"Я буду жить для тебя Обещаю, над пропастью по краю Я тебя проведу, Дай мне руку, я буду с тобой. Против смерти есть только жизнь Навсегда. Только жизнь".(с) А. Агурбаш
Лайош шёл сквозь густую, выгоревшую траву. Она колосилась и царапала руки. Солнце неумолимо катилось всё ниже. Мужчина забыл дорогу. Это произошло внезапно, из него будто что-то исчезло, нечто упругое и вёрткое, вышло вместе с дыханием. Когда он спустился по серпантину в предгорье, в машине закончилось масло. Перед Лайошем ширилась открытая золотистая поляна, но не было никаких признаков цивилизации. Ничего. Лайош мучительно вспоминал, но знание не возвращалось. Ветер нашёптывал ему страхи, касаясь высоких стеблей. Стрекотали кузнечики. Ни домов, ни зданий, ни людей. Никто не мог ему помочь. Безысходность сгущалась внутри него, расширялась бесконечной пустотой. Я пуст и бесполезен. Всё бесполезно. Он продолжал идти. Знакомое ощущение в ногах — дежавю. Свинец затопил мышцы, но мужчина всё равно двигался, подавшись корпусом вперёд и наклонив голову. Руки висели, будто в них не было костей, Лайош не мог пошевелить даже пальцами. — Помогите. Кто-нибудь. Помогите... — шевелил он губами. Беспомощность и злоба заволокли сознание. Лайош рухнул на землю, оказавшись на островке пустыря, поднял глаза к дымчато-сиреневому небу и заорал: — Шама-а-а-а-н! Крик вернулся к нему многократным эхом, хотя этого не могло быть. Сознание играло с ним. Ему мерещились голоса и вопли, смех и лай. А ещё протяжный волчий вой. Он звал Шамана снова и снова, но тот не возвращался. И тогда Лайош заговорил с Санни. — Если ты слышишь меня, если ты и правда со мной... Помоги... — Лайош прижался лбом к земле, покрытой колючками, и зарыдал.***
Раскидистая ива спускалась светло-зелёными листочками в мутно-зелёный пруд, щекотала водную гладь, распуская круги. В её тени Нэйт и Аранис сидели на коленях по бокам от Калиса. Он сжимал руку брата Лайоша. От его крепкой хватки у альфы ныло запястье. Все трое молчали. Лабрадор и доберман неторопливо ходили вокруг них, принюхиваясь и прислушиваясь. Собаки попискивали и клацали зубами. Калис сидел в позе бегуна на старте. Его красное лицо пульсировало выпирающими от напряжения толстыми венами. По-прежнему белые глаза уже не пугали альф. Они замерли в оцепенении. На земле, под грудью Калиса лежали нож, коса и два аметистовых кольца. Вдали выли собаки. Вокруг них собиралось всё больше соседских животных. Котов не было видно, но они гортанно мяукали с деревьев. Прибежавшая маленькая болонка коснулась мокрым носом щеки Калиса и унеслась вдаль, скрылась за пределами видимости. С подбородка Калиса капал пот. Нэйт не знал, сколько прошло времени, воздух был тяжёлым, давление увеличивалось с каждой секундой. У него болела голова. У Араниса подрагивала сжатая Калисом рука. — Он отторг меня, — произнёс Аранис. — Он потерялся. Слишком много страха и силы. У Нэйта больше не было сил удивляться, ему не хватало кислорода. Желание задавать вопросы испарилось ещё в тот момент, когда у его машины спустили все колёса одновременно. И Калис закричал: — Вы слышите это?!.. Нож!.. Он стучит! А потом начало происходить нечто, недоступное пониманию альф, с чем оставалось только смириться. В воздухе появилось странное оживление, всё вокруг хаотично задвигалось — заметное только периферическому зрению. По странно пустынной для этого времени улочке пробежало несколько собак. Было слышно, как в отдалении воют и с рычанием грызут вольеры. Нэйт успел отнести крепко спящего Куара домой. Вернувшись, обнаружил Араниса в таком состоянии, как сейчас. Он говорил в телефон с интонацией Калиса. И Лайош назвал его Шаманом. — Почему... Ты говоришь... Через Араниса? — с большим трудом Нэйт вытолкнул из горла слова. — Нагрузка... — ответил ему