***
Она хотела закрыться в комнате и окружить себя музыкой. Но вместо этого Анабель собиралась на спиритический сеанс и думала, что это не самая плохая альтернатива. Нахмурившись, она вертелась перед зеркалом, оценивая свой внешний вид и размышляя, добавить к нему медальон-камею или не стоит. Анабель полагала, что призраков нет смысла поражать чем-то особенным, поэтому выбрала простое серое платье с черным кружевом. В последний раз на подобном сеансе мадам Ламбер она была очень давно, еще вместе с матерью, Мадлен Уэйнфилд. Ей тогда было лет десять, и Анабель ужасно хотела учиться в школе-пансионе, но мать никак не отпускала ее. Девочку привлекали старинные здания со странными легендами, но Мадлен не желала расставаться с дочерью и забирала ее из школы на все ночи и выходные. Зато устраивала ей и дома то, о чем прочие девочки могли только мечтать. О чем могла мечтать сама Анабель. Это теперь, по прошествии времени, она понимала, что, наверное, все было несколько странно. И кто знает, была ли абсолютно нормальной Мадлен, если с удовольствием таскала маленькую девочку по спиритическим сеансам и прочим гаданиям мадам Ламбер, рассказывала на ночь истории о баньши и древних проклятиях, а в музее мадам Тюссо шептала в полумраке, что ночью, когда посетители уходят, фигуры оживают и ведут собственную, тайную жизнь. Мадлен Уэйнфилд вообще была женщиной странной. Но любящей женой и достойной спутницей, поэтому Леонард Уэйнфилд сдержанно реагировал на ее поведение, и на памяти Анабель, ни разу не возразил ей. Даже в те выходные, когда Мадлен взяла Анабель, и они отправились в старинный шотландский замок, чтобы искать привидений. Никаких духов они так и не видели, зато Анабель на всю жизнь запомнила, как ночью подошла к окну и там, в темноте, заметила россыпь сияющих фонариков. — Блуждающие огни, — сказала тогда Мадлен. — Никогда не следуй за ними. Они указывают дороги мертвым. Мадлен была убеждена, что смерть — вовсе не такая уж неожиданная штука. И если внимать ее предупреждениям и не следовать предлагаемой дорогой, можно жить вечно. Поэтому смерть матери, да еще такая неожиданная, стала для Анабель настоящим шоком. Она не могла понять, как Мадлен Уэйнфилд могла погибнуть, почему она этого захотела. Анабель не сомневалась, что захотела. Потому что иначе она была до сих пор жива. Анабель никогда не верила в официальную версию автокатастрофы. Считалось, что Леонард не справился с управлением на темном повороте, когда вместе с женой возвращался с вечеринки, проходившей за городом. Они вылетели с дороги и врезались прямо в дерево, погибнув на месте, а когда их нашли, магнитофон еще играл по кругу их любимую мелодию. Расчесав густые темные волосы, Анабель собрала их лентой и все-таки надела на шею камею. Последняя была частью наследия, оставшегося от бабушки, Норы Меррик. Даже в передаче этих вещей Мадлен избрала весьма эксцентричный способ. Просто однажды подарила дочери красивый ключ, но не сказала, от чего он. Лишь после ее смерти, разбирая вещи матери, Анабель, среди вороха кукол вуду и католических четок, нашла небольшую резную шкатулку. Она не сразу вспомнила про ключ, но оказалось, он идеально подходит к замку. Там были старые пожелтевшие фотографии. На некоторых рукой Мадлен было подписано «Нора Меррик», другие были еще старше, но подписи на них отсутствовали. Нашлось даже одно изображение Джеймса Хэтфилда, деда Анабель и отца Мадлен, который сначала бросил ее, а потом снова нашел. Со снимка смотрел привлекательный мужчина с надменным взглядом, но в чертах его лица было что-то смутно знакомое. Сейчас Фредерик и Винсент очень на него похожи, хотя сами вряд ли подозревают об этом. Они интересовались семейной историей, но куда больше их заботило настоящее. В шкатулке были и другие старинные драгоценности, но Анабель нравилась именно камея. Она только иногда удивлялась, почему ни ее, ни что-либо другое из шкатулки, не носила сама Мадлен. Надев перчатки из тонкой ткани, Анабель вышла в гостиную, где ее ожидал Фредерик. Он заметно нервничал, так что сестра взяла его под руку: — Не волнуйся, братик. Винсент будет там, и вы обязательно помиритесь. На самом деле, Анабель не могла припомнить между ними других