Однажды в вымышленной Франции

— А я говорила, что так будет, Эжен… — грудным голосом сказала женщина, поправляя подол длинного чёрного атласного платья с видом собственного превосходства, и медленно поднесла к своим пухлым губам (выкрашенным киноварью с воском до такого блеска, что казалось, будто она только что пригубила человеческую кровь) тонкую, искусно вырезанную, длинную дымящуюся табачную трубку из слоновой кости. Опьянение после прошедшего бала до сих пор ощущалось, но не сладким грузом, как обычно. В голове генерала Гарреля вспышками и ритмично прокручивались воспоминания несколько часовой давности, а одна мысль сменяла другую. Опьянение граничило с принудительной трезвостью, и от этого вкус вина на языке мужчины казался какой-то отравой, которая позволила ему утратить бдительность. Пальцами Эжен барабанил по мраморному подоконнику, наблюдая за розовой полоской рассвета в окне. Женщина тем временем пустила лёгкую струйку табачного дыма. Гаррель поморщился: запах был сладко-горьким. Будто в насмешку над его праздностью, всё в мире вдруг стало сочетать противоположности, выражая состояние его души. — Но нет же… «У меня всё под контролем, Армель в моей власти!» — презрительно бросила женщина, встряхнув своими белокурыми прядями, которые несколько жутковато сочетались с её чёрными глазами. — Такие женщины, как мадемуазель д’Эрсан, будут находиться в чьей-то власти только тогда, когда почувствуют смертельный страх. Или когда ты будешь источником их несравненного удовольствия. Но этого я тебе не позволю! Эжен, стараясь скрыть свой гнев, учтиво повернулся к Флоретте де ла Бастьен, которая тут же протянула свою пухлую ручку к щеке генерала. Однако женщина тут же отдёрнула её, наткнувшись на ледяной взгляд своего протеже. — Ледяное сердце… Знаете, ходят легенды, что единственным, у кого было ледяное сердце, является Король Мечей из колоды Таро. Мужчина чуть усмехнулся, оглядывая круглое личико мадам де ла Бастьен: — Я рад, что Вы считаете меня королём, Флоретта. — Я бы предпочла, чтобы Вы были Королём Кубков, что безмерно романтичен и дарит свою любовь истосковавшимся по ней… — женщина провела рукой по груди Гарреля, но, ощущая грубое сукно мундира, вскоре вновь отстранилась. — Но нет, Вы — бессердечный Король Мечей. — Её Величество считает, что у меня есть сердце, — что-то дрогнуло в синем, как море, взгляде генерала. — У Её Величества у самой нет сердца, поэтому она считает, что оно есть у Вас! Эжен равнодушно наблюдал за тем, как Флоретта всячески пыталась продемонстрировать ему своё расположение, участливо обнимая его, утверждая, что она с ним на одной стороне. Только ни одно слово этой дамы в летах и ни одно её прикосновение не трогало военного. Мадам де ла Бастьен была обаятельной и властной женщиной, которая втайне от мужа обожала заводить себе любимчиков. Генерал Гаррель воспользовался расположением знатной женщины, чтобы получать от неё всю необходимую информацию о придворных, однако не спешил награждать её за преданную старательность. Безусловно, ему стоило удерживать Флоретту подле себя, поскольку её влияние в обществе вполне могло низвергнуть Эжена на самое дно. А его положение и без того было крайне шатким. А он даже не получил титул графа. Армель решила преподнести столь желанный трофей какому-то чужаку! Мадам де ла Бастьен недовольно смотрела на «Короля Мечей», и тот всё же решил наградить женщину, доставив ей сомнительное, но всё же удовольствие своими словами: — В мире нет ни одной, кто была бы наравне с Вашей чуткостью и поистине женственным характером, Флоретта, — сказал Эжен, обнимая её со спины, и продолжил шёпотом: — Если бы Вы могли быть моей королевой, Флоретта, вместо Армель… Никто лучше генерала Гарреля не знал, что хотят от него услышать. Мадам де ла Бастьен проглотила наживку как миленькая. Что ж, сейчас в её преданности не стоит сомневаться. Женщина потянулась поцеловать Эжена, но тот с мягкой улыбкой остановил её, приложив палец к губам: — Я ещё не достоин Вас, Флоретта… Я