Однажды в вымышленной Франции

— Удивительно, мой дорогой друг, — дворецкий воодушевленно хлопнул усатого повара по плечу. — Удивительно, как вкусно пахнут эти прекрасные сдобные булочки! Кулинар, довольный собой, улыбнулся, доставая из горячей печи противень с румяной выпечкой, источающей свой аромат на далёкое расстояние за пределы кухни и в коридоры. — Сударь, хватит прыгать вокруг меня и подноса, сколь бы Вы не были голодны. Да я почти вижу слюнки на Ваших губах! — хохотнул он, опуская на толстый деревянный стол пироги. — Неужто не подоспели к обеду? Так заработались? — Твоя правда, Арман, твоя правда… с этим балом, столь внезапным, столько мороки. Свечей и подсвечников раздобудь, слуг организуй, список блюд составь… кстати, благодарю, что согласился взять на себя эту обязанность, — дворецкий потянулся за пышной булкой в уголке противня, но тут же получил ощутимый удар по ладони полотенцем. — Хотя, мне кажется это и так должно быть в обязанностях королевского повара… — Михаэль, ну что за невоспитанность? Эти булочки для королевы! Я отдам тебе вторую порцию, а пока потерпи, на кухне ещё много еды, найдёшь, чем перекусить. — Дорогой Арман, в самом деле, почему Вы так жестоки и почему бы не дать юноше одну несчастную булочку? Королева вряд ли обидится, да и Вы же в самом деле не понесёте ей целый поднос? — улыбнулся Дамиан, отрываясь от книги и заступаясь за несчастного и голодного дворецкого, сейчас в каком-то возвышенном почтении и с благодарностью глядевшего на полковника. Управляющий перевёл почти умоляющий взгляд на повара, и тот со вздохом передал ему со всей щедростью целых три сдобных и ароматных булочки, которые довольный юноша принялся уминать с теплым молоком, почти стоная от удовольствия. Дамиан с улыбкой наблюдал за всеми с уголка кухни. Понемногу ему удалось наладить кое-какие связи в королевстве, а здесь, на кухне, ему нравилось бывать больше всего. Здесь ощущалась какая-то романтика, особенно вечерами, когда в огромных печах трещали бревна, а старый добрый повар готовил для своей правительницы изысканные блюда. Дворецкий, которому явно было не больше тридцати, достаточно молодой для своей должности, сохранивший детскую наивность и некоторую праздность, был подтянут и прилежен, и в данный момент с большим любопытством, впрочем, как и всегда, наблюдал за таинственными действиями своего друга-кулинара Армана Кристофа Гросса де Бонне. Судьба была не слишком благосклонна к несчастному, поскольку бедный дворянин был вынужден в далёком прошлом скитаться по миру лишь с парой луидоров в кармане, находить работу тут и там и почти все заработанные деньги отправлять домой, чтобы прокормить своих многочисленных братьев и сестёр. Классическая история для того времени. Он уплыл за границу, прячась по трюмам и деля койку с крысами, и вскоре Арману посчастливилось, будто в награду, пусть и скромную, за все лишения, наняться в помощники к королевскому повару, служившему ещё покойному отцу ныне правящей королевы Армель. В нём обнаружился талант к кулинарии, и благодаря ему, а ещё и своему безграничному обаянию, оптимизму и упорству, Арман смог выбиться в люди, озолотиться, купить поместье. Но вместо того, чтобы бросить неприемлемую для дворянина работу, он остался при дворе в знак верности своему почившему королю и сейчас с таким же удовольствием готовил изысканные блюда для Её Величества, достойной наследницы трона, так же продолжал отсылать деньги своему ненасытному семейству и был весьма доволен своей спокойной и размеренной жизнью, работая на красивой и большой кухне прекрасного дворца. Де Бонне сам рассказал эту историю новоиспеченному полковнику однажды поздним вечером после работы. Дамиан бессмысленно блуждал ночами по дворцу в тяжёлых думах о своём одиночестве, своей судьбе, работе и о многом другом. Подобные похождения могли отрицательно сказаться на репутации военного, поскольку многие могли бы подумать, что он шпионил здесь и разведывал обстановку. Но мужчина лишь пытался сильнее устать, чтобы лечь в постель и, наконец, уснуть. Проходя мимо кухни, он заприметил легкий свет и ненароком из любопытства заглянул туда. Старый повар разбирал овощи, отбрасывая старые и прогнившие клубни в рваный мешок с