***
От площадки, где Лоренц оставил берг, до входа в город пришлось пройти футов сто, которые растянулись в мили. Казалось, что они идут целую вечность, хотя на самом деле прошло всего несколько минут. — Запомните, архиважно в этом городе держать рот на замке, — предупредил Винс. — Документы у Лоренца фейковые, так что лица поубедительнее. Когда гости города подошли к дверям, врезанным в высоченные бетонные стены, мигом напомнившие Томасу Лабиринт, то услышали жужжание зуммера, а затем электронный женский голос произнес: — Назовите имена и цель визита. Лоренц, стоявший ближе всех к двери, громко ответил: — Я Льюис Мортимер, лицензированный пилот берга. Со мной моя команда: Аарон Питерс, Хуан Галлаган, Натали Линель, Майкл Палмер, Молли Уоренс, Джон Теччер и Жоржетта Де Лианс. Наш берг сломался, и пришлось сделать остановку в Денвере. Нам нужны запчасти для ремонта. — Деятельность компании, на которую вы работаете? — Сбор информации и полевые испытания. — Подверженные ОВЗ имеются? — Нет. — Предоставьте документы. Лоренц достал из кармана несколько карточек и поднес их к объективу камеры в стене. Прошло, по меньшей мере, несколько минут прежде, чем внутри стены что-то щелкнуло, затем громко стукнуло. И тут одна из створок металлических дверей открылась. Уняв внутреннюю дрожь от волнения, Пэм заглянула внутрь: в конце длинного пустого коридора виднелись еще одни двери — они выглядели гораздо новее первых. Путники прошли в коридор и остановились около дверей. Справа от них на стене висели несколько электронных экранов и панелей. Лоренц спокойно ввел на клавиатуре вымышленные имена, затем вставил в широкий паз поддельные карточки. При этом на уверенном лице мужчины не дрогнул ни один мускул — как будто он каждый день привозил в хорошо защищенный город по кучке беглецов из ПОРОКа. Ждать пришлось еще несколько минут. Все это время за стеной что-то щелкало и пикало, а сердца Пэм и Томаса медленно перемещались в район пяток. Что будет, если их поймают с поличным? Отправят в ПОРОК? Или посадят в тюрьму? С одной стороны на провода не хочется, но уж лучше в лапы Пэйдж, чем за решетку, откуда они точно уже не смогут ничего сделать. — Документы в порядке. Проследуйте, пожалуйста, на проверку вируса. Лоренц подошел к стене, и перед ним открылась новая панель — наружу вылез кронштейн с окулярами. Стоило Лоренцу заглянуть в них, как сбоку манипулятора вытянулся проводок и кольнул его в шею, заставив мужчину слегка поморщиться от неприятных ощущений. Аппарат щелкнул, зашипел, и проводок втянулся обратно. — Следующий, — велел женский голос. — Когда прильнешь к окулярам, закрой глаза, но не зажмуривайся, — шепотом велел Лоренц Бренде, пока на проверку пошел Винс, за ним Хорхе, Фрайпан и Томас. Пэм оказалась последней. Волнение все еще присутствовало, и хотя девушка была уверена, что у нее иммунитет, страх все равно не давал успокоиться — мало ли что. С этой Вспышкой можно ожидать каких угодно подстав. Но проверка прошла удачно. Укол был едва заметен, а пока аппарат шипел, в окулярах мелькнули яркие белые и цветные всполохи. Памелла сразу поняла, зачем Лоренц велел Бренде зажмурится: кровь Томаса скрывала вирус в ее крови, но вот вспышки могли вызвать неконтролируемую реакцию мозга, и сразу выдать заражение. — Вы успешно прошли проверку и исключены из группы ОВЗ, — сообщил женский голос. — Следующая проверка завтра, в шесть вечера на главной площади. Не пропустите. Удачного дня. — Но сейчас уже вечер, — прошептала Бренда. — Это всего лишь виртуальный интеллект, — сообщил Лоренц. — Программа. Далее гостям Денвера предстояло пройти еще одну дверь, за которой каждого обдало сильным потоком воздуха, и произошло легкое орошение какой-то жидкости. Видимо, чем-то обеззараживающим. И вот, наконец-то, они