*****
В скверном расположении духа Юнхо вышел на улицу и увидел Джеджуна. Заметив его, Ким широко улыбнулся и подошёл поближе. Чон достал ключи от машины, но Дже выхватил их и сказал, что хочет порулить, потому что всегда мечтал поездить на такой большой машине. Юно только пожал плечами и направился к своему внедорожнику. Обогнав его, Джеджун снял сигнализацию и открыл Чону заднюю дверь. Фыркнув, актёр расположился с комфортом и, откинув голову, закрыл глаза. Ободрённый покладистостью звезды, Джеджун захлопнул дверцу, обогнул автомобиль и устроился на водительском месте. Посмотрев в зеркало заднего вида на Юно, он пристегнулся и завёл мотор. — Ты не переживай, я умею водить машину, у меня даже права есть, — с гордостью заявил Ким. Юнхо ничего не ответил, продолжая лежать с закрытыми глазами, только его губы тронула лёгкая улыбка. «Какое ничтожество этот менеджер, — думал Ким, с тревогой поглядывая в зеркало на притихшего Чона и плавно ведя машину, — опустил ниже плинтуса своего подопечного и показал, как тот зависим от него. Боже, как Юно ещё сдержался, я б дал в морду. Да, ему сейчас, наверное, очень больно на душе, и он чувствует унижение. Надо его отвлечь от тяжких дум». В этот момент Чон открыл глаза и с мрачным видом уставился в окно. «Всё как-то пошло наперекосяк: провал сериала и обрушившийся на голову шквал критики, отсутствие предложений об участии в съёмках, мюзикл, который прошляпил по собственной дурости, и почти порнографическая роль в японском фильме, — Юнхо горько усмехнулся, что не осталось незамеченным Дже. — Годы тренировок, упорного стремления к цели. Дурак! Какой я дурак! Ради чего? Сомнительной славы? Или чтобы услышать слова от человека, которому доверял, о том, что я ничтожество, пустое место и мусор? — Юно сжал кулаки и с обидой заморгал глазами, сдерживая слёзы и рвущийся из души крик. — Сын, свалившийся с неба, смерть Юры, всколыхнувшая былые чувства… И это недоразумение за рулём… Как дальше жить? Подчиниться — не уважать себя, не согласиться — обречь себя на закат так и не начавшейся толком карьеры. Ведь в одном хён прав, у меня нет ни одной запоминающейся роли. Все словно сговорились, эксплуатируя внешность, а я, как идиот, поверил в свой талант, ведясь на льстивые речи, что даже и забыл о душе, которой может быть очень больно». — Юно-шши, спорим, я заставлю тебя улыбнуться? А то сидишь тут со своей пугающей аурой и прущим со всех щелей негативом, — весёлый голос Джеджуна разрезал угнетающую атмосферу, царившую в салоне. — Вот когда у меня нет настроения, я пою, и чем хуже настроение, тем громче. Очень помогает сбросить дурные мысли. Давай, попробуй, — подмигнул Ким в зеркало отрицательно замотавшему головой Юно. — Ты, что, стесняешься? Меня? — Никого я не стесняюсь. Просто не хочу, нет настроения, — проворчал Юнхо. — Окей, тогда спою я, чтобы поднять тебе потерянное настроение, — заявил Дже с воодушевлением. Парень громко откашлялся и пропел: «ми-ма-мо», имитируя распевку. Юнхо с недоумением посмотрел в зеркало на собравшегося запеть Дже. Постукивая по рулю в такт зажигательной мелодии, Ким начал с придыханием, бросая при этом быстрые лукавые взгляды в зеркало: Улыбнись мне, прошу, И я тебе достану звёзды и Луну, Заберу тебя на Марс, Обещаю, будем счастливы там! При этих словах Юно не смог сдержать лёгкой улыбки из-за нелепой ситуации и дурашливого исполнения Дже. Уголки его губ невольно поползли наверх. Увидев такую реакцию, Ким приободрился и, понимая, что идёт, то есть поёт в правильном направлении, вложил в голос ещё больше чувств, и запел вторую часть припева. Улыбнись мне ещё раз И, прошу тебя, не плачь! Я ведь умираю каждый раз, Когда льются слёзы из твоих глаз!