альфа. Его глаза тоже закатились. Нэйт даже не вздрогнул. — Брат. Кровь. Калис медленно, преодолевая давление, протянул руку к ножу Лира, ещё медленнее сцепил на нём пальцы и коснулся остриём раскрытой ладони Араниса по центру. Тот не отреагировал. Выступила первая капля, Калис толкнул нож глубже. У Нэйта не возникло даже мысли остановить его. Мальчик взял косу Лайоша и зашипел сквозь сжатые зубы, обмакнув её в обширный разрез. Взял её в зубы и пригнулся к земле ещё ниже. Раэ вскинул голову, навострив уши, и, как по команде, бросился прочь — туда же, куда убежала болонка. Лабрадор уложил голову на лапы. Его уши были плотно прижаты к голове, смыкались основаниями на макушке. Чокки был напряжён от чёрного носа до кончика хвоста. Нэйт положил ладонь сыну на плечо и чуть сжал. Он щурился от расширявшейся в голове боли. — Папа, — проговорил Аранис. — Держи меня. Нэйт обхватил руками его торс. По телу мальчика прокатились конвульсии, его голова затряслась, и он обнажил зубы, словно улыбнулся. Но это был оскал. — Глупыш. Волчонок, — Аранис медленно поднял уголки губ вверх, разомкнув губы.***
Красный, блестящий карамельной конфетой “Лексус” стоял на развилке дороги. Главная, асфальтированная, вела в Каледон. От неё отделялись ещё три. Каменистая, просёлочная, спускалась ниже. Ещё две — возвращались в горы. Роско тёр подбородок, размышляя. Времени на ошибку у него не было, но минуты безвозвратно утекали. Сиреневые, туманные сумерки наползали на дорогу. Фонари стояли только вдоль трассы. Волчонок крутил головой, раздумывая. Он не мог дозвониться до Лайоша, у того было слишком много номеров, и Роско позвонил уже по всем ему известным. Волчонок почти отчаялся. Выйдя из машины, он закурил, всматриваясь в развилку. Ему было не по себе, тремор руки мешал курить. От волнения он усилился. Ели, растущие вдоль трассы, зашумели. Роско показалось, он слышит, как ломаются сухие ветки. Между кронами промелькнуло серое, облитое тенями, шерстяное тело, тонкие, длинные ноги с мощными лапами и чёрными когтями. Роско прижался к машине спиной. На свет показалась узкая белая морда с чернильным носом. Волчонок испугался, задёргал ручку передней дверцы автомобиля, но её заклинило. Вовремя. У Роско не было сомнений, из тени деревьев вышел волк. Кобура с пистолетом лежала в бардачке. У него перехватило дух и защемило в груди. Волк не двигался. Моргнув, Роско увидел вместо волка палевую собаку с купированными ушами и чёрной "маской". Она не уступала в размерах волку. К тому моменту у Волчонка окончательно сбилось дыхание и под ребром заболел тугой узел, будто он пробежал три километра. Палевый пёс зарычал и бросился к нему. Роско выронил сигарету, вдавившись в бок машины, сразу вспотев. Но собака остановилась, принюхалась и аккуратно коснулась передними зубами его рукава. Сделав это, пёс развернулся и убежал вниз по просёлочной дороге. Роско часто моргал. Пёс остановился через несколько метров и явно ждал его, подвывая и приглушённо тявкая. — Ничего лучше у меня нет, — прошептал он сам себе. — Что ж, ладно, иногда собаки выводят, куда надо. — он бессильно развёл руками и дёрнул ручку. Дверь отомкнулась. — У меня совсем крыша поехала... — со стоном вздохнул он.***
— Ну, и куда теперь? — ударив руками по рулю, спросил Роско. Он остановился возле открытой машины, за которой следовал до этого, а потом потерял. Пёс привёл его к автомобилю Лайоша, теперь у Роско не было причин не доверять этому случайному попутчику, за которым он ехал. Собака бежала так быстро, как только могла, но спидометр "Лексуса" не поднимался выше сорока километров. Волчонок злился. Он терял время, но выбора, по-прежнему, не было. Собака обнюхала водительское кресло открытого автомобиля, посмотрела по сторонам, попробовала воздух языком и завертелась волчком, тыкаясь мокрым носом в землю. Роско опустил стекло и услышал её резкий, глухой, призывный лай. Пёс посмотрел ему в глаза и сорвался с места, спустился с дороги на поляну. Волчонок повернул за ним, сломав бампером ограждение. — Не подведи меня и на этот раз, друг.***