намерением после выбросить их на помойку. За этим занятием его и застал де Ренель. В такой обстановке они познакомились и, кажется, смогли если не подружиться, то по крайней найти хорошего собеседника для скрашивания своего досуга. Эта невидимая, неосязаемая связь, достаточно хрупкая для постоянного общения, но такая нужная Дамиану, внушала его душе спокойствие, за что он был весьма благодарен старику. Так полковник стал постоянным гостем повара и периодично наведывался к нему после тяжёлого дня, надеясь скинуть тяжелый груз с души, просто поговорив о самых незначительных вещах и со спокойным сердцем отойти ко сну. Генерал Гаррель и капитан де Лавуан тоже были постоянными собеседниками де Ренеля, не считая их подчиненных офицеров и солдат. Они работали бок о бок, были образованными и совсем не глупыми людьми, разбиравшимися во многих областях науки, философии и, естественно, военном деле. Но от того, наверное, общение и было таким по-особому тяжёлым. Когда Дамиан беседовал с генералом, то поражался, с какой мягкой учтивостью и даже участливостью он интересовался делами полковника. Ни одна эмоция, кроме лёгкой полуулыбки, никогда не проявлялась на его лице, хотя голубые глаза всегда напоминали колкие льдины, а задумчивый взгляд периодично устремлялся в пустоту. Однако что-то подсказывало Дамиану, что Эжен Гаррель, который ни разу не показал своего неудовольствия, всё же относится к нему враждебно. Быть может, он опасается, что полковник сместит его с поста, учитывая боевой опыт де Ренеля? Что ж, его можно было понять. Подозрения Дамиана подтвердились, когда генерал стал открыто собирать о нём информацию. Гаррель, оставаясь безупречно вежливым, стремился сократить дистанцию со своим подчинённым, спрашивая, словно о пустяках, о его прошлом и личной жизни. Но кто мог посоревноваться с Дамианом в скрытности? Разве что мертвец, который вообще не мог разговаривать. Де Ренель не обронил в разговорах ни единого сколько-нибудь существенного факта. Никто не узнает о нём больше, чем того требовали должностные обязанности и приличия. У Эмельена де Лавуана хоть и не было веских причин недолюбливать полковника, но природное чутьё и интуиция последнего подсказывали ему, что этот молодой человек скорее предпочтёт сторону генерала хотя бы потому, что капитан служил с ним дольше. А потому Дамиан просто вёл себя непринуждённо, держал язык за зубами и о своей жизни почти не распространялся. На службе к нему также не за что было придраться: обязанности выполнялись идеально, физическая подготовка была на высоте, и он лично обучал солдат некоторым приемам. А иногда полковник самостоятельно и в одиночестве нещадно молотил манекен своим мечом, вымещая на нём своё отчаяние и злость. Королева была постоянно занята, по крайней мере, так докладывали де Ренелю. С официальной аудиенцией он не спешил, хотя бы потому, что у него не было веского повода отвлекать королеву от её обязанностей, и даже надежда на случайные встречи в просторах дворца, надежда на то, что их пути вновь пересекутся хоть на мгновение, постепенно угасала. Он ощущал себя обманутым, использованным и покинутым. Будто ему, как маленькому ребенку, показали конфету, посмеялись и не дали. А на что он надеялся, попав в Алорн? Дамиана приглашали на военную службу, а не на дружеские посиделки с королевой. Но всё равно полковник не впадал в уныние, всё продолжал читать молитвы перед сном (однако набожность не мешала де Ренелю ненавидеть людей), не расставался с любимой книгой, написанной королевой, и особенно воспрянул духом, как только узнал о надвигающемся бале. — Вот из-за этой королевы у меня и все проблемы… На кой-чёрт ей сдался этот бал? То она терпеть не может все эти позёрства, называя балы пустой тратой казны, то вдруг подавай ей все самое лучшее, вкусные яства и старые дорогие вина! И вот сразу на послезавтра! Так дела не делаются! — донёсся до полковника звонкий голос дворецкого, вырвавший его из своих дум и возвращающий из мыслей в реальность. Очевидно, повар и дворецкий о чем-то жарко спорили, но того Дамиан выяснять не пожелал и, нахмурившись, встал со стула и хлопнул книгой по столу: — Попрошу Вас, сударь, воздержаться от таких резких слов в отношении Её Величества. За