Сто ложек кофе

      Разговор с Кристиной утомил Фредерика куда больше, чем он думал. Поэтому он отбросил мысль ехать в офис и направился домой по заполненным дождем и поздней осенью улицам. Анабель сидела в своей комнате, оттуда слышалась музыка, но беспокоить ее Фредерик не хотел. На кухне нашлась записка от Винсента, придавленная его любимой солонкой в виде пингвина в смокинге. Винс сообщал, что вечер проведет в компании Анны и вряд ли вернется домой. Налив в стакан прохладной воды, Фредерик уселся на стул, так и не включив свет.       Ему нравился полумрак кухни, нравилась негромкая музыка из комнаты Анабель, хотя он даже не мог разобрать мелодию, и слушал скребущий по окнам дождь. Ему были не по вкусу только воспоминания, которые невольно разбудила Кристина.       Фредерику казалось, они позвали ее в свой тесный круг так быстро, потому что хотели нового человека, который смог бы разогнать тени прошлого и вывести все на другой уровень. У Кристины получалось, очень хорошо получалось. Только забыть прошлое все равно не выйдет — оно в любом случае будет напоминать о себе, каждый раз. И стоило Фредерику закрыть глаза, он снова видел тело Лукаса в луже крови. Он снова переносился в то время, когда нашел Винсента в ванной, снова помнил глаза Анабель, когда она поняла, что Лукас мертв.       Возможно, позволить Кристине прикасаться к их тайнам — это ошибка. А возможно, ошибку они совершили в тот момент, когда сблизились с Лукасом.       Всю жизнь близнецы были вдвоем. Каждый миг принадлежал им обоим, каждый вздох они разделяли друг с другом. Это казалось таким естественным, само собой разумеющимся, что даже когда учителя пытались развести их по разным классам, они плакали, пока им не позволяли вновь быть вместе. Они росли во всех этих закрытых школах, куда отправлял их отец, не сильно привязанные к родителям — по правде говоря, вообще редко вспоминая о них. Близнецы разделяли друг с другом первые опыты и первые поражения. Свои мечты. Своих призраков.       Когда они вернулись в Лондон, для них стал существовать еще один человек — Анабель. Но будучи младше братьев на десять лет она всегда оставалась «маленькой сестренкой», той, кого нужно оберегать и защищать. Хотя никто не сказал, как это сделать, никто не показал и не научил их, как направлять ребенка.       Никто не рассказывал им, что такое хорошо, а что такое плохо.       И скорее всего, Лукас — не тот человек, которого стоило подпускать близко. Он разрушал все, чего касался, превращал в яд и гниль. Даже после смерти. Особенно после нее.       Залпом допив воду, Фредерик с размаху запустил стаканом в стену. Разлетевшись на мелкие осколки, он рассыпался по всему полу. Как смерть одного человека могла столько всего натворить? Почему они все снова и снова возвращаются к ней, даже спустя год?       — Это был несчастный случай, — пробормотал Фредерик.       Но он лучше кого бы то ни было знал, что это ложь. Которая не становится убедительнее, сколько бы раз он ее ни повторил.       Фредерик уже собрался ложиться спать, когда телефон внезапно зазвонил. С некоторым удивлением он увидел, что это Анна. И сначала с трудом мог понять, чего она вообще хочет, пока не разобрал хоть одну фразу.       — Ты мне нужен, Фредерик! — всхлипывала Анна.       Судя по ее тону, она плакала и была готова разреветься. Фредерик поморщился.       — Анна, прошу тебя, успокойся. Ты же знаешь все, что я могу тебе сказать.       — Но я не хочу ничего знать!       В ее голосе прорезались истеричные нотки, которых Фредерик просто терпеть не мог. Пожалуй, едва ли не больше всего на свете он ненавидел женские истерики. Не желая этого слушать, Фредерик был готов повесить трубку. Но его остановил тихий, так резко изменившийся голос Анны:       — Фредерик… мне плохо без тебя…       Уэйнфилд подумал, что ей, скорее, плохо от выпитого алкоголя, но не стал этого делать. Зато у него появилась другая мысль:       — Анна, а где Винсент? Вы ведь должны быть вместе.       — Он здесь. Но, кажется, спит. Не знаю.       