* В конце Джеджун задорно подмигнул сидящему с лыбой на пол-лица Юнхо, которого насмешила ситуация и слова песни, словно он обиженная девица, а парень уговаривает её не плакать. Дже обрадовался, увидев широкую улыбку Юно, и воскликнул: — Ага! Я же знал, что моё пение поднимет тебе настроение. А знаешь, что ещё поднимает настроение? — Что? — спросил Чон, поддаваясь меняющейся атмосфере. — Вкусная еда! — засмеялся Дже. — Ты меня хочешь пригласить на обед? — кокетливо вопросил Юно, включаясь в игру. — Да! Только я ещё не получил зарплату, поэтому приготовлю тебе шикарный обед сам, и даже лучше, чем в ресторане! — уверенно заявил Ким. — Звучит аппетитно, — помня о блюдах, которые он уже успел попробовать в исполнении Джеджуна, одобрительно кивнул Юнхо. Джеджун выложил перед Юнхо прожаренную свинину с кисло-сладким соусом, промытые листья кунжута и салата, своё фирменное острое кимчи и рис в мисочках для каждого. Юно разочарованно оглядел стол. Джеджун взял по несколько листочков кунжута и салата и, завернув в них мясо, протянул ко рту Юнхо; тот фыркнул: — Разве это может поместиться в рот? — Запросто, — пожал плечами Ким, впихивая конвертик себе в рот, широко открыв его при этом. Юнхо со смесью удивления и неверия взирал на жующего Дже, у которого на лице было написано выражение непередаваемого удовольствия, а потом, сглотнув слюну, повторил действия сидящего напротив парня, и, правда, это был божественный вкус, действительно, еда, приносящая радость. — Ну, как? — спросил проглотивший свою порцию Дже. Юно с набитым ртом мог только трясти поднятым указательный пальцем, прося подождать, и с блаженством прикрыл глаза. Джеджун тепло улыбнулся, увидев такую реакцию, и волна радости и облегчения разлилась в его душе.*****
После неприятной сцены с Чоном, свидетелями которой стали и посторонние люди, Чанмин заперся в своём кабинете, предварительно опустив жалюзи. Вытянув длинные ноги, он полулежал с закрытыми глазами на диване, откинув голову на спинку, а по щеке тихо сползала одинокая слеза. Оставшись наедине с собой, он дал волю своим чувствам. Его Джунсу, его солнечный мальчик, его ангелок — неверен ему. Если бы он сам не услышал, как тот любезничал и кокетничал, разговаривая по телефону с кем-то, он бы в жизни не поверил… Утром они позавтракали в молчании, а потом Су проводил его до дверей и, пожелав успешного дня, чмокнул в щёку. Уже спустившись на первый этаж, Мин вспомнил, что забыл нужную папку в прихожей. Поспешно вернувшись назад, он тихо открыл дверь и хотел крикнуть, что вернулся за папкой, как был остановлен радостным смехом Джунсу, раздавшимся из кухни, смехом, который, к слову сказать, Мин давно уже не слышал. — Да нет же, дурачок, Мин уже вышел. Можешь подъехать к дому, я почти готов, минут через пять выйду. Ну, ладно, трусишка, тогда, как всегда, возле кафе. Я тоже соскучился! И я тебя целую… Став невольным свидетелем чужого разговора, Мин был потрясён, он не верил, не хотел верить и, не став дальше слушать, Шим схватил злополучную папку и так же тихо, как и зашёл, вышел. Сидя за рулём автомобиля недалеко от находящегося рядом с их домом кафе, он неверяще таращился на разодетого Джунсу, который, широко улыбаясь, подходил к серебристой иномарке. Дверца автомобиля со стороны водителя открылась и из неё вышел (Мин не поверил глазам) Пак Ючон, партнёр Су по танцевальной студии. Широко распахнув глаза и сцепив зубы, Шим с каким-то мазохистским упорством не отводил взгляд от обнявшейся парочки. Ревность ядовитой змеёй вползла в сердце и жалила изнутри, когда он видел, как его ангелочек льнёт к Ючону и приникает своими губами к устам обнявшего его Пака. Мину