Он нашёл его. Лайош лежал на пустыре, прижав колени к груди. Роско едва не наехал на него, не успев заметить сквозь высокую траву. Мужчина оторвал от земли голову, разжав покрасневшие веки. Волчонок открыл дверь и ступил на землю. Пёс исчез из виду. Альфе уже казалось, что ему всё привиделось. Лайош подошёл, не произнеся ни слова, и застыл перед ним, глядя поверх его плеча.***
Калис задержал дыхание, открывая и закрывая веки. Ничего не менялось. Его вены, пульсирующие канатами по всему лицу, горлу и груди, пугали отца, но ему самому становилось всё хуже. Аранис сидел с открытым ртом и закрытыми глазами. Он слегка покачивался из стороны в сторону. Калис перебирал пальцами по косе, словно по чёткам. Чёрные волосы Лайоша расплелись, распались на отдельные волокна. Калис зарычал. Аранис тоже. Нэйт взмок.***
Лайош вёл машину, Роско сидел рядом. Мужчина ни разу не посмотрел на него. На бардачке лежали салфетки и ручка. На одной из них бисерным почерком Лайоша было небрежно начеркано: “Я не могу говорить”. Но Роско — мог. От молчания Лайоша Волчонку было не по себе. И его названый дядя выглядел жутко. Это было не в облике... Роско не смог бы объяснить, что именно не так. — Я видел тебя. Кричал тебе. Потом бежал за машиной, — прерывисто заговорил он. — По крикам и происходящему я догадался, что произошло. Я остался в санатории. Как раз лежал в минеральной ванне, когда услышал шум за окном. — он говорил, лишь бы говорить. Лайош никак не реагировал. Смотрел на дорогу застывшими, необычайно яркими глазами, ехал сквозь густую траву, достигавшую лобового стекла. — Я посмотрел на это всё и решил, что тебе может понадобиться помощь. Машину мне дала мисс Беркен. Отличная тётка эта Кристина. Я ей объяснил, кто я. Никаких вопросов даже не задала, дала ключи и всё. Лайош, Эмма сказала... Этот... Типа ты приказал. Но я не верю в это... — Волчонок прервался, потому что Лайош правой рукой начеркал на салфетке: “Заткнись”. Роско кашлянул. — Ты же левша. Лайош вывел на салфетке: “2” и выронил ручку. Волчонок её поймал. В темноте резко выступило обширное здание с маленькими чёрными окнами. Явно старое и заброшенное. Прямоугольное и обшарпанное, похожее на старый склад или фабрику, оно вселило в Волчонка иррациональный страх. Лайош ехал с выключенными фарами. Медленно остановившись, он провёл рукой по горлу. Взял у него ручку и перевернул салфетку, прижал к бардачку, перегнувшись через панель управления. Роско внимательно следил за нечёткими буквами. “За мной не ходи. Потом не стреляй. Жди. И позвони в наш патруль. Они передадут команду в полицию Карсиса и Каледона. И скорая”. — Но как? Как я им объясню, где это? — спросил Волчонок. “Наши смогут отследить по звонку”. — Это время. Много времени! “Твой телефон отслеживается. Арани звонить бесполезно”. — Тебе точно не нужна помощь? Давай я пойду с тобой? — Роско был сосредоточен и одновременно дрожал. Тремор ноги и руки усиливался. Лайош так и не посмотрел на него. Волчонок видел только его профиль. Бледное, осунувшееся лицо и волосы с тонкой косичкой, растрепавшейся снизу. На его белой, грязной, в травинках, рубашке был разодран воротник. От одного его вида у Волчонка волосы на руках вставали дыбом, он зяб изнутри, дыша одним с ним воздухом. Лайош отрицательно качнул головой и вышел из машины. Роско заметил, как аккуратно он наступал, прощупывая почву на каждом шагу. Мужчина старался идти бесшумно, будто его могут услышать отсюда. Роско заглушил мотор и попытался расслабиться в кресле. На первом этаже, на углу здания, в крошечном окошке горел тусклый свет.***