Во Фредерике проснулись нехорошие предчувствия. Очень нехорошие. Он чуял, когда его близнецу угрожала опасность, чуял неосознанно, но именно этот инстинкт вел его, когда он вернулся из командировки на день раньше. Даже не сказав ничего в трубку, Фредерик спустился в гараж и понесся к квартире Анны, которая, к счастью, располагалась не так уж далеко. По крайней мере, через десять минут он с остервенением нажимал на звонок, ожидая, когда Анна откроет. Не обращая внимания на девушку, он прошел мимо нее в комнату.       Винсент лежал на огромной кровати Анны, его рубашка была расстегнута до половины, а глаза плотно закрыты. Фредерик прикоснулся к его груди и почувствовал слабое, почти невесомое трепыхание сердца.       — Винс… — тихо позвал Фредерик. — Винс, ты слышишь меня?       Он пошевелился и открыл глаза. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы сфокусировать взгляд и узнать брата.       — Фредерик?       Они вздохнули почти одновременно.       — Что ты здесь делаешь?       — Боюсь за тебя.       Винсент слабо улыбнулся и прикрыл глаза:       — Не стоило.       — Еще как стоило, — проворчал Фредерик и потащил Винсента в ванную.       Он был рад, что Анна оказалась благоразумна и не попалась ему под руку, пока он пытался привести Винсента в чувство. Ему почти удалось, и через полчаса Винсент сидел в кресле гостиной, хмурый, помятый и мокрый. Но тем не менее, уже не пытался отключиться. В руках он держал чашку с крепким чаем.       Анна устроилась в соседнем кресле, забравшись в него с ногами. Бледная и напряженная, она наблюдала за Фредериком. Тот, заложив руки за спину, шагал перед окном и молчал. Именно по этому признаку становилось ясно, что он очень, очень зол.       Наконец, он остановился и посмотрел на Винсента и Анну.       — Какого черта вы делаете?       До этого Фредерик уже успел изучить всю гадость, которая была накидана на маленьком столике рядом с кроватью, причем почти пустая бутылка виски определенно составляла наименьшее из зол.       — Где вы успели найти столько дряни? — продолжал Фредерик. — И какого черта решили поэкспериментировать с ней?       — Ты даже не представляешь, насколько хорош секс после кокаина, — пробормотал Винсент.       — Представляю, — ответил Фредерик. — И пусть мне это не нравится, но кокаин я мог бы понять. Только вы успели много чего намешать да еще прибавили сюда алкоголь. Вам что, жить надоело?       Анна вздохнула:       — Прости, Рик, мы переборщили.       — Сделай одолжение, не называй меня так. Я терпеть этого не могу.       — Прости.       — Хватит извиняться. Что касается тебя, давай сделаем вид, что ты ничего не говорила. За весь вечер.       Анна поджала губы, но не ответила.       — Я хочу побеседовать с братом, — сказал Фредерик, смотря только на Винсента. — Анна, сделай одолжение, оставь нас.       Анна бросила быстрый взгляд на Винсента и вышла из комнаты.       — Фредерик, прости, — глухо сказал Винсент, не поднимая головы.       — А если бы я не пришел?       Винсент пожал плечами.       — Не думаю, что случилось бы что-то страшное. Не драматизируй.       — Драматизирую? — тихо сказал Фредерик, и это прозвучало настолько зловеще, что Винсент с изумлением поднял голову. — Ты хочешь сказать, сейчас я драматизирую? Может, стоило оставить тебя тут, а?       Винсент ничего не ответил и снова опустил голову, как будто хотел разглядеть в чашке с чаем абсолютную истину.       — Какого черта ты делаешь, Винс? Неужели нельзя было просто провести приятный вечер, потом заняться сексом с женщиной и спокойно уснуть?       — Я к ней пальцем не притронусь, пока трезв, — мрачно сказал Винсент. — И спать вовсе не хочу… эти кошмары…       — И ты решил, что со всей этой дрянью будешь спать спокойно и без снов? О да! Причем так спать, что больше не проснешься! Ты этого хотел?       — Ты же знаешь, что нет.       — Ничего я не знаю. И мне осточертела твоя тяга к саморазрушению.       Развернувшись, Фредерик молча вышел из комнаты. Винсент сидел, не шевелясь, пока не услышал, как хлопнула входная дверь.

