Empire State of Mind

Йена разбудил громкий звон будильника и последующее за ним возмущение Микки. — Ты, блять, вырубишь это? — процедил брюнет. — Нужно вставать, — проворчал Йен. Он на ощупь отыскал мобильный телефон, свет экрана разблокировки ослепил парня. Будильник был выключен, и на комнату свалилась угрюмая тишина. На какое-то мгновение Галлагер закрыл глаза, на секунду притворившись, будто бы весь мир остановился. После этого он лениво выполз из-под одеяла и включил торшер, стоявший между кроватями. — Что за хуйня? — пробурчал Микки. Его голос, правда, напоминал жалкое скуление маленького щенка, которого поймали за каким-то плохим занятием. Зажмурив глаза, брюнет натянул на себя покрывало. — У нас занятие, — встав с кровати сказал Йен. Он взял полотенце и направился в ванную комнату. — Но оно через два часа! — Нужно сходить в душ, одеться, позавтракать… — Я что, печатаю деньги по-твоему? — За воду платит колледж, а не ты, — заключил рыжий. Он вышел в переднюю и проигнорировал все возмущения своего соседа по комнате, попросту захлопнув дверь. Будучи немного сонным, все вокруг казалось парню несколько смазанным и неясным. Несколько будильников верещали в других комнатах, и их эхо раздавалось по всему коридору. Йен вошел в ванную и задернул шторку душа. Скидывая свои боксеры, он повернул ручку крана, делая воду максимально горячей, и вступил под поток воды. Рыжий чувствовал, как расслабляются его мышцы; кожа покраснела. Снова начиная размышлять о предыдущем дне, он пришел к выводу, что Микки поступил так, как поступают большинство людей, узнавая его секреты. Наверное, их и правда не стоило доверять малознакомому парню. Галлагер вышел из душа, так толком и не помывшись. Обернув полотенце вокруг талии, он вернулся обратно в комнату и включил основной свет. Его снова встретил недовольный рокот Микки, сопровождавшийся парочкой отборных ругательств, которых, вроде бы, и от дяди Фрэнка никогда не было слышно. — Вставай! — потребовал Йен. — Иди без меня, — сонно пробормотал Микки. — Ты хочешь пропустить свое первое занятие? — повторил Галлагер, уставившись на укрытого одеялом Микки, свернувшегося в клубок. Сердце рыжего будто начало таять. Невысокий Милкович, кстати, каким-то образом умудрялся удобно разместиться на малюсенькой постели, даже оставляя немного свободного места. — Слушай, нам надо идти. — Давай ты просто принесешь мне конспекты. — Я не собираюсь приносить тебе чертовы конспекты. Поднимай свою задницу с кровати! Йен скинул с себя полотенце и вытащил из ящика свежие боксеры. Обернувшись, он кинул в Микки подушку. — Ты мне не мама, — огрызнулся Милкович. Брюнет высунулся из-под одеяла; его глаза тут же округлились от неподдельного удивления, и он быстро перевел взгляд на потолок. Йен же оглядел себя, внезапно осознав, что он стоял перед своим соседом абсолютно голый. Откашлявшись, он быстро натянул на себя боксеры и джинсы. Надев футболку перед тем, как заговорить с Микки снова, он снова повторил: — Это твоя жизнь. Мне нужно идти. Милкович обратил на рыжего внимание только тогда, когда услышал щелчок дверного замка. Кажется, он мгновенно проснулся. — Захватишь охрану по пути? Галлагер бросил взгляд на дверь, находящуюся на противоположном конце коридора; она была закрыта. Пожав плечами, парень сказал: — Пусть поспят. Йен не успел выйти за порог комнаты, как послышался крик Милковича. — Эй, подожди меня минуту. Сейчас соберусь. Галлагер, ожидая соседа, прислонился к стене передней. Он прислушивался к его дыханию, недовольным ругательствам; Микки нужно было уложить все утренние процедуры в несколько минут. Не сводя глаз с двери комнаты своей охраны, нервно подергивая ногой, рыжий в беспокойстве практически перестал дышать — он думал, что эти двое могли выйти из своей комнаты в любую минуту. Все еще помятый Милкович появился в передней. Он был одет в растянутую толстовку с закатанными рукавами поверх своей майки. — Давай уже блять пойдем, — широко зевнув сказал брюнет. Позволяя прекрасной утренней тишине окружить их, Йен вышел из комнаты. Шаг рыжего был все еще достаточно быстр, но парень все-таки так и не смог понять, что являлось причиной такой скорости: желание удрать от вездесущей охраны или выражение лица Микки в тот момент, когда он увидел его голым. Даже чуть промелькнувшее воспоминание бросило Йена сначала в озноб, сменившийся жаром; подобное чередование продолжалось до тех пор, пока он наконец-то не нашел в себе силы заставить сознание замолчать. Он ведь мог контролировать себя на протяжении всех бесконечных политических игр, и сможет делать это еще три года, пока на смену его отцу не придет кто-нибудь еще. Три года. И даже сосед по комнате, вероятно являющийся геем, ничего не