перешагнули порог закрытого города. Первое, что поражало — люди. Огромное количество людей, спешащих по своим делам и снующих по улице туда-сюда. Толпа пугала, но буквально через несколько секунд адаптация проходила. Длинная улица, тянущаяся вдоль бетонного ограждения, была наполнена магазинами, офисными зданиями, банками, кафешками и другими общественными местами. Огромные часы, подвешенные на столбе, показывали шесть часов вечера — конец рабочего дня, отсюда и такая толпа — люди спешили домой, спешили оказаться в еще более защищенном месте — в уюте родных стен. Небоскребы в городе были не чета тем, что стояли в Жаровне — эти сверкали на заходящем солнце бриллиантами, и от их чистоты и величия захватывало дух. Но тут же глаза замечали то, что мигом разбивало весь ванильный восторг — город был помещен в огромный купол, который через прозрачные огромные стекла, пропускал много солнечного света. Но на самом деле тепло было не от лучей, а кондиционеров и контроля климата, влажность строго регулировалась, а жители города были лишь лабораторными мышками. Что ж, не самая ужасная тюрьма для тех, кто хочет сохранить жизнь в этом кланковском мирке. — Хорхе, куда нам? — спросил Винс, оборачиваясь на латиноса. — Хуан, — поправил Лоренц. — Не забывай о конспирации, — тихо добавил он. — Тут повсюду глаза и уши правительства, ясно? — А получше имечка не нашлось? — буркнул Хорхе, доставая из кармана координаты, переданные ему от Правых. — Не жалуйся, — произнесла Бренда. — Кто-то из нас с ней, — она кивнула на Пэм, — вообще француженка. Мерси, месье, — кивнула она Лоренцу. — Хватит высказывать тут недовольства, — не выдержал Винс. — Без него мы бы вообще не попали в город. Эй, Хуан, что там с координатами? — Дом на углу Кенвуд и Брукшир, квартира 2792, — ответил Хорхе, убирая приемник. — Кто тут знает карту города? — Такси знает, — кивнул Лоренц на ряд желтых машин. От вида из окошка такси перехватывало дыхание. Томас мало что помнил из жизни вне ПОРОКа, Памэлла же вовсе никогда не жила в крупных городах и попала в организацию из небольшого областного поселка. Летающие коп-машины — автоматические вооруженные беспилотники, величественные небоскребы, светящиеся голограммные билборды, яркие вывески, толпы людей — все это заставляло задуматься: а все ли в мире так плохо? Но, присматриваясь к деталям, дыхание снова выравнивалось, а мысли вновь становились мрачными — люди избегали контактов друг с другом, ходили в масках, угрюмые и молчаливые. Не было веселых компаний за столиками в ресторанчиках, не было толп подростков, гуляющих по улицам вечернего города. Кинотеатры, аквапарки и прочие развлекательные организации отсутствовали. Жизнь в городе была просто выживанием в более комфортных условиях. Но страх, опасение и отчаянье от уюта никуда не исчезали. Нужный приезжим дом находился далеко не в центре города, а на одной из его окраин. Причем ехать туда пришлось довольно долго, из чего легко было сделать вывод, что их увезли на другой конец Денвера. В спальном районе было гораздо грязнее, людей ощутимо меньше, а патрульных, расхаживающих в красных одеждах, наоборот, больше. Едва вся компания вылезла наружу, такси умчалось прочь. Лоренц указал на крыльцо дома: — Нам, кажется, туда. Дом выглядел не лучшим образом. Серый кирпич, казалось, родом из палеолита, во многих местах покрытый не очень приличными граффити. Некоторые окна на первом этаже были выбиты, свет горел лишь в некоторых, стекла которых были сильно заляпаны, словно их никогда не мыли. В подъезде стоял острый тошнотворный запах мочи, стены были обшарпаны и изрисованы маркерами. Нужная им квартира оказалась на втором этаже, а дверь, когда-то покрытая зеленой краской, выглядела так, словно в нее ни один раз стреляли и выносили с петель. — Стремно как-то, — высказал мысли всех Фрайпан. — Раз уж пришли сюда, надо идти до конца, — решительно заявил Томас и, подняв руку, несколько раз стукнул костяшками пальцев по одному из малочисленных ошметков краски на двери. За дверью послышали шаркающие шаги, затем прокуренный кашель и, наконец, дверь распахнулась, заставив Томаса, Фрайпана и Пэм застыть на месте в немом шоке. Перед ними собственной персоной стоял Галли.***