не могу… И эту наживку собеседница проглотила столь же легко и наивно, как первую. Мог ли кто усомниться в искренности его слов, когда он так робко отводит взгляд и хмурится, словно от боли? ~~~ Синие глаза полыхали пламенем, когда он смотрел на неё. Как много отдала бы Флоретта, чтобы увидеть даже это пламя ненависти в его вечно равнодушном взгляде?.. — Ты сам должен понимать, что с полковником де Ренелем поступили крайне отвратительно. Король лишил его всего, что было ему дорого, — отчеканила королева, стоя у окна в свете полуденного солнца, и сияние лучей за её спиной, солнечные зайчики на белоснежном платье создавали впечатление, что она — добрая фея, которая всем хочет лишь счастья. Но Эжен знал, что всё это иллюзия… Наверное… Нет, он не знал. Столько лет под её властью, но генерал так и не смог сложить однозначного мнения об Армель д’Эрсан. Она могла быть беспощадным демоном и светлым ангелом. Правда, никто не знал, в какой именно момент одна сущность сменит другую. — А сейчас ты со мной поступаешь ничуть не лучше, чем король — с месье де Ренелем… — процедил сквозь зубы генерал Гаррель. — Что ещё я должен сделать, чтобы доказать тебе свою преданность и получить, наконец, титул?! За окном башенные часы стали методично пробивать двенадцать часов дня. Королева молчала, с каким-то сочувствием и разочарованием глядя на мужчину. Сколь разъедающим было его тщеславие… — Что, Ваше Величество? — с язвительным смехом Эжен смотрел на женщину перед собой, наигранно поклонившись ей и, взяв за руку, накрыл ту поцелуем. — Простите, видимо, я был недостаточно учтив с Вами! Я же жалкий простолюдин в Ваших глазах, куда мне до изысканных манер Дамиана де Ренеля? Армель отдёрнула руку, с враждебным вызовом глядя на генерала, пытаясь предугадать, что он вытворит ещё. Гаррель тем временем продолжал: — Что, достаточно красивого лица, фальшивых манер и статной фигуры, чтобы ты потеряла голову? «У Вас сильные руки, полковник, в которых не страшно находиться!» — передразнил королеву военный, с презрением глядя на женщину. — А хочешь узнать, насколько сильные руки у меня?! Последний вопрос Гаррель буквально прорычал и, подойдя к женщине, обхватил её горло своей ладонью. В тёмно-карих глазах впервые за весь разговор промелькнул подлинный ужас. Сердце не обманет… Армель могла играть высокомерную правительницу сколько угодно, однако участившийся пульс расскажет ему всё, что она думает. — Ну же, красавица… — вкрадчиво начал Эжен, склоняясь к уху королевы. — Скажи мне, о чём ты мечтаешь? Сердце женщины пропустило один удар, и Гаррель улыбнулся, почувствовав это изменение пульса в сонных артериях, что он сейчас достаточно нежно сжимал: значит, она боится, что он выяснит правду. Правду, которая, возможно, неизвестна даже ей самой. — Ты же что-то чувствуешь к нашему полковнику, верно? — тихо спросил Эжен, однако сердцебиение королевы осталось ровным, ничуть не изменившись. — Да брось… Ты ведь мечтаешь, чтобы он сейчас сжимал твоё горло вместо меня, глядя в твои глаза, и накрыл твои губы собственническим поцелуем, не позволяя вырваться. Пульс участился, и Гаррель удовлетворённо усмехнулся: — И почему женщины так любят насилие? Покажи им, что ты готов их унизить, как они отдадут мужчине своё тело. Армель чуть улыбнулась и посмотрела на генерала: — Напрасные слова… Когда ты сам не менее уязвим. Покажи мужчине, что ты в его власти, и сама обретёшь власть над ним, — парировала королева. — Но разве ты пришёл разбирать сюда мои чувства? Зачем они тебе? Не разочаровывай меня, Эжен, мне больше нравилось вести с тобой игру, чем разбираться в наших сердцах. Мне и Эмельен успевает наскучить рассуждениями о своей любви к маркизе. Я считала, что ты единственный, кто понимает меня. Гаррель, тихо посмеиваясь, отнял руку от шеи королевы, поднимая ладони в знак того, что признаёт нейтралитет, которого они всегда придерживались, общаясь друг с другом. — Хорошо… В таком случае вернёмся к делам, Ваше Величество? ~~~ Сжимая в руке хрупкий