ИВА

РЕБЕККА

Кажется, уже наступила ночь. Сквозь щели в гроб сочился прохладный бодрящий воздух, ласково щекоча нос лежащей внутри девушки. Она расправила плечи и лениво распахнула сине-зелёные глаза, ощупывая тьму взглядом. «Осточертело мне это,- несчастно подумала Ребекка, вытягивая руку вперёд и скидывая крышку гроба - Вечные скитания во мраке, вечная тоска, вечная печаль». Она выпрямилась и села на месте, придирчиво рассматривая убранство своей комнаты. Она жила в восточной башне Академии, в самой большой комнате с самым большим окном. Ребекка предпочла оставаться тут, потому что когда на небе восходила полная луна, то бледно-золотой свет заливал собой всю комнату и это хоть немного да напоминало Ребекке солнце. «Только вот луна не греет так, как солнце,- напомнила она себе, перекидывая ногу через бортик гроба - Солнце это пламя, дарящее жизнь растениям, животным и людям, луна же холодна, как лёд, и уныло светит нам, детям ночи». И всё таки нельзя было отрицать, что ночь имела своё очарование. Ребекка потянулась и откинув на спину длинные светло-каштановые волосы прошёркала до большого круглого зеркала в котором она, увы, не отражалась. Девушка взяла с каменной тумбы гребень и прошлась им по локонам, после чего развязала пояс на своей рясе и та шурша упала к её ногам. Ребекка умыла лицо водой из жестяного таза, который оставила здесь прошлой ночью и прополоскала рот, зажевав листик мяты. Занятия начинаются ровно час спустя после наступления темноты и длятся почти до самого рассвета, а Ребекка постоянно опаздывает, пытаясь привести себя в надлежащий вид. Сегодня она снарядилась в чёрное платье с воротником-хомутом, длинными отстроченными чёрным бархатом рукавами и чёрным поясом, на ноги обула удобные разношенные башмачки из овчиной кожи и нацепив на лицо усталую улыбку покорно направилась в столовую. Затворив дверь в свою комнату Ребекка потянулась рукой к потухшему факелу - они все гаснут днём, и ночью их приходится вновь зажигать, чтобы освещали дорогу. В коридорах Академии окон нет, их изначально не стали делать, чтобы солнце ненароком не просочилось и не уничтожило обитателей этого замка. Девушка сняла факел со стены и прищурившись углубилась в недры замка, гадая, что не плохо бы раздобыть немного огонька, чтобы подпалить засмоленный конец факела. Она несла факел в левой руке, так было удобнее, ведь безымянного пальца на правой руке у неё не было, а как она потеряла его девушка не помнила. Об Академии, что стоит на окраине Уиллоу-Шелтера ходят много легенд и страшных сказаний, это не секрет не для кого. Люди, живущие в самом городке, под покровительством графа Монтгомери пересказывают друг другу выдуманные байки о вампирах и оборотнях, которые поселились в этом чёрном замке ещё до начала Мирного Времени, и в борьбе за власть в Академии перебили друг друга, оставляя замок в дар призракам. Но это были лишь ложные байки, на самом же деле Академия Сан де Фанс всегда принадлежала вампирам, оборотни даже на порог её не ступали. Но в чём-то люди были правы. Вампиры здесь и впрямь были, однако, далеко не полчище безжалостных кровопийц, как все могли бы подумать. Их осталось не много, штук десять во всей стране, и все они были здесь, студентами Академии, её обитателями и заложниками. Сам же