Ваш длинный язык следовало бы наказывать, но я лишь из доброго расположения к Вам на сей раз воздержусь от преподавания Вам урока. Но имейте в виду: если еще хоть одно колкое слово сорвется с Ваших уст и хоть как-то коснётся чести и достоинства королевы, которые я обязан защищать по долгу, Ваша кровь прольётся. Не сомневайтесь в том, Михаэль, — резко произнёс Дамиан. Дворецкий и повар ошарашено молчали, поражённые внезапной злостью полковника. Неожиданно он ощутил себя здесь лишним и, взяв со стола книгу, развернулся к выходу. — Встретимся на балу, господа. ~~~ День перед балом выдался прелестнейший. Весеннее солнце, стоявшее прямо в зените, благосклонно согревало своим нежным и ненавязчивым теплом суетящихся под ним людей, а голубое небо было ясным, как никогда раньше. Город шумел и веселился с самого утра. Слуги собирали своих господ на празднество, вымывали и чистили лошадей, готовили богато украшенные кареты. Если заглянуть в окна, почти в каждом доме можно было видеть девушек и женщин, подбиравших наряды, помаду и румяна, споривших, какие именно духи использовать на этот случай и какой веер подойдет к этой тонкой сумочке ручной работы. Некоторые простые граждане в городе даже устраивали пения и танцы, словно был объявлен не просто бал во дворце, а всенародное гуляние. Пекари даже постарались над новыми видами печенья с разными ягодными вкусами и цукатами, пирожками и пирогами с начинкой из джема и выставляли свой товар на прилавки, весьма довольные собой и своей работой. Обувщики в свою очередь доставили в свои лавки новые туфельки и сапожки, модели которых могли удовлетворить самые разнообразные вкусы: одни были под стать щёголям и кокеткам, другие — для серьёзных джентльменов и леди. Портные тоже не теряли времени даром и предлагали покупателям самые дорогие и красивые ткани, тончайшие шелка и мягкий бархат для накидок и юбок. Наблюдая за всей какофонией из окна своей комнаты, придерживая рукой тяжёлые шторы, Дамиан не мог понять всей веселости народа. Задумчиво он глядел на пляски, ликования и забавы горожан, где-то на краю сознания даже завидуя этим простакам, их незамысловатой радости и счастью. Мужчина отпустил портьеру, погружая собственную комнату во мрак. С минуты на минуту должен был прибыть слуга с пакетом от портного. Дамиан поздно спохватился о своём наряде, позабыв о том, что в наличии у него есть только военная и грубая форма, но совсем нет ничего приличного для выхода в свет. Почти в последний день полковник сделал заказ костюмеру и заплатил дополнительные деньги за скорость шитья и потраченные на то время и нервы. Разбирая и собирая пистолеты, начищая до блеска лезвия своего меча и верного кинжала, полковник слушал через открытое окно шум города. На этот день был объявлен выходной, и де Ренель впервые за долгое время не знал, чем себя занять. Его первые дни на службе были достаточно насыщенными, и плотный график работы не позволил ему озаботиться своим досугом, приобрести новые книги и закупить красок и качественной бумаги для рисования, словом, всего того, что необходимо для его любимых занятий. Ближе к вечеру Дамиан уже сидел на полу и опирался спиной о кровать. Рядом с ним валялось его идеально вычищенное оружие, ножны и кобура, по ковру были разбросаны листы бумаги для письма и беспорядочно лежали несколько книг со стихами, устав и молитвенник. По комнате разносился скрип карандаша, и после получасовой кропотливой работы на полковника с листа бумаги смотрели глубокие и красивые глаза королевы Армель. Отложив в сторону карандаш, Дамиан легко провёл серыми от графита пальцами по тонким линиям рисунка, где были запечатлены белоснежные плечи королевы с очаровательным изгибом, так чётко запомнившиеся де Ренелю. Красивые губы были плотно сомкнуты, а длинные волосы собраны в широкую косу. Королева смотрела пристально, высокомерно и таинственно. И насколько бы качественным не вышел набросок, он всё равно оставался серой и невзрачной копией оригинала, ведь сам оригинал был прекраснее и желаннее. Подумав о том, полковник грустно вздохнул. Послышался стук в дверь. — Кто там? — раздражённо спросил Дамиан, пряча рисунок в книгу между страниц. — Господин де Ренель, я к Вам от