показалось, что их короткий приветственный поцелуй длился целую вечность, будто время замерло, а в душе что-то резко оборвалось, причиняя неимоверную боль. Наконец, оторвавшись от губ друг друга, голубки, не разрывая объятий, обошли машину, и Ючон, открыв переднюю пассажирскую дверцу, помог Джунсу устроиться в кресле и даже, втиснувшись наполовину, пристегнул любовника. А то, что этих двоих связывают далеко не деловые отношения, у Шим Чана теперь, после всего увиденного, не вызывало сомнения. Он вцепился в руль и следовал за машиной Пака, стараясь держаться в стороне. Забыв о работе, о том, что может опоздать, он ехал, как одержимый, за маячившим впереди автомобилем и не знал, зачем. Парочка успела проскочить на зелёный сигнал светофора, а когда Мин подъехал к перекрёстку, загорелся красный. С досадой стукнув по рулю, он следил за поворачивающей направо серебристой иномаркой и чуть не плакал. Припарковавшись на обочине, Шим сидел, сжав кулаки, и собирал своё израненное сердце по кусочкам. Через несколько минут он мотнул головой и поехал в офис. Мин понимал, что он погорячился, прогоняя Юнхо, ведь сам столько времени упрашивал Чона на главную роль, но, видимо, так сошлись звёзды, что и этот проект станет провальным, несмотря на то, что сам Ханген согласился быть режиссером-постановщиком этого проекта. Удар в спину от самого родного человека пошатнул уверенность Чанмина. Как он не заметил, что в их отношениях с Су произошёл перелом? Когда? Но то, что что-то неуловимо поменялось, он чувствовал с некоторых пор. Эти молчаливые завтраки, обеды, ужины, в то время как раньше болтушку Су можно было заткнуть только поцелуем, плавно переходящим в бурный секс. Или тот же смех, Чанмин любил смотреть на смеющегося Су, болтающего без умолку, а сейчас, погруженный в свои мысли из-за своих неприятностей на работе, он даже не заметил, что тот давно уже молчит и не смеётся рядом с Мином. Да и спать всё чаще Су стал в гостевой, отговариваясь тем, что ему надо быть в форме, а Чанмин, ушедший с головой в свои проблемы, оберегая любимого и не желая, чтобы он о них знал, был и не против, потому что боялся выдать свою тревогу из-за частой бессонницы. А когда у них был секс последний раз? Два, нет, кажется, три месяца назад. Мин громко застонал и подумал: «А чего же ты хотел, Шим Чанмин? Если ты не доверяешь своих проблем любимому, может ли он тебе доверять?»*****
Джеджун клевал носом, сидя в удобном кресле в зале ожидания SPA-салона. После обеда он вызвался отвезти Юно и в салон тоже. Пока звезда принимала процедуры, Дже задремал, ожидая его. Юно вышел из зала и увидел откинувшегося на кресле Кима, который запрокинул голову на спинку кресла и тихонько посапывал. Чон замер, невольно любуясь каким-то открытым и беззащитным видом спящего парня. Эта картинка почему-то так тронула его, окутывая теплом, что ему не хотелось будить разморённого домработника. В этот момент Джеджун смешно сморщил нос и чему-то улыбнулся, поворачивая голову в сторону стоящего Чона. Сердце Юнхо бешено забилось в груди от искренней и делающей лицо спящего невероятно притягательным улыбки, а весь облик парня - чистым и каким-то по-детски наивным, хотелось закрыть его, защитить, уберечь и… улыбнуться в ответ. Опомнившись и нахмурившись от того, что мысли опять потекли не в то русло, Юнхо помотал головой, отгоняя очарование момента. В ту же минуту, словно почувствовав, что за ним наблюдают, Ким открыл глаза и, приподняв голову, сонно и не понимающе уставился на Юно, а потом спохватился и вскочил на ноги. — Ой, я заснул! Ты давно ждёшь? Прости, сейчас поедем, — засуетился Ким. — Да ничего, я только вышел. Если ты устал, давай я сам