Сделка с Дьяволом

Они плыли вдоль лабиринта, наполненного водой, внутри самой горы. Траун был где-то впереди, Лея же осознанно решила отстать, так как хотела побыть одной, насладиться красотой этого странного места и просто осмыслить то, что произошло некоторое время назад. Ее жизнь никогда не будет прежней после подобной сделки, и где-то в глубине души ей было страшно признавать, что, возможно, она совершила ошибку. Только время расставит все по своим местам… Некоторые части лабиринта были узкими и низкими, всего на полметра выше головы, но затем они расширялись в широкие природные пещеры, своды которых уходили высоко вверх. В одной из таких пещер имелось возвышение, на котором располагалось место для отдыха. Лея вышла из воды, плавно покачивая бедрами. Ее жемчужная кожа казалась серебристой в синеватом свете пещеры. Здесь было тихо, лишь едва слышный плеск волн эхом отражался от каменных стен. Лея потянулась рукой к стопке полотенец и, взяв одно, принялась неторопливо стирать блестящие капли с кожи, а затем медленно промокать мягким белым полотном темные волосы, которые были теперь распущены. Эта традиция — укладывать волосы в сложную гладкую прическу — была привита Лее с детства, так она чувствовала себя собранной. Иногда ей нравилось ощущение этой свободы, когда распущенные пряди обрамляют лицо и темным водопадом ниспадают на плечи и спину, но в таком виде она бывала лишь наедине с собой. Даже в самые сложные дни в Альянсе Лея неизменно укладывала волосы. Хан же просто не рисковал трогать ее сложную причёску — даже в самые пылкие минуты их страсти. И сейчас стоять перед Трауном с распущенными волосами было чем-то еще более интимным, чем тот факт, что она перед ним полностью обнажена. Хан. Что с ним сейчас? Успел ли он сбежать с планеты и присоединиться к остаткам Восстания или же спрятался где-то на Набу до поры до времени? Пробовал ли он пробраться в зону торжества или же оставил попытки спасти Лею, увидев воочию всю церемонию? Отказался от нее, с ужасом думая о том, кем теперь Лея стала… Выглядит так, словно она предала всех, хотя на самом деле принесла в жертву свое прошлое и будущее ради общей цели — свергнуть абсолютную власть. Но так ли это? Не станет ли она подобной ситхам, играя на их поле? Не перейдет ли черту в стремлении к своей цели, пусть и благородной? Лея лишь горько улыбнулась. Она не знала. — О чем бы ты сейчас ни думала — оставь это, — бархатный мужской голос вырвал ее из пучины размышлений. — Сейчас не время предаваться печали или сомнениям. Иди ко мне… — Да, минуту, — рассеянно ответила она Трауну, делая вид, что возится с волосами. Лея вдруг вспомнила, как остро ощущались люди в Силе после ритуала: они были неразличимы, но на миг ей показалось, что она сможет ощутить Хана, по крайней мере, убедиться в том, что он жив. Стоило попробовать. Она прикрыла глаза и погрузилась в ощущения, но ничего не вышло — пустота, отрезающая от Силы, была здесь такой же, как и в покоях Трауна в его замке на Корусканте. Лея невольно поежилась, что ж, выходит, здесь… она совершенно беззащитна. — Я не знаю, как это происходит… но ответь мне, почему священная Сила, которая пронизывает всю Вселенную, останавливает свое течение там, где находишься ты… в твоей обители? — Лея отбросила полотенце и медленно, не скрывая своего раздражения, подошла к кровати, но так и осталась стоять, пристально глядя на чисса. Что-то не нравилось ей во всем этом, настораживало. Когда была возможность, она так и не рискнула спросить у Вейдера о том, чем может быть вызвана аномалия в замке Трауна, и возможно, зря. Сейчас это знание ей бы помогло. Траун ничего не ответил, лишь поманил ее к себе. Сам он сейчас расслабленно полулежал на спине на огромной белоснежной круглой кровати с множеством подушек, небрежно прикрывшись покрывалом. — Или, быть может, ты просто боишься меня? — продолжала она, решив поддеть чисса. Лучшая защита — это нападение. — Боишься Силы? — В постели мне нужна женщина, а