портного, — послышался приглушенный голос слуги из-за двери. — Минуту… Де Ренель поднялся с пола и мельком оглядел хаос, воцарившийся в его комнате с тех пор, как он пытался в порыве вдохновения найти карандаши и бумагу. Отперев дверь, мужчина словно ненароком прикрыл проход и прямо на пороге забрал из рук прислуги свёрток со своим костюмом. — Благодарю за услугу. Отправляйся помогать остальным, а я пока запишу в свой дневник, чтобы не забыть добавить к твоему жалованью пару экю за хорошую работу, — улыбнулся Дамиан, закрывая за собой дверь. — О, благодарю Вас, месье, за Вашу щедрость! Уверен, что этот костюм будет великолепно сидеть на Вашей прекрасной фигуре, ведь наверняка портной постарался на славу для такого доброго и справедливого человека, как Вы! Молча закрыв за собой дверь, Дамиан зажёг свечи. Было слышно, как этажами ниже суетилась придворные слуги, накрывали столы и украшали огромные залы. Повязав в волосах тёмно-серую ленту, де Ренель стал готовиться к выходу. ~~~ Понемногу во дворец съезжались высокопоставленные гости: графы и графини, бароны и баронессы, виконты и виконтессы в ярких нарядах и фамильных драгоценностях. Их встречали придворные лакеи в разноцветных ливреях и с огромными перьями на пышных беретах. По залам в унисон громкой музыке был слышен звон офицерских шпор, звяканье богатых браслетов на хрупких ручках дам, громких и весёлых голосов. Появившись в этом разношёрстном обществе в своём чёрном костюме, украшенном лишь сдержанной серебряной вышивкой по краям камзола, и белоснежной рубашке со строгим галстуком, Дамиан подумал, что попал куда угодно, но только не на бал. — Что за маскарад?.. — спросил он пустоту, с интересом рассматривая потоки прибывающих гостей. Очень многие люди, появляющиеся в этих залах, вызывали у мужчины недоумение. Но, поскольку он был в чужой стране, со своим менталитетом и обычаями, то не стал особо сильно зацикливаться на ярких нарядах гостей, которые с лёгкостью можно было назвать вульгарными. Дамиан прошёлся по залу, высматривая знакомые лица и борясь с одолевающей его скукой, растущей прямо пропорционально тупому веселью гостей. Он уже успел пожалеть о своём приходе сюда. Но цель, которая была у него здесь, заставляла его оставаться дальше и выжидать нужного момента. Устроившись в углу зала, де Ренель смотрел за происходящим со стороны. Он увидел уже некоторых своих офицеров со своими жёнами, и, кажется, даже мельком перед глазами в гуще толпы показался Эмельен. Громкая и энергичная музыка начинала давить на уши. Дамиан не мог дождаться перехода на вальс или полонез или любой другой спокойный танец, как и не мог дождаться появления королевы, всё ещё не желающую появиться здесь и показаться ему на глаза. Он ждал и думал. Думал о том, как противно ему это общество, все эти якобы благородные и родовитые дворяне позволяют себе веселиться как челядь. Женщины громко смеялись, чуть ли не открыто соблазняя мужчин, а те в свою очередь не забывали развязно целовать их. Негодование де Ренеля вскипело ещё сильнее, когда перед его глазами промелькнула обнажённая спина молодой женщины, настолько обнажённая, что он смог рассмотреть ямочки на её пояснице и плавную линию позвоночника. Он только и смог подивиться тому, как с неё не спадает то, что следовало бы назвать платьем. Женщина обернулась к нему, видимо ощутив на себе пристальный взгляд его пронзительных глаз. В руках она держала бокал с вином и красивую кружевную маску на ручке. Она кокетливо улыбнулась Дамиану, поправляя локон своих белокурых волос, которые контрастировали с алой розой, вплетённой в них. Женщина сделала шаг к полковнику, но тот лишь нахмурился и отрицательно качнул головой, не позволяя ей к себе приблизиться. Дама остановилась и непонимающе посмотрела на полковника, после огляделась по сторонам, растерявшись и не зная, как дальше поступить. Бросив ещё несколько потерянных взглядов, она отвернулась и быстро ушла прочь, теряясь среди толпы. Дамиану показалось, что на её щеках даже выступил смущённый румянец, и он задумался, правильно ли поступил, так резко прогоняя её? У девушки были умные и живые глаза, сама она излучала свет, чистоту и невинность. Но её вульгарный наряд и поведение заставили полковника