***
Утро не приносит с собой ничего хорошего, кроме больной головы. Кофе, срочно тонны кофе. Хоть немного прихожу в чувства и собираюсь на работу. Синяки на руках неприятно саднят, но это отрезвляет. Натягиваю на себя мешковатую кофту, джинсы и выхожу из дома, спотыкаясь о собственную ногу. Да что, блин, происходит?! Быстро дохожу до места назначения, что совершенно не радует. Не хочу больше здесь работать. В один момент это стало невыносимо тяжело. Объяснения этому я ещё не нашла, хотя... - Эй, привет, - из мыслей меня выводит весёлый голос Дадонова, обладатель которого медленно направлялся на тренировку. - И тебе не хворать, - я машу рукой и иду в сторону своего кабинета. - Ты чего такая хмурая? Посмотри какая погода на улице, радоваться надо, пока Питер позволяет это делать, - подмигивает хоккеист, и скрывается в проходе. Да, возможно он и прав. Но нет повода, чтобы радоваться. Я столько не думала уже чертову тучу времени, что началось сейчас? - Ева, привет, ты накладные видела? Там лекарства новые появились, обезболивающие сильные, - Ротенберг вошел в кабинет, располагаясь на кресле и подсовывая мне под нос документы. - Да-да, сейчас я всё посмотрю, - я схватилась за копну бумаг, которые тут же разлетелись по кабинету. - Что с тобой такое? На тебе совершенно нет лица, случилось что? - Роман обеспокоенно опустился вслед за мной собирать бумажки, завалив кучей вопросов, на которые у меня совершенно не было ответов. - Всё в порядке, правда, просто легкая апатия. Питер слишком часто меняет погоду в последнее время. Не поймешь его: то дождь идёт, готовый смыть всё на своем пути, то солнце, хоть загорай иди. Сложно определиться? - я задала риторический вопрос скорее окружающему меня воздуху, чем себе или начальнику. - По-моему тебе всё-таки стоит отдохнуть... И тут вдруг меня осенило! Мне надо поговорить с ним. Я вскакиваю и бегу в сторону раздевалки. Не знаю, о чём я хочу спросить, зачем я вообще туда иду, что со мной вообще? В глазах всплывает наша первая встреча. Его слегка хамоватое поведение, но при этом его добрый взгляд, который сглаживает все колкости, создает ощущение нахождения дома в любой точке мира, если он рядом... Если он рядом.. Я останавливаюсь переводя дыхание. В чём я только что себе призналась? Я нашла свой "дом" в человеке? Теперь необязательно куда-то бежать, если он рядом. Ты ведь всегда дома. Но... что если он не нашел этого дома во мне? Что если это был просто случайный поцелуй для него и уже нечто большее для меня? Я оседаю, медленно скользя по стене. Чувствую на щеках мокрые дорожки, от которых слегка щиплет кожу. Мне просто страшно. Услышать в ответ на все пылкие речи, которые я собиралась сказать легкий и непринужденный смех. Я не переживу. В конце коридора послышался гул, что возвещало о конце тренировки. Поднявшись, я направилась назад в кабинет. Благо Ротенберг уже ушёл. Попытавшись изучить бумаги, я поняла, что хорошего из этого ничего не выйдет. Голова разрывалась на части. Я вновь направилась в знакомую мне сторону. Шума из раздевалки не было. Почти не было. Войдя внутрь я поняла, что в душе кто-то есть. Чутье не могло меня подводить, не сейчас. Я прошла вперед, заходя за непозволительную грань, переступив которую, пути назад не будет. Да и плевать. Не хочу назад. Для меня больше не существует назад.***
Хоккеист стоял, облокотившись о стенку душа. Он не мог нормально тренироваться, нормально есть, спать, жить. Все мысли были заняты одной лишь ей. Он не понимал, как она смогла проникнуть в его голову и притащить с собой сразу же шампунь и гель для душа. Обжить его голову, которая целиком и полностью была отдана хоккею. Не понимал. Очередной тяжелый вздох. Хоккеист оборачивает полотенце вокруг бедер и оборачивается, замирая с каменным выражением лица. Девушка стоит потупив взгляд, боясь посмотреть в его глаза. Нет больше ни одного шага, ни одного лишнего вздоха, нет ничего. Есть только страх. Страх сказать что-то невпопад, разбив тем самым хрупкое спокойствие. Девушка резко поднимает голову и в считанные секунды сокращает расстояние, вглядываясь в голубые глаза своими, затуманенными от подступивших слез. - Ответь мне на один вопрос, только честно, - тихо говорит она, на что получает легкий кивок. - Там на льду, что это было? Артемия будто пронизывают тысячу игл. Она тоже думает об этом. Значит ей не все равно. Значит... Лицо хоккеиста украшает улыбка. Он приподнимает девушку и целует её, с той нежностью, которая копилась в нём долгое время, Тем самым отвечая на все её вопросы. Девушка улыбается, сквозь поцелуй, упираясь руками в накаченные плечи хоккеиста. Она дома. - Тём, а что теперь? - боясь ответа, спрашивает Ева, не убирая руки с плеч. - Теперь счастье, - всё с той же непринужденной улыбкой произносит хоккеист. - Мы теперь... - Да, мы теперь пара придурков, которые отмечают выдуманное ими священное число каждый месяц, даря друг другу парфюм и платья. Девушка засмеялась, увлекая хоккеиста в новый поцелуй.