замок был здесь задолго до Мирного Времени, и будет стоять после, когда миру придёт конец. «Что-ж за честь такая, быть вампиром,- ступая по холодному каменному полу думала Ребекка - Я бы отдала всё на свете, чтобы быть кем-то другим. Кем-то, чей лик не станет гниющей маской в свете солнца и кожа не обратится прахом на ветру. Кем бы я была, не родись я вампиром?». Вампирша часто спрашивала себя об этом и уже давно узнала ответ — бабочкой. Лёгкой, изящной и свободной. Ребекка не могла удержаться и воображала, как это должно быть прекрасно иметь возможность парить в воздухе под пение птиц, утопать в солнечном свете и наслаждаться каждым моментом... Ей бы хотелось поделиться своим видением мира с друзьями, преподавателями, но это не то, что они хотят услышать. Она остановилась возле дубовых дверей в столовую и прислушалась. Внутри уже были все студенты Академии — Уолли, Стинки и Гай, а так же директор. Уолли можно было распознать по скрежету зубов, Гай постоянно фыркал, а Стинки раздражённо постукивал подушечками пальцев по столу. Директор никак не выдавал себя, он был тих и бесшумен, как тень, однако имел специфический запах. От него пахло вином, эдельвейсом и ивовым мёдом, в сочетании эти ароматы дурманили Ребекке голову и каждый раз приближаясь к директору она чувствовала себя не в своей тарелке. Как всегда, впрочем. - Не стой ты за порогом, мышка моя,- прозвучал директор и Ребекка послушно вошла в столовую - Садись, ты выглядишь бледнее скелета. Гоуленд сидел во главе длинного стола заставленного блюдами с разными яствами. Почти все стулья пустовали, ибо занять их было некому. Директор Гоуленд был худощавым, костлявым и, пусть и не молодым, но статным вампиром с жёсткими тёмно-рыжими волосами и впавшими красными глазами. Он имел острые скулы, носил бородку и был единственным, кто улыбался реже, чем Ребекка. Стинки сидел по правую руку от него, Уолли напротив него, а Гай рядом с ним. По середине стола стоял затёртый золотой канделябр и пламя его свечей освещало столовую. Ребекка отложила факел, решив, что зажжёт его после завтрака. Она села рядом со Стинки и придвинула к себе тарелку с ... мёртвыми мотыльками и скривилась. - Не грусти, Бекка,- Стинки улыбнулся и ласково коснулся её подбородка - Ты знаешь правила, кровь насекомых — единственная доступная для нас кровь. - Или это, или смерть,- подхватил Уолли отправляя себе в рот незнакомое Ребекке насекомое, оно хрустнуло когда вампир начал жевать. - Так мы уже мертвы,- фыркнул Гай, играя с ножом. Ребекка стиснула зубы и опустила глаза. Глубоко в душе она была рада, что они вынуждены питаться исключительно кровью насекомых, ведь по натуре своей вампирша не была кровожадной и озлобленной, ей бы не хотелось охотиться на людей или убивать животных, - а вот Гай только об этом и грезит - так что эти законы были ей по душе, хоть еда и не вызывала в ней никакого аппетита. Всё дело в войне, будь она неладна. Та была за двести лет до начала Мирного Времени, в эту войну люди решили противостоять нежити. Ведьм изловили и посжигали, русалок выловили и засушили, оборотней выследили, затравили и расстреляли - хотя сам вид и уцелел, хоть и убрался из Форренти, - всех гномов пустили на корм собакам, зарубили и сделали из них фарш, что стало с феями и вспомнить