***

      Когда Кристина проснулась, ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что именно ее разбудило. Оказалось, звонок в дверь. Накидывая халат, она мельком глянула на часы: почти половина первого. Ей стало не по себе от позднего гостя, да и она не знала никого, кто мог прийти в такой час. Может быть, ошиблись?       Дождь стучал по крыше и стенам дома, когда Кристина, чертыхаясь, спускалась по лестнице из спальни, на ходу включая свет. Именно в его тусклом свечении она и увидела Винсента, когда открыла входную дверь. Он был без очков и абсолютно промокший. За его спиной бушевала гроза, сполохами очерчивая тело, будто в дешевом ужастике.       — Можно у тебя переночевать?       Кристина посмотрела на него с удивлением и отошла от двери, пропуская гостя в дом.

***

      Комната утопала в тенях и звуках дождя, колотившего в окна. Под этот аккомпанемент огромная плазменная панель на стене демонстрировала фильм — съемку любительской камерой, где двое маленьких детей играли и смеялись на детской площадке. Беззвучная запись, негромко шелестел только проигрыватель, подмигивая полумраку зеленым огоньком.       Анна сидела на полу, лицом к окну и изредка поглядывала на запись. Рядом с ней стояла початая бутылка вина, она сама крутила в руках бокал, бывший то ли наполовину пустым, то ли наполовину полным.       Фредерика давно не было. Она не выходила из комнаты, но слышала, что Винсент ушел минут через сорок после него, с первыми ударами грома. Теперь он наверняка промок насквозь, какая жалость.       Отпив глоток вина, Анна посмотрела на экран: запись дошла до выпускного бала, показывая миловидную улыбающуюся девушку, похожую на саму Анну. Камера дрожала и часто скакала. Анна плохо помнила тот вечер, но знала, что снимал Лукас, к тому времени уже пару лет как закончивший школу. Эти моменты Анна не любила и вновь посмотрела на окно.       Если бы не Лукас, она никогда не познакомилась с братьями Уэйнфилд. Может быть, ее жизнь от этого стала счастливее, а может быть, и нет. Может быть, сам Лукас был бы до сих пор жив… но может быть, и нет. В этом он был похож на Винсента: взрослея, такие люди либо становятся рок-музыкантами, либо меняют мир, либо пускают себе пулю в висок. Но у Винсента всегда был Фредерик. Лукасу никогда не было достаточно Анны.       Она никогда не испытывала особых эмоций к Винсенту. Уважала его как человека, да и в постели он был хорош, но не более того. Куда больше ее приводил в восторг сдержанный Фредерик, которому она когда-то признавалась в любви. Но Фредерик ответил, что ничем не может ей помочь, а потом старательно делал вид, что ничего не произошло. Хуже всего, для него подобные фразы и эмоции правда мало значили.       Но не для Анны.