не воин, — веско произнес он и резко притянул Лею к себя, повалив на кровать. Она не сопротивлялась. — Кроме того, ты устала сегодня. И в этой тишине ты можешь отдохнуть. Никаких лишних переживаний. Никаких отвлекающих ощущений… Только ты и я. Лея прислушалась к своим ощущениям, возможно, Траун был прав, но ощущение несправедливости от того, что все решено за нее, не отпускало. — И все же… как это происходит? И зачем? — требовательно глядя в алые глаза, произнесла она. — Я ведь твоя жена теперь… я имею право знать. И я не поверю, что все дело лишь в заботе обо мне. — Кажется, этот аргумент будет твоим коронным на ближайшие годы. Почему ты не можешь допустить, что это так? Если я действительно хочу, чтобы тебе было хорошо? И неважно, какими способами, — мягко прошептал мужчина, притягивая Лею к себе и усаживая на бедра, лицом к себе. Ее ладони легли на плечи чисса и легко скользнули вниз по рукам и груди, словно изучая его тело. На его правом предплечье ощущалась нить симметричных шрамов, рельефное плетение которых, кажется, образовывало какую-то фигуру. Как любопытно, нужно будет рассмотреть потом. — Это слишком просто. Я достаточно изучила тебя, чтобы понять, что обычно ты преследуешь несколько целей одновременно. Вы любите сложные игры, гранд-адмирал. — Что ж, не буду портить впечатление о себе, — коварная полуулыбка блеснула на губах мужчины. — Пусть будет так, я… боюсь, что ты задушишь меня в порыве страсти. Или во сне. Все это лишь холодный расчет и забота о собственной безопасности. Так тебе легче? Он явно издевался. Не было ни тени страха на его красивом, чётко очерченном лице. Спокойствие и непроницаемая маска строгости, которая прилагалась к белому мундиру Трауна, сейчас словно стерлась, и его лицо очень тонко передавало его настроение. — Это нечестно. —  Нечестно, — хрипло прошептал он, приблизившись к Лее, а затем впился ей в ее уста страстным поцелуем. Его губы умело вовлекли уста и язычок Леи в свою изысканную игру, и одновременно он жадно провел руками по ее телу, прижимая к себе. — Знаешь, что нечестно? — спросил он, оставляя обжигающе нежный укус на нежной коже под ушком. — Нечестно — это думать о том, как сбежать с собственной свадьбы со своим бывшим. Лея замерла и инстинктивно хотела отстраниться, но он удержал ее, но затем, спустя несколько долгих секунд, отпустил и бережно взял ее ладони и заключил в свои. — Ты… откуда ты знаешь? — Имперские службы безопасности работают лучше, чем принято считать. Если охраны вокруг дома не видно, это же не значит, что ее нет. Лею бросило в жар. За ней следили. Она должна была догадаться, что Хану просто позволили проникнуть в дом. Траун некоторое время молчал, изучая реакцию Леи, а потом нежно погладил ее безымянный палец, на котором красовался шрам в виде ветвистого дерева. — Но я, признаться, рад, что ты этого не сделала, дорогая… — он пристально смотрел в ее глаза, и этот взгляд, казалось, пронизывал насквозь. — Это заставляет меня думать, что ты решила остаться со мной… по собственной воле, а не от безысходности. Он ухмыльнулся, а потом отпустил ее руки и потянулся к бокалу, который стоял на столике рядом огромным блюдом с фруктами и еще чем-то неизвестным, но, очевидно, съедобным. Взяв кусочек какого-то мягкого желтого фрукта, он поднес его к губам Леи. Она сначала сопротивлялась, но затем взяла его, стараясь не соприкоснуться с пальцами Трауна. Это было очень кстати, потому что за всеми заботами и переживаниями она почти не находила времени на то, чтобы отведать многочисленные блюда, которые были на свадебном банкете. Впрочем, тогда и не слишком хотелось, но сейчас чувство голода дало о себе знать. Траун кивнул на второй бокал на столике рядом с едой. — Предлагаю выпить за то, чтобы этот союз приносил удовольствие нам обоим. Лея медлила. — Снова какое-то зелье? — настороженно спросила она, беря все-таки в руки серебристый бокал. — Нет, всего лишь вино, — он прикоснулся своим бокалом к ее, и легкий звон