Ньют стукнул кулаком по тонкой стенке в каюте берга, где стояли две односпальные кровати. Едва ребята ушли в город, он не сильно мягко бросил Эвите, что ему нужно отдохнуть. Ему не нужен был отдых, ему нужно было побыть одному. Даже не просто одному, он бы вытерпел присутствие Томаса или Хорхе, но не Эви. Ньют с трудом заставлял себя смотреть на нее, старательно избегая каре-зеленых глаз. Парень знал: он не был виноват в том, что заразился, не его вина в том, что он не иммун. Во всем был виноват ПОРОК. И все же какая-то часть Ньюта испытывала вину. Это чувство, непонятно откуда взявшее и не понятно, почему плотно осевшее в его голове, как закалённая сталь, врезалась в его мозг, выжигая клетки и причиняя моральную боль. А еще он злился. На всех и вся. На ПОРОК, на Вспышку, на Лабиринт, на Правых, которые не смогли обезопасить свое укромное местечко, на Терезу, на берг с его душными маленькими каютами, на Эви… За то, что она не ушла в Денвер и не оставила его одного. Девушка сделала это из лучших, по ее мнению, побуждений, но на самом деле это было плохое решение. Новый приступ тошноты заставил его повалиться на кровать. Дышать было трудно, хотелось выблевать все внутренности и начать жить заново. Но так было нельзя. Это не было игрой, где можно не сохранять последние несколько дней, вернутся к испытанию в Лабиринте, пройти бос-уровень с гриверами и не позволить вколоть себе вирус. Это не было игрой. Даже ПОРОК уже перестал играть с ними. Теперь все было серьезно, по-настоящему. — Ньют? — слабый стук костяшками пальчиков в дверь. Он не ответил. Лежал, укусив край подушки, чтобы не закричать на нее. — Ньют… я… Продолжая молчать, он услышал легких шорох удаляющихся шагов. Она терпела его поведение. Все терпела. Он срывался на нее, пытался оттолкнуть от себя, но она все терпела. Ни разу не сказала хоть слово о том, что она не виновата, и не стоит на нее злиться. Не ушла в Денвер, хотя прекрасно понимала, что тут ей будет хуже. Морально хуже, ведь такое поведение Ньюта убивало. Должно было убивать. [- Существует такая любовь, которую, мать ее, вообще ничем не убьешь. Влюбляешься в человека, и это чувство врезается в ДНК. И хрен ты че сделаешь, чтобы его вырезать обратно. И даже вот хочешь уйти, вернее, ищешь тысячу стебанутых причин для этого. Чтобы вина не мучала и стыдно не было. И ведь, зараза, находишь. Кучу причин, каждая из которой орет тебе: «Победа! Уходи!». И не уходишь. Потому что не можешь уйти. Потому что любишь. Не понимаешь за что, даже не смекаешь, вопреки чему любишь. Но любишь. Это самая сильная любовь. Это как ребенок маму любит, — когда-то очень давно сказал Ньюту Минхо. — Без-воз-без-д-но! — добавил он голосом Совы из Вини-Пуха. — Откуда ты… — Сам не знаю, — пожал азиат плечами. — Может, в книге какой читал. Хотя я тот еще чтец, знаешь ли. Кто-то говорил, наверное… Или я просто это знаю, ясно тебе? Но это все так. И у вас с Эви это прям вот так, понял? — Почему ты так уверен? — Ньют усмехнулся краем губы. — Потому что уверен, шанк ты тупорылый. И ты уверен, просто не хочешь сглазить. Не сглазишь. Вот увидишь, ты еще вспомнишь мои слова и поймешь, что я прав.] Минхо был, как и в большинстве случаев, прав. Ньюту не хватало его поддержки. Скорее всего, азиат бы тоже не пошел в Денвер. Остался бы с Ньютом и промывал ему мозги. Не церемонился бы с ним. Снова