сейчас
Корнелии Хэйл сны снились удивительно редко, но каждый из них нес какой-то особенный смысл. Девушка вполне разумно приписывала каждому своему сновидению статус непроизвольной рефлексии и неконтролируемой оценки собственных поступков, верных и неверных. Наверное, делала она это исключительно потому, что снились ей вещи обыденные, ничем непримечательные, и ей не то чтобы не нравился подобный расклад: мистики ей и в реальности хватало с лихвой. Но одно дело засыпать дома, на широкой кровати и мягкой подушке, в обнимку с игрушечной божьей коровкой, и совсем другое — на колючей влажной соломе, кутаясь в абсурдно-прекрасный сюртук Седрика с жесткими вставками, которые неприятно натирали шею. Впрочем, как раз уснуть получилось довольно быстро и даже непринужденно: после порции странного на вкус зелья глаза стали сами собой смыкаться, и тяжести век противиться было невозможно. Но вот в чем парадокс: именно сегодня, погрузившись в самый, пожалуй, глубокий сон за всю свою жизнь, Корнелия видела больше всего снов. Ярких, живых, необычных, иррациональных. Разом они сливались в картинку беспринципно-неестественную, подобную всполохам цветной магии перед глазами при обращении Стражниц или мазкам перламутровых искр, бьющихся в неволе Сердца Кондракара. Корнелия видела все и, вместе с тем, ничего: фигуры — расплывчатые, голоса — глухи, глаза — пустые стекляшки с матовым блеском. Все, что было доступно Хэйл, — ощущать. Девушка кожей чувствовала жар многоцветных взрывов, которые липкими лентами овивали ее тело, чьи-то прерывистые дыхания, опаляющие шею в том месте, где сумасшедше-сильно дрожала синяя венка, и вибрацию чужого голоса. Не звук, а именно что колыхания воздуха, которые оставались, правда, едва заметными, но настоящими. Девушка вытянула руки вперед, стараясь хоть кончиками пальцев коснуться кого-то впереди, но ее ладони натыкались на бесплотные пустоты и мягко соскальзывали вниз. Происходящее было похоже на алкогольное опьянение; основное отличие заключалось только в том, что ее состояние теперь эйфории никакой не влекло. Но, во всяком случае, сравнивать было с чем.***
тогда
Их прежде дружеские, теплые, почти сестринские отношения с Элион внезапно стали похожи на неловко-приятельские, и Хэйл поняла это ближе к концу октября, когда ни одна из них при очередной встрече не протянула вперед руки для объятий. Корнелия в тот день впервые испугалась: Элион незаметно, плавно ускользала из ее жизни в руки вездесущего Рика. Сколько бы там Хэйл не отмахивалась, мол, в жизни больше в букинистическую лавку не зайду, она, конечно, заходила. И не раз. Порой только там и удавалось перехватывать совершенно отдалившуюся Браун и перебрасываться с ней хоть парой фраз. Диалога, цельно простроенного, у подруг не получалось, но Хэйл пугало даже не это, а, скорее, то, какими молящими глазами Элион смотрела на Рика, когда не знала, что ответить Корнелии. Словно он был ее последней надеждой, вневременной опорой и… Первой любовью, стоило уж хотя бы себе в том признаться. Малышка Элион уже и не малышка вовсе, а взрослая девушка, которой пора была уже найти парня. — Но не Рика ведь, Элион! — С каких пор тебя интересует моя личная жизнь? — меланхолично протянула Браун, перелистывая страницу какого-то второсортного романчика. Корнелия на все сто процентов была уверена, что Элион даже не пыталась вникнуть в сюжет купленной книги, а приобрела она ее исключительно потому, что Рик подержал ее в руках. Хэйл многозначительно вздохнула, и рука ее едва дернулась в сторону Элион. В последний момент Корнелия решила к подруге не прикасаться и отдернула ладонь. — Мне казалось, что мы не настолько