усомниться во всех остальных качествах, и этот факт вызвал в его сознании определённый диссонанс. Взяв у мимо проходящего подавальщика с подноса бокал красного вина и почти залпом осушив его, Дамиан снова заприметил весёлое и розовощёкое лицо Эмельена, шедшего в обнимку с Эженом прямо в сторону полковника и кричащего какую-то песню. Едва удержав во рту терпкое вино и нервно сглотнув его, Дамиан закашлялся. — Э, брат, совсем не умеешь пить! — засмеялся генерал, по-медвежьи хлопнув своего подчинённого по спине. — Хочешь, с Эмельеном научим? Славный малый: на вид хиляк, а пьёт, как настоящий мужик! Генеральский камзол был расстёгнут нараспашку, правая эполета на форме скосилась назад, перевязь с мечом грозила вот-вот расстегнуться, и генерал потерял бы свое оружие. Де Ренель в изумлении смотрел на столь распутное поведение высокопоставленных особ: генерала армии королевства Алорн, личного капитана стражи Её Величества, можно сказать, телохранителя королевской особы. И его трясло от злости и бешенства. — Какое бесчестие, срам и позор так вести себя! Вы, генерал, лицо государства, посмотрите на себя, в каком Вы виде?! А Вы, Эмельен?! Здесь бал или, чёрт возьми, забегаловка? — его голос приглушала громкая музыка, а вакханалия, творившаяся вокруг, изрядно действовала полковнику на нервы. Капитан и генерал переглянулись и громко рассмеялись в лицо Дамиану. — Ты на бал пришёл или лекции нам читать? Давай осуши ещё пару бокалов и присоединяйся к нам, уж больно серьёзный, а то, противно смотреть! — прозвенел голосок Эмельена. Генерал усиленно закивал, соглашаясь с его словами и, скорчившись, сделал большой глоток из горла бутылки, на которой читалось название «Херес, 1623 год». — Чёртовы испанцы делают прекрасные вина, де Ренель! В частности это… — Эжен театрально продемонстрировал почти опустошённую бутылку. — Конечно, ты можешь пойти найти Марсалу, Бордо, Помероль или на крайний случай побаловаться Орвието и шампанским, что заботливо припасла для нас наша любимая Армель. Но это… это шедевр, полковник! Не вижу смысла в лёгких винах. Даже если ими и упьёшься, то не получишь того наслаждения… Дамиан не желал слушать те глупости, что сейчас нёс Гаррель, и молча осматривался вокруг, тяжело дыша и борясь с желанием схватиться за голову, истошно заорать, проклясть всех вокруг и выбежать из этого ада с превышенной концентрацией разврата. Запах алкоголя неприятно щекотал нос и, очевидно, исходил от одежд капитана де Лавуана и генерала Гарреля, уже насквозь им пропахшими. Полковник уже потерял всякую надежду на то, что всё здесь успокоится, музыка затихнет и станет лишь лёгким фоном для светских бесед и изящных танцев, что дамы и кавалеры облачатся в изысканные наряды по последней моде, а девушки спрячут свои молодые лица за веерами, и не будут открыто соблазнять мужчин, оставляя им возможность для ухаживаний, игр и тайных любовных интриг, а терпкий запах креплёных вин сменится благоуханием ароматных духов. Дамиан оставил своих сослуживцев вдвоём, в той компании, которая была для них ближе всего, и направился для начала к центру зала. Тут и там в него врезались танцоры со своими партнёршами, или же ему приходилось протискиваться сквозь плотный круг беседующих гостей и лавировать между слугами, разносившими закуски и питьё. Но нигде не было королевы. Сейчас де Ренель ждал её появления как никогда. Словно Её Величество могла остановить беспорядок и попойку, угомонить гостей лишь движением своей руки. Ведь та женщина, что он встретил на проселочной дороге на окраине королевства Алорн, эта серьёзная и благоразумная монархиня просто не могла позволить так вести себя своим придворным и гостям. Ей просто нужно появиться, и всё сразу успокоится. Но её не было. Был шум и гам. Лились реки вин и столы ломились от гор закусок. Ликующие и пьяные лица, броские наряды и пошлые разговоры. Люди словно решили поддаться каждому из семи смертных грехов. Дамиан стоял в центре зала неподвижно, тупо смотря перед собой на смеющуюся пухлую женщину. Она слегка повернула к нему свое розовое лицо, и её беспечность быстро сменилась испугом. Неужели он так суров и грозен сейчас? Что ж, пусть. Он ни минуты больше не останется и немедленно же уйдет в свои