наполнил тишину пещеры. Белое вино было легким и терпковатым на вкус, прекрасно подходило к тому странному настроению, которое было сейчас у Леи. Она взглянула на блюдо с лакомствами, и ее внимание привлекли небольшие шарики-эклеры с разными начинками, она долго колебалась, выбирая между белым и черным, все-таки по привычке взяла белый, и уже собиралась отведать его, но в последний момент передумала и предложила его Трауну. Он согласился и с удовольствием принял угощение. — Да, это бы тебе вряд ли понравилось, слишком простой вкус, тебе больше подойдет это, — он взял нежно-розовую корзинку с другой стороны тарелки и отправил ее прямо Лее в рот. — М-м-м… как вкусно, — не удержалась она. Нежнейший сыр и, кажется, какая-то изысканная рыба были внутри хрустящей оболочки. — Еще? Лея кивнула, улыбаясь. — Как легко тебя задобрить… — Траун тоже не смог сдержать улыбки. — Как же я раньше не догадался… —Расскажи мне о своей планете… о том мире, откуда ты родом, — Лея поспешила сменить тему и сделала еще глоток из бокала. Вино действительно было прекрасным. — Страна вечных льдов, освещенная лишь пламенем наших глаз… Лея удивленно вскинула бровь. — Да ты поэт… А если реальнее? Траун ухмыльнулся и продолжил: — А я абсолютно серьезно. Ледяная планета с ужасным климатом и весьма жесткой и сложной социальной иерархией. Галактическая Империя с ее диктатурой — сплошное вольнодумство, демократия, если хочешь, в сравнении с традициями чисской Доминации. А уж климат лучше, чем на Ксилле, практически на любой обитаемой планете Империи. — Скажи еще, что ты был борцом за идею, хотел изменений в закостенелом обществе, но тебя изгнали оттуда? Провокация, не более того. Сказала Лея это, исключительно желая, как обычно, съязвить, не претендуя на истину. Ей, признаться, было и правда интересно, как Траун попал в общество людей и сумел забраться так высоко? В официальных источниках ничего ценного и интересного не было, в то время как слухам Лея не спешила доверять. Раз уж у нее есть время и возможность, хотелось узнать все из первых уст. — Не слишком далеко от истины, — спокойно, даже слишком спокойно, ответил чисс. — Мои взгляды и решения были слишком прогрессивны для Доминации. Лее срочно захотелось промочить горло, и, выбирая между вином и водой, она все же поставила серебристый кубок обратно на столик и взяла стакан с прозрачной жидкостью. Ей нужна была ясная голова, и так слишком много необдуманных слов слетело с ее уст. Что уж говорить о поступках? Да, слава Силе, это и правда была лишь вода. — Расскажи мне о своем мире… — Лея была настроена слушать. — Не сейчас, — одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что говорить он не будет. — Потом… Еще одна тайна. Было ли ему неприятно упоминание о доме? Или же это действительно долгий разговор? Позже она непременно вернется к этому разговору. Они встретились взглядами, и в точках контакта их тел пробежала искра. Траун поставил свой бокал на столик и притянул Лею к себе; ласково потерся кончиком носа об ее шею и цепочкой невесомых поцелуев покрыл ее плечи, а затем легко, но чувствительно прикусил нежную кожу, тут же заглаживая алый след влажным прикосновением губ. Лея тихо простонала. — Нечестно… это все твое зелье. — Я уже говорил, как оно действует, — абсолютно спокойно ответил он, продолжая свою сладкую пытку. — Оно не привносит ничего, лишь усиливает твои собственные чувства, — проговорил он тихо, вкрадчиво, и легкая улыбка тронула кончики его губ. — Но даже если бы и так… Если предположить, что я настолько коварен, что опоил тебя каким-то возбуждающим веществом, тебя бы привлекали разные мужчины, не так ли?.. — Его руки медленно скользили вдоль позвоночника от шеи к низу спины Леи, вызывая волну мурашек. Невольно она подалась вперед, и ее нежная аккуратная грудь соприкоснулась с мускулистым телом мужчины. — О чем ты? — хрипло прошептала она, ощущая, как теряет контроль: предательское тело слишком явно реагировало на его ласки. Она