близки, чтобы обсуждать парней друг друга. Я ведь, в конечном итоге, не спрашиваю, что там у тебя с тем милым брюнетом. — Калебом? — против воли улыбнулась Корнелия, вспоминая пару неловких комплиментов от повстанца. Затем она помотала головой, крепко зажмурившись. — Не спрашиваешь только потому, что перестала уделять мне хоть толику своего внимания. А если бы даже и спросила, то ответ был бы однозначным: ни-че-го. — Очень жаль, — судя по голосу, Элион вряд ли интересовала тема разговора, а потому у Корнелии едва ли не опускались руки. Браун, заметив, как замялась Корнелия, с шумным хлопком закрыла книгу и подняла почти бесцветные глаза на Хэйл. — Если ты хочешь поговорить, то выбери другую тему, пожалуйста. Мои с Риком отношения касаются только меня и его. — Ладно-ладно, — вскинула руки Корнелия, неестественно счастливо улыбнувшись. — Можем поговорить о чем-то совершенно отвлеченном. Например… о том, что мы с тобой давно никуда вдвоем не выбирались. — Интересно, почему? — наигранно удивившись, всплеснула руками Элион. — Уж не потому ли, что ты каждую свободную секунду проводишь с Вилл и компанией? Ты даже Лэр терпишь, а всего пару месяцев назад рассказывала мне, как люто она тебя раздражает. — Ну, — неловко повела плечом Корнелия, одергивая светло-сиреневый жакет, — люди меняются. Это, кажется, зовется взрослением, когда учишься не обращать внимания на недостатки других людей и общаешься с ними. Оказалось, Ирма не так плоха, стоило только получше узнать ее. — Но, чтобы получше узнать Ирму, тебе потребовалось хорошенечко забыть обо мне, я поняла, — отмахнулась Элион, и распущенные светлые волосы, привычно неровно стриженные, закрыли покрывшееся розовыми пятнами лицо Браун. Корнелия едва сдержалась от того, чтобы не закатить глаза, глубоко вздохнула и склонила набок голову. Под пристальным взглядом пронзительных голубых глаз Элион поежилась. — Что? — Брось, Элион, ты не права. Я ни на минуту о тебе не забывала, просто… — Просто? — Мне сложно общаться с твоим новым увлечением. Извини, да, все разговоры вновь сводятся к вашим отношениям, но постарайся меня, пожалуйста, понять: он мне не нравится, и я не могу делать вид, что все хорошо, засиживаясь у него в лавке и карауля тебя, чтобы поговорить хоть пару минут. Он забирает тебя, и я прекрасно это вижу. — Предлагаешь мне выбирать между тобой и моими чувствами к Рику? — Нет. Предлагаю хоть немного времени уделять лично мне. И, кстати, у меня есть отличное предложение: пойти в «Пинк» в эту пятницу. Селина организовывает что-то вроде закрытой вечеринки в честь своего дня рождения, и я, по счастливой случайности, есть в списке приглашенных с припиской «+1» к имени. Давай, соглашайся, будет весело! — «Весело», в твоем понимании, это литры дорогого виски и трава в каждом углу? — вскинула брови Элион, тяжело опуская плечи и ссутуливаясь. Корнелия, конечно, знала, как сильно не любила Браун алкогольные вечеринки, но надеялась, что предлог «сходим вместе» сработает. Надежды, к ее счастью, оправдались: уже спустя пару мгновений Элион закатила глаза и кивнула. — Ладно. Я пойду, но при одном условии: мы не напиваемся. Совсем. Алкоголь на тебя, Корни, влияет пагубно, а я проверять на себе его действие не хочу. И Корнелия с готовностью кивала, соглашаясь с требованиями Элион. Но, наверное, стоило догадаться, что выйдет все наоборот. Обеих девушек бар встретил не только громкой музыкой, разумеется, но и пьяными громкими воплями их друзей: опоздание сказалось на положении обеих. Корнелия неловко повела плечом и виновато покосилась в сторону нахмурившейся Элион, когда кто-то сунул той в руки стопку с прозрачной