Калис пришёл в себя, часто захлопал ресницами. Глаза отобразили карие радужки. Аранис отмер в ту же секунду. Мальчик встал на колени и склонился над своими вещицами. Под ивой было темно как в гробу. Нэйт дышал часто и поверхностно, как и Аранис. Мужчины переглянулись и уставились на ребёнка. Калис бегал взглядом с предмета на предмет, не зная, за что схватиться. — Они подъезжают, уже почти на месте, — сказал он осипшим голосом, надевая на большие пальцы обручальные кольца родителей. А потом схватился за нож, легко вспорол себе ладонь, едва поморщившись, Нэйт даже пикнуть не успел. Аранис удивлённо посмотрел на свою окровавленную руку. В небе кружила с громкими криками стая воронья. Коты сорвали голоса, надрываясь в ветвях. Вокруг ивы бродили собаки. Их было слишком много. Нэйт видел только лапы и хвосты. Они молчали, и это настораживало. Нэйт поглаживал сына по спине. Мальчик сжимал рукоятку ножа в ладони, по округлому тельцу пантеры стекала его кровь. Аранис судорожно дышал, ему тоже не хватало кислорода. Он сел, вытянув ноги и прислонившись спиной к кроне дерева. — Ты можешь... Сказать... Что... Сейчас... Делаешь?.. — язык плохо слушался Нэйта. — В папу. — ответил ребёнок. — Глубже. Он распрямился, сидя на коленях, и повалился на спину. Снова закатил глаза и задышал так, словно занимался сексом. Альфы одновременно с щелчком захлопнули челюсти.***
Лир болезненно стонал. Резкий запах ударил ему в нос. И он услышал себя. Почувствовал липкую испарину на теле. Нога нестерпимо болела. В полуобморочном состоянии он попытался ей двинуть, но ему помешало нечто жёсткое. Нога была крепко стянута в трёх местах. Неудобное положение. Он застонал протяжнее. Следом за этой болью он ощутил острую резь в заднем проходе. Лир не хотел открывать глаза. Тяжёлый кулак врезался ему в скулу, и он откинул голову. Страшно хотелось пить. Нога ныла до искр в глазах. Звуки и запахи проступали медленно. Сопение над лицом. Движение в нём. Лир лежал на чём-то ледяном. Скользил спиной, кожа тёрлась по дырчатой поверхности. Голова кружилась. В нос забивался едкий запах альфьего пота. Память и понимание медленно возвращались. Но он оттягивал их возвращение, как мог. У него под носом снова скользнул жуткий запах. И Лир открыл глаза против воли, веки резануло болью, ресницы слиплись от крови. Он понял это по тёмным пятнам перед глазами. Металлический скрип отдался болью в висках. Единственная лампочка висела прямо над ним, болталась из стороны в сторону между двух ржавых цепей. — Что ты хочешь? Убери пистолет!.. — Приказ Лайоша. — Я поеду с тобой. Убери. — Нет. Локо был даже без маски. Он схватил его за волосы и дёрнул на себя, не сводя дула с Эммы. Девушка замерла, а омега понял, что не может ничего сделать. И даже три ножа на его теле, включая один - тонкий - в сапоге, ему не помогут. — Зачем... Так?.. Первое столкновение лба с капотом рассеяло его зрение, разрывая действительность на куски. Визг Эммы заглушился бульканьем крови, но Лир не мог понять её происхождения. Второй удар обездвижил, Лир потерялся в пространстве. — Джекил!.. — чей-то голос вклинился в его вязкую, затопленную кровью тишину. — Переговоры. Джекил, ты слышишь? Остановись!.. — Лир узнал голос Ксандра, но не увидел его. — Давай поговорим!.. Ты так уверен в себе, что не скрываешь лица? Выстрелы оглушили. Их было три. Третий удар заставил мир осыпаться ошмётками, куски действительности закрутились в бешеном вихре, к горлу подступила тошнота. Но на фоне темноты высветился силуэт лежавшего Ксандра. Его грудь дымилась. — Не верь ему. Ни единому слову! Лир провалился во тьму. Он приходил в себя дважды. В первый раз наблюдал за тем, как телохранитель