поведу, — предложил Чон. — Нет-нет, — заверил его Дже, — я в порядке. Поехали, — и первым зашагал к выходу. — Домой, или у тебя ещё какие-то планы? — спросил Джеджун, заводя мотор. — Домой, — коротко бросил Юно, удобно устраиваясь на заднем сиденье. Они ехали в молчании, каждый погруженный в свои мысли. Юнхо пытался привести в порядок разброд в душе и украдкой кидал взгляд в зеркало, с интересом посматривая на сосредоточенное лицо Джеджуна. Этот парень вызывал в нём странные чувства. Если раньше Ким в основном бесил его своей несуразностью, занудством и наглостью, то с того момента, как он поселился в его доме в качестве няньки Чонина и домработника по-совместительству, что-то незримо изменилось. Юнхо чувствовал невидимую заботу о себе, а атмосфера дома поменялась. Когда, вымотанный работой в качестве модели, многокилометровыми прохождениями по подиуму и скверным характером МиМи, которого просто хотелось придушить и послать лесом, но нужно было кивать и улыбаться, Юно поздно приходил домой, он ощущал атмосферу уюта, покоя и тепла. На кухне горел свет, и его ждал ужин, накрытый салфеткой, а поверх неё - записка с пожеланиями приятного аппетита и хорошего отдыха, написанная аккуратным красивым почерком Дже. Юно проходил потихоньку к гостевой спальне и, приоткрыв дверь, несколько минут любовался картиной спящих Джеджуна и Чонина, разметавшихся по широкой кровати, а потом, на цыпочках пройдя к тумбочке, он выключал ночник и уходил к себе. Сегодня Джеджун был как-то по-особенному заботлив и внимателен и ни словом не обмолвился о том, что Юно поступил по-свински, нарушая условия их договора. Чон и сам не мог понять, какая муха его укусила, наверное, утренний звонок менеджера взбесил его, да и давняя личная неприязнь к Шим Чану сыграла свою роль. Он хотел просто подразнить Шима, показать, что он независимый и свободный в своём полете человек. Юнхо нахмурился, вспомнив нелицеприятную сцену своего появления в офисе «Звёздной феерии». Да уж, в этот раз он, конечно, выглядел полным дерьмом, а не свободной личностью. И последующий разговор с менеджером это только подтвердил. В душе опять всё всколыхнулось. «На самом деле ты, и правда, мусор, Чон Юнхо, и ведёшь себя отстойно и непрофессионально. Желая унизить Шима, сам оказался в дерьме. Дурак. Так тебе и надо, — подумалось ему, — и если Джеджун уйдёт, потому что я первым нарушил договор, то так мне и надо, останется только в петлю лезть. Интересно, почему он молчит и носится со мной, как с писанной торбой?» — Юно задумчиво посмотрел в зеркало и наткнулся на внимательный изучающий его взгляд Кима. Застигнутый врасплох, Джеджун смутился и посмотрел на дорогу. Он понимал, что ему надо начать разговор, но не знал, с чего. Учитывая тот стресс, что получил Чон после разговора с менеджером, нужно было быть осторожным в выражениях, чтобы не ранить ещё больше униженную и оплеванную душу Чона. Когда Дже мчался в спорт-комплекс, он хотел хорошенько встряхнуть Юно за ребячество и устроить головомойку, схватить за шкирку и заставить извиниться за хамство перед Чанмином, но дальнейшие события изменили отношение парня к звезде. И вот теперь, собираясь с мыслями, чтобы заговорить на щекотливую для него тему, ведь и судьба Дже зависела от окончательного решения Юнхо, он внимательно наблюдал за эмоциями Чона, кидая время от времени пытливые взгляды на того в зеркало. — Юнхо, я хо… — начал было Ким хриплым от волнения голосом, но громкий рингтон мобильного Чона прервал его на полуслове. Юно принял вызов и, выслушав собеседника, проговорил: — Хорошо, я подъеду туда в течении пяти минут. Джеджун, догадываясь, что у Юно возникло неотложное дело, остановился на