жидкостью. — Водка? Корне-е-елия, — протянула Браун, беспомощно сморщив аккуратный нос. И Корнелия в сотый раз за прошедшие пять минут горько пожалела о том, что вытянула Элион на треклятую вечеринку. Словно та была еще слишком… мала? Хэйл точно не могла сказать, в чем причина, но ангельски-светлая Браун шестнадцати лет от роду, чистая и непорочная, будто бы совершенным контрастом выделялась на фоне неоном просвеченного марева из дыма кальянов. Стражница Земли с минуту безмолвно смотрела на отчаявшуюся Элион, неустанно коря себя за объективно глупую идею притащить юную Браун в клуб, на закрытую вечеринку, насквозь пропахшую терпкостью табака, сладостью травы и приторностью коктейлей. — Почему ты всегда врешь? — Я сказала, что мы не будем пить. Я ничего не говорила про других, — выдохнула Хэйл, стараясь улыбнуться. Она протянула руку Элион, и та с недоверием покосилась на раскрытую ладонь. Корнелия неловко повела плечом. — Пойдем закажем, например, сок. Ты ведь не против? Мы просто потанцуем, честно. Сок они заказали, конечно, но после третьего бокала апельсинового фреша Корнелия вдруг почувствовала непреодолимо сильное головокружение вперемешку с легкостью мыслей и непреодолимым желанием раствориться в грохочущей музыке. Танцевать-танцевать-танцевать хотелось до боли в лодыжках, сведенных от долгой пляски на шпильках, до сошедшего с ума пульса, до потери связи с реальным миром. Она мечтала оторваться от родной — ненавистной, если уж с собой быть честной — земли и воспарить без крыльев. И желание ее было настолько сильным, что Корнелия в одно только мгновение, поднявшись на ноги с мягкого дивана, поняла: она невозвратно и мучительно-сильно пьяна. Перед глазами все плыло. Всполохи кроваво-красного, индиго-синего и змеино-зеленого, беспощадно ослепляя, сбивали с толку так сильно, что Корнелия поначалу и не заметила, что Элион пропала. Из поля зрения Хэйл — точно. Корнелию мигом поглотила жгучая паника, и она, распахнув глаза, огляделась, пытаясь отыскать среди извивающихся на танцполе тел знакомые худые плечи под тонким шифоном новой туники и распущенные пепельные волосы, рвано стриженные. — Эй, Корни, я и не заметил тебя, привет! — Девушка прошла мимо окликнувшего ее молодого человека. Она не поняла, кто попытался схватить ее за запястье, но даже оборачиваться не стала: хватило того, что за пару секунд юноша совершил сразу две ошибки — вторгся в личное пространство Хэйл и назвал ее ненавистным «Корни». Она Ирме такие вольности с трудом с рук спускала, а здесь… Корнелия прищурилась и помахала узкой белой ладонью перед своим лицом в попытке развеять густой дым, но результата это никакого не принесло. — Хэйл, какого черта ты меня игнорируешь? — Гуляй отсюда, мальчик, я занята, — огрызнулась Корнелия, так и не повернув головы. Она встала на самые носочки, хотя, казалось, в выбранных ею туфлях совершить подобное невозможно. Однако нужно было найти Элион, а значит, все средства были хороши, мыслимые и немыслимые. Девушка вгляделась в душную толпу и вдруг вздрогнула, почувствовав прикосновение чужой руки к участку оголенной кожи на пояснице: там, где заканчивался укороченный топ. Опешив, девушка обернулась и с силой ударила по лицу мерзавца. Постаралась ударить, потому что ее ладонь была перехвачена возле самой щеки юноши. Корнелия всмотрелась в его лицо, стараясь узнать того, кто посмел распустить руки. — С каких пор ты играешь в недотрогу, а? — Ах, Лукас, — когда его лицо озарилось мерцанием софита, девушка облегченно вздохнула. Лукас Нортон учился в Хиттерфилдской школе пару лет назад, и это был первый… скажем, романтический опыт юной Корнелии Хэйл. Ничего серьезного, дело не дошло