Empire State of Mind

Йен думал, что самый изощренный ночной кошмар стал явью. Ему, будучи в полудреме, казалось, что даже задние стенки век, обычно позволяющие избегать контакта с внешним миром, пропускают слишком много света. Он попытался приоткрыть один глаз и моментально застонал от взгляда на яркое солнце. Перевернувшись на другой бок, его взору открылось изголовье кровати Микки. Даже эта сторона комнаты все равно оставалась слишком освещенной. — Аспирин на тумбочке, — сказал брюнет. Йен услышал, как перевернулась страница книги, но в его сознании этот звук был громким, словно автоматная очередь. Вслепую водя рукой по поверхности тумбы, он наткнулся на бутылку воды. Отыскав две животворящие таблетки, рыжий быстро проглотил их, не запивая. Голова гудела так, словно внутри нее находился духовой оркестр размером со всю Россию. Казалось, будто за ночь он приобрел идеальную чуйку гидролокатора, и каждый звук, исходящий от Микки — начиная от шелеста страниц учебника, заканчивая ровным дыханием — был громким настолько, что хотелось попросту покончить жизнь самоубийством. — Сколько времени? — промямлил Галлагер. — Два. — Два дня? — Угу. Пакстон уже успел потыкать в тебя палочкой, чтобы убедиться, что не умер, — сказал Микки. Его голос был тихим и мягким, почти что шепот, за что Йен мысленно поблагодарил своего соседа по комнате. — Аспирин принесла Гретчен. Она заходила часа три назад. Тоже думала, что больше тебя не увидит. Рыжий, зажмурившись, зарылся под одеяло. Желудок выворачивало наизнанку похлеще, чем во время любой морской болезни. — Они знают? — поинтересовался Йен. — Я сразу сказал, что не понесу тебя домой. Галлагер торопливо приподнялся с кровати, прищурив глаза из-за яркого света. Ему снова захотелось взвыть. Не сводя глаз с Микки, он наблюдал, как тот листает страницы учебника, вертя в руках маркер. — Все хорошо? — спросил рыжий. — У меня нет похмелья четырнадцатилетней школьницы. — Следующая вещь, о которой ты поспешишь рассказать всей школе? — усмехнулся Йен. Микки обернулся на него. Глаза брюнета заискрились, по лицу расползлась улыбка. Сердце Галлагера на мгновение замерло. — Только если ты сильно меня выбесишь. Йен поднялся на ноги. Потянувшись, он почувствовал, как начали ныть его мышцы, что раздалось эхом по всему телу. Глубоко вздохнув, рыжий почесал затылок и снова посмотрел на Милковича. — Почему ты читаешь «Король Лир»? — Потому что уже два часа дня, — сказал брюнет. Он поднял свой несколько обеспокоенный взгляд на Йена. — Тебе стоит сходить в душ или вроде того, а то воняешь так, будто опрокинул на себя стойку с алкоголем. — Отъебись, — подойдя к гардеробу проворчал Йен. Вытащив из ящика свежую пару боксеров и полотенце, он направился к двери, но его внимание привлекла шея Микки, которую он впервые за день смог детально разглядеть. — Да тебе, кажется, большое счастье перепало, — просвистел Галлагер. — Что? Он указал на щедро украшенную засосами шею брюнета; достаточно крупные фиолетовые отметины были рассыпаны по коже вместе с небольшими раскрасневшимися укусами. Йен выдавил смешок и сказал: — Серьезно. Кто блять сделал это? Раскрыв рот и потерявшись в невозможности что-либо сказать, Микки уставился на Йена пустым взглядом. Последний почувствовал, как в комнате повисла неловкая тишина и, попытавшись улыбнуться, пожал плечами. — Ладно, кто бы там ни был, надеюсь, это стоило выговоров Гретчен по поводу того, что ты оставил меня одного. — Да, — выдавил Микки. Его глаза чуть-чуть округлились. Облизнув нижнюю губу, он неосознанно прикусил бледно-розовую кожу. — Конечно. Йен, все еще сминая в руках полотенце, приостановился. Он прекрасно понимал, что это вообще не его дело, но Микки все-таки вытащил его за пределы всевидящего ока Секретной Службы. А еще он позвонил туда, когда Галлагер очень сильно напился, позже, скорее всего, уложил в кровать, аккуратно сложил все вещи и все такое. Он вел себя абсолютно тихо почти весь день, молчаливо ожидая пробуждения своего соседа… В общем, Йену показалось, что Милкович заслуживает как минимум простого вопроса. — Все точно в порядке? — Да, — ответил брюнет, не отрываясь от книги. — Ты уверен в этом? — Более чем, — пожал плечами Микки. Сердце рыжего подсказало, что уходить сейчас не стоит. Да, диалог заставил его чувствовать себя еще хуже, в ушах снова зазвенело, но он чувствовал, что упустил какую-то важную деталь. Микки ведь никогда не ведет себя подобным образом. Он никогда не был таким милым. Допустим, учитывая, что Йен знал своего соседа всего неделю, да и выглядел он так, будто тоже имел справедливую долю похмелья… Может быть, он всего лишь старался быть обходительным. Но Галлагеру все еще казалось, будто что-то идет не так. — Ты правда позвонил Гретчен этой ночью, потому что я напился? — Да. — Больше ничего не произошло? — Ничего, — сказал Микки, встретившись с Йеном взглядами. — Ты напился, у меня не было сил тащить твою огромную задницу на себе, так что пришлось нажать эту прелестную кнопочку, которую ты носишь в кармане, и эти двое прибежали. У тебя отличные