обочине и собрался отстегнуть ремень безопасности, как услышал удивлённый голос Юнхо: — Ты куда собрался? — Эмм, раз у тебя возникло неотложное дело, я хочу пройтись до Детского центра, чтобы забрать Чонина, поговорить с воспитателем и врачом о его состоянии и поехать домой, — Ким собрался выйти. — Это звонил Шим Чанмин, — сказал Юнхо. — Он хочет встретиться со мной, чтобы решить окончательно все наши разногласия. Может, ты отвезёшь меня, а потом съездишь за Чонином и на обратном пути заберёшь меня? Джеджун повернулся к Чону, как только услышал имя «Шим Чанмин», и, выслушав парня, кивнул и завёл машину. — Юнхо, я как раз хотел поговорить с тобой на эту тему. Скажи, что это было утром? Что за детские игры? Ты, что, решил таким образом слинять из мюзикла? — спросил Дже. — Да я и сам не знаю, Дже, честно. Дело в том, что мы с Бэмби одноклассники… — С Бэмби? — удивился Дже, вспоминая, что слышал это прозвище от Юно. — Ну, да, с Шим Чаном, я прозвал его так в детстве за большие, вечно удивлённые глаза. Когда мы были малышами, играли в одной песочнице, как говорится, росли вместе и были не разлей вода. В самом начале старшей школы мы стали заклятыми врагами. Прости, я не могу тебе сказать причины, но с тех пор утекло много воды, а наши отношения с ним так и не изменились. Наверное, это детское желание досадить сыграло свою роль. Ты не волнуйся, я его выслушаю и, если ещё есть возможность всё исправить, я соглашусь на его условия и буду усердно работать, чтобы показать, что помимо кубиков на прессе у меня есть и способности, — Юно неожиданно улыбнулся, — спасибо тебе, ты помог мне осознать это. Я прочитал твои предложения и программу, которую ты составил для меня. Джеджун, раскрасневшийся от смущения и поражённый услышанным, не успел ничего сказать, потому что Чон попросил остановить машину перед кафе, сказав, что они на месте. Попросив позвонить, когда Джеджун подъедет за ним, Юноу вышел из автомобиля. — Файтин, Юнхо! — услышал он, закрывая дверцу и, улыбаясь, помахал отъезжающему Джеджуну.*****
— Привет! — Юнхо отодвинул стул и сел напротив Чанмина, поражаясь, каким удручённым выглядит парень, и ему стало совестно за себя — он ведь слышал о провалах Мина и догадывался, что тот припёрт обстоятельствами, раз самолично приходил уговаривать его, несмотря на их вражду. — Виделись, — буркнул Шим и тут же опомнился, — выпьешь со мной кофе? — мягче спросил он. — Пожалуй, — согласно кивнул Чон, — Мин-а, ты извини меня за утреннюю выходку. Я не буду тут, конечно, расшаркиваться перед тобой… — Ты остался таким же, нисколько не изменился, — усмехнулся Мин, перебивая. — Но тебе же нравилось когда-то, — проговорил тихо Юнхо, подзывая официанта и заказывая два капучино и одно большое пирожное, помня о хорошем аппетите Мина. — Ума не приложу, что я нашёл тогда в тебе? Влюбился в друга, да ещё и ярого гомофоба. Чон Юнхо, ты мне тогда разбил сердце своей бестактностью, и я до сих пор жалею, что признался тебе в своих чувствах и разрушил нашу дружбу, — с грустью произнёс Мин. — Знаешь, положив руку на сердце, мне тоже очень жаль, что я так грубо себя повёл с тобой. Наверное, я просто большой придурок и не стоил твоего внимания, но тем не менее я скучал по нашей дружбе, — искренне сказал Юнхо, подвигая пироженое Мину, которое официант, не зная кому оно заказано, поставил посередине их столика. — Это что, примиряющий жест? — ухмыльнулся Чанмин. — Нет, взятка, чтобы ты не разрывал контракт со мной, — смеясь, сказал Чон, а потом, став серьёзным и посмотрев прямо и открыто в глаза Шима, проговорил: — Я буду усердно трудиться, Мин, помоги мне раскрыться, и я обещаю, что ты не будешь разочарован. Чанмин смотрел