русский рэп? ladna (с)

рэпфэмили, тройничок, NC-17, dirty talk и еще немного очень-около-бдсмных кинков, много матов на латинице, невычитано. ____________________________ — Это обязательно? — осторожно спросил Порчи. Он все еще многого не понимал — Россия оказалась очень сложной страной. — Это весело, — веско отозвался Мирон, и Порчи этого было достаточно. К тому же, Ваня не выглядел недовольным или испытывающим дискомфорт. Даже наоборот, его взгляд казался таким... жаждущим и голодным. Настолько пробирающим, что от желания прикоснуться ныли кончики пальцев. И Порчи осторожно положил ладонь на обнаженное бедро — контраст смуглой и очень светлой кожи, еле уловимо вздрогнувший Ваня, покалывание где-то в солнечном сплетении... — Ну что, приступим, — низкий голос Мирона зазвучал над ухом. — И начнем мы с самого главного. Ваня прерывисто выдохнул, когда пальцы Мирона погладили его член. Порчи, повинуясь требовательному взгляду, повторил движение, не отводя глаз от Вани — закушенная губа, бьющаяся жилка на виске. Мирон не стал затыкать ему рот, но запретил разговаривать, поэтому Ваня только шумно дышал и постанывал, иногда несильно дергая привязанными руками и ногами — реакция на прикосновения к особо чувствительным местам. — Самое главное, — продолжал Мирон, и глаза у него при этом были огромные и черные, как у торчка, — это не упустить ни одного синонима. Давай начнем с того, что ты уже знаешь. — Hui, — послушно повторял Порчи, медленно и ритмично скользя пальцами вверх-вниз. — Elda. — That’s my boy, — Мирон на мгновение прижался сухими губами к его виску, и Порчи потянулся за ним, стараясь продлить прикосновение, неосознанно обхватывая член Вани крепче и срывая с его губ короткий стон. — Zalupa. Her, — чувствуя, как у него самого сбивается дыхание, продолжил Порчи. Рука Мирона накрыла его ладонь на ванином члене, и того выгнуло на постели, Порчи как будто сам почувствовал близость его оргазма. Это не могло не заводить — он лежал голый и связанный, пока его ласкали двое абсолютно одетых людей, поэтому стояк у Вани был что надо, и он правда был почти на грани. Но Мирон явно только вошел во вкус, поэтому сжал у основания, не давая кончить, и требовательно посмотрел на Порчи: — Давай дальше. Точнее, ниже, — и медленно назвал, куда именно. Касаясь губами и языком, Порчи выдохнул, согревая дыханием кожу: — Yaitsa. Moshonka, — а потом взял в рот, пальцами продолжая поглаживать объекты изучения. Краем глаза он видел, как Мирон лениво ласкал ванины татуировки на руках и груди, как смотрел — жадно, не мигая, как втягивал носом воздух. От этого уже откровенно вело. Странные слова на чужом языке рассыпались набором букв и никак не хотели складываться обратно. — Ochko, — Порчи все еще не сдавался, хотя больше всего хотелось сжать себя сквозь одежду, потереться, а лучше... — Перейдем к глаголам. Но сначала я тебя раздену, — когда Мирон и сам был на грани, его английский начинал звучать с акцентом. Напор, жажда все контролировать — Порчи почти привык к тому, что Мирон в постели становился совершенно другим. И Порчи охотно подыгрывал, потому что в итоге все получали удовольствие, а это главное. Даже сейчас ему было хорошо, хотя он изнывал от возбуждения, а легкие прикосновения Мирона только дразнили, не принося удовлетворения. Но Мирон хотя бы здесь отставил в сторону игры и действительно раздевал Порчи, не заботясь о том, чтобы хоть сколько-нибудь аккуратно сложить одежду. И он старался не касаться кожи кожей, вызывая неудовлетворенную дрожь. Когда Порчи в наготе сравнялся с Ваней, Мирон выпустил его, переместился выше, кончиками пальцев погладил