дальше поцелуя в парке под мартовскую капель. — Какими судьбами? — Селина, вроде как, моя сестра, если ты не забыла, — пожал он плечами, и Хэйл закусила изнутри щеку, неловко переминаясь с ноги на ногу. Ясное дело, что она забыла, но ведь и не общались они с семейством Нортон вплоть до сегодняшнего «суаре». — Давно не виделись. — Ага, — без особого энтузиазма отозвалась Корнелия, заглядывая ему через плечо. — Лукас, я бы с радостью поболтала с тобой, но мне нужно найти подругу. Ты, случаем, Элион не видел? Она в белом сегодня, ее сложно не заметить. — Малышку Браун? — поинтересовался юноша, все так же стискивая одной рукой туловище Корнелии. Та энергично закивала, стараясь выпутаться из крепких, но бессмысленных объятий. — Не уверен, что это была она, но с какой-то девчонкой в белой кофте на крышу пошел Стэнли, и если тебя интересует компания Элион, то советую поторопиться. А то, сама понимаешь… — Не продолжай! — стиснула зубы Хэйл, и по спине пробежался холодок. Конечно, она знала, что может значить это его «советую поторопиться». Конечно, она понимала, какие могут быть последствия. Конечно, это она во всем виновата. Девушка легко скинула цепкую ладонь Лукаса с талии и подернула плечом. — Слушай, мне надо бежать. Я бы поболтала с радостью, но сейчас не время. — Без проблем, — пожал плечами Нортон, прикрывая подернутые алкогольной дымкой карие глаза. — Можем встретиться на днях? — Да-да, без проблем, пока, — Корнелия, разумеется, даже не пыталась услышать то, что ей сказал Лукас напоследок: она уже протискивалась сквозь неуправляемый океан разгоряченных тел, пытаясь отыскать выход на крышу как можно быстрее. Дыхание сбилось уже после первой минуты — вдох-выдох, и пламенный воздух, пропитанный запахом пота и приторных духов, ожег легкие жаром. Сердце колотилось где-то под самым горлом — от страха за, правда что, Лукас, малышку Браун все плыло перед глазами. Ноги несли вперед Корнелию — только успеть нужно было, только успеть, думала Корнелия, поднимаясь вверх по металлической лестнице к двери, ведущей на крышу. Толчок вперед, и Хэйл едва не упала на бетонную поверхность, запнувшись о порог. — Убрал от нее свои руки, Риддли, быстро! На улице было ощутимо холодно. Октябрь жег холодным ветром кожу, покрытую испариной, и раздувал чуть влажные пряди волос, прилипшие ко лбу и шее. Корнелия в любой другой ситуации уже задрожала бы от нестерпимого холода, но что теперь значил этот легкий озноб в сравнении с клокочущей под солнечным сплетением злостью? Хэйл, уверенно встав на ноги, медленно приблизилась к двум фигурам возле вентиляционной шахты. За массивной спиной Стэнли Риддли Элион не было видно совсем, и Корнелия уже было подумала, что подруги здесь вовсе и нет, однако в лунном свете вдруг мелькнули платиновые кудри. Хэйл едва ли не вскрикнула от страха. — Эй, крошка, не мешай нам, о’кей? Если так не терпится, можешь встать в очередь, — Риддли встал вполоборота, и его приплюснутое, как у мопса, лицо сверкнуло жирным блеском. — Я сказала, убери, — правую щеку Стэнли ударило что-то мокрое и скользкое, похожее на ком глины, — от нее, — по левой щеке скользнула сначала грязь, а потом по носу щелкнула россыпь маленьких камешков, которые были похожи на мелкую дробь, — руки! — на голову Стэнли упал ком мха. Признаться, Корнелия себя и свои способности не контролировала в тот миг совершенно. Словно из-под контроля вышла ее сила на пару с терпением, когда девушка увидела обмякшую Элион в руках Риддли. Но даже когда Корнелия увидела, как Стэнли прикрыл лицо руками и как из-под его пальцев стекали красные кровавые струйки, она не испугалась. Не остановилась. Не пожалела. — Что