клочок пергамента, на котором аккуратно была перерисована часть карты Алорна, Дамиан в сомнении смотрел на него. Кто он такой, чтобы требовать от королевы (пусть она и сама решила вознаградить его титулом и поместьем) такой щедрости? Полковник понимал, что своим согласием он навсегда после потеряет уважение сослуживцев, которые решат, что он лишь жалкая собачонка монархини, прыгающая перед ней на задних лапках. С другой стороны, вправе ли он отказываться от столь великого дара? Обида, смешанная со злостью и жаждой мщения, которую он питал к своему некогда королю, требовали, чтобы Дамиан показал общественности не только Алорна, но и других государств, что его признали и оценили все его достоинства. «Боже, критерий добра и зла во всем нашем бренном мире, укажи сиянием своей мудрости путь своему несчастному рабу…» — взмолился про себя де Ренель, сжимая в одной руке клочок пергамента, сулящий ему положение, власть и богатство, а в другой — серебряный нагрудный крест, который мужчина вытащил из-под складок рубашки, надеясь на могущество провидения. Религиозный символ был для полковника особенным артефактом, который он прятал от всех. Дамиану казалось, что если кто бросит свои нечестивые взоры на серебряное украшение, то тотчас же опорочит его, и оно утратит свою чистоту и силу. А священника, который освятил крест, когда военный был ещё маленьким мальчиком, уже давно не было в живых. Другим духовным лицам Дамиан не доверял, справедливо полагая, что они погрязли в алчности и тщеславии. Распахнув веки, де Ренель вперился взглядом в одну точку. Ничто не должно умалять его чести. Да, он безумно хотел власти и положения, он желал рассмеяться своим врагам в лицо, но он не смеет поступить против своей совести, даже если поступок удовлетворит его желаниям. Мужчина разорвал на части пергамент и выбросил крохотные клочки в открытое в проходах коридора окно. Он откажется от привилегии, предоставленной ему королевой. Он ещё не заслужил её, и он не позволит жалеть себя. Он делом покажет, что достоин быть графом. Подачки милосердия ему не нужны. От принятого решения полковнику стало легче, однако в то же время в душе поселились тоска и тревога. Дамиан понимал, что своим заявлением может опечалить или рассердить королеву, которая, кажется, искренне хотела ему добра. Однако де Ренель вспомнил взгляд генерала Гарреля, когда Её Величество объявило о своём решении. Весёлый смех капитана де Лавуана лишь добавил масла в огонь разгорающейся ненависти к нему в сердце Эжена. Полковник ясно понимал, что заводить такого врага с первых же мгновений своего появления в Алорне не стоит. В конце концов, генерал — более чем влиятельная личность в королевстве. Бой башенных часов на улице оповестил о времени. Ровно двенадцать. Глубоко вздохнув и собрав своё мужество, Дамиан тихо повернул ручку двери в кабинет королевы, намереваясь деликатно сообщить о своём визите, дабы не отрывать лишний раз от дел правительницу Алорна. Однако то, что предстало взгляду каре-зеленых глаз де Ренеля, заставило мужчину напрячься и поменять свое мнение. Возможно, стать врагом Эжена Гарреля — его предназначение… Пальцы генерала, сомкнувшиеся вокруг горла королевы, буквально провоцировали на убийство. И где Эмельен, прямая обязанность которого защищать монархиню? Капитан так стремился защитить её от де Ренеля… А месье Гаррелю все дозволено? Инстинкт бывалого воина требовал затаиться и лучше оценить обстановку. Не может же и в самом деле Армель д’Эрсан позволять так с собой обращаться? Дамиан с огромным трудом контролировал свою внезапно возникшую жажду крови. Его разум был кристально чист, однако внутренние силы, подчиняющиеся, кажется, самому Дьяволу, заполнили каждую клеточку его тела, лишь ожидая, когда хозяин позволит им вырваться. Размеренное, но сдержанное дыхание, учащенный пульс, улучшенное зрение и слух. Он мог видеть каждую позолоченную пуговку на мундире генерала и слышал тихий вздох королевы. Наконец, он сосредоточился на беседе конфликтующих. Эжен