приоткрытые ванины губы. — Повторяй за мной, — голос Мирона едва заметно дрогнул. — И не отвлекайся. И Порчи был само внимание. И повторял — слово за словом. — Trahat’, - выдохнул он, щедро втирая смазку в не желающие расслабляться мышцы, — ebat’, zharit’, - сразу два пальца внутрь Вани, и тот закусил губу, сдерживая стоны и рвущиеся слова. Порчи подвигал пальцами еще немного, вытащил их, добавил смазки, смазал свой член. Вошел гладко и плавно. — Peret’, druchit’, pyalit’ nasazhivat’, drat’, imet’, perdolit’... — коротко бормотал он на пределе дыхания пару минут спустя. Слова уже мало что значили — и все равно, как ни странно, отчаянно въедались в мозг. Порчи аккуратно придерживал Ваню за бедра, из-за ограниченной подвижности было не слишком удобно, но в какой-то момент Мирон развязал узлы на ногах, и Порчи тут же подхватил Ваню под колени, прижимая их к груди, входя глубже, вырывая из груди низкие, почти жалобные стоны. — Ebat’, ebat’, ebat’, - бормотал Порчи, то и дело срываясь на португальский. Мирон тоже был не железный. Он расстегнул ширинку — не с первого раза, — нервными, дергаными движениями стащил джинсы вместе с бельем. Взял в руку возбужденный член, устроился поудобнее, приказал Ване негромко: — Теперь можешь использовать рот по назначению, — и провел головкой по приоткрытым губам. Когда Ваня с отчаянно, откровенной, бесстыдной жадностью заглотил почти целиком, Порчи выдохнул: — Sosat’. Brat’ za sheku, — входя с оттяжкой, по самые яйца, всем телом ощущая, как Ваня сжимается вокруг его члена. — Инициатива — это похвально, — Мирон потянулся к Порчи, почти грубо ухватил его за загривок, притягивая ближе, и наконец поцеловал — полноценно, неторопливо. Это было почти невинно по сравнению с остальным, но так интимно, что сдерживаться далее было невозможно, Порчи, зажмурившись, кончил, еле успев вытащить член. Переводя дыхание, он кончиками пальцев зачарованно размазывал сперму по молочно-белой коже бедра. Встретился с тяжелым, невыносимым взглядом Мирона — и тот кивнул. Порчи обхватил член Вани ладонью, крепко, уверенно, с силой провел ввеhх-вниз, вызвав всхлип, шуршание, с которым ногти впились в простынь. Ваня был настолько взвинчен, что ему с лихвой хватило нескольких движений, он дернулся, бедрами сжимая все еще стоящего между его ног Порчи, выплеснулся тому в ладонь. Мирон выглядел настолько довольным, словно сам только что кончил — и как минимум дважды. Он дал Ване немного времени отдышаться, а потом настойчиво толкнулся в его рот. Порчи зачарованно смотрел, как покрасневшие губы обхватывают член, как с каждым сосущим движением втягиваются щеки, как подрагивают ресницы. Ваня не мог помогать себе рукой, он вообще не мог контролировать ни ритм, ни глубину, но Мирон не давал ему больше, чем Ваня мог принять. Это длилось то ли секунды, то ли вечность, но в итоге Мирон зажмурился, вцепился в изголовье кровати, шумно выдохнул, кончив Ване в рот. Большую часть тот проглотил, но тонкая струйка спермы вперемешку со слюной потекла из уголка рта, и Порчи не выдержал — подался вперед, целуя, разделяя вкус, воздух, все переполняющие его эмоции. ...Что-то случилось со временем, потому что в следующий осознанный момент Порчи уже лежал по левую сторону от Вани и поглаживал следы от веревок на запястье, с правой стороны тем же самым занимался Мирон. Говорить не хотелось, да и не о чем было — педагогические таланты Мирона вызывали зависть: кроме только что выученных слов, в голове Порчи было пусто. На ум просились еще два слова, но они были слишком затертыми, чтобы их произносить. И Порчи не стал. Они и так это знали, все трое. fin