***

      — Спасибо за кофе.       — Пустяки, — пожала плечами Кристина.       Сидя за столом ее светлой кухни, Винсент уже надел темные очки, но на самом деле, таким он казался даже привычнее. Выглядел он помятым, но, по крайней мере, не простыл, хотя и явился накануне ночью дрожащий и промокший.       — У тебя тут симпатично, — заметил он.       Кристина огляделась, как будто видела собственную кухню в первый раз.       — Кажется, для тебя светловато.       — Есть немного. Но все равно симпатично. Мне нравится сочетание белого и красного.       Кристине тоже нравилось. Поэтому ее миниатюрная и белоснежная кухня изящно разбавлялась красными цветами, тарелками и салфетками. Пропитанная едва уловимым запахом апельсинового сока, она действительно выглядела уютно, но Кристина подозревала, что Винсент попросту переводит тему. Он не хочет обсуждать причины собственного появления в половине первого ночи.       Налив кофе и себе, Кристина уселась напротив гостя.       — Может быть, расскажешь, что произошло?       — Мы поссорились с Фредериком.       — Гм, — Кристина нахмурилась. — И ты решил отсидеться здесь?       — Нет. Просто не знаю, что ему сказать.       — Он был так не прав?       — Наоборот. Он прав.       Кристина ссоры не любила и терпеть не могла в них участвовать, но понимала чувства Винсента. Она отлично помнила, как разругалась с Ником в пух и прах только потому, что забегалась и не организовала им какую-то встречу. Ник был прав, упрекая ее, но Кристина просто не могла этого признать, и еще неделю их отношения были крайне натянутыми. Даже чувствуя себя виноватой, Кристина не могла в этом признаться — ей попросту было стыдно.       Винсент поправил рукава рубашки. К счастью, его одежда успела просохнуть к утру.       — Он прав, но мне все равно нечего ему сказать. От того, что он прав, я не изменюсь.       — И что ты собираешься делать?       — В смысле?       — В смысле, когда ты вернешься домой?       Винсент улыбнулся:       — Хочешь побыстрее меня выпроводить?       — Нет, конечно. Только ты не можешь отсиживаться здесь вечно.       Он неопределенно пожал плечами, и Кристина поняла, что Винсент попросту не успел об этом подумать. В этом был весь он: предпочитая решать проблемы по мере их поступления, не строя планов и заботясь только о моменте «здесь и сейчас».       — Можешь оставаться сколько угодно, — сказала Кристина. — Но думаю, вам с Фредериком стоит поговорить.       Винсент снова пожал плечами и вернулся к своему кофе. Завтракать он наотрез отказался, и, хотя Кристина полагала, что это не лучшая идея, настаивать не стала.       — Почему ты не пошел к Анне?       Он поморщился, и Кристина пожалела, что не может видеть его глаз.       — Меньше всего мне бы хотелось сейчас оставаться с ней.       — Какие странные у вас отношения.       Винсент ничего не ответил и отвернулся к окну, как будто любовался солнышком и куском голубого неба, которое было видно. С запозданием Кристина вспомнила, что Винсент очень не любит говорить на эту тему. В этот раз он, похоже, не собирался делать исключения.       — Хорошо, — вздохнула Кристина. — Ты сегодня на работу?       — Нет. Переживут денек без меня. Я хочу отдохнуть.       Кивнув, Кристина встала из-за стола, чтобы убрать чашки.       — Кошмары не мучили? — поинтересовалась она.       — Сегодня я прекрасно спал.       Винсент помолчал, наблюдая, как Кристина моет посуду.       — Слушай… я просто хотел сказать спасибо.       Кристина, не поворачиваясь, пожала плечами.       — Нет, правда, — продолжил Винсент, — я пришел к тебе среди ночи, и ты имела полное право выгнать меня вон. Спасибо, что не сделала этого.       Выключив воду в раковине, Кристина повернулась к Винсенту, скрестив руки на груди. В этот момент она снова жалела, что его глаз скрыты за непроницаемыми стеклами очков.       — Винс, ты выглядел как человек, которому больше некуда пойти. Как я могла не впустить тебя?       Некоторое время он неподвижно смотрел на нее, потом легко улыбнулся и кивнул. Кристина уже собиралась выходить с кухни, когда ее догнал вопрос:       — Ты не забыла, что сегодня пятница?       — Да. И что с того?       — Спиритический сеанс у мадам Ламбер.       — О… разве и мне стоит идти?       — Конечно. Она же приглашала тебя.