связывает его. Второй раз в холодном, сыром здании, где под его весом скрипели камушки, его тащили по полу, держа подмышками. И сейчас он снова очнулся. “Лайош приказал”. Боль прошила позвоночник снизу доверху. Лир выгнулся. От толчков он безостановочно скользил, а привязанная к штырям в стене нога оставалась на месте. Лир закричал, слыша хруст суставов. — За что?.. — простонал он. Спрашивая не Джекила, Лир обращался к Лайошу. — Почему?.. Толчки прекратились, его переполнило ощущение мерзкой слизи в теле. Огромный альфа возник перед лицом, загородил собой лампочку. Его ледяные, нечеловеческие глаза сузились до щёлок. — Никто не смеет так поступать с Лайошем. Я слышал, как ты грязно врал ему сегодня. Лайошу тоже не нравится твоё враньё. — проговорил он. — Ты будешь наказан, ублюдок. За всё. Лира замутило и вырвало, он едва успел повернуть голову вбок, шею ломило. На этот раз он увидел пузырёк под носом — источник жуткой вони. Альфа слез с него и отошёл. У Лира болело всё тело, голова гудела, а перед глазами двоилось, от чего тошнило снова. Он продолжал стонать, скользя взглядом по комнате. Определил, что болит и налитый кровью член, туго перетянутый чёрной изолентой у основания. Лир чуть не захлебнулся рвотой, не успев повернуть шею. Череп разрывался от жуткой боли. Джекил стоял у стола, на котором были разложены блестящие металлические предметы. Лир разглядел кусачки, скальпели и щипцы. Он часто моргал, всё ужасно двоилось. “Не верь ему. Ни единому слову”. Ксандр. Он говорил... Показывал фотографии. Руди. Джекил убил Руди! Горячий пот струился по ледяному телу омеги. Он с плачем шевелил больной ногой, от которой режущая, дикая боль плескалась по всему организму ноющими потоками. Лир кашлял. Плечи дёргались, но он не мог двинуть руками, поднятыми над головой и связанными между собой. Внутри волной прокатилось тепло, оно сняло часть боли. Лира удивило внезапное ощущение безопасности. Подушечки пальцев приятно покалывало. Он сумел немного расслабиться. Джекил стоял к нему спиной, поворачивая на свет то скальпель, то ножницы, то кусачки. Лиру хотелось умереть от своего страха. Он никогда не боялся боли — он к ней привык. Но к такой... Нельзя было привыкнуть. И он боялся Джекила. Каждый его шаг вызывал у него истерические конвульсии. Альфа обернулся, держа в руке бритву. Его лицо ничего не выражало. Кожаная маска с глазами-щёлками. Лир испытал животный ужас и завизжал: — Не подходи!.. Джекил ударил его кулаком по центру груди. Лир задохнулся от этого удара и затих, ловя ртом воздух. Альфа склонился над ним, вцепившись своими страшными глазами в лицо. Омега увидел перед собой морду отца с распоротым ртом. — Я долго наблюдал за тобой. Думал, ты исправишься. Никак не мог понять, что движет хозяином. Но ты не исправился. И я понял, ты отравил его своим ядом. Он не видит тебя настоящего, мерзкую тварь. Лир дрожал от его голоса, бившего набатом по раздражённым болью нервам. Не от слов. — Глупая сучка. Тебе не удастся опять его обмануть. Холодные лезвия бритвы коснулись его под ухом. Джекил дёрнул рукой вбок под крик Лира. Лезвия впились и стянули кожу до подбородка. Новая боль пронзила и уже не отпустила, тепло отступило, обнажив все ощущения. Лиру зажали рот огромной лапой, он не мог закрыть глаза, не мог моргнуть. Сердце выпрыгивало через горло, которое болезненно сжалось. Омега втягивал воздух носом, но тот не поступал внутрь. Лир выгнулся дугой, суставы всех конечностей напомнили о себе. Он не мог глотнуть. Джекил смотрел на него, улыбаясь. Обжигающе горячие потоки текли от уха на шею и грудь. За спиной альфы возникло мертвенно-белое лицо Лайоша. Яркие, разные глаза двоились и троились. Лир задохнулся, чувствуя боль в лёгких. Он отключился.***