изменит. — Когда это чертово занятие вообще начинается? — спросил Микки, выйдя на улицу. — Не через полчаса? — Хотел прийти пораньше, — пожал плечами Йен. — Ты ебанутый, — фыркнул в ответ брюнет. Галлагер несколько рассердился, но постарался этого не показывать. Этому раздражению также было несложно перебить возникший в глубине души трепет, когда рука Микки задела его собственную. Да. Даже угнетенное либидо Йена легко справлялось с многозначительными взглядами ублюдка Микки, вечно говорящего не самые приятные вещи. Галлагер прикрыл ладонью лицо, пытаясь не подхватить от брюнета жуткую сонливость. В тишине парни вошли в кабинет. Около двери стояла Гретчен, державшая руки за спиной. Йен уставился на нее и спросил: — И сколько вы здесь находитесь? — Проверила помещение за час до начала урока, — сказала Гретчен. — А Пакс? Женщина кивнула, указывая, что стоит обернуться. Йен сделал это, и правда: Пакстон вошел в помещение прямо за ними. Оба телохранителя выглядели вполне себе влившимися в атмосферу колледжа: ни один из них не был настолько стар, чтобы привлекать к себе ненужное внимание, но, в то же время, они обращали его на себя из-за излишней чопорности, своих манер. Йен вздохнул и пошел вглубь кабинета, Гретчен направилась вслед за ним. Было занято уже три парты, и ни один из учеников даже не поднял глаз для того, чтобы посмотреть на вошедших. Галлагер выбрал третью по счету парту от стола преподавателя и приземлился на стул. Микки сел справа, Гретчен заняла место слева; Пакстон остановился около двери. Йену снова начало казаться, что он находится в бетонной коробке под пристальным надзором, и сейчас ему снова придется соврать, что подобные вещи совсем не действуют ему на нервы. Он был благодарен Милковичу за то, что тот даже не попытался заполнить тишину какими-либо разговорами. Рыжему совсем не хотелось вновь выслушивать комментарии о его жизни, охране, да в принципе любых вещах, за которые мог зацепиться сосед. Этот все еще неопрятный, неотесанный парень напоминал Йену собственную семью, но по большой части Фрэнка, нежели Фиону: лишь его дыхания было достаточно для того, чтобы заполучить нервный срыв. Класс стал заполняться студентами. Мертвую тишину сменил вездесущий шепот. Йен несколько раз смог услышать свое имя, звуки щелчков фотокамер. Пакстон вошел в комнату с настойчивой просьбой убрать все телефоны, что заставило Галлагера сжать в руке карандаш с невероятной силой. — Эй, не хочешь выдохнуть? — прошептал Микки. Его голубые глаза олицетворяли полное спокойствие. — Может, сигарету?  — Может даже пять. — Потерпи час, — сказал Милкович, бросив взгляд на часы, — и мы свалим. Йен уставился на него, пытаясь уладить разногласия в своей голове. Они были связаны со странным сочувствием Микки, проявившимся сейчас, и его же едкими комментариями, брошенными в другой день. Так ни к чему и ни придя, рыжий кивнул и снова уставился в стену впереди, молчаливо составляя перечень причин, освещающих поступление в колледж как ужасную затею, с охраной или без нее. Лучше бы он попытался убедить отца отправить его на заочное обучение, а после, не вылезая из собственного дома в Коннектикуте, на протяжении четырех лет наслаждаться тишиной. В кабинет вошел профессор и, почти не обратив внимания на стоявший в классе гул, остановил свой взгляд на Йене. Тот в свою очередь беспомощно посмотрел на него, что вызвало усмешку преподавателя, явно ожидавшего чего-то большего. Рыжий неосознанно улыбнулся. Очень неплохая реакция на его персону. Раздав программу курса, профессор начал рассказывать об изучаемом предмете. Делая заметки на полях своей тетради, Йен украдкой поглядывал на Микки, буравившего взглядом преподавателя, будто пытаясь заставить его провалиться сквозь землю. Когда час прошел, Микки прямо спросил: — Не хочешь уйти? — Если я выйду, весь класс сделает тоже самое. — Кто-то слишком высоко думает о себе, — сказал Милкович, лишь пожав плечами на недобрый взгляд Йена. — Ну я, короче, пошел. Все, что смог сделать Йен —помотать головой вслед соседу, уверенно направившемуся к двери. Профессор держал их еще двадцать минут после ухода Микки. Рыжий тяжело вздохнул; Гретчен, не отрывая взгляда, смотрела на него, ожидая сигнала уйти. Встав с места, парень вышел за ней из кабинета на улицу. Когда он повернул налево, перед ним возникла рука, протягивающая сигарету. — Поздравляю, — подытожил Микки. — Ты смог пережить первую лекцию. Йен зажал сигарету меж зуб, позволяя брюнету ее поджечь. Дрожащие пальцы Микки случайно прикоснулись к губам Галлагера. Тот, накрыв ладонь парня собственной, попытался прикрыть огонь от ветра. Когда сигарета наконец-таки была зажжена, Йен, к счастью не закашлявшись, сделал длинную затяжку. — Спасибо.