обвинял Её Величество в предвзятости и в фаворитизме к Дамиану, а та не подтверждала и не отрицала, лишь улыбаясь ему. Мужчина отстранился и, спокойно обсудив с правительницей повседневные дела, намеревался как ни в чем не бывало уйти. Этого де Ренель не мог ему позволить. Кровавая жажда сотрясала мужчину, а не вырвавшаяся энергия требовала выхода. Хотя бы словами, но он должен возвыситься перед этим мерзавцем и поставить его на место, обучив его правилам поведения. Распахнув дверь, полковник спокойно вошел в кабинет и, учтиво поклонившись обоим присутствующим, начал так: — Возможно, мое вторжение сейчас покажется вам неуместным, однако я и так позволил себе задержаться на несколько минут, надеясь, что вы закончите свои деловые беседы… В полдень Её Величество назначила аудиенцию мне. Дамиан внимательно посмотрел на королеву и остановил свой взгляд на генерале, давая ему понять, что де Ренелю известно, как именно вёл себя военный по отношению к правительнице. Эжен криво усмехнулся и небрежно махнул рукой, намереваясь удалиться из комнаты: — Разумеется… Поздравляю с титулом и поместьем, месье де Ренель! Однако полковник остановил жестом начальствующее лицо: — Не стоит… Я пришел к Её Величеству, чтобы отказаться от предложенной ею привилегии. Глаза генерала расширились от подлинного удивления, и он ошарашенно смотрел на своего подчиненного. Дамиан сдержанно улыбнулся, внутренне торжествуя от произведенного эффекта. Мужчина повернулся к Армель и, взяв её руку, склонился к ней с поцелуем: — Моя королева, прошу, не осуждайте мой выбор. Я желал бы своей преданностью и своими военными талантами честно заслужить как Ваше расположение, так и титул. Гаррель с презрением смотрел на развернувшуюся перед ним сцену. Что за лицемерное благородство?.. Перед кем этот кретин выделывается? Неужели можно так унижаться перед женщиной? И терять уважение среди мужчин… Однако королева с нежной улыбкой смотрела на полковника, чем разозлила генерала еще больше: — Безусловно, Вы вправе отказаться от моего дара, хотя мне досадно это слышать… — Не волнуйтесь, Ваше Величество, я довольно скоро вернусь за ним! — улыбнулся де Ренель. — Однако, прошу Вас, как добрый знакомый, не позволяйте никому дурно обходиться с Вами… Иначе я должен буду, как Ваш верноподданный, всеми силами защитить Вас. Армель и Эжен на мгновение переглянулись, и их губы тронула едва заметная заговорщицкая улыбка. Королева обошла вокруг генерала и положила свою ладонь ему на плечо: — Со мной обращаются лишь в той мере, в какой позволяю я… И Вам не стоит опасаться за мое благополучие. Что за игры ведет эта женщина?.. Все её поведение кардинально противоречило тому изысканному стилю письма и тому добросердечию, что сквозило в книге, которую она написала. Внутри Дамиана была смесь отвращения, восхищения, презрения и странной нежности. Своей неопределённостью и капризными прихотями королева заставит отчаянно кричать даже самого спокойного и благоразумного человека! Ярость начала вскипать в сердце де Ренеля вновь. — Что ж… Тогда жду Ваших великих свершений, граф моего сердца! — королева игриво засмеялась и, пройдя мимо Эжена, чуть увлажнив кончики пальцев язычком, провела ими по щеке Гарреля, будто оставила на ней поцелуй, и вышла из кабинета. Кокетливо струящаяся ткань платья женщины вдалеке некоторое время завораживала оставшихся в комнате. Она довела обоих военных до исступлённой ярости, предназначая слова одному, а действия другому, но на деле не выказывая расположения никому из них. И оба не могли ничего ей сделать… И не разница в положении удерживала от мести. Нечто, выходящее за грани осознаваемого, защищало эту лисицу от справедливого возмездия. Некоторое время ни Гаррель, ни де Ренель просто не могли пошевелиться. Королева словно опутала их магической паутиной, обездвижив тело и разум. Зачем она это делает?.. Это же так низко, подло, отвратительно… Она добьется только ненависти к себе! И, тем не менее, Дамиан усмехнулся. Он не мог ненавидеть её… Просто нужно