Клеймо и призвание

— Подумай, прежде чем ответить отказом, — черная фигура усмехнулась, янтарем блеснули глаза. — Сделки не будет, — Август устало помассировал виски. — Моя жизнь и без того слишком коротка. Если это все… — Сделки? — перебил незваный гость. Красивое лицо с замершими чертами не изменилось, но в голосе явственно слышалась брезгливость. — Это мне не нужно. Все, чего я хочу — спокойно жить. Думай, целитель. Ты ничего не теряешь. — Откуда мне знать, что ты не лжешь? — Алас пытался прочесть что-то по лицу собеседника, но оно все так же ничего не выражало. Поступившее предложение слишком необычное, слишком заманчивое, чтобы можно было вот так просто на это согласиться. Где-то должен прятаться подвох. — Позови меня, — гость опустил подбородок на сцепленные пальцы и прикрыл глаза. — Иллет, — негромко произнес целитель. В наступающей темноте лиловым пламенем вспыхнула пятиконечная звезда. — Знание истинного имени дает определенную власть. Даже не представляю, кто из нас в большей безопасности. Так что? Плотная пелена тьмы. Ни звука. Ни проблеска света. Глубокие вдохи, попытки удержать ускользающее сознание. Холодный пот. Пробивающая тело дрожь. — Я не могу умереть сейчас… Скопившийся в углу мрак колыхнулся, обретая смутные очертания. Неземным огнем сверкнули глаза. Мягкая поступь создания тьмы в неподвижной тишине комнаты показалась оглушающе громкой. — Самонадеянный дурак, — тонкие, цепкие пальцы чувствительно дернули за волосы. Август с трудом подавил стон и разлепил глаза. — Почему ты меня не позвал? Дух злился. Неподвижные глаза смотрели сурово. Почему?.. Нужно было доказать умершей матери, без вести пропавшему отцу, придуркам в Совете, что он способен на многое. Но Иллету об этом знать необязательно. — Как будто тебе есть дело до какого-то смертного, — целитель попытался усмехнуться. — Заткнись. Подвох вскрылся скоро. И состоял он в непредсказуемом поведении жильца. Без каких-либо видимых усилий создание тьмы закинуло Аласа на кровать и без лишнего стеснения уселось сверху. Ни за что не догадаешься, что слепой, если не знаешь заранее. — Я должен справиться с этим сам, — Август ухватил чужую руку за запястье в попытке выразить протест. — Не мешай мне, — не повысил голоса, но сомнений в том, что это приказ, не возникало. — Ты достиг своего потолка, спасая девушку. Никому не дано прыгнуть выше головы. Повисло молчание, и дух, высвободив руку из захвата, продолжил начатое. Скверна, которую Август носил бы около недели, оставила тело за считанные минуты. Теплые ладони стирали ее так, что не осталось ни следа. Все прошло практически бесшумно и очень быстро. Алас закрыл глаза, горько улыбнувшись. Как же далеко… Сколько еще лет нужно потратить, чтобы научиться исцелять людей с такой же поразительной легкостью? Контракт или простое сотрудничество с темным духом значительно расширяло возможности человека. Можно было научиться перемещаться на большие расстояния по особым тропам. Или видеть истинную суть вещей. Безошибочно находить верное средство от хворей и отыскивать клады. Перечень открывающихся возможностей зависел от условий контракта. А цену, которую необходимо уплатить за пользование силой, дух обычно назначал сам. О сделках с нечистью многое сочиняли, приписывая духам то ненависть к роду людскому, то коварство, то кровожадность. Поговаривали также, что постоянное общение с ними влияет на людей, полностью меняя ход мыслей и искажая восприятие мира. И что оставалось? Только бояться и гнать от себя и от жилья любого, кого заподозрят в связях с нечистью. — Ты опять? — на этот раз голос прозвучал мягко. — Наши способности нельзя сравнивать. Угадать эти мысли несложно. Иллет прекрасно знал, что у Августа не было ни единого шанса стать целителем. Слабый, болезненный, неуверенный в себе мальчишка. Даже отец не желал браться за его обучение, все надежды возлагая на бойкую, понимающую все с полуслова дочь. Возможно, он никогда не повстречался бы с Аласом, если бы не потерял бдительность. Если бы люди, рьяно взявшиеся за сокращение численности нечисти, не выследили и не покалечили его. Если бы Август, возвращающийся в город перед закатом, не решил бы проверить, кто это стонет в овраге. Не подозревая о том, кого подобрал, целитель проявил человечность: предложил свой кров, обработал раны, позволил перевести дух и восстановиться. Именно поэтому, испытывая желание хоть немного отблагодарить, Иллет обосновался в доме Августа и позволил пользоваться своей силой безо всякого контракта. Ведь цена была заплачена сполна. — Когда смотрю на тебя, то чувствую себя ни на что не способным ничтожеством, — Август хотел сказать это безразличным тоном, но голос как всегда подвел. — Глупости, — Иллет ласково коснулся влажных рыжих