Empire State of Mind

— У вас с Йеном, вроде бы, все неплохо складывается, — сказала Гретчен, присматривая за сидящим между книжными стеллажами рыжим. Микки стоял в незримой для него стороне, надеясь на то, что женщина успеет придумать какое-нибудь оправдание, если объект направится к ним. Она же, переведя взгляд на шею брюнета, с интересом начала разглядывать уже пожелтевшие синяки, но не стала ничего спрашивать. Гретчен вообще практически не заговаривала о взаимоотношениях агента с Галлагером, и тот сомневался, заведет ли она беседу на эту тему сейчас. — Что-то поменялось? — Я — отброс общества, а он любит таких, — пожал плечами Микки. — Пакс сказал, что вы снова пойдете на вечеринку в пятницу? Микки ругнулся, обратив на себя вопрошающий взгляд Гретчен. Он раздраженно посмотрел на нее в ответ и спросил: — Что за хрень? Вы ведете за мной скрытое наблюдение? — Ты не слишком хорошо обращаешься с собственными секретами. — В любом случае, сделай мне, пожалуйста, одолжение, — пробурчал Микки. Ему захотелось вытащить из кармана сигарету, но его остановило знание того, что любой, даже если не сработает детектор дыма, с легкостью доложит на него в случае курения. Парень снова прислонился к стене и начал вглядываться в посетителей библиотеки в поисках потенциальных угроз. — Я ведь предупрежу о нашем уходе еще до того, как мы свалим из комнаты. — Мне бы хотелось большей осведомленности, — сказала Гретчен. — Особенно учитывая последний раз. — Я даже не в курсе места проведения, так что сложно предоставить тебе больше конкретики. — Это плохой знак. — Мы можем подыскать вечеринку в общежитии, — предложил Микки. — Они проходят почти каждые выходные. — Это далеко не безопасно. — Всего лишь шайка пьяных детей в крохотном помещении. — Риск пожара, алкогольного отравления и ненужных фотографий, — отчеканила женщина. Она даже не дрогнула на протяжении всего разговора, но сейчас, на секунду, перевела свой недобрый взгляд на Милковича. Все стало понятно: вечеринка в общежитии под запретом. — Ну хорошо, — протянул брюнет. — Тогда ты найдешь еще какой-нибудь способ добиться от него доверия. — Все то, что ты делаешь для создания образа плохого парня, вроде бы работает. Остановись на этом методе. — Я не собираюсь докладывать Йену всю печальную историю моей жизни только для того, чтобы он перестал думать о пьянках до отключки, — сказал Микки. — Если встанет подобный выбор — тебе лучше подготовиться к похоронам. — Микки! Парень закатил глаза и скрестил руки на груди. Он прекрасно понимал, что ему уже следует идти — нельзя проводить слишком много времени в одном месте. Йен, конечно, не видел их, но несколько людей все-таки успели приметить Микки и Гретчен вместе, а брюнет не хотел распространения слухов о том, как близки были отношения телохранителя Галлагера и его же соседа по комнате. Правда, ноту иронии добавлял тот факт, что в сплетнях будет говориться не о Пакстоне, а о Гретчен, но, в любом случае, это было очень небезопасно. Все еще не оставляя попыток добиться своего, парень вторил: — Ну, а если вы будете прослушивать меня? Это предложение было неосторожным, ведь Йен сможет с легкостью найти микрофон, начни он снова распускать руки. Микки, в свою очередь, все же надеялся на то, что рыжий сможет остановиться после двух бутылок пива. Если даже история про Саутсайд не отбила у парня желание продолжать баловаться дешевым пойлом, Милкович не представлял, что в принципе нужно сделать, чтобы на это как-то повлиять. — Ты будешь слышать все, что происходит, — продолжил агент. — Я настаиваю на других агентах в помещении. — Возьмите пару новичков и отправьте их на такое тренировочное задание, — развел руками Милкович. Брюнет понимал: чем охотнее он начнет соглашаться предложениями Гретчен, тем