саму поймать её… Дамиан и Эжен молча вышли из королевского кабинета, не обменявшись даже взглядами. Проходя по коридору, полковник увидел горничную, смотревшую на него с румянцем на щеках и с трепещущим восхищением. Де Ренель не отводил взгляда от девушки, которая неловко присела в реверанс перед ним. Ярость, гнев и неутоленная жажда крови грозили разорвать бренную телесную оболочку мужчины. Им нужен был выход… Дамиан не отводил взгляда от серо-голубых глаз девушки, и та шаг за шагом приближалась к нему, как мотылек, летящий на пламя костра. — Ты поможешь мне?.. — пальцами чуть приподняв изящный подбородок девушки, спросил полковник. Вся дрожа, не то от страха, не то от любовных чар, горничная ответила: — Всё, что Вам будет угодно, месье… Дамиан горячо прижал девушку к себе и накрыл ее губы терпким поцелуем, плавно, словно в танце, уводя её в теневые комнаты дворца, надеясь в ней утолить все свои желания. Страсть захлёстывала сильнее с каждым мгновением, и де Ренель любовался тёмными локонами девушками и будоражащими линиями её спины, жадно целуя её обнажённые плечи. Проводя пальцами по её волосам, он почти опьянел от их шелковистости, завороженно глядя, как они спадают вниз по её телу. Мужчина жаждал обладания… Но тут девушка повернулась к нему в надежде снова коснуться его губ поцелуем. И, когда на полковника уставились серо-голубые глаза вместо… вместо тёмно-карих… Дамиан вдруг словно очнулся ото сна… Вся иллюзия рассыпалась в прах, когда она посмотрела на него своими светлыми глазами. Они были добры и невинны, а сейчас были полны желания. Но они показались полковнику самыми отвратительными, ужасными, пустыми… — Какого чёрта ты повернулась ко мне?! — досадливо зарычал де Ренель, чем напугал несчастную горничную. — Что мешало тебе оставаться спиной ко мне?.. От грубости и неожиданного замечания мужчины несчастная не знала, куда себя деть. Огонь презрения, горевший во взгляде полковника, был красноречивее всяких слов. Сдерживая слёзы, служительница дворца поспешила одеться и выбежала из комнаты, дрожа всем телом. Дамиан со сдавленным стоном упал на софу, и растрепавшиеся кудри небрежно спадали на его лицо. Снедавшая его сердце ярость обратилась в беспросветную пустоту… ~~~ Звук волн, бьющихся о берег, девушка не спутает ни с чем. Долгие месяцы монотонного плавания в открытом океане приучили всех, находящихся на корабле, к равномерному шуму воды. А сейчас вода сталкивалась с другой стихией, и шум изменился. Даже не стараясь после сна пригладить свои рыжие космы, Брук Нэш буквально вывалилась из каюты, чуть не сбив старого матроса и, заикаясь, быстро извинилась и побежала наверх, на палубу. Над головой кричала толпа чаек, а за несколько морских миль впереди виднелась береговая полоска. — Я доплыла! Я доплыла! — в восторге вскрикнула девушка, напугав птиц, восседавших на мачтах, и привлекая всеобщее внимание пассажиров и моряков. Брук несколько смутилась, однако радость, бурлящая в сердце, мешала сдержанному поведению. Осмотрев всех вокруг, она увидела капитана корабля, осматривавшего местность в подзорную трубу. От внутренней переполненности чувствами девушка даже забыла о том, что, в целом, обычно довольно стеснительная. — Сэр, Вы позволите одолжить у Вас на минутку подзорную трубу? — нетерпеливо топчась на месте, спросила она. Все вновь застыли, оглядывая высокую, сероглазую рыжевласку, что сейчас была на пару дюймов выше капитана. — Кто Вы? — строго спросил мужчина в форме, своим тоном давая понять, что леди ведёт себя неучтиво. — Брук Нэш, посол новообразовавшегося­ независимого государства — Соединенных Штатов Америки! — Посол? — капитан недоверчиво хмыкнул, продолжая наблюдение и даже не поворачиваясь в сторону собеседницы. — Что, в ваших Соединённых Штатах не нашлось достойного мужчины? Мисс Нэш снова стиснула зубы от злости и сжала кулаки. Да, за последние пять лет своей двадцатиоднолетней жизни она успела привлечь к себе внимание не только Отцов Основателей, являясь активной сторонницей