***

      Если бы Анабель носила каблуки, то сейчас они громко стучали по полу, когда она ходила по дому из комнаты в комнату в поисках братьев. Квартира была пуста, за исключением спальни Фредерика. Он еще спал, завернувшись в одеяло, но Анабель бесцеремонно уселась на его постель и потрясла брата за плечо.       — Какого черта, Ани? — пробормотал он.       — Где Винсент?       — Откуда я знаю…       — Где Винсент, Фредерик? Он не ночевал дома.       Уэйнфилд открыл глаза и посмотрел на Анабель. Потом снова закрыл и зарылся еще глубже в одеяла.       — У Анны, наверное.       — Нет. Я ей звонила. Винсент ушел от нее вчера вечером. Она сказала, вы поссорились.       — Да. Немного.       — Немного? Фредерик, где Винсент?       Фредерик вздохнул и, смирившись с неизбежным, уселся в постели. Выглядел он растрепанным и не до конца проснувшимся.       — Ани, Винсент уже взрослый мальчик, он не обязан отчитываться перед нами, если решает ночевать вне дома.       — Да, но только не тогда, когда вы ссоритесь. Куда он мог пойти?       — Может, пить в бар? На всю ночь, вполне в его духе.       Анабель внимательно посмотрела на брата:       — Что у вас вчера произошло?       — Он и Анна решили повеселиться, принимали какую-то дрянь, запивали это виски. Когда я пришел, Винс уже был в отключке. Я разозлился.       Анабель нахмурилась:       — Не очень умное поведение со стороны Винсента.       Фредерик мрачно кивнул. Он тоже надеялся, что брат не успел наделать глупостей за ночь, хотя, по правде говоря, думал, он останется у Анны. Только теперь, на утро, он понимал, насколько это предположение было наивным.       Он прекрасно знал, что Винсент не питает никаких чувств к Анне. Знал так же ясно, как и то, зачем он нужен самой женщине. Единственное, чего Фредерик понять не мог, так зачем Винсент терпит все. Было что-то, чего Фредерик не знал, и его близнец не рассказывал об этом. Что-то, заставлявшее его оставаться с Анной.       — Я позвоню Кристине, — решила Анабель. — Может, он у нее, и нам не о чем беспокоиться.

***

      Оставив Кристину разбираться с бумагами, касающимися ее группы, Винсент сунул руки в карманы и отправился на улицу. На самом деле, он бы предпочел гулять так до самой ночи, а потом вернуться в приютивший его дом и уснуть от усталости. У него не было желания идти на спиритический сеанс, видеть там Фредерика и Анабель.       Пнув ногой какой-то камушек, Винсент с раздражением подумал, что жизнь в последнее время стала чересчур сложной. Каждый из них придумывал проблемы, блуждал в прошлом и делал вещи, которые не стоило совершать. Сложно сказать, в какой момент что-то пошло не так. Может быть, именно тогда, год назад, когда погиб Лукас. До сих пор Винсент удивлялся, сколько слоев реальности было у этой, казалось бы, простой истории. Каждый, кто в ней участвовал, видел собственный и не желал замечать прочие. Может, именно это и стало их главной ошибкой — нежелание понимать.       Винсенту отчаянно захотелось бросить все и куда-нибудь уехать. Например, в Амстердам. Ему всегда нравился Амстердам. Однажды он устроил себе небольшие каникулы и укатил в Голландию на семь дней, отключил телефон и предался удовольствиям. До сих пор он иногда вспоминал это время, такое волнующе приятное и независимое. Тогда он купил велосипед и ездил по улицам Амстердама, общался с местной богемой и не думал о том, что надо возвращаться.       Там была одна девушка, Маргарита, проститутка из квартала Красных фонарей. Она не была особенно симпатичной, зато чертовски сексуальной. Винсент проводил с ней ночи, сходя с ума от ее тела и хрипловатого голоса. Он звучал обворожительно даже в тот момент, когда она закуривала и вздыхала о том, как дорого нынче место в борделе Амстердама.       Было бы интересно отыскать ее теперь и проверить, так ли она сексуальна, как помнил Винсент. Но он хорошо отдавал себе отчет, что это останется только мечтами. Дела издательства не позволяли сейчас бросить все и вот так уехать.       Винсент не знал, куда он шел. Не было какой-то цели, ему просто нравилась атмосфера Лондона, хотя он терпеть не мог редкие дни вроде этого: солнце светило ярко и пригревало, как будто хотело напоследок напомнить о лете. Было жарко, а глаза начинали болеть даже за темными стеклами очков.       Купив в магазине бутылку шампанского, Винсент поспешил обратно к Кристине. Ему хотелось как-то отблагодарить ее за приют и теплую компанию, но он не придумал ничего более оригинального, чем шампанское. По крайней мере, оно холодное, и если он поспешит, то успеет вернуться до того, как оно безнадежно остынет.