крупных ссор. Но может, они просто слишком заняты работой, и на подобные глупости времени не оставалось. — Я дозвонился до Кристины, — сообщил Фредерик, когда выводил машину из гаража. — Винсент действительно у нее. — Знаю. Карты сказали об этом. — В таком случае, могла сообщить мне. На улице уже стемнело, и Анабель порадовалась, что им не придется ехать за город. Подобные поездки во мраке она терпеть не могла и боялась, что увидит блуждающие огни. И, как мать, последует за ними. Но Лондон светился собственным сонмом огней, и среди них не было места призрачным. — Анны не будет? — спросила Анабель. — Как будто она когда-то бывала. — Нет. Но все случается в первый раз. — Не в этот. Анабель с удивлением взглянула на брата. — Ты злишься из-за того, что она поддерживала Винсента? — Да. И еще кое-что. Она никак не оставит некоторых мыслей. Анабель улыбнулась и отвернулась, с удовольствием наблюдая за вечерним городом. — Ты о том, что она влюблена в тебя? Так подобные мысли она не оставит. Они ей нравятся. Превратились в навязчивую идею и никогда не исчезнут, пока ты с ней не переспишь. — Ну, уж нет! — Я так и подумала, что этот вариант тебе не понравится. В отличие от Фредерика, Анабель не испытывала к Анне подобной неприязни. Впрочем, и любви тоже. Для нее Анна всегда оставалась всего лишь сестрой Лукаса. — Скоро Хэллоуин, — как бы между прочим, заметила Анабель. — Ты предлагаешь начать готовить тыквы? — Нет, только хотела поинтересоваться, пригласил ли ты Кристину. — Разумеется.***
Винсент чувствовал себя не в своей тарелке и мялся перед дверью мадам Ламбер, не решаясь войти. Кристина постучала сама. Дверь распахнулась почти мгновенно, так что Кристина заподозрила, а не ждала ли их мадам у самых дверей. Она выглядела точно как в их первое посещение: пшеничные волосы, черные перчатки и строгое платье. — Добро пожаловать, — улыбнулась мадам Ламбер и пропустила посетителей внутрь. Они прошли в одно из задних помещений. Все уже было готово: в комнате для сеанса не было никаких благовоний, только круглый стол, удобные стулья и приглушенный свет. Анабель тепло поздоровалась со всеми, Фредерик ограничился кивком. Винсент и Кристина уселись почти напротив них, мадам Ламбер возглавила стол. — Давайте начнем, — сказала она. — Я чувствую, сейчас очень хорошее время для вызова духа. Они послушно взялись за руки и прикрыли глаза. Сам свет как будто бы стал еще более приглушенным. — Вы хотите определенного духа? — Да, — нерешительно сказала Анабель. — Пусть это будет дух Лукаса. Если он захочет с нами общаться. — Духи прошлого и будущего, сегодня мы взываем к вам. Просим явить себя. Станьте на миг нами, а мы станем вами. Позвольте смотреть вашими глазами и слышать вашими ушами. Прикоснитесь к нам и явите свое благословение. Голос мадам Ламбер звучал торжественно, но негромко. Ее интонации убаюкивали, сливались, так что дальше Винсент уже не слушал. Одна его рука сжимала ладонь Кристины, другая — мадам Ламбер. Он почти засыпал под монотонный голос, пока что-то не изменилось. Глаза Винсента расширились, как будто он видел что-то, не доступное чужому взгляду. А перед ним стремительно проносились видения из кошмаров: пальцы, перебирающие четки, ванная с кровью и множество цветов с ароматом тлена. Перед глазами Винсента возник полуразложившийся череп, из которого выползал червяк, и кусочки сгнившей плоти отваливались от кости. Винсент отшатнулся от стола, смутно понимая, что стул под ним рухнул на пол. Видения исчезли, но Уэйнфилд осознал, что не может сделать ни вдоха. Как будто в горле что-то застряло, или его сжали, не давая воздуху проникать в легкие. Он пытался вздохнуть, но вместо кислорода его заполняла паника. — Кто-нибудь, вызовите врача! Это был Фредерик, его испуганное лицо маячило где-то рядом, и Винсент схватил его за руку. В тот же момент спазм, сковавший его, исчез, и Винсент сделал первый судорожный вдох, за которым последовали новые, с каждым разом более спокойные. — Где этот чертов врач? Винсент помотал головой, не отпуская руку брата. Через пару мгновений он даже мог прохрипеть: — Все в порядке. Он не сомневался, Фредерик поверил ему только в тот момент, когда Винсент смог усесться на полу. На