покои, пытаясь забыть то, что видел и слышал. В ушах невыносимо звенело от шумной музыки и громких голосов. Но как только Дамиан развернулся, чтобы покинуть это проклятое место, дорогу ему перегородили мужчины с дубинками, измазанные то ли грязью, то ли тёмно-коричневой краской, и закутанные в длинные шкуры. Полковнику, как и всем остальным, пришлось отойти обратно, освобождая дикарям дорогу. Странно, что их он уже воспринял с полным равнодушием. Отчего-то все вокруг заликовали и громко зааплодировали. Музыка притихла и сменилась лёгкой божественной мелодией. Заинтригованный Дамиан проследил за взглядами людей, толпившихся вокруг, но не смог ничего разглядеть впереди. Мужчины в шкурах пробежали вперёд, и гости снова плотно сомкнули ряды. Но любопытство де Ренеля было распалено, и он вновь был вынужден пробираться вперёд сквозь ораву гостей, дабы утолить его жажду. Все взгляды публики были прикованы к чему-то одному, всё стихло, и позже Дамиан понял, почему. К ним с небес спустился ангел. Девушка в лёгком и белоснежном, как чистое зимнее облако, платье с завышенной линией талии, подчеркивающей небольшую и невинную округлую грудь, грациозно двигаясь и лавируя между столов, убегала от дикарей. Платье свободно развевалось от легкого и игривого бега, больше похожего на некий танец. Тут и там девушку окружали варвары в шкурах животных, грозили дубинами и рычали. В испуге её алые губки приоткрывались и словно пытались что-то сказать, взмолиться о пощаде. Девушка в отчаянии воздела свои белоснежные красивые руки к небу, и её длинные тёмные волосы плавной волной спустились вдоль спины. В молчаливой мольбе она слегка склонилась, что-то шепча в сомкнутые ладони, но после резко подняла голову и пристально посмотрела на собравшихся. Дамиан узнал королеву. Ангел резко взмахнул руками, отгоняя своими волшебными силами дикарей, и быстро направился к столу, на котором появились длинные и широкие чаши, до краёв залитые вином и похожие на длинную кровавую реку. Божий посланник с помощью своих невидимых крыльев ловко взмыл вверх и опустился ножками на край стола. Оглядевшись вокруг, посмотрев на своих врагов, и убедившись, что для спасения назад пути нет, девушка гордо и смиренно ступила вперёд и, придержав подол своего нежного платья из тончайшей ткани, опустила ножку в кровавую реку. Демоническая улыбка заиграла на ангельских губах, и божественное существо начало свой чарующий танец. Гибкая талия плавно извивалась в такт музыке, и королева ступала вперёд, отпустив своё платье, утонувшее в вине и жадно впитывающее напиток. Каждый в зале заворожено смотрел на происходившее на их глазах таинство превращения ангела в демона. Тонкая ткань живо окрашивалась в алый цвет, и в свете множества свечей был различим плавный силуэт фигуры королевы. Медленно она шла вперёд по «реке», и каждое движение её руки, каждый шаг был ангельски невинным. Но стоило заглянуть в тёмно-карие блестящие глаза, как сразу в них были различимы сотни шаловливых бесенят, а в уголках губ затаилась коварная улыбка. Дамиан не заметил, как ангел остановился прямо перед ним. Длина стола кончилась, как само представление, как и сама винная река. Вновь раздались шумные аплодисменты. Ангел смеялся, благодаря всех вокруг, а де Ренель не мог отвести взора и еле дышал, завороженный красотой королевы и всей её аурой, той энергетикой, что исходила от её взгляда и каждого движения рук, пальцев и взмаха длинных и чёрных ресниц. Королева всё ещё стояла в вине и задумчиво смотрела на свои мокрые ножки и платье, слегка приподняв его. — Как же мне теперь спуститься и не испачкать всё вокруг? Кто же снимет меня со стола и отнесёт к трону, где я смогу привести себя в порядок? — тихо спросила она, робко выглядывая на всех исподлобья. Все вокруг зашумели и загоготали, наперебой выкрикивая предложения о своей личной помощи. Вновь все развеселились и Эжен, внезапно вывалившийся из толпы, даже осмелился коснуться подола платья королевы, поднося его к своим губам и целуя. Де Ренель не мог расслышать, что он кричал, и видел лишь шевеление губ и широкую улыбку. Армель, улыбаясь, оглядела всех вокруг и встретилась взглядом с Дамианом, всё ещё не отошедшим от поразительных для него событий