Стань моей надеждой

      Машина выехала за ворота, и Харука вздохнул. Сейчас он чувствовал себя намного лучше.       Опустив стеклоподъемник, Харука вдавил педаль газа в пол, срываясь с места. Ветер врывался в окно, ерошил волосы, холодил лицо, но Тено не замечал всего этого.       Вокруг распускалась листва, весна в полной мере вступила в свои права, но сейчас ему было не до окружающей красоты.       Рванув воротник рубашки, Тено сорвал галстук и сглотнул. Ему хотелось немедленно принять душ, чтобы смыть с себя этот день, а потом хорошенько выпить и завалиться спать. Быть может, утром все это окажется лишь дурным сном?       Загнав машину в гараж, Харука остановился у росшей в саду сакуры и присел на скамейку. Закрыв глаза, он просто сидел, вдыхая свежий воздух. - Вот ты где, - к Тено подошла невысокая девушка и погладила по голове. – Что-то ты не весел. - Ох… И не говори, - Харука усмехнулся, продолжая сидеть с закрытыми глазами. – Это просто ужас. И как я влип в такое? - Сам виноват, Харука. Не надо с каждой юбкой флиртовать. Доигрался. – Девушка подошла к Тено сзади и положила руки ему на плечи, начав разминать. – Тебе необходим массаж.       Харука устало опустил голову, подставив плечи умелым рукам девушки. - Могу посоветовать тебе хорошего массажиста. - Да нет… Не надо… Переживу. Просто я очень устал. Там страшно, понимаешь? Просто страшно, а ведь я провел там всего полдня. - Все будет хорошо. Я уверена, что ты быстро сделаешь свое дело и покинешь это место. - Спасибо. Большое спасибо. – Тено застонал, когда пальцы девушки нажали на особо больное место. - Не за что. Кстати, Томодачи хорошенько погулял. Мы с ним ходили в парк. Так что можешь не волноваться. И я позволила себе приготовить тебе ужин. - Спасибо. Сегодня я вообще ни на что не способен. Даже на то, чтобы поесть.       Харука встал, и девушка погладила его по руке: - Утром поешь. Иди спать. Завтра поговорим. - Спокойно ночи, - Харука поцеловал девушку в щеку. - И тебе, Харука.       Стоило Тено войти в дом, как его чуть не сбила с ног овчарка. Молодой пес бросился к хозяину и, встав на задние лапы, лизнул в лицо.       Харука засмеялся: - Тихо, Томодачи, тихо, - Тено присел на корточки и погладил собаку. – Заждался? Ну, извини, извини, работы много, ты же знаешь. – Пес понимающе вильнул хвостом. – Пошли спать, а? Вот не надо только прикидываться. Ты гулял. Пошли спать.       Харука бросил фуражку и галстук на столик в гостиной и прошел в ванную. Прохладные струи ударили по спине, массируя мышцы. Открыв флакон с ментоловым гелем для душа, Тено с наслаждением вдохнул запах и щедро налил на мочалку…

***

      Мичиру вздохнула и принялась расчесывать волосы. Мысль о том, чтобы коротко подстричься, снова посетила девушку, но она отогнала ее. Некогда пышные локоны – это все, что осталось у нее от той, казалось бы, нереальной жизни. Сейчас волосы были собраны в хвост, перевязанный какой-то лентой, потерявшей свой первоначальный цвет.       Девушка почувствовала влагу на глазах, вспоминая, как мама расчесывала ее волосы в детстве, заплетая косички.       Мама…       Что теперь с ней? Как она там одна? Ведь ей нужна помощь, но откуда ей взять денег? Мама не могла сама работать, и у нее была одна надежда – на дочь. Мичиру зарабатывала вполне нормально, чтобы им хватало, и смогла немного отложить, но надолго этого не хватит. Поэтому Мичиру старалась работать на совесть, чтобы отправить деньги маме.       Соседи по камере негромко переговаривались между собой. Разговаривать заключенным было позволено только тихим голосом в течение трех часов в день. Все остальное время в японских тюрьмах царила тишина, нарушаемая лишь командами надзирателей.       Послышалась команда к отбою, вмиг погас свет, и заключенные быстро улеглись, не желая навлечь на себя гнев охраны.       Мичиру коснулась головой подушки и закрыла глаза. Она устала за день, хотелось заснуть и… не просыпаться.       Но уснуть ей не дали. Послышался шорох, затем чьи-то голоса, и вот одеяло, которым была накрыта Мичиру, полетело прочь.       Девушка сжалась, ожидая худшего. Кричать и звать на помощь было бессмысленно. Казалось, что с отбоем охрана исчезает, оставляя тюрьму во власти заключенных.       Чья-то рука грубо схватила Мичиру за волосы и дернула. На глазах Кайо выступили слезы. - Ну что, детка, я же говорила, что ты будешь моей, - злой голос Гном, казалось, звучит прямо в голове Мичиру. Кто-то схватил ее за руки и прижал их к полу, она попыталась закричать, но тут же почувствовала, как в ее рот воткнули какую-то грязную тряпку.       Из глаз девушки лились слезы, она побледнела, а худое тело била дрожь.       Суимото склонилась над ней так, чтобы Мичиру видела ее, несмотря на темноту: - Никто тебе не поможет, можешь кричать, сколько угодно. Я люблю, когда сучки, вроде тебя, кричат и стонут.       На груди Мичиру рванули рубашку. Прочная ткань не поддавалась и Суимото, рыча, рванула ее вновь, но та снова выдержала.       Гном оттолкнула ее, похотливо облизываясь: - Не выделывайся, давай сразу к главному! – Ее руки начали стягивать с Мичиру брюки. – Она будет моей, будет молить…       Внезапно дверь в камеру открылась, и на пороге появились три силуэта, а камеру огласил тихий, но прекрасно слышимый голос: - Я вам уже говорила, чтобы не трогали девчонку. Она – моя! – Аито осталась на пороге, а ее подручные вошли в камеру и быстро схватили за шкирку Суимото и Гном, выводя из камеры. Окинув взглядом заключенных, которые и не думали помогать Мичиру, Аито хрипло бросила. – Приведите девчонку в порядок, я проверю утром.