и сама не заметила, как ее пальцы зарывались в его волосы, ласкали его спину и плечи. — Вспомни, Лея, ты ведь танцевала не со мной одним… Что ты ощущала, когда твое тело соприкасалось с кем-то другим? — Его ладони сомкнулись на пояснице девушки, он прижимал ее еще ближе к себе, намного ближе, чем это было в танце. Она ощущала его твердеющий член своим животом. — Они целовали твои руки, — его губы почти коснулись ушка Леи, обжигая горячим дыханием, — говорили множество лестных слов, а некоторые даже весьма откровенно смотрели тебе в глаза, — он оставил еще несколько чувствительных укусов и поцелуев на шее, ключицах, и каждое прикосновение отдавалось волной удовольствия во всем теле. — Принц Изольдер, например… — Перестань, — прошипела она. Лея не хотела, чтобы он говорил, она хотела, чтобы он не останавливался. — Нет-нет, это только начало… Вспомни, бросало ли тебя в жар от их слов, прикосновений так, как от моих? Ему не требовался ответ. Ее тело горело, а желание пульсировало тугим горячим комком внизу живота. Пальцами он сначала невесомо коснулся остренькой вершинки ее соска, а затем сжал, срывая очередной стон с ее уст. И дело было не в том, что он делал, но в том, как… вкрадчивая хищность и нежность странным образом перемешивалась в нем с властностью и твердостью. Прижимая ее к себе, он не давал ей отстраниться, уверенно увлекая за собой в пучины страсти. — Вспомни, Лея, когда этот Хан Соло, — Траун выдохнул это имя с презрением, его ладонь, которая нежно перебирала волосы Леи, вдруг сделалась жесткой, — когда он тебя целовал… Он ведь поцеловал тебя, верно, когда пришел в особняк?.. Вспомни… нравились ли тебе его поцелуи больше, чем мои… когда я поцеловал тебя перед лицом всей галактики? — Он откинул ее голову назад впился в ее губы жадным поцелуем, а его руки плотным кольцом обвили тело девушки. Их тела разделяла лишь тонкая ткань шелкового покрывала.— Хотела ли ты, чтобы он продолжил и взял тебя прямо там, на столе? — Его жадные губы спустились вниз и обхватили твердый сосок левой груди, а ладонь нежно сжала правую. — Когда я был с тобой… ты хотела, помнишь? — Его рука скользнула по животу Леи вниз, а пальцы нырнули меж ее бедер, прикасаясь в влажной плоти. Его слова опьяняли, в конце концов, он знал, что делал. Он умел искушать, неторопливо, уверенно подводя к черте, за которой не остается ничего, кроме желания отдаться этому мужчине. И Лея была опасно близка к этому. — Перестань… — она слабо попыталась оттолкнуть ласкающую ее руку. — Ты слишком самоуверен. — Допустим, — он откинулся на спину, отпуская Лею, и убрал руки от столь желанного тела, только кончиками пальцев все касался ее чувствительной плоти. — Допустим, что я все… преувеличил, — два его пальца толкнулись вперед, погружаясь во влажную глубину, и осторожно провернулись, касаясь самой чувствительной точки внутри. — Что ты будешь делать? Долго ли сможешь сопротивляться своему желанию? — Еще один толчок, и его пальцы покинули свою теплую обитель, оставляя после себя жар желания. Он убрал руки за голову, всем своим видом демонстрируя безразличие и внимательно наблюдая за реакцией Леи. Этот мужчина был Дьяволом. И чем слаще были его речи и поцелуи, тем меньше стоило ему доверять. Люди живут эмоциями… женщины особенно. И холодность и отстраненность чисса отчего-то только привлекала их, особенно на контрасте с той страстью и силой, которую он демонстрировал. Это было почвой для взаимного очень сильного притяжения. Насколько Траун умел контролировать собственные эмоции, никогда не позволяя им властвовать над разумом, настолько же его интересовало их яркое проявление у других существах. Поэтому он так увлекался искусством, поэтому его интересовали и человеческие женщины. Ему нравилось сводить их с ума так, наблюдать, как они утопают в своих эмоциях, теряют голову от его ласк. Ему нравилось видеть, как его хотят до дрожи. Это было в каком-то смысле даже интереснее самого факта близости. И Лея сейчас хотела