своими большими печальными глазами на бывшего любимого друга, и от слов Юнхо они стали загораться искорками надежды и радости. Он просто кивнул и отпил из чашки, а потом притянул к себе тарелку с пирожным и принялся его смаковать. — Ну, что, мир? — протягивая правую руку, произнёс Юно, когда они допили кофе, и он рассчитался за заказ, пресекая все попытки Чанмина заплатить, отговариваясь, что, мол, «какая же это взятка тогда?», как раз и Джеджун позвонил. — Мир! — в ответ протянул руку просиявший Шим. — Спасибо тебе, на самом деле ты очень выручишь меня, если сыграешь в мюзикле. И, да, я знал всегда, что у тебя огромный талант к танцам и пению ещё с детства. Не знаю, почему ты подался в актёры, где эта твоя сторона совсем не раскрывается. И это одна из причин, почему я хотел видеть в мюзикле именно тебя, помочь раскрыть другую твою сторону, твой истинный талант и способности, — пожимая руку, разоткровенничался Шим. — Я рад, что мы с тобой поговорили откровенно, и ты не относишься ко мне с прежней неприязнью, но предупреждаю, спуску тебе не дам, буду требовать полной выкладки. И, да, несмотря ни на что, я до сих пор люблю тебя, — Мин посмотрел на насторожившегося Юнхо и, засмеявшись, добавил, — как друга!*****
Окрылённый откровенным разговором с Бэмби, Юно, улыбаясь во всю ширь своего лица, открыл заднюю дверцу машины и… улыбка слетела с его лица — Чонин, насупившись, смотрел на него, одетый не так, как утром. В этой нелепой кофте с закатанными рукавами и явно больших ему брюках он выглядел, как настоящая бука, обиженно выпятив свои пухлые губки, в ожидании насмешки от отца. Юно хмыкнул и сел рядом с надувшимся сыном. — Судя по твоему виду и виду сияющего Чанмина, всё прошло хорошо! — воскликнул Джеджун, заводя мотор. — Вы пришли к согласию? — Да, — не вдаваясь в подробности, ответил Юно и тут же спросил, бросая косые взгляды на мальчика: — А что с одеждой Чонина? — Ой, он запачкал свою одежду, а так как я не знал, что надо принести запасную, на него надели то, что было у них. Честно говоря, я даже не знаю, что дать на замену, у малыша совсем мало вещей, которые ему впору, большинство из того, что было в сумке, ему мало. Да и нижнего белья всего два комплекта, я постоянно их стираю, чтобы ребёнок не ходил в грязном белье, и целых носочков всего пары три-четыре. Может, ну, раз уж мы всё равно на машине, заедем в Детский мир, и я подберу ему всё, что необходимо? — с надеждой в голосе вопросил Ким. — Согласен, — кивнул Юнхо, — негоже, чтобы мой сын ходил в тряпье. Юнхо наблюдал за Джеджуном из автомобиля. Тот ходил от прилавка к прилавку, что-то перебирая, что-то придирчиво осматривая, что-то откладывая в сторону, а что-то отдавая продавцу для упаковки. В огромном освещённом окне-витрине магазина он был виден, словно на ладони. Наконец, увешанный пакетами Ким двинулся в сторону выхода. У окна стоял манекен мальчика в симпатичном джинсовом костюме. Джеджун увидел его и подошёл к манекену. Осмотрев его со всех сторон, он, высвободив руку, повернул ценник, тут же одёргивая ладонь и с сожалением смотря на костюм. Бросив последний грустный взгляд на манекен и глубоко вздохнув, он вышел из магазина. Сложив все покупки на переднее сиденье, Джеджун протянул кредитку Юнхо, которую тот ему дал для покупки одежды Чонина. — Иди и купи, — сказал Юнхо. — Я уже всё купил, — ответил Дже, — возьми карточку. — Точно всё? — прищурившись, посмотрел на него Чон и показал пальцем на манекен, который хорошо был виден из лобового окна внедорожника. — А, это, нет, что ты, я потом куплю его, когда получу зарплату, не нужно. Возьми, — он продолжал протягивать кредитку Чону. — Я сказал, иди и купи, пока я