привилегии. — Насколько я был пьян? — спросил Галлагер. — Ты помнишь что-нибудь? — Не совсем. — Значит, очень пьян. Сердце рыжего ушло в пятки. Он сразу вспомнил Рождественский прием в Белом Доме — эту вечеринку, бокал шампанского в его руке… — Микки, — мягко произнес Йен, заставляя брюнета посмотреть на него. — Насколько я был пьян? — Что ты вообще помнишь? — немного помявшись сказал Милкович. — Не знаю, — помотал головой рыжий. — Мы зашли, я взял пиво, там были… девочки. Много девочек, все приставали ко мне и… Я выпил еще немного пива, танцевал… — Помнишь, почему ты перестал танцевать? — кивнув, сказал Микки. — Эм… Разбил бутылку или вроде того. Бойфренд какой-то девчонки начал злиться, и ты… впрягся за меня, — сказал Йен. Он улыбнулся возникшим в голове воспоминаниям: заслоняющий его крохотный Милкович, абсолютно готовый взять на себя огромного здоровяка, звезду американского футбола. — Спасибо. — Не переживай. — Потом, думаю, ты позвал на помощь, — закончил Галлагер. Микки кивнул и снова переключился на книгу. Рыжий наблюдал за ним — тот, с необычайным спокойствием, опять принялся за чтение. Его поведение несколько лишало Йена уверенности — все это слишком идеально, слишком тихо, будто ничего не произошло вообще. Но что-то ведь должно было случиться! — Сколько ты ждал? — Не очень долго. — Ну сколько? — Я не помню, Йен, — раздраженно вздохнул Микки. — Я что, блять, выгляжу как человек, который носит с собой таймер? — Ты о чем-то умалчиваешь. Закрыв глаза, Микки что-то невнятно пробурчал, захлопнул книгу и продолжил сидеть не шелохнувшись, не произнося ни слова. — Что в принципе такого могло произойти, что ты даже не хочешь мне рассказывать? — настойчиво продолжил Йен. — Ты хочешь, чтобы я узнал об этом от Пакса и Гретчен? Мне ведь достаточно выйти из комнаты, и спросить… — Они не знают, — отрезал Микки, прижав руку ко рту. Его взгляд, будто измеряя расстояние, то и дело перемещался с Галлагера на дверь. — Почему? — спросил рыжий, приподняв бровь. — Потому что… — приостановился Милкович. Вздрогнув, он смахнул книгу со стола. — Я не знаю, знают ли они. — Знают или не знают? — сконфузившись переспросил Йен. — Они не знают о произошедшем, но я, в любом случае, не собираюсь рассказывать им, потому что не уверен в том, как много они знают о тебе, как много информации им доступно, Йен, — сказал Микки. Его стеклянный взгляд безмолвно умолял Галлагера либо замолчать, либо уйти, либо просто понять и принять всю ситуацию. Рыжий разглядывал серьезное лицо Милковича, его взгляд остановился на усыпанной отметинами шее — кто-то явно постарался… К нему вернулась память. Темный коридор, его руки, блуждающие по кому-то, резкий толчок в сторону. — Блять. — Слушай… — Блять! — повторил Йен. Он схватился за голову, с приоткрытым ртом застыв в одном движении. И снова далекое воспоминание: когда сердце остановилось на пару с дыханием, но он все равно не потерял возможность чувствовать и ощущать это всеми клеточками кожи… К горлу подступила желчь, но рыжий заставил себя проглотить нарастающий ком. — Йен, — жестко сказал Микки. — Все нормально. Все… — Это не нормально, Мик! — воскликнул Галлагер, снова постаравшись сфокусироваться на шее брюнета. Он сделал это. Именно он так настоятельно действовал, оставлял многочисленные засосы и укусы на коже своего соседа по комнате. — Черт. — Мне позвать Гретчен? — привстав, спросил Микки. Он старался сохранять дистанцию между ним и рыжим. — Или вызвать чертову скорую? — Нет, — резко ответил Йен, зная, что скорее всего выглядит сумасшедшим или душевнобольным. Сделав глубокий вдох, он смог моргнуть впервые за весь их диалог. Плотно сжав губы, он снова встретился взглядами со своим соседом. — Ты не можешь… Мик, ты не должен никому об этом рассказать. — Я и не буду. — Я имею ввиду, ты правда не должен никому об этом рассказывать, — повторил Галлагер. Чуть поколебавшись, он был готов подойти к брюнету ближе, но все-таки не сделал этого. Кто в курсе, что думал Микки по поводу нападения на него в самый разгар студенческой вечеринки? — Никто не знает. — Эй, все в порядке, — кивнул Милкович, не сомкнув глаз. — Я не буду… Только не замыкайся в себе. Я никому не скажу. — Прости меня. Микки пожал плечами — Не переживай. Просто постарайся сделать так, чтобы это не повторилось, ладно? — Не позволяй мне больше напиваться, — сказал Йен, чуть улыбнувшись. — Ты просто озабоченный пьяница, — согласился Микки, плюхнувшись на свою кровать. — Когда ты сказал… что никто не знает, что ты имел ввиду? — спросил он, откашлявшись. — Я имел ввиду, что совсем никто. — Вообще? То есть… твой отец, он тоже не знает? — Папа знает, — покачал головой Йен, несколько расслабившись. — Начальник Штаба знает. Пресс-служба Белого Дома, персональный помощник… В общем, каждый, для кого это не должно оказаться сюрпризом в случае скандала. Милкович кивнул. — А Пакс и Гретчен? Йен отрицательно помотал головой; Микки чуть-чуть потупил взор. Рыжий все еще стоял посередине комнаты. — В общем, пойду в душ, — сказал он. — Эм… Я правда извиняюсь за шею… и за все. — Без проблем.