приступ тошноты. Ньют сильно закашлялся. Поднявшись с кровати, он, шатаясь, добрался до двери и рывком открыл ее. Быстрым шагом он пересек общую каюту, стараясь не обращать внимание на озабоченный и испуганный взгляд Эвиты, и скрылся в комнатке, где находился туалет. В небольшом помещении, которое гордо называлось «Душевая», не было душевой кабинки. Зато стоял какой-то модный унитаз без бочка и раковина, в которой можно было умыться, а в углу находился шланг с насадками и небольшая решетка в полу, куда уходила вода. Едва Ньют закрыл дверь, его вырвало, парень едва успел наклонится к толчку. Вязкая черная кровь оросила белый поддон унитаза, а капли достали до ободка. Ньюту казалось, что с черной кровью из него сейчас вылезут легкие вместе с кишками. Голова раскалывалась, горло драло, во рту был настолько неприятный привкус, что Ньюта вырвало еще раз, уже пустой желчью. Но тоже черной. Утерев губы, он устало упал на пол, оперевшись спиной о запертую дверь. — Ньют? — снова легкий стук в дверь. — Что случилось? Тебе помочь? Он снова промолчал. Эвита тяжело выдохнула. Молчание хуже крика. Ей было гораздо больнее от его молчания. Лучше бы он злился, кричал на нее. Но он просто молчал и отводил взгляд. И это резало ее хуже ножа. — Уходи, — его голос охрип от долгого молчания. — Оставь меня. — Ньют, пожалуйста. — Нет! Уходи! — Пожалуйста, Ньют, открой, — она присела у двери, зачем-то поглаживая дерево ладонью. — Оставь меня, Эва… Прошу… — Никогда… ты же знаешь, я люблю тебя… Ньют откинулся назад, больно ударившись затылком о дверь. Но он даже не заметил этого. Парень зажмурился, безуспешно борясь с эмоциями, которые полностью захватили его всем своим спектром: от злости до полного безысходного отчаянья. Хотя вирус Вспышки и был в нем уже пару недель, сейчас эта зараза стремительно захватывала и уничтожала саму суть Ньюта. Он знал, чем все закончится, видел это порабощающее волю безумие, понимал, что с каждым днем, каждым часом будет только хуже. Однако парень не мог отделаться от ощущения, что с момента, как он узнал о своей болезни, Вспышка словно бы сделала стремительный скачек в своем развитии, превращая его в кого-то иного. Но не он один сейчас мучался от этого. И было верхом эгоизма игнорировать девушку, причиняя ей еще больше боли. Юноша медленно поднялся, нажал на кнопку смыва и отворил дверь. Эвита едва успела встать. Она смотрела на него снизу вверх, и на этот раз Ньют ответил ей. Увлажнившимися глазами он смотрел прямо на нее и через мгновение уже сжимал девушку в крепких объятиях. — Я тоже люблю тебя, родная, — прошептал он. — Люблю… Отстранившись от молодого человека, Эвита смахнула со щеки слезу, и на коже осталась едва заметная полоска грязи. — Умойся, — Ньют сделал шаг в сторону, пропуская девушку в душевую. — А потом можно и поесть… Улыбнувшись и радуясь тому, что к Ньюту возвращалась жизнь, Эвита последовала его предложению и скрылась за дверью. «Я больше не хочу быть причиной ее страданий» Взгляд Ньюта скользнул к пушке, в которой не осталось зарядов. Да и какой был от нее толк, всего-то поражение током. Весьма неприятное, но не смертельное. Ньют снова машинально дернул головой и тут же почувствовал ядовитый укол злости. Он быстро обернулся, прислушиваясь к журчащей воде, а затем направился в небольшое помещение, служившее кухней. Ножи. Тут всегда было полно ножей. Парень схватил стальное оружие, предназначенное лишь для резки сыра. Тонкий ножичек, но его достаточно. Блондин вздохнул. Однажды он смог шагнуть навстречу смерти, его спас гребанный случай. Сейчас он мог легким движением руки решить все проблемы. Да, Эвита бы не простила ему это, зато была бы в безопасности… от него. Ньют зажмурил глаза. [- Пообещай, что больше никогда ты не решишь бросить меня здесь