бледном лице появилась слабая улыбка: — Я же говорю, все в порядке. — Ну, конечно. Только что ты чуть не задохнулся, а теперь говоришь, все в порядке? — Теперь правда в порядке. Винсент огляделся, и Фредерик помог ему подняться. Мадам Ламбер провела их в соседнюю комнату и указала на удобное кресло, куда Винсент и уселся. Анабель пристроилась рядом, сжав руку брата, а мадам вскоре принесла какое-то странно пахнущее варево. — Выпей, — сказала она. — Это прогонит духов. Пахло варево подозрительно, а когда Винсент глотнул его, то закашлялся. Но после этого обнаружил, что и правда начинает чувствовать себя гораздо лучше. — Ты уверен, что все в порядке? — повторил Фредерик. — Мне кажется, стоит съездить в больницу. На всякий случай. Винсент поморщился и глотнул еще отвара. Мадам Ламбер поддержала его: — Не думаю, что в больнице смогут помочь. Они не в силах ничего противопоставить духам. — Духам! — фыркнул Фредерик. — Ты хочешь сказать, призрак Лукаса решил задушить моего брата? Какая чушь. Мадам покачала головой: — Не Лукаса. Но твоего брата выбрали духи, и они хотят что-то сказать. Винсент пожал плечами: — Они выбрали плохой способ связи. — Ты что-то видел, правда? И в последнее время тебя мучают кошмары? Винсент с удивлением смотрел на мадам, не в силах что-либо сказать. Она удовлетворенно кивнула: — Духи выбрали тебя. Они хотят что-то сказать. Но их слова ужасны, ты не можешь их понять. Напор силен, и твой организм сопротивляется. Что-то вроде защитной реакции. Винсент покрутил в руках чашку с отваром. Он не делал большого секрета из своих кошмаров, но не думал, что мадам как-то могла узнать о них. Наконец, он вздохнул и посмотрел на нее: — И что мне делать? — Не сопротивляться. Духи хотят что-то сказать, так послушай их. Пойми их. — Мне бы хотелось выжить при этом. Мадам улыбнулась и ткнула пальцем в кружку в руках Винсента. — Не забывай это пить. До конца, пожалуйста. А остальным я могу предложить моего фирменного пунша. Вскоре они все с удобством разместились на креслах перед маленьким столиком, и мадам Ламбер разлила присутствующим великолепного пунша. Всем, кроме Винсента. — Пей, — напомнила она ему. — Может быть, ты дашь мне этого варева домой? Тогда я, вероятно, избавлюсь от кошмаров. — Если ты начнешь избавляться от призраков, они только усилят напор. Я не хочу, чтобы они испепелили тебя, мой мальчик. — Мне тоже не нравится подобная перспектива, — пробормотал Винсент. — Я не понимаю, — призналась Кристина. — Духи, призраки… что это значит? Мадам пожала плечами: — Они хотят что-то сказать. Хотят достучаться до смертных. Мы можем их услышать, но не всегда можем понять. А им это кажется важным. Винсент должен осознать, чего от него хотят духи. — Но я не понимаю! — Винсент эхом повторил слова Кристины. — Найди ключ. Может быть, образ. Может быть, место. Винсент, Фредерик и Анабель одновременно переглянулись. — Дом, — прошептала последняя.***
После насыщенного вечера Фредерик был рад, что Винсент решил вернуться домой. Они и Кристину не хотели отпускать, но она категорически отказалась ночевать вне дома, и Уэйнфилды перестали настаивать. Оставив Винсента в гостиной вместе с Анабель, Фредерик отправился на кухню, чтобы налить стакан воды. Мельком он глянул на осколки у стены и подумал, что стоит их хотя бы убрать. Разбивать новый он не собирался, поэтому пошел прочь из кухни. Только одна деталь заставила его замереть на пороге. — Фредерик… От этого шепота у него мороз прошел по коже. Резко обернувшись, Фредерик уже был готов отчитать Анабель, но кухня была также пуста, как и минуту назад. Покачав головой, Уэйнфилд решил, что хватит с него мистики и привидений. По крайней мере, на этот вечер. Едва он вернулся, Анабель деликатно ушла в свою комнату, попрощавшись со всеми. Фредерик протянул брату стакан с водой. — Спасибо, — кивнул Винсент, — очень кстати. Я до сих пор чувствую себя немного не в своей тарелке. Фредерик нерешительно уселся напротив. — Ты напугал меня. — Прости, — Винсент опустил глаза. — Я виноват, и ты был прав. — Что? — Тогда… у Анны. Ты был абсолютно прав, а я вел себя, как идиот. Некоторое время они сидели молча, наконец, Фредерик вздохнул: — Пожалуйста, Винсент, не уходи больше.