революции, но и сформировавшихся после её убыли правоохранительных органов, доказывая всем и каждому, что в женщинах заложен величайший потенциал, и что обращаться с ними нужно подобающе. Сколько раз ей грозились казнью — одному Богу известно, а уж сколько раз её публично высекали плетью… Брук растеряла всех друзей, одна борясь с условностями общества. Семья даже отчаялась выдать строптивицу замуж. Юноши, которые узнавали, что им в невесты пророчат Брук Нэш, тотчас же уезжали из города. Постоянные упрёки общественности и родных о «должном поведении» выводили девушку из себя и были причиной многих и многих слёз. Однако Брук была уверена, что всё равно сможет доказать независимость и самостоятельность женского пола. — Ещё один типичный «носитель шпаги» между ног! — саркастично резюмировала американский посол, хмыкнув. — Вы что, не знаете, что ныне в Российской Империи властвует императрица Екатерина II, а что в государстве, к берегу которого Вы сейчас собираетесь причалить, правит королева Армель д’Эрсан? Им Вы тоже скажете, что на их место не нашлось достойных мужей? Капитан, красный от злости, передал этой нахалке подзорную трубу. Нэш осматривала берег, надеясь увидеть светловолосого юношу, Эмельена де Лавуана, который должен был сегодня её встретить. Однако она видела лишь увеличенное изображение маяка, торговцев и рыночных рядов, рыбаков и попрошаек. Военные были самыми обычными стражниками, и на капитана личной королевской стражи мало смахивали. — Какой сегодня день?.. — спросила Брук, озадаченно и несколько расстроенно оглядывая берег. — 10 апреля, — бросил капитан корабля, ожидая, когда девушка вернёт ему подзорную трубу. Атташе побледнела, вспомнив, что написала Эмельену, что причалит к берегам Алорна 11 апреля… — Чёрт! Чёрт! — радость быстро сменилась паникой. И что ей теперь делать на незнакомых территориях? Без Эмельена? И можно ли написать срочное письмо капитану королевской стражи? Да её арестуют даже за такую мысль! У неё не было даже рекомендательного письма от графа де Лавуана! Как она докажет своё знакомство с ним? Да все просто сочтут её шпионкой! А это значит, что до города ей придётся добираться одной… На лошади… Ощупав свой дорожный пояс, девушка открыла свой кошелёк, в котором красовалось лишь два лиарда — и то это были монетки, которые она подобрала на полу в момент, когда один пьяный француз еле волочил ноги до своей каюты. Ясно, не на лошади, а пешком… — А много в Алорне разбойников, Вы не знаете?.. — тихо спросила Брук, с опаской глядя на теперь уже зловещий берег. — Королевство небольшое, но и тут мерзавцев хватает, как и везде, впрочем. «Ну что ж, у меня они смогут поживиться только двумя монетками… Вряд ли их заинтересуют женские панталоны и рваные плащ и сапоги…» — подумала Нэш, вспоминая о своём испорченном багаже, потрепавшемся за долгое время путешествия. — А карта у Вас есть?.. — Как же Вы отправились в чужие земли без карты, мисс? — спросил матрос, который слышал весь разговор. — Меня должны были встретить, — обречённо вздохнула девушка. — Но мы приплыли раньше даты, что я указала в письме своему знакомому. — Так переночуйте в таверне, а завтра встретитесь с ним! — разумно посоветовал моряк, но Брук, вздохнув, показала ему две несчастные монеты. Выхода не было. Придётся каким-то немыслимым образом добраться до столицы до наступления ночи. Ночевать в степях или лесах незнакомого пока что королевства девушке не хотелось. ~~~ На небе появились первые звёздочки. Сверяясь с картой в сотый раз, Брук выглядывала серыми глазами из-за зарослей камышей, по колено стоя в иловой воде. — Ну вот же нарисован поворот направо! — отчаявшийся крик несчастной был слышен на многие льё. — И какого полена я оказалась здесь-то, а?! В ярости посол разорвала карту, что купила на последние деньги, и бросила их в озеро. Через минуту, правда, осознала всю глупость своего поступка и попыталась собрать расплывающиеся в стороны кусочки, однако чернила успели сойти с пергамента, и теперь разобрать