волос. — Ты многого достиг для человека, у которого не было абсолютно никаких задатков. Но это не означает, что ты можешь вести себя так самонадеянно, — тут его лицо приняло строгое выражение. Долго вынести укоряющий взгляд Алас не смог и пробормотал невнятное извинение. Дух, вполне собой довольный, слез на пол и направился в свой любимый угол. — Постой, — негромко окликнул его проваливающийся в сон целитель. — Зачем ты так возишься со мной? Ведь между нами нет никакого договора. Дом скрипел на ветру. Где-то выла брошенная собака, кто-то пьяным голосом распевал застольную песню. Ответа все не было. Август провалился в дрему и долго потом думал над тем, почудился ли ему тихий шепот из угла. — С тобой я забываю об окружающей меня темноте. Конечно, Свора не являлась единственной потусторонней силой. Были и иные существа. Например, такие, как Иллет. Они жили на здешней земле задолго до ее заселения. Говорят, что именно они научили людей стихосложению и созданию музыкальных инструментов, голос которых западает в душу на долгие годы. Они же передали знания о лекарском деле и травничестве. Эти существа многое знали, но, к сожалению, были безнадежно слепы. Зачастую людей пугал вид их незрячих глаз, в которых так странно отражался солнечный свет. Конечно, остальные чувства у таких духов с годами обостряются до предела, но они не могут стать хорошими воинами и защитить себя от набегов Своры, которой абсолютно все равно, что рушить и кого пожирать. Сердца духов переполнились бессильной злобой, ненавистью и тоской. Разумеется, Август понимал, почему Иллет обратился к нему с подобным предложением. Город надежно защищен. Если где-то и начинать спокойную жизнь, то только в его стенах. Утро выдалось на удивление мерзким. Низко нависали над крышами тучи, уныло накрапывал мелкий дождь. В столь ранний час горожане еще крепко спали, досматривая сладкие предрассветные сны. Алас, чувствуя легкое головокружение, поставил чайник на огонь и принялся грызть давно позабытый пряник. В голове было поразительно пусто, то и дело свои тяжелые, мягкие лапы опускал на плечи сон, поэтому Август не сразу услышал осторожные шаги. Тихо отворилась дверь, и на кухню, держа в руках деревянные башмаки, прошмыгнула Аксинья. Надев обувь и повязав на голову платок, она собралась приступить к приготовлению завтрака. Развернулась к столу, заметила клюющего носом Августа и тихо ойкнула. — Хватит маяться дурью, иди спать, — проговорил он, протирая слезящиеся глаза и стряхивая остатки дремы. Но девушка пропустила мимо ушей его недовольное бурчание и, поддавшись нахлынувшим чувствам, порывисто обняла своего целителя. Алас опешил, но все же нерешительно обнял ее в ответ. — Я рада, что вы так скоро поправились. Август вдруг вспомнил суровый взгляд неподвижных янтарных глаз и поежился. Смерть — непозволительная роскошь. Особенно теперь, когда две судьбы зависят от него. — Иначе и быть не могло. Ты прости меня. Кажется, я вчера был с тобой несколько груб. — Ничего… ничего страшного, — девушка отстранилась и отвернулась к печи, пряча покрасневшее от смущения лицо. — Как там Михей? — Долго не мог заснуть. Я сделала для него успокаивающий отвар, но даже после этого уснул он нескоро. Михею снился кошмар. В нем не было жутких монстров с острыми клыками и горящими ярко-красным огнем глазами, в нем не было темноты. В этом сне мягко светило солнце, в чистом небе беззаботно порхали птицы. Ветер танцевал в вершинах деревьев. Впереди по высокой траве шла знакомая, гибкая женская фигура, которую мальчик пытался, но никак не мог догнать. Он знал, что это фигура его матери, окликал ее, но жестокий ветер уносил прочь звуки его голоса. Когда чувство бессилия полностью заполнило сознание, Михей проснулся. Понадобилось несколько невыносимо долгих минут, прежде чем ощущения и образы необычно яркого сна притупились и смазались. Михей не знал, который теперь час, но спать уже не хотелось, поэтому он без суеты переоделся, аккуратно застелил постель и вышел в коридор. Где сразу же столкнулся с Августом, который нес в дом с десяток поленьев. Не заметив на лице и руках опекуна страшной черноты, что была вчера, мальчик обрадовался, но решил не путаться под ногами, а просто пошире открыл дверь на кухню. Алас ответил благодарным кивком. Несмотря на дурной сон и промозглую погоду, день начинался не так уж и плохо. — А куда мы идем? — поинтересовался Михей, плотнее закутываясь в куртку. Осень вступала в свои права весьма охотно. Теперь дни потянутся пасмурные, дождливые. Потом дождь сменится снегом, и в северном краю настанет зима. Но погода никак не отражалась на настроении мальчика, который сегодня был необычно разговорчив и улыбчив. — Я вчера был в регистрационной конторе и нашел там адрес твоей матери, — опекун говорил спокойно, чуть отстраненно. Он сам предложил эту прогулку, но вел себя как-то не так, как раньше. Теперь мальчик понял, почему. — Вы исполнили мою мечту, — сказал он тихо, заглядывая в лицо целителя. Чувства, бушевавшие в душе, нашли выход только в ярком блеске черных глаз и счастливой улыбке. — Спасибо. Это было сложно? — Да нет, что ты… — Я Вас никогда не забуду. Буду навещать каждый день, хотите? — Хочу. В радостном порыве Михей даже взял опекуна за руку и зашагал быстрее. Он подгонял время, злился на медленно бредущих по мокрым улицам прохожих и не мог перестать представлять лицо матери. Она будет рада, это точно. А что скажет? Как улыбнется? Он хотел засмеяться, но сдержался, подумав, что это, возможно, заденет Августа. Дом, к которому они подошли, располагался в так называемом рабочем районе. Здание выглядело обшарпанным и весьма неприветливым. Михей, глядя на него, невольно передернул плечами. — Это… здесь? — спросил он неуверенно. Заходить внутрь не возникало ни малейшего желания. — Да. Ты готов? — Вроде того… Внутри дом выглядел ничуть не лучше. Узкие, выкрашенные темно-зеленой краской коридоры наполнял подозрительный шорох и писк. Пол опасно скрипел под ногами, лестницы не внушали доверия. Мальчик совсем сник и теперь боязливо сжимал ладонь опекуна. Тот к атмосфере дома остался равнодушен, но чтобы успокоить Михея, негромко произнес: — Я с тобой. Нужная комната отыскалась на втором этаже в самом конце коридора. Из-за тонкой двери раздавалось веселое, бодрое пение, никак не вязавшееся с грязью и убогостью дома. Август, бросив на Михея короткий взгляд, уверенно постучал. При этом с той стороны раздался звук облетающей штукатурки, и недовольный голос громко произнес: — Да иду я, иду! И уже через минуту хлипкая дверь открылась, явив молодую, черноволосую, смуглую женщину, которая была отчего-то весела. Правда, улыбка держалась на алых губах недолго. Анна заметила робко прижавшегося к Аласу ребенка и, пораженная, отступила на шаг назад. — Ты… откуда ты взялся?! — она смотрела на сына, словно на давний, истрепавший все нервы кошмар. От этого взгляда, от этого тона Михей совсем растерялся и не знал, что сказать. — Мама, — с трудом выговорил он, вглядываясь в родное лицо. Все шло не так, все рушилось, — ты не рада меня видеть? Гримаса ярости исказила красивое лицо. Испугавшись за подопечного, Август сделал шаг вперед и в сторону, прикрывая его собой. На всякий случай. — Я думала, что навсегда отделалась от тебя, но даже здесь ты сумел меня найти, маленький поганец! Только я, наконец, почувствовала себя свободной, как объявился ты! — Ты не рада меня видеть… — прошептал Михей, сдерживая подступившие к глазам слезы. Не такой он представлял эту встречу все это время, совсем не такой. — Конечно, не рада! — Анна всплеснула руками, поражаясь глупости мальчишки. — Как я могу быть рада появлению существа, сожравшего мои лучшие годы?! Я никогда не любила ни тебя, ни твоего отца, слышишь? Уходи туда, откуда пришел! Анна еще что-то кричала, но Михей больше ничего не слышал и не видел. Он брел по грязным коридорам, словно во сне. Чувствовал себя опустошенным, мертвым. Когда резко подуло холодом, а о голову ударились капли, мальчик понял, что находится на улице. Понял и побежал, ни о чем не думая. Куда угодно, лишь бы подальше от страшного дома, подальше от искаженного ненавистью лица. Прохожие что-то недовольно кричали ему вслед, левая нога, которую он подвернул на лестнице, болела, но ребенок не останавливался. Куда угодно. Только бы подальше отсюда! Возможно, он убежал бы из города прочь, если бы его вдруг не схватили чьи-то сильные руки, вынуждая остановиться. Михей приглушенно вскрикнул и забился, пытаясь высвободиться. — Тише, тише, — сбивчиво шептал Август, не ослабляя хватки. Он был не в лучшей форме и с трудом переводил дыхание. — Это всего лишь я… Михей дернулся в последний раз и обмяк в руках опекуна. Казалось, что померк свет, что жизни никогда больше не будет. И собственное существование представлялось теперь бессмысленным. Не было злости, не было слез. Вообще ничего больше не было. Бездумным взглядом скользнув по какой-то подворотне, в которой они очутились, он посмотрел в лицо опекуна. Алас был не на шутку встревожен и даже не пытался этого скрыть. Совершенно чужой человек, к которому он уже успел так сильно привязаться. Михей сделал шаг вперед и уткнулся носом в грудь Августа, вдыхая знакомый горький запах полыни. Тепло, такое важное, такое близкое… И вдруг, неожиданно даже для самого себя, мальчик заплакал. Тихо и безутешно. Слова ничем не могли помочь, поэтому Алас обнял подопечного и успокаивающе поглаживал его по спине и мелко подрагивающим плечам, как будто говоря: «Я рядом. Я с тобой.»