страшно. В этой войне выстояли только вампиры. Все, кому удалось выжить сбежали в другие страны, но некоторые отказались оставить свою родину и заключили договор с людьми — с графом поместья Уиллоу, который пообещал, что никто не будет вредить оставшимся вампирам покуда те не будут вредить людям и животным. Вампирам было тяжело, но крови насекомых хватало для того, чтобы дети ночи не усыхали и вели размеренный образ жизни, ни больше ни меньше. Со временем, когда граф заключивший договор и все свидетели войны умерли, новые резиденты Уиллоу-Шелтера стали воспринимать вампиров как страшилку, байку, ровно так же как и оборотней, гномов и ведьм, и только Граф Уиллоу-Мэнора знает, что тогдашняя война была не выдумкой и не легендой, только он знает, что сказки о чёрной Акдемии далеко не лживы и о подписанном договоре он помнит. Поэтому и вампиры вынуждены были его чтить. Уолли пульнул в Стинки вилкой и тот, охнув, словил её в миллиметре от своего глаза. - Стервятник,- прошипел вампир воткнув вилку в стол. Ребекку всегда забавляли перепалки Уолли и Стинки. Уолли любил скалить свои клыки и покусывать локоть Стинки, докапываться до него и всячески поддевать, а тот лишь отмахивался от него, и угрожал, что спалит его на солнце. «Милые Уолли и Стинки. Они даже не понимают, какого это, чувствовать солнце и гореть на нём». Ребекка подпёрла щёку рукой и поковыряв вилкой в тарелке с дохлыми мотыльками, спросила: - Может быть мы сегодня сходим на озеро? Уолли, поковыряв в зубах зубочисткой, хмыкнул. - Твоё пропахшее людишками озерцо?- вампир сплюнул в блюдце с жучками - Я в эту лужу больше ни ногой. Стинки смотрел на Ребекку долгим пронзающим насквозь взглядом. - Дерьмо,- Гай хихикнул, разжёвывая жирную личинку - Там же постоянно ошиваются олени. Меня пугают эти рогатые страшилы. Ребекка вскинула брови. - Единственная рогатая страшила сидит напротив меня,- вампирша зачерпнула в ладошку мёртвых мотыльков и запустила прямо Гаю в лицо. Насекомые облепили его нос и он чихнул. Директор стукнул ложечкой по бокалу. - Я вас обоих вздёрну до рассвета, мышки мои,- замогильным голосом сказал он и прищурился - Где все остальные? Под всеми остальными Директор имел ввиду трёх учителей: Туманную и злобную Викторию, самую нелюбимую учительницу Гая, старикашку Валиантиса, настолько древнего и слепого, что Ребекка порой не была уверена в том, что он - вампир, и тощего, вечно мрачного и до ужаса кровожадного Амадеуса Милтона. Ребекку пробила дрожь. Милтон постоянно нагоняет на неё жуть. Вампирша печально посмотрела на Стинки и тот тихо ответил: - Ночь светла, так что я с удовольствием. Ребекка улыбнулась ему. - Гоуленд,- резко распахнув двери в столовую залу вошла леди Виктория, на её лице читалось недоумение - Нам нужно созвать собрание. Директор отложил столовые приборы и выдохнув безучастно уточнил: - Если ты не собираешься сообщить мне о том, что оборотни вымерли, а солнце больше никогда не взойдёт, то твой разговор подождёт. Виктория сморщилась как старое яблоко, её бледная кожа покрылась морщинами. - Сам дьявол спустился на землю из пылкого ада,- сухо выдала Виктория. Лицо Ребекки вытянулось. - Ха,- Гай откинулся на стуле - Покажите его мне, я верну его обратно. Уолли заметно занервничал. - Он ведь нас не тронет?