбросил руку так, будто я справа, а не слева. — омега впился в него изучающим взглядом, прищурив один глаз. — А до этого, у тебя вообще была дезориентация. Я спрашиваю, что это было? — То есть то, что я собирался тебя отметелить — тебя не ебёт? — Волчонок не скрывал удивления. — Ты вроде не наркоман, — Лир убрал нож, засунул его в чехол и сделал шаг назад. — И. Ты не хотел меня ударить, — задумчиво протянул он. — Так, что за цирк? И что с реакцией? — Меня интересовал Гидеон. Я знаю, что эта гнида — там. — И ты решил устроить возмездие? — Лир поднял с земли трость и перенёс на неё вес, выставив больную ногу. — Только меня ты ударить не можешь. А ещё не хочешь, — Роско отвернулся. — Гидеон лежит в постели, потому что у него температура. Он не может встать. — Я проследил за ним. И видел вас вчера, — грубо пробасил Волчонок. — А сейчас ты говоришь мне, что он там у тебя болеет? Член натёр? На Аллодо он уехал! — сорвался он на крик. — Пусти меня к нему. — Нет, — Лир развёл руки в стороны. — Не пущу. Что ты сделаешь? И ещё раз повторяю вопрос. Что с твоей реакцией? Тебя тело не слушается? — Ты мне не папочка. — И не хотел бы им быть, — Лир вытянул губы трубочкой. Он стоял напротив дверного проёма, загораживал собой вход. — Ты такая мразь. Мэл... Он восхищается тобой. А Гидеон... Брови Лира были сведены к переносице, он придирчиво осматривал Роско. — Успокойся, — осадил он его рычащим голосом. — Где пистолет? — Ты странно себя ведёшь. — А ты — нет? Ты вломился в мой дом, где я нахожусь инкогнито. Не твоё собачье дело, кто там у меня и зачем, — верхняя губа Лира подрагивала, но он не сводил глаз с рук и ног Роско. — Аранис потрепал Шервуда, но не тебя. Почему у тебя тремор? Роско засунул трясущуюся руку в карман и разогнался, сделал пять молниеносных шагов, но Лир не ушёл с дороги, и Волчонок остановился, поражённый тем, что омега не реагирует ни на его размеры, ни на грозный вид. — Это... Это психологическое. Лир молча ждал дальнейшего, даже покрутил рукой в воздухе. — У меня болит то, что болит у Шервуда. — Настолько сильно? — Нет. Сложнее. Лир!.. Хватит себя так вести. — Когда нарушается сценарий — ты не знаешь, что делать? Оттолкни меня. Я хромой. Ударь. Ну же. Я тебе не отвечу, — ровно произнёс омега, отведя глаза и подставив щёку. — Бей. В проёме возник Гидеон. Роско сразу понял, что Лир не соврал. Он болен. В болезненном поту, с красными веками, альфа держался за косяк. — Не буду я тебя бить. — Роско. Ты не можешь ударить омегу. Не можешь убить ребёнка. Ты вообще кого-нибудь убивал в жизни? — Я хуею с тебя, — выдохнул Волчонок. — Ты так тесно связан с Шервудом, что настоящий разлад между вами просто невозможен. Вы, наверное, и сны одинаковые видите, — говорил Лир, ковыряя носком кроссовка землю. — Ты приехал сюда... Потому что Шервуд не может... Но... Вы одно целое, — глаза Лира быстро двигались под ресницами. — И тебя привела причина, которая... Важна для Шервуда. — Ты сам с собой общаешься? Гидеон! Лир сдавил его локоть пальцами. Нажал на болевые точки, и Роско зашипел. Гидеон молча смотрел на них. — Роско. Иногда людям надо разобраться в некоторых вещах. Самим. Не стоит им в этом мешать. Ты не поможешь Мэлу тем, что подерёшься с его истинным. Ты только сорвёшь зло. И то — не твоё, а Шервуда. Тебя больше интересую я. Так, бей. Я доставлю тебе это удовольствие. Волчонок выдернул локоть и отступил на несколько шагов. — Роско, между нами ничего не было. То, что ты видел... Это просто... — слабо проговорил Гидеон. — Разбирались в вещах, — потряс головой Волчонок. — Мэл придёт в восторг. — У него очищение. Он заболел. Сразу, — сказал Лир, — Возможно приехал больным. Мы ждём врача. Он скоро придёт. — Зачем ты обманул Мэла? — Роско обошёл омегу, приблизился к Гидеону. — Потому что я сам не знал, чего жду от этой поездки. — И что сейчас? Блять, что ты делаешь?! — вскрикнул Волчонок. Лир общупывал его всего с сосредоточенным видом. — Где пистолет? — Отцепись! — он попытался его оттолкнуть, а Гидеон почему-то рассмеялся. — Что ты пристал с пистолетом? — Ты не достал его сразу, потому что не хотел убивать. Но твои руки слишком плохо слушаются, чтобы я им доверял, — объяснил Лир. — О, ну наконец-то. — он вытащил пистолет из подкладки куртки. Роско совершенно растерялся, глядя в их улыбающиеся лица. Лир взял его за руку. — Пойдём, у меня есть коньяк и сигареты. Завтра в школу не пойдёшь, — маняще проговорил он. Роско разозлился, но ему тоже стало смешно. И он последовал за Лиром в домик. Волчонка сбило с толку то, что они не выглядели испуганными. Не чувствовали себя пойманными с поличным. Но он же ясно видел — они целовались и заходили в дом, готовые наброситься друг на друга. Лир поразил его откровенностью, когда рассказал, как всё было. Рассказал, что в доме они поцапались, и у него — разболелась нога, а у Гидеона вскоре поднялась температура. Да, они не спали всю ночь — сбивали температуру, которая до сих пор не сбилась. Роско поймал себя на том, что и сам разговаривает так, будто ничего не случалось. Никогда.***
— Семейные разборки, — со знанием дела подытожил Ларри. — Эта семья очень странная. У них не существует проблем, которые они не могут решить полюбовно. Тигр поднял на воздух Ремо. И что мы видим? — Ты бы меньше языком трепал, — одёрнул его Локо. — И занялся бы отчётом для хозяина. Ларри хмыкнул и закатил глаза. — А где мистер детектив? — спросил Колин. Все трое огляделись. Ксандра и след простыл. ____________________ *Far away we wait for each other I'm still on that road to nowhere Kiss yourself for me in the mirror Tie a black rose into your hair Don't lose your faith Share another night with me When you're sad and no one knows it I'll send you black roses When your heart's dark and frozen I will send you black roses (с) The Rasmus — Ten Black Roses