происходит?! Стой, пожалуйста, стой! — взмолился Риддли. — Пошел вон, — сквозь зубы прошипела Корнелия и подлетела к Элион, которая начала оседать на пол, как только Стэнли ее отпустил. Хейл услышала, как зашаркали его кроссовки по гравию и как захлопнулась дверь за широкой спиной. Она упала на колени возле Браун и мягко коснулась ее плеча. — Элион? Черт, Элион, давай, смотри на меня. Не оставалось сомнений, что алкоголь в сок бармен подливал не одной Корнелии, и от осознания этого Хэйл стало не по себе. Словно вот, она собственными руками опоила Браун, которой клялась в том, что они и капли в рот не возьмут. Затуманенный мозг принялся судорожно перебирать варианты дальнейших действий: Корнелия растерялась вовсе, стоило ей только вспомнить, что родителей Элион дома сегодня не было, а заваливаться пьяными в дом Хэйл было, как минимум, самоубийством. — Я знаю, что буду себя за это ненавидеть, — отыскать мобильник в кармане брюк Элион оказалось делом несложным. Гораздо труднее оказалось просить о помощи человека, ненависть к которому растет с каждым днем. Каждый гудок болезненно давил на уши, и Корнели пренебрежительно поморщилась, когда на другом конце раздалось тихое и елейное «слушаю», выдавив сухое: — Нужна твоя помощь.***
сейчас
Корнелия, закашлявшись, открыла глаза. Понять, какое время суток за окном по-прежнему было невозможно, но она хотя бы выспалась. А еще жутко проголодалась. Девушка поежилась и скинула с плеч тяжелую верхнюю одежду, почувствовав, как стало жарко в камере за то время, пока спала. Корнелия вдруг нахмурилась, ощутив ломоту в теле, и сопоставила симптомы. Сомневаться долго не пришлось, ведь кашель, жар и озноб явно указывали на простуду. Если не хуже, хмыкнула девушка и даже постаралась подняться на ноги. Вышло ужасно, и Корнелия вновь осела на пол, беспомощно застонав и этим привлекая внимание чудища, которыми темницы кишели. Монстр, чавкая и рыча, подошел к решетке и вытянул лапу, словно пытаясь зацепиться за волосы Стражницы. — Брысь, — она прищурилась, подавшись назад, но уже не задрожала от страха, как это было в первый раз. В конце концов, кто из них двоих Стражница Завесы? Горделиво вскинув подбородок, девушка расправила плечи и тоже вытянула руку вперед. Алебастровая кожа блеснула в полумраке ее темницы призрачными очертаниями, и едва только у Корнелии дрогнули тонкие пальцы, как вдруг существо запыхтело от боли, а потом гулко зарычало: деревянное древко факела, вылетев из второй лапы, сильно ударило чудище по непропорциональной маленькой голове. Хэйл скривила губы в улыбке. — А ты думал, в сказку попал? — Бьешь моих зверушек? — в конце длинного коридора, отделенного от Корнелии дверью с кривой решеткой, возникла знакомая фигура, и девушка довольно хмыкнула. — Твои, как ты выразился, зверушки действуют мне на нервы, — пожала она плечами, навалившись на прутья. — Зачем пожаловал, Твоя Милость? Проверить, не выносить ли труп? — Иногда я начинаю сомневаться, кто из нас двоих в большей степени змея, — Корнелия прыснула и подняла глаза, улыбнувшись Седрику. Впервые за все то время, что они виделись после ссоры. Он медленно приблизился к камере, в которую была заключена Хэйл и остановился всего лишь в паре десятков сантиметров от нее. — Тебе лучше. — Не скажи, — девушка демонстративно покашляла, поняв, что горло и правда сильно саднило. — У вас есть здесь противовирусное? Не хватало мне какую-нибудь меридианскую заразу домой притащить. — Ты так уверена в том, что вновь попадешь в Хиттерфилд, — протянул Седрик. Оскал не сходил с его губ, но… Пугало ли это Хэйл? Ничуть. Она бы даже весело рассмеялась, если бы они сидели в «Ye Olde