добрый, — рыкнул Чон, — это же ты для своего сына присматривал, да? — увидев, как Дже утвердительно кивнул, Юно повысил голос: — Давай быстрее, я хочу домой. — Ну, если ты настаиваешь… — Вот именно, я настаиваю! — грозно приказал Чон. Джеджун сорвался с места и побежал опять в магазин. Вернувшись с пакетом, довольный и счастливый, он положил и его на переднее сиденье. Затем оглянулся и умилился, увидев, что Чонин уснул, потеснив отца, и закинул на него свои ножки. — Юнхо, спасибо тебе, — отъехав от магазина, проговорил Дже. — Не за что. Вычту из зарплаты потом, — ответил, зевая, Юно, и, увидев обиженно-удивлённое выражение глаз няни/домработника/водителя, засмеялся. — Шутка. Пусть Кёнсу носит с удовольствием. — Кёнсу будет очень доволен. Спасибо, — потеплев взглядом, поблагодарил звезду Ким. Припарковавшись в подземном гараже, Дже оглянулся и увидел, что оба, и отец, и сын спят. На его душе потеплело, когда он увидел, как Юно во сне придерживал малыша Чонина, чтобы тот не упал. Он хотел разбудить Юнхо, но увидел, что на парковку подъехало ещё несколько машин. Вспомнив, что Юно не должен светиться с ребёнком, Джеджун вышел из автомобиля, тихо закрыв дверь. Обойдя машину, он открыл дверцу со стороны спящего Чонина и потихоньку вытащил малыша, подхватывая того на руки. Юнхо открыл глаза. — Тшш, посиди ещё в машине, там люди могут увидеть, я сам поднимусь с ребёнком, а ты позже приходи и пакеты прихвати с собой, — попросил Ким шёпотом, а Чон согласно кивнул.*****
Чхве исходил злобой, он немедленно приехал к Юнхо после того, как тот позвонил и сообщил, что развёл проблемы с шоу-компанией и приступает к тренировкам и репетициям мюзикла, так что в ближайшее время выехать в Японию не сможет. Он нетерпеливо топтался у порога, целуясь с дверью, потому что Юно не открывал. Устав ждать, он достал запасной ключ-карту и открыл квартиру Чона. Прошёл в гостиную, включая свет и убеждаясь, что подопечного нет дома. Чхве сел на диван и включил телевизор, собираясь подождать Юнхо. Чувствуя, что во всей этой истории с мюзиклом есть что-то ускользающее от его понимания, он решил выпытать всё у Чона. Захотев пить, он прошёл на кухню и включил свет, удивленно озираясь. Вымытая посуда аккуратно стояла на сушилке, чего у Чона отродясь не наблюдалось, на обеденном столе стояла ваза с фруктами и конфетница, наполненная сладостями. Открыв холодильник, менеджер обалдел: йогурты, молоко, сыр, овощи, фрукты, соки. Чхве приоткрыл рот, а потом, забыв о жажде, захлопнул холодильник, задумался и побежал в спальню к Юно. Не заметив особых изменений в комнате, он открыл прикроватную тумбочку, стал шарить в ней и выудил на свет оранжевый конверт. Поспешно вытащив содержимое пакета, он пробежался по строчкам, некоторые места были подчёркнуты карандашом. Бросив листы на кровать, он опять полез в тумбочку и вытащил два сложенных пополам листка. Открыв один из них, Чхве впился глазами в строчки, чувствуя, как его левый глаз задёргался. Юно подремал минут десять и, потянувшись, насколько позволили размеры машины, выбрался из неё, взял пакеты с покупками и, включив сигнализацию, отправился к лифту. Войдя в квартиру, он услышал негромкие голоса из гостиной, явно спорящие о чём-то. Положив пакеты на столик в прихожей, он тихо разулся и прошёл вперёд, прислушиваясь. — Да ты мелкий шантажист, я тебя засужу, ты знаешь об этом? Дай сюда телефон, — Чон узнал голос менеджера. Раздался шум борьбы и тихое оханье Джеджуна, Юно влетел в гостиную, хватая за руку озверевшего Чхве, который, замахнувшись, собирался ударить Кима, а тот двумя руками пытался отпихнуть от себя менеджера, держащего Дже за грудки стальной хваткой правой руки.