собственное местоположение было невозможно. И тут Брук не выдержала и разрыдалась, стукая ладонями ровную гладь воды и разбрызгивая вокруг капли. — Ненавижу эту поездку! Ненавижу Эмельена! Ненавижу себя! — всхлипывая, причитала Нэш, и, увидев своё отражение в воде, кулаком звучно стукнула и по нему, однако выйти на берег высушиться и развести костёр, что было бы разумно, она не спешила. В мозгу было пусто, и американка просто не знала, что можно предпринять в такой ситуации. А потому она решила, что будет кричать до тех пор, пока её кто-нибудь не услышит. И пусть это будут даже и разбойники. Лучше уж разбойники, чем эти отвратительные и скользкие лягушки рядом и толпы головастиков, что рывками плыли вокруг её бёдер… — БУДЬ ПРОКЛЯТО ЭТО ПУТЕШЕСТВИЕ!!! А ВСЁ ИЗ-ЗА ТЕБЯ, ДЕ ЛАВУАН! ЭМЕЛЬЕН! — неистово кричала Брук, глядя на небо, будто хулила Бога. — Господи, меня и на этом болоте кто-то знает! — послышалось ответное причитание на другой стороне берега. Внутри атташе всё затрепетало. Нет… Неужели Эмельен оказался здесь? Да разве могут быть настолько внезапные встречи? Забыв всё на свете, Брук нырнула в озеро и спешно поплыла на противоположный берег. И да, обойти вокруг озера было не проще… Проплыв до середины водоёма, девушка прищурилась и увидела худощавого юношу в соломенной шляпе, удящего рыбу. Тот тоже её заметил и, прищурившись, не понимал, почему некое человеческое существо одной рукой гребло в его сторону, а второй махало ему и, захлёбываясь, пыталось выкрикнуть его имя. Де Лавуан поспешил выйти на берег и, подняв с травы меч в ножнах, настороженно смотрел на эту безумную. В его жизни были только две безумные женщины — это Армель д’Эрсан, его королева, и маркиза де Прежан, которую он отчаянно и безответно любил вот уже долгие годы. Но ни на одну из них ЭТА не была похожа. Хотя нет… Была ещё одна… Но та была не просто безумна, та была с колоссальными признаками разума, но абсолютно сумасшедшая. И имя ей было… — БРУК?! — ДАААААА! — девушка радостно забултыхалась, грозясь утонуть, осознавая, что её узнали и что рыбаком и правда был Эмельен. А капитан личной стражи королевы потерял дар речи. Как она оказалась в этих болотах за десятки льё от столицы?! И она же должна была приехать… Когда?.. Но явно не сегодня! Де Лавуан даже не был уверен, что кто-то из местных знает о существовании этого озера… И из сотен поворотов Брук умудрилась наткнуться на те, что привели её к этому спрятанному от всех водоёму. Где юноша надеялся побыть в тишине и покое. Брук, смеясь во весь голос и выходя из воды, обвешанная водорослями и с песком в ещё одних испорченных сапогах, начала что-то рассказывать своему другу и, мокрая и грязная, обняв его, ничуть не стесняясь своей неопрятности, то хохотала, то плакала. А Эмельен, обнимая эту горе-путешественниц­у в ответ, глядя на её неровные рыжие космы, грязное лицо и одежду, думал о том, как вообще представить её при дворе?.. Перед глазами стояли лица Эжена, Армель и Дамиана, взирающего на него, как на выжившего из ума, и с ужасом смотрящих на эту девицу, которая с трудом говорит по-французски, а о французских манерах и вовсе имеющей слабое представление. Но ведь он обещал… — Наконец-то я увидела тебя! И наконец-то познакомлюсь с Армель! — С Её Величеством… — деликатно поправил приезжую юноша, утирая свою щеку рукой, поскольку она замаралась от прижиманий девушки. — Ну да, с Величеством! — с энтузиазмом поддержала Брук, и её серые глаза уже хищно блестели от предвкушения. — Я так рада тебя видеть! Де Лавуан, хотя лично тоже был очень рад видеть свою давнюю подругу, сейчас больше опасался за свою жизнь. Армель и так многое ему прощала. А он приведёт эту эксцентричную особу во дворцовые покои… Впрочем, что же? Брук ведь хорошая! Да и… сами познакомятся. Его дело лишь привести Нэш ко двору, а там королева пусть сама разбирается, что с ней делать. Осуждающий взгляд тёмно-карих глаз правительницы не покидал воображения молодого графа. — Что ж… Добро пожаловать в Алорн, Брук Нэш!