Bookshop» и пили отвратный чай, к которому Корнелия так и не смогла привыкнуть, но сейчас все-таки не время и не место. Хотя в удовольствии чуть податься вперед и поддразнивающе сощуриться она себе не отказала. — Наивно. — Рано или поздно за мной все равно придут. Вилл наверняка поняла, что я и кулон исчезли не случайно в одно и то же время. Тарани явно составила план действий, а — спорим? — Хай Лин уж точно воодушевила всех идти и спасать незаменимую меня. — Какая самовлюбленность, — покачал головой Лорд, и его дыхание слегка коснулось оголенных ключиц Хэйл. Та вздернула брови. — Разве можно меня не любить? — она рукой провела по вышивке его сюртука и, не поднимая глаз, продолжила: — Давай поспорим, что Калеб первым прибежит меня спасать, а? Внезапно его ледяные пальцы сомкнулись на ее хрупком запястье, дергая девушку вперед, и Корнелия от неожиданного рывка едва не ударилась головой о прутья. Ее мутно-голубые глаза встретились с его аметистовыми, вдруг полыхнувшими ядовито-оранжевым пламенем. — Ай, — шепнула Хэйл, продолжая свою игру. Дура, обозвала она себя мысленно, но не остановилась. — Мне больно. — Пусть он только попробует к тебе приблизитьс-с-ся, и я оторву его голову, клянусь. — Конечно, он приблизится ко мне! Седрик, тебе напомнить, что мы с ним по одну сторону баррикад и сражаемся против злейшего врага, который пытается убить мою лучшую подругу и разрушить добрую половину Вселенной? — девушка на секунду замолчала, прикусив изнутри щеку. — Проблема в одном. — Удиви меня. — С врагами у меня поразительно легко, — она глянула на него из-под полуопущенных ресниц, — получается находить общий язык. Черт возьми, пронеслось в голове у Корнелии, когда она первая потянулась чуть вперед, хватая пальцами воротник Седрика. Она, в общем, вполне ясно понимала, чего хотела в тот самый миг, и это точно была не свобода. Окончательно Хэйл в том убедилась, когда лорд, не сопротивляясь вовсе, первым приник к ее губам, в своей привычной манере властно сминая растрескавшиеся губы в поцелуе. Хэйл стоило признать, что этого ей не хватало очень сильно последнее время, потому что видеть Седрика в битвах, в образе, конечно, пугающе-гигантского змея, — одно дело, целовать его в человеческом обличье — совершенно другое. Его пальцы, отпустившие наконец белесое запястье Стражницы, впились теперь в ее узкие плечи, обжигая ледяными прикосновениями тонкую горячую кожу. Было почти больно, но Корнелия настолько сильно привыкла к нему, к его манере грубо прижимать ее к себе, что не обращала вовсе внимания на существующий дискомфорт, граничащий с извращенным наслаждением. — Тебе нравится доводить меня? — выдохнул Седрик ей в губы, переводя дыхание. — А сам как думаешь? — усмехнулась девушка, когда он разорвал поцелуй. — Так зачем пришел? — По-моему, ты и сама прекрасно знаешь. Но, в общем, да, мне было что сказать. — Так давай, не медли, — сказала она, заправляя за ухо легкую прядь его волос. Почти таких же длинных, как у нее самой. — Фобос приказал меня казнить? — Не он, — качнул головой Седрик, и у Корнелии перехватило дыхание. Неужели Элион… Девушка распахнула глаза, отшатнувшись, и непременно упала бы, однако вовремя была подхвачена Седриком за талию. — Ты должна бежать до завтрашнего утра, а иначе даже я тебе помочь не смогу. — Прекрасно, и что ты мне предлагаешь? — Придумать, где лучше открыть портал. Я дам тебе возможность сбежать с Сердцем, но, прошу, Эл, не подведи меня. Любое промедление грозит тебе смертью, понимаешь? — Хэйл энергично закивала, а Седрик по своей излюбленной привычке мимолетно коснулся губами ее лба. — Будь готова через пару часов. И, к слову, болеть времени нет.