быстрее она даст добро на вечеринку в выходные. — Они могут прийти в здание до нас, изучить его и просто приглядывать за мной и рыжим. Предоставь мне немного свободного пространства. — Ты знаешь, что тебе запрещено пить крепкие напитки на задании. — Конечно, мамуль, — сказал Микки. — Но еще несколько агентов не помешают. — Хорошо. Но никакой прослушки. Это будет слишком заметно. — Так значит зеленый свет? — кивнул Микки. — Желтый, — ответила Гретчен. — Я сообщу, если наберу новичков. Микки кивнул и направился к выходу из библиотеки. Пакстон и Гретчен заручились провести с Йеном весь вечер, так что его расписание было пустым до следующего дня. Вообще, парню полагалось присутствовать на истории для того, чтобы не докучать лишний раз Галлагеру, но можно было просто придумать причину прогула. Причиной, разумеется, являлся тот факт, что брюнет был сыт по горло этими уроками, но, в любом случае, ему следовало предоставлять сыну Президента немного личной свободы. У Микки уже пропало ощущение, будто он держит Йена под колпаком, да и симпатия рыжего стала уж совсем явной после субботней ночи, но агенту все еще казалось, что он проводит с ним каждую свободную минуту. Он чувствовал, будто внутри него зарождается что-то новое, доселе неизвестное. Милкович, пытаясь уснуть, думал об улыбке Йена, почти всегда искал его лицо в толпе даже в те моменты, когда знал, что он явно не там, оставался рядом с рыжим в собственные перерывы. Да Микки просто нравилось находиться с ним рядом. Он частенько проводил пальцами по шее и надавливал на синяки, пытаясь сдержать стоны, вызванные воспоминаниями о былой близости с рыжим. Милкович пытался встряхнуть в себя в моменты, когда подступали подобные мысли, но это было намного тяжелее, чем казалось на первый взгляд. Галлагер выглядел просто великолепно, был геем, да и просто — его типаж. Брюнет попытался воспроизвести собственное раздражение на сладкие речи Йена относительно Саутсайда, но даже это вызывало у парня прилив нежных чувств. Чистота и невинность всегда были скрытой слабостью Микки Милковича. Дойдя до общежития, он, вздрогнув, вытащил из кармана джинсов ключи от комнаты. Стараясь отвлечь себя, брюнет попытался начать проверять комнату, дабы убедиться, что помещение было полностью безопасным для Йена. Он даже подготовил себя к тому, что ему придется уйти в каком-нибудь неизвестном направлении, если тот решится явиться с занятий пораньше. Микки всеми силами отгонял мысли объекте, но они воспроизводились в его сознании с новой силой опять и опять. Невинность, чистая невинность, дополняющаяся великолепной улыбкой, лишь взгляд на которую порождал в Милковиче что-то теплое. Он бы без труда смог убедить себя в том, что ему не нужно думать о Йене, однако, как раз-таки в этом заключалась его работа. Парень повторял про себя слово «симпатия». Но даже оно его шокировало. Еще давно брюнет понял, что он попросту боится проявления собственных чувств из-за непредсказуемой реакции отца. Ведь и тут, в спокойной и тихой комнате общежития, пережив годы упорных тренировок и свыкнувшись с карманным ножом в собственном ботинке, слово симпатия заставляло конечности онеметь. Защитный механизм, способный ранее выключать все чувства и эмоции, не смог сработать в случае Йена. Рыжий представлял собой опасность. Опасность, которую Микки нужно было охранять. Охранять самого себя от Йена, охранять Йена от целого мира. Все просто. Милкович плюхнулся на кровать, так и не проверив безопасность комнаты. Он в любом случае находил все эти вещи бессмысленными. Помещение было абсолютно пустым, тихим и спокойным, даже открытое окно не представляло собой большую угрозу — так и так напротив не было здания, с которого возможно открыть огонь. Рыжий был в безопасности.