и стоявшим в центре, словно мраморное изваяние. — А не захочет ли полковник мне помочь? Все взоры моментально устремились на полковника, сердце которого пропустило удар, а от щёк отхлынула кровь. Он приоткрыл рот, пытаясь что-то сказать, но так и застыл, молчаливый. Толпа разразилась хохотом, и Дамиан вновь получил ощутимый удар в спину от генерала. — Давай же, красна девица, чего медлишь и заставляешь королеву ждать? Чай не на первую брачную ночь пригласили! — прокричал генерал, вызывая своей репликой новую волну хохота и подталкивая полковника к королеве. Тот в свою очередь бросил на Гарреля укоризненный и испепеляющий взгляд, моментально приходя в себя и протягивая руки Армель. — Простите, моя королева, Ваша игра столь прекрасна, что у меня долго не было слов, да и сейчас особо нет, как описать своё восхищение, — улыбнулся Дамиан склонившейся к нему королеве и ловко поймал её на руки. — Благодарю Вас, полковник, — улыбнулась королева, обвивая руками шею де Ренеля и чуть поджимая ножки, стараясь не испачкать его костюм. — Но это была просто спонтанно придуманная шалость, однако всё равно благодарю Вас за столь лестные слова. Как только королева покинула винную реку, все присутствующие опустили в неё свои кубки и страстно пригубляли напиток, смакуя его с неподдельным наслаждением, словно он и вправду был освящён божеством и имел исцеляющую силу. Бережно, словно сокровище, Дамиан нёс на своих руках Армель, пытаясь не замечать одной тонкой детали. А, вернее, того, насколько тонким было платье королевы, через ткань которого явственно ощущалось тепло и мягкость её тела, шевеление каждой мышцы. Невольно в некотором трансе его руки сами прижали к себе королеву крепче. Время словно замедлило свой ход, их взгляды встретились, и смысл их был понятен лишь двоим в этом мире. Опустившись на пол, королева с искренней благодарностью улыбнулась Дамиану, и, слегка покраснев, сказала: — У Вас сильные и крепкие руки, полковник… Но, несмотря на силу, в них не страшно находиться. Не знала, что можно так смутить одними прикосновениями, — улыбнулась Армель, присаживаясь на трон и жестом руки подзывая к себе горничных. Те в свою очередь быстро занялись преображением королевы, помогли ей умыться, собрать волосы в незамысловатую прическу и даже смогли быстро просушить полотенцами подол её платья. Окончив такой лёгкий туалет, Её Величество слегка улыбнулась своему отражению в маленьком зеркальце, что держала перед ней одна из фрейлин, и обернулась к молчаливому полковнику. — Дорогой граф, как Вам наш бал? — после недолгого молчания спросила королева, рукой указывая на шумящую и веселящуюся толпу. — Весьма… необычно и непривычно, — нахмурился Дамиан, решив не обращать на ошибку королевы внимания, а Армель, пристально смотревшая в его глаза, приметила, как нервно дёрнулось его веко, и тут же рассмеялась. — Я знаю, что смущает Вас, полковник. — В самом деле? — Конечно. Многие иностранцы, будь они простыми людьми или же дипломатами, не всегда хорошо воспринимали увеселения моего народа, — Армель загадочно улыбнулась, а после перевела томный взгляд своих тёмных глаз на людей, поющих и танцующих, и как-то по-матерински тепло улыбнулась, сложив руки на подлокотниках и вольготно расположившись на троне. — Вам нужны светские беседы, красивые танцы, каждую фигуру в которых нужно выполнять идеально точно и в такт музыке. Вам нужны утончённость и вежливость, галантные кавалеры и якобы невинные девицы… все вы, абсолютно все спокойно миритесь с тем, что каждое действие и слово на светском балу фальшиво и лживо. Королева перевела глаза обратно на де Ренеля со скрытым вызовом глядя на него и желая увидеть реакцию, лукаво улыбаясь уголками губ. Но полковник молчал, не зная, какой непробиваемый аргумент противопоставить королеве, и просто хотел слушать дальше её чарующий и томный голосок. — Пока на своих светских балах вы врёте себе и другим, мы здесь в нашем маленьком и скромном королевстве просто веселимся на славу. Бал для нас нечто большее… Никто не боится показаться смешным или неловким, глупым и недалёким. Даже если над тобой и посмеются, то только по-дружески, хлопнут по плечу да и забудут. Знатные господа и помещики покидают свои дома, а их слуги, оставаясь одни, тоже позволяют себе небольшой праздник. Я желаю, чтобы мой народ радовался жизни и получал от неё все удовольствия, которые только она может преподнести, а не думал о том, как бы не сказать лишнее словцо и не попасть в немилость. Или чтобы о тебе пошли нехорошие слухи… Словом, такая у меня философия, Дамиан, — резюмировала королева, вставая с трона и шагнув навстречу к приближающемуся генералу. На губах Эжена играла лёгкая улыбка, он поправил свой камзол и перевязь и предстал перед королевой в более-менее приемлемом виде и в данный момент не выглядел таким уж и пьяницей. Его взгляд был сосредоточен и серьёзен, и лишь лёгкая веселость была ему присуща. — Ваше Величество ещё живо, и Вас не уронили? — иронично спросил он, протягивая бокал с красным вином королеве. Обхватив тонкую ножку бокала своими хрупкими пальчиками, королева благодарно улыбнулась генералу. — Отбросьте свой сарказм, генерал Гаррель, граф де Ренель прекрасно справился со своими обязанностями, и, как Вы можете видеть, в целости и сохранности доставил меня куда положено, — сказала королева, чокнувшись с генералом и едва пригубив терпкий напиток. — Ваше Величество… — произнес полковник, приблизившись сзади к Армель. — Да, Дамиан? — обернулась королева, вопросительно глядя на него своими большими глазами. — Вы что-то хотели? — Я просто хотел сказать… вернее я вынужден подчеркнуть… что Вы уже второй раз допускаете одну важную ошибку… Я давно уже не граф. Мой любимый король лишил меня этого титула, передававшегося в нашем семействе по наследству. Слава Богу, он не нашёл действенного способа, как вычеркнуть меня из списков дворянского сословия. Считайте, что я такое недоразумение. Честный дворянин без титула, — Дамиан пожал плечами и непринужденно улыбнулся королеве. Её Величество удивленно вскинула брови и, вертя в руках бокал на длинной ножке, мгновение помолчала, а после положила руку на плечо де Ренеля и радостно улыбнулась. — С сегодняшнего дня Вы снова граф. Я возвращаю Вам титул, который у Вас так бесчестно отобрали… — королева легонько сжала плечо Дамиана, а он за это мгновение успел побелеть хуже мертвеца и сразу же покраснеть. — Вы посмотрите только, как засмущался наш граф! — рассмеялся Эмельен, присоединяясь к компании королевы. — Вино в голову ударило… Пройдет, капитан, — метнул суровый взгляд в сторону юноши Дамиан, думая лишь о том, как касался недавно королевы и её тела. Эти ощущения живо воспроизводило его сознание вновь и вновь, горяча в теле кровь. — Отстаньте от полковника, гиены! — нахмурилась королева, подбоченившись. — А Вы, граф, — подчеркнула она, — завтра же приходите в мой кабинет, скажем, к полудню, я попрошу подготовить бумаги. Вы же в свою очередь должны будете прийти ко мне с точными знаниями того, где хотите иметь свое графское поместье. Скажем… для начала размером в 5 гектар. Вы должны понимать, полковник, что у нас маленькое королевство, и я не могу бездумно раздавать землю направо и налево. Для постройки усадьбы Вам хватит, а в будущем посмотрим, — королева лучезарно улыбнулась и, взмахнув кроваво красным подолом своего платья, грациозно опустилась по ступенькам вниз. Внезапно остановившись, она обернулась и сказала всё с той же улыбкой. — Служите мне исправно, де Ренель. Рассмеявшись, Армель направилась в толпу, дабы спеть и станцевать наравне со своими подданными. — А что, так можно было? — удивлённо спросил Эмельен, обернувшись и взглянув на генерала, что стоял в стороне белее мраморной колонны, видневшейся у него за спиной. ~~~ Удивительная штука — жизнь. Дамиан де Ренель неделями не видел своей правительницы, и вот судьба, наконец, смилостивилась над ним, позволив не только лицезреть, говорить, но и коснуться её. Более того, если отбросить тот факт, что призраки этих касаний теперь поздними вечерами и тёмными ночами преследуют его во снах, есть ещё одна деталь, радующая сердце полковника. Завтра он вновь свидится с королевой и, кто знает, может, его ощущения не обманут… Возможно, эти встречи будут чаще, и ему не придётся более оставаться в терзающем полковника одиночестве. Дамиан утроился в своей постели под утро, ужасно сонный, борющийся с головной болью и тошнотой, но счастливый.