Гортань сомкнулась спазмом, лёгкие закрылись. Паника. Красное нутро человеческого тела, пульсирующего и живого. Сквозь неясные картинки, галлюцинации или прошлое с настоящим? Всё смешалось в кашу. Пронзительно белая ночь в хлопьях снега, резкий крик младенца. Кареглазый мужчина и множество ударов, голосов, криков. Розы, длинноволосая женщина. Шум поездов и инвалидное кресло. Рука и нож, голова пантеры смеётся. Вспоротая грудная клетка. Маленький ребёнок, жующий золотые карманные часы. Тёмные глаза. Кладбище. Гроб. Спазм усилился. Заблокировал движение организма. Кровь застыла, сердце замерло.***
Аранис нашёл в себе силы нажать на несколько кнопок в телефоне и назвать адрес. “Ребёнку плохо. Варг. Аранис”. Калис вертелся по земле волчком, взрывая её комья ногами и ногтями. Чокки накрыл его собой, придавив и облизывая лицо. Нэйт бил сына по щекам и каждый раз всё сильнее. У мальчика изо рта рвалась наружу пена, белые глаза не моргали. Он болезненно и судорожно клокотал, пытаясь наглотаться воздуха, как умирающий зверь, бешено дробя воздух. Задевал ногтями руку Нэйта до крови. Аранис пытался оторвать от него собаку. Калис сипел и задыхался, он сомкнул пальцы на своём горле, отталкиваясь стопами от земли. Нэйт рывком выдернул его из-под лабрадора, попытался разжать судорожные пальцы. Вой сирены приближался. Больница находилась совсем рядом с озером. С альф тёк ледяной пот. Оцепенение прошло несколько секунд назад. Нэйт схватил Калиса на руки и побежал навстречу машине скорой помощи. Завизжали колёса, Аранис выбежал на середину дороги и замахал руками, преградив скорой путь.***
Лайош видел бритву. Видел кровь и окровавленные волосы Лира. Красная пелена застелила глаза. Он упирался взглядом в могучую спину альфы, краем глаза высекал из пространства столик с орудиями для... Убийства Тигра. Сейчас его мальчик задышал громко и с хрипами. Пелена багровела до черноты. Воздух прожёг вибрирующий напряжением зуд. В руке у Лайоша была зажата металлическая труба, он подобрал её в коридоре заброшенной фабрики. Альфа не видел его, тянулся за пузырьком нашатыря. Хотел привести Лира в чувство. Ведь кромсать человека в обмороке не так интересно, это не заводит. Он должен шевелиться, кричать и плакать. Лайош был сыт по горло криками Лира, он слышал их, пока рывками и скачками нёсся сюда, отталкиваясь от стен. Свинец заполнил всё тело, но движению не мешал. Мужчина двигался бесшумно и быстро, ещё быстрее металлическая труба опустилась альфе на основание крепкой шеи. Джекил отшатнулся, схватившись за ушибленное место. Труба согнулась, и Лайош отшвырнул её. А альфа обернулся. Он уже замедлился. — Не смей, — прохрипел он и пошёл на него. — Не смей мне мешать. Он дурит тебе голову. Я спасу тебя, — сказал он, а сам размахнулся для удара. Лайош улыбнулся, не двинувшись. Рука Локо резко опустилась, хлопнула по бедру. Он заскрежетал зубами, схватившись другой рукой за свои волосы на виске и рухнул на колени. Лайош смотрел, не отрываясь, прямо ему в глаза. Из носа Джекила брызнула кровь, вторая рука его не слушалась, но он пытался мять голову одной. Лайош знал, насколько ему больно. И будет ещё больнее.***
Волчонок выпрыгнул из машины, выставив пистолет. Но Джекил шёл, высоко подняв руки. Один. Роско помнил, что стрелять нельзя. Удивляться тому, что бывший телохранитель шагает прямиком к багажнику — было не время. Волчонок догадался дёрнуть ручку под креслом в машине. Крышка багажника медленно поднялась. Джекил лёг внутрь, сложившись пополам. Роско не мог поверить глазам, подошёл, всё ещё держа пистолет. Локо смотрел на него пустым взглядом, под носом у него подсыхала кровь, а по шее разрастался огромный кровоподтёк. Вдали разносился вой. По серпантину с диким шумом спускались сразу много автомобилей. Приближались и вертолёты. Волчонок не сводил