одну. — Обещаю.] Гребанное обещание! Парень отбросил нож, который со звоном прилетел в мраморную раковину. Юноша потер лицо ладонями. Как же он устал. Эвита выключила воду и вытерла руки о небольшое полотенчико, висевшее на крючке. Заметив несколько черных капель на ободке унитаза, девушка взяла не слишком чистую тряпку, валявшуюся рядом с решеткой в полу, и вытерла ею капельки. «Ньюта не спасти». Мысль врезалась в мозг, будто ее намертво вкрутили туда шуруповертом, причинив острую боль. «Я спасу его». «Как?» «Как-нибудь. Я сделаю это. Не важно как». Последнее время в голове Эви часто случались подобные диалоги самой с собой. Сначала девушка решила, что она начинает сходить с ума из-за вечного стресса, жизни в бегах, переживаний… А потом она привыкла к внутреннему голосу и иногда даже вела с ним довольно мудрые разговоры. Поговорить с Пэм или Винсом Эвита планировала после выезда в Денвер, когда оставшимися людьми из Сопротивления был придуман примерный план действий, но она не успела — новость о вирусе, заразившем Ньюта, выбила девушку из колии. А теперь она посчитала свою проблемку ничтожной по сравнению с проблемами Ньюта и попросту махнула рукой на странные фантазии своего мозга. Выйдя из душевой, девушка взяла из сумки пару консервов и прошла в комнату, которую Лоренц именовал не иначе, как гостиная. Это была не слишком большая общая комната, в которой стояли кожанный диван и пара кресел. Эви ожидала увидеть здесь Ньюта, но гостиная была пуста. Звон металла неожиданно раздался в тишине берга. Поставив консервы на тумбочку, девушка проследовала на небольшую кухоньку. — Ньют? — Что?! Слишком грубо. Он хотел извиниться, подойти к девушке, обнять, сказать, что не хотел, интонация случайно такой получилась. Но парень не смог даже посмотреть на нее. Она подошла к опустившему голову юноше, опирающемуся руками о столешницу, и осторожно дотронулась до его локтя: — Тебе плохо, да? — поинтересовалась она тихо. Ньют одернул руку, сделав шаг назад. Колкий взгляд темных глаз вызвал ряд холодных мурашек по спине девушки. — Нет, мне прекрасно! — саркастично ответил Ньют, не повышая голоса, от чего вид парня пугал еще больше. — Я… — Эвита сглотнула, — просто хотела узнать, может тебе чем-то помочь… Ты хотел поесть… Ньют дернул плечом, от чего левая рука тоже взметнулась вверх. Юноша перехватил ее правой, останавливая и сердито поджимая губы. Внезапно он быстро повернулся к Эви и схватил ее за плечи: — Помочь? — переспросил он. — Как ты можешь мне помочь? Как? Я превращаюсь в чудовище, я монстр, понимаешь ты или нет? И от этого нет никакого лекарства! И есть я не хочу! Дай мне воды. Сжав губы, Эви налила воду в пластиковый стаканчик и подала парню. Ньют залпом выпил всю воду и резким движением выкинул стакан в раковину. Эвита молча смотрела на юношу, который сердито хмурился, а желваки на челюсти нервно поигрывали. Он дышал тяжелее обычного, как будто только что бегал, а его зрачки, обычно всегда смотрящие прямо глаза девушки, сейчас быстро бегали из стороны в сторону. — Я чувствую, как я меняюсь… изнутри, — Ньют провел рукой по спине девушки, притягивая ее к себе и прижимаясь своим лбом к ее. — Я постоянно злюсь, мне хочется выместить агрессию, и все равно на что или… кого… Я голоден, но кусок в горло не лезет. И постоянно зудит… там, в мозгу, глубоко, куда не достать, — с каждым словом голос парня становился все слабее и тише. — Эва, помоги мне, спаси меня от того, во что я превращаюсь… — наконец прошептал он едва слышно. Дрожащими руками от едва сдерживаемых слез, девушка крепко обняла парня, прижавшись к нему и чувствуя жар его тела. Температура Ньюта не спадала, он как будто всегда горел — организм тщетно пытался бороться с заразой внутри него. — Мы найдем способ помочь тебе, — произнесла она, стараясь придать голосу максимальную уверенность. — Нам просто нужно найти «Правую руку» в городе, среди них есть врачи, как Мэри, они помогут… Она чувствовала, как часто бьется сердце у Ньюта. Он нервничал, последние несколько дней парень постоянно был на взводе. Но раньше он не срывался на нее. Он мог накричать на Томаса или высказать что-то резкое Минхо, но с ней вел себя спокойно. Вспышка меняла его. С каждым днем все глубже погружаясь ему в мозг, прогрызая себе пусть к эмоциональным очагам, подчиняя себе, превращая его в омерзительное существо с инстинктами животного. Эвита провела рукой по волосам парня, а второй ладонью ласково погладила юношу по щеке. Ее прикосновения успокаивали его, Ньют переключался на девушку и получал возможность противостоять заразе. Посмотрев Эви в глаза, блондин медленно опустил руки на ее талию и, крепче сжав ее, прижал к себе, одновременно резко впиваясь в губы девушки, сразу же почти полностью погружая в ее рот язык, сплетаясь им с ее. Не ожидавшая такого напора Эвита глухо ойкнула, но ответила юноше, обвив его шею руками. Не прекращая жадного поцелуя, Ньют подхватил девушку под ягодицы и усадил на свободную столешницу, продолжая водить пальцами по ее бедрам, к которым плотно прижимался своими, начиная чувствовать тесноту в штанах. Он сжимал руками ягодицы девушки, смещая губы на ее шею, которую начал покрывать поцелуями вперемешку с укусами, причиняя девушке сладкую боль, от которой она глухо постанывала, прижимая его ногами плотнее к себе. Но Эвита, не смотря на сводивший в истоме низ живота, чувствовала, что юноша ведет себя иначе. Движения рук был грубее и резче, укусы становились больнее, а из груди парня вырывался глубокий рык. Ньют сорвал с девушки кофту и отшвырнул ее. Он притянул ее за спину, приникая губами к ключичным ямочкам и спускаясь к груди. Дрожащими от нетерпениями руками он резко дернул бретельки лифа, спустив его девушке на талию, не расстегивая. — Ньют… — удивленно прошептала девушка, дотронувшись до покрасневшего плеча ладонью. — Прости, — он снова накрыл ртом ее губы, глубоко целуя девушку и снова прижимая к себе ее бедра, с силой сжимая их руками. Проведя влажную дорожку до ложбинки груди, он слегка наклонил девушку назад, начиная ласкать ее соски, зализывая языком периодические укусы и оттягивания. Эвите пришлось пару раз шикнуть из-за сильной боли, которая приносила уже не возбуждение, а дискомфорт. Но Ньют словно не обращал внимания на ее шипение, продолжая слепо покрывать ее тело укусами, вперемешку с поцелуями, во время которых сильно втягивал кожу губами, оставляя темные следы, а его руки продолжали мять соблазнительные части тела девушки. Эвита даже пыталась отстраниться или как-то остановить его, дать секунду на передышку, успокоить разошедшегося парня. — Ньют, о, Боже мой, — вырвалось у Эви. Она вдруг ясно осознала, насколько парень был сильнее ее. Она не могла справиться даже с его руками, не говоря о том, что Ньют с силой прижимал девушку к столешнице, уже почти снимая с нее штаны. — Остановись. Но он заткнул ее, вновь глубоко накрыв ртом ее губы, и так резко прижался к пространству между ног, что девушка вскрикнула, приглушенная поцелуем. Ньют прорычал что-то непонятное, схватив ее зубами за нижнюю губу и оттянув. И только вкус железа на языке послужил отрезвляющим фактором. Юноша резко отпустил ее губу, которую прокусил до крови, и отстранился от девушки, продолжая тяжело дышать. Эвита, не произнося ни звука, сползла со столешницы, поправляя на себе белье. Она подхватила кофту с пола и, дотронувшись ладонью до укушенной губы, быстрым шагом покинула кухню. Ньют вытер кровь девушки со своих губ и, ударив кулаком по столу, чудом подавил в себе крик, наполненный отчаяньем, страхом и ненавистью к самому себе.