его. Его Лея, только его. Ощущение этого опьяняло. Он властвовал над женщинами, но никогда не терял контроль. Никогда. Сегодня все было по-другому. Эмоций было непривычно много. Они нарастали, словно снежный ком, и заставляли его сердце биться быстрее. Он почувствовал себя почти человеком. Почти потерял контроль. Но все же решил не отступать от привычной стратегии. Лея несмело коснулась кончиками пальцев его лица, очертила контур губ, и эти невинные ласки, кажется, доставляли Трауну определенное удовольствие. Дьявол с пылающими алыми глазами. Как же он был красив сейчас. Она скользнула вперед, прижимаясь своей чувствительной плотью к его твердому члену, а затем, поддавшись странному порыву прикоснулась к его губам и поцеловала со всей страстью, на которую была способна. Это было правильно. Это соответствовало тому, что у нее внутри. — Ты прав. Кому угодно другому я бы смогла сопротивляться намного дольше. — Больше не будет никого другого, — черты его лица словно заострились, а плотно сжатые губы выдавали злость. — Ты… неужели ты ревнуешь? — Лея засмеялась, эта догадка в каком-то смысле ее поразила. Одним рывком он перевернулся, и теперь Лея оказалась под ним, плотно прижатая к кровати весом его тела. — Возможно, — его голос звучал низко, словно шел откуда-то из глубины, скрытая угроза сквозила в этом бархатном тоне. — Никто, кроме меня, не должен прикасаться к тебе… — Покрывало, наконец, было отброшено, и их горячие тела соприкоснулись. Влажные складки ее лона коснулись его твердой мужской плоти. Да, ревность… она жгла его изнутри. Никогда раньше он не ощущал этого чувства в полной мере, хотя благодаря искусству в общих чертах он его понимал. Но сегодня… это было слишком сильно в нем. Он был всего в шаге от того, чтобы убить Хана Соло там, на глазах у Императора. Это бы не повлекло за собой никаких необратимых последствий, и оттого, желание дать себе волю было особенно сильно. Он почти сорвался, хотя контроль над Силой всегда давался ему сравнительно легко. Траун вмиг понял, почему люди совершают столь много ошибок, почему они подчас готовы бросить плоды многолетних трудов в угоду собственным сиюминутным желаниям. Это был интересный опыт… и в то же время опасный. — Отпусти меня… — Лея засмеялась легко и игриво. Она проиграла, она знала это. Но мысль о том, что она заставила его ревновать странным образом грела ее сердце. Так, словно это давало ей дополнительный козырь. — Нет, — медленно протянул он, склоняясь над ее ней, и поцеловал ее неторопливо, но властно захватывая ее уста. — Теперь ты моя… Одним движением он вошел, заполнив ее полностью. Это было одновременно слишком быстро, но так желанно, слишком неправильно, но так сладко… его было много, слишком много для нее. Он сделал несколько медленных вкрадчивых движений, чтобы дать ей привыкнуть, чтобы раскрыть ее.  Все тело Трауна казалось горячее, чем ее, но внутри эта разница температур кожи ощущалась гораздо сильнее и с каждым движением, он словно распалял жар ее желания. — О, да… — едва слышно простонала она, извиваясь под ним, подставляя белоснежную шею под его жадные губы. Ситх, как же сильно на самом деле она хотела этого. Его движения стали сильными и рваными, страстными поцелуями он покрывал тело девушки, и Лея утопала в этой дикой, почти звериной страсти, в ощущении принадлежности. Ее удовольствие было где-то близко, и, словно ощутив этот миг, он замедлился и укусил ее за плечо. Это был хищный, собственнический жест, метка на теле, словно в подтверждение его слов. Странным образом Лее это понравилось. Никто не посмел бы вести себя с ней так… но Траун мог. И ее тело предвкушало все то, что он без тени смущения, властно и уверенно может с ней сделать… Ее тело сжалось на пике удовольствия, пульсируя сладкой дрожью. Миг спустя к ее наслаждению присоединился и он, сжимая ее нежное тело в своих объятиях почти до боли. На темном потолке каменной пещеры мерцали звезды. И новая вселенная зарождалась в резонансе их тел.