с Джекила глаз. Его бедра коснулось нечто живое и тёплое. Он опустил взгляд. Пёс, приведший его к Лайошу, тёрся об него головой. Бывший телохранитель молчал и не двигался. Волчонок закусил губу, раздумывая, как быть. В конце концов, он забрался в автомобиль и с корнем вырвал все пять ремней безопасности. Это заняло несколько минут, ножа у Роско не было, зато силы внезапно прибавилось. Убрав пистолет в кобуру на поясе, он завозился с недвижимым Локо. Связал ему руки и ноги, соединил ремни между собой за спиной. Альфа не сопротивлялся и моргал как-то слишком редко. Проверив надёжность его пут, Роско завязал ему ещё и рот — на всякий случай. И только после этого закрыл багажник. — Сторожи, — сказал он псу, всё ещё сидевшему у машины, а сам побежал внутрь здания. Внутри было холодно и сыро, множество коридоров вели к металлическим дверям. Почти обвалившаяся лестница на второй этаж не внушала доверия. Роско светил перед собой фонариком смартфона. Вой сирен приближался вместе с гудением лопастей вертолётов. Роско приблизительно помнил, с какой стороны здания горел тусклый свет, поэтому быстро нашёл нужную комнату. Лайош снимал многочисленные верёвки с абсолютно голого Лира, чьё лицо загораживал собой мужчина. Он проговорил, даже не обернувшись: — Локо в багажнике? — Да. — Отвези его в Ремо. Чтобы никто не видел. В Каледоне попроси у наших машину, переложи и отвези. — Да. — у Волчонка не было вопросов. В комнате нечем было дышать, и никакие мысли в голову не шли. Он думал — это от запаха крови и металла, от блевотной испарины человеческого пота, мочи и рвоты. Роско видел пятна желчи на полу. — Иди. Свяжи его. Он скоро очнётся. — Уже. И Роско убежал. Собака всё также сидела у машины, высунув язык. Он осторожно погладил её по голове, и пёс подставился. Волчонок взял его за холку и загнал на заднее сидение. Красный “Лексус” бесшумно уехал в противоположную от звуков приближающегося транспорта сторону. Он успел скрыться за несколько мгновений до того, как прожектора вертолётов осветили поляну, и у здания затормозили автомобили.***
Нэйт и Аранис сидели в больнице. Медики спасали Калиса прямо у входа. Для него уже готовили реанимацию. Дыхание восстановили ещё в машине скорой, засунув в горло трубку. Мальчик не приходил в себя. Его сердце остановилось, когда Калиса вкатили в фойе. На глазах альф ему делали деффибрилляцию. Спустя три разряда, сердце запустилось, и ребёнка увезли в реанимацию. Нэйт прижал ладони к лицу, хрипя от слёз. Аранис хлопал его по спине, а сам стонал сквозь зубы. Так страшно ему не было никогда прежде. Спустя вечность к ним подошёл врач и сообщил, что мальчик пришёл в норму, но тут же заснул от препаратов. Причина пока неизвестна, но отёк дыхательных путей и лёгких вызывает подозрения на ряд заболеваний. Альф не пустили к Калису. Врачи ещё занимались им и готовили к МРТ. Нэйт выронил звонивший телефон, он выскользнул из слабой руки. Аранис помог ему. Это был Лайош. — Что с моим сыном? — Нэйт сразу задал ему вопрос. — Что ты с ним сделал? — Как он? — Он чуть не умер. — Видимо, забрал, — прошептал Лайош так слабо, что Нэйт его едва разобрал. — Всё, что он говорил... И делал... Что... — Нэйт никак не мог сформулировать свой вопрос, но Лайош его понял. — Всё правда. Я в больнице с Лиром. Калис всё... Увидел. Это не я. Он сам. Калис. Сам. Понимаешь? Я бы и не хотел... Как он?.. — Отёк дыхательных путей и лёгких, — выдавил Нэйт. — Лир не дышал минуты полторы. Приступ паники. Ты понимаешь?.. — Кажется, да... Как ты узнал, что у него, если прошло?.. — Он не дышал. Здесь скорая бы не успела. Никто бы не успел. — Что там было? — Фотографии. Ещё несколько часов... И он был бы таким же. — Ты успел... Нэйт привалился к стене, осев на кресло, рука с телефоном упала на колено.