***
— Кто ты? — открываю глаза и первое, и единственное что вижу — дуло пистолета. Надеюсь, он не додумался посмотреть обойму. Поворачиваю голову и смотрю на него. — В таких случаях говорят: «Спасибо». — Кто ты, черт возьми, такая?! — отвожу пистолет в сторону и встаю перед ним. — Во-первых, не тычь этим в меня. Иначе наш общий работодатель не простит тебе моей смерти. Во-вторых, кроме желания пристрелить человека, вытавшего тебя из… Знаешь, даже язык не поворачивается это назвать богадельней. Так вот, прежде, чем та-та-та нужно проверять огнеспособность своего орудия. — о боже. Мне никогда не надоест мучать его таким образом. В глазах непонимание. Он проверяет обойму и похоже удивляется, не найдя там ни одной пули. — И будет очень плохо, если сегодня, при нашей второй встрече, по твоей мимике он узнает, что мы уже виделись. На кухне стоит стакан с аспирином, питательный завтрак и кофе. Поможет прийти в себя. И в заключение моей долго репетированной речи, моего великого монолога: прекрати уже страдать хуйней и возьмись за голову. Иначе ты потеряешь даже то, что имеешь. Ты никому не нужен, как и твоя ничтожная жизнь, и только ты можешь себя спасти. Никто не сможет это сделать за тебя, если ты сам этого не захочешь. Увидимся позже, Марк Хоффман.Экстра "Тень"
21 марта 2024 г. в 20:41
Когда я остановила машину на противоположной стороне от захудалого бара, я не предполагала, что придется проторчать здесь весь вечер.
Я, как никто другой, могла понять чувства Хоффмана, но то, что он продолжает убивать себя постоянным обвинением самого себя в гибели сестры, даже после мести за нее, я понять не могла. Встреча с Джоном не повлияла так, как я предполагала. Крамер из игры в игру пытался наставить его на тот путь, который поможет ему переродиться. Увидеть, что жизнь не заканчивается на этом.
Тем не менее, я все ещё сижу в машине и слежу за тем, как Хоффман в очередной раз пытается забыться. Мужчина не хочет выбираться из прошлого. И тут ни я, ни Джон уже не можем помочь. Тут он должен спасти себя сам.
Когда часы стали показывать время за полночь, я, наплевав на то, что сделает со мной Джон, узнав, что я в опять показалась его ученикам без спроса, вошла в бар.
Худшего места я не встречала, даже по меркам моих обеих работ. В помещение находилось три человека, не считая Хоффмана, сидящего за барной стойкой. Тот, кого бы я не осмелилась назвать барменом, продолжал наливать уже едва находившемуся в сознание детективу.
Нельзя отступать от начатого. Если ты решилась, то иди до конца.
Что ж Джон, это не мои слова.
— Хоффман, поднимайся, я отвезу тебя домой. — подойдя, я наклоняюсь к нему и пытаюсь привести в сознание. Я, в конце концов, в два, если не в три раза меньше его, и одной мне его не дотащить до машины, а затем и до квартиры.
— Давай, у тебя завтра тяжелый рабочий день намечается, поверь мне. Встаём. Вот так. Хорошо.
Он не задавал никаких вопросов, не пытался узнать куда его собираются отвезти. И я сомневалась, что это из-за того, что я расписала план наших действий. Тот, кого я так и не осмелилась посвятить в бармены, помог мне довести до машины и усадить в неё Марка. Отдав пару купюр и не обращая внимание на его разглагольствования, я завела машину и даже намеревалась наехать на беднягу.
Сложности наступили тогда, когда Хоффман уснул, а мне пришлось просить его соседей помочь довести его до квартиры. И я была искренне благодарна, что она находилась в паре метров от лифта.
— Хоффман, мне нужны ключи. Хоффман, мать твою! Ключи! — еще почти пять минут я убила на то, чтобы найти ключи от двери.
Джон явно не будет рад, стоит ему только узнать где и что я делаю.
Осторожно накидываю покрывало на Хоффмана и сажусь рядом.
У Джона было много правил. И я выполняла их добросовестно. Однако, с того момента, как нашли тело Сета Бакстера всё пошло наперекосяк. И проблема была в том, что человек, который был виновен в смерти мужчины, шел тем же путём, что и я. Путём, который привел нас к Джону. Сделал его учеником серийного убийцы.
У вас схожи судьбы, но это не должно тебе мешать. Узнаю, что ты противишься правилам, помогаешь ему — будешь наказана.
— Анджи. — он, даже будучи в дрязг пьяным, умудряется почти что безошибочно найти и накрыт мою руку своей. Мурашки пробежали по спине от прикосновения, и я уже решила убрать руку, но передумала. Может хотя бы там он счастлив, а Джону об этом знать вовсе не обязательно.
— Прости меня. — затем снова тишина.
— Ты пустил мою жизнь по наклонной, Хоффман. Простить тебя я уже никак не смогу. Но могу обещать, что уровняю ваши с Джоном шансы на победу.
Пользуюсь моментом и высвободившись, покидаю спальню и начинаю осматривать гостиную. Минимализм в деле, так сказать. Никаких фотографий, кроме пары, где он изображен с сестрой. Кушетка, несколько полок с наградами, рабочее место, заваленное листами, шкаф, заполненный книгами, телевизор.
Тут не хватает женской руки, но больше пугает то, что со стороны кажется, что он не живет в собственной квартире. И вроде бы должно быть плевать, хотя так по большей части и есть, я искренне сочувствую ему. Даже сильные могут сломаться.
Он оправиться. Еще несколько работ и он придет в норму. И у него всё будет также хорошо, как и у меня. А иначе быть не может, ведь мы оба идём по одной тропинке, протоптанной злым волком.