***

      Фредерик попросту не мог представить, что ей все известно.       Диана Уилсон сидела в плетеном кресле на террасе своего пентхауза и курила. Из одежды на ней было только кружевной белье, и она лениво подумала, что стоило снять его и позагорать. Иначе придется долго и нудно убирать в солярии следы от белья.       На самом деле, это мало ее волновало. Диану захватили ее собственные мысли, и она всецело отдалась им. Ей нравилось тихонько лежать и мечтать, пока не закончилась сигарета. После этого она взяла телефон и набрала номер Фредерика. Как ни странно, он даже ответил.       — Здравствуй, дорогой, — Диана прикрыла глаза. — Как у тебя дела?       — Прекрасно. Я немного занят.       — Кто бы сомневался. Но я позвонила по делу.       — Слушаю.       Улыбка Дианы стала шире, а свободной рукой она водила по шее, не открывая глаз.       — Просто хотела кое-что рассказать, Рик. Ты меня почему-то избегаешь, и я нахожу это странным. Ведь мы были такими отличными друзьями!       — Диана, — в голосе Фредерика послышалось раздражение, — какого черта ты хочешь?       — Просто удивляюсь. Ты не желаешь иметь со мной ничего общего, а ведь я знаю столько всего!       — О чем ты?       — О Лукасе, например. Вы так скорбели о нем, особенно бедняжка Анабель. Но знаешь, что интересно… я тут навела справки. И оказывается, полиции ничего не известно об этом деле.       — Я постарался, чтобы это было так.       — Ты не понял, Рик, — Диана знала, что Фредерика ужасно раздражает, когда кто-то, кроме брата или сестры, называет его сокращенным именем. — Я знаю, что вы не просто замяли дело. Этого дела не было. Более того. Я продолжила «наводить справки», и оказалось, что в ту ночь в полиции вообще не было вызовов хоть сколько-нибудь похожих на ваш.       Фредерик молчал.       — Знаешь, что это значит, Рик? Вы не вызывали полицию. Более того, могилы Лукаса Веласкеса не существует. Ни на одном кладбище Лондона или окрестностей она не значится, записей о его похоронах тоже нет. Такое впечатление, что Лукас просто исчез с лица земли. Внезапно.       — Ты сомневаешься, что он мертв? — спросил Фредерик.       — О нет! В этом у меня сомнений нет. Я даже уверена, все произошло примерно так, как ты рассказывал. Лукас в тот день действительно собирался за город, есть свидетели, которые это подтвердили. Только после этого он исчез. Я знаю, он мертв. Но не понимаю, почему вы похоронили его тайно?       Фредерик снова молчал, но в итоге усмехнулся:       — Ты провела настоящее расследование.       — Мои денежные средства позволили нанять одного из лучших детективов. Ты можешь быть уверен в его молчании. Но в моем?       — И что с того, что ты расскажешь?       — Не только расскажу, но еще и подтвержу. Полиции. Которая сразу же заинтересуется этим делом и начнет копать. Газетчикам. Они с радостью раздуют скандал вокруг братьев Уэйнфилдов. И тогда будет уже все равно, найдет что полиция или нет.       На этот раз молчание Фредерика было настолько долгим, что рука Дианы, скользившая по шее, замерла. Женщину охватил легкий приступ паники, но он исчез после того, как Фредерик сказал:       — Чего ты хочешь?       — Для начала, тебя. Когда можно приехать?       — Завтра. Буду ждать.       — Договорились. Еще кое-что…       Кажется, Фредерик был готов повесить трубку, но Диана успела вовремя.       — Да? — немного раздраженно ответил он.       — Расскажи, как ты хочешь меня. Соври мне. Я готова поверить в твою ложь.       Руки Дианы скользнула ниже по ее телу, пальцы прошлись по краю кружевного белья, гладя и лаская.