- спросил он опустив глаза. - Разумеется, нет,- директор академии встал из-за стола и смерил Викторию хмурым взглядом - Дьявол любит заключать сделки с людьми, дуря им головы и выменивая их души на приземлённые людские радости. - он махнул рукой - На чушь в общем. А мы бессмертны, ему нечего нам предложить, а нам нечего ему отдать. Директор, дойдя до леди Виктории остановился и строго сказал: - Тема закрыта. Созывайте других учителей. Нашим студентам пора на занятия. Виктория осклабилась, её глаза сверкнули рубиновым блеском и она взмахнув мантией обернулась аккуратной летучей мышкой с размашистыми серыми крыльями. Директор последовал за ней. Ребекка отправила в рот одного мотылька. «Гоуленд прав,- печально понурив голову решила Ребекка - дьявол даст тебе что угодно взамен на твою душу. Но у нас нет душ. И как бы мы не старались, мы никогда не попадём в ад». - Как думаете,- Гай поддел вилкой толстого червя и откусил ему голову - Где сейчас Люцифер? Ребекка пожала плечами. - В Уиллоу, где-ж ему быть,- сказал Уолли покусывая молодыми клыками свои губы. Стинки скептически уставился в стол. - Вполне возможно,- высокий вампир нахмурил нос и подался вперёд - Говорят, что в темницах Уиллоу над узниками измываются почище, чем в недрах ада. - И ты веришь в это? - Ребекка сверкнула сине-зелёными глазами. Стинки хмыкнул. - Почему дьяволу нужен преемник? - Гай и Уолли уставились на юного вампира - Потому что дьявол не имеет возможности покинуть подземный мир, он черствеет, теряет хватку, становится... слабым. Настоящие ужасы здесь, на земле. И Люцифер знает об этом. Ребекка очертила ноготком своё блюдо. - Я никогда не видела темницы Уиллоу,- сказала она и посмотрела в упор на Стинки - Почему мы никогда не бываем там? Гай и Стинки переглянулись. - Так, так, так,- черноволосый кровосос причмокнул губами - Сладкая Бекс решила вкусить ужас? Ребекка выпятила грудь и усмехнулась. - Я выдержу. Уолли фыркнул, перебив дискуссию сокурсников. - Нихрена интересного там нет, Ребекка,- сказал он - В Уиллоу, ещё задолго до нашего рождения, люди запирали там себе подобных, в основном тех, кого считали опасными для себя, ведьм или даже... вампиров. Ещё даже до начала той самой войны. И никто никогда не возвращался оттуда. Никогда. Ребекка задумалась над этим. «Вампиры - бессмертны. Если они когда-либо попадались людям и их отправляли в темницы Уиллоу... они до сих пор там. Иссохли, ослабли, но всё ещё там». - Я передумала,- сказала Ребекка, когда Гай и Стинки заканчивали свой завтрак. Уолли довольно улыбнулся. - Вот и чудно,- сказал он вытирая ладони о свои брюки. - Вместо озера я хочу в Уиллоу,- Ребекка шлёпнула ладонью по столу. Стинки перестал жевать, а Гай поперхнулся. Уолли обречённо вздохнул. - Да ну нахер,- выплюнул вампир встав из-за стола - Скатертью дорожка вам всем. Пришлёте мне открытку из темницы. И отсалютировав друзьям Уолли обернулся летучей мышью и взмахнув серыми крыльями упорхал прочь. - Бекс, ты поражаешь меня,- выдохнул Гай. - Ночь слишком светла, и в Уиллоу Люцифер,- Стинки сложил пальцы домиком - предлагаю отправиться через пару недель. Ребекка встала из-за стола и выпрямившись, усмехнулась. - Я люблю тебя,- чмокнув Стинки в висок сказала Ребекка. Где-то в области сердца вампирша ощутила сладостную тягость.

ГЕРДА

Никогда ещё пробуждение не было таким тяжёлым и лёгким одновременно. Герда лениво потянулась, чувствуя смятый жгут простыни под боком, и перевернувшись на левый бок фыркнула, свесив руку с кровати. Она не могла точно сказать, почему ей вдруг сделалось так легко и свободно. Девушке казалось, что она провела столетия в заточении, и вот в один прекрасный миг оковы разжались, треснули и со звонким клацаньем упали к ногам. «Я была принцессой в замке,- подумала Герда - В заточении, в плену, а Люцифер был моим принцем, который спас меня от мучений». Она вдруг очнулась и резко села на месте, из-за чего перед глазами всё померкло. Герда обнаружила себя абсолютно в нагише, развалившейся на смятой грязной постели в кровоподтёках и синяках, однако без какой-либо менструальной боли. Она потёрла глаза и потрясла головой, стряхивая остатки сна. Герда вытянула ноги перед собой и с отвращением содрала паутинку засохшей белой слизи, после чего спрыгнула на пол и юркнула к шкафу, в поисках своего любимого шёлкового халата. Два размеренных стука в дверь. Герда запахнулась в халат и скомандовала: - Войдите. - Миледи,- в дверь вошли две служанки и тётушка Киана. Она была главной кухаркой ещё с тех времен, когда была жива мать Герды, а после её кончины стала приглядывать за молодой дворянкой, из-за чего Герда привыкла называть её именно «тётушкой». Порой эта приятная, пахнущая пирогами и мясом женщина с густыми чёрными локонами и жёлтыми зубами казалась Герде роднее, чем её настоящая тётка, Катерина. - Доброе утро, тётушка,- Герда расцвела в улыбке. Служанки молча подошли к постели и собрали всё грязное бельё, а Киана, хмыкнув, бросила: - Несчастное ты моё дитя, поди мучаешься от боли. Герда перекинула спутанные волосы на другое плечо. - Мама говорила, что кровь - это женское проклятье,- сказала Герда - но мы всегда могли его вытерпеть. Боль приедается. Служанки утрамбовали постельное бельё в корзину и принялись менять матрас, недовольно морща носики. Кухарка фыркнула. - Графиня была недурной женщиной, миледи, но она не успела рассказать вам и половины о женском проклятье,- горящие глаза-бусинки впились в Герду - Боль при лунной крови остра, боль при первом сношении с мужчиной острее, а боль от родов и того хуже. Герда отвела взгляд. Боль, пронзившая её прошлой ночью и впрямь была куда острее, чем менструальная, но одна боль длилась неделю, другая лишь несколько жалких мгновений. Теперь Герда ощущала лёгкость при каждом шаге, ей свободно дышалось и чувствовала она себя гораздо увереннее, чем когда-либо. Служанки сменили постельное белье и забрали старое, покинув покои Герды, а тётушка Киана задержалась. Она ласково улыбнулась Герде и поправила её золотистые волосы. - Даже не знаю, повезло тебе, дитя, или нет, родится в богатой и знатной семье,- вздохнула старуха. - Конечно повезло. - Это как посмотреть,- возразила женщина - Когда я впервые легла с мужчиной он не был мне мужем. Но я лишь крестьянка, так что много шума по этому поводу не было, а вот если же дама из знати раздвинет ноги перед тем, кто не является её суженым, то это уже другая история. - карие радужки встретились с серо-зелёными - Позор. И она ушла оставив Герду в полной растерянности. Осознание пришло не сразу. Герда помылась и расчесалась, оделась, позавтракала, побывала на занятии по игре на арфе и закрепила знание хенгерийского алфавита, когда наконец на неё не обрушилось чёртово осознание того, что всё таки случилось. Она отдала свою честь преемнику дьявола, без задней мысли. В истерике девушка убежала из библиотеки и спряталась в Мэри, заброшенной башне замка, названной в честь её покойной матери. Девушка забилась в угол и проплакала несколько часов, коря себя за свою наивность и бестолковость. «Это как посмотреть,- крутились в голове слова тётушки Кианы - Когда я впервые легла с мужчиной он не был мне мужем. Но я лишь крестьянка, так что много шуму по этому поводу не было, а вот если же дама из знати раздвинет ноги перед тем, кто не является её суженым, то это уже другая история. Позор». Позор. ПОЗОР. ПОЗОР. Герде многого стоило, чтобы выбраться из заброшенной башни и прийти в себя к обеду с отцом. Перед ним нельзя показывать слабину, нельзя давать ему повод сомневаться в себе. Девушка умылась холодной водой, прополоскала рот лимонной водой и собрала волосы в высокую причёску, облачившись в скромное белое платье из парчи. «Ты - ива, - внушала себе Герда спускаясь в обеденный чертог - Ты должна быть прочной как корни дерева, уходящие глубоко под землю. У дерева нет слёз, и я не заплачу». Утешения были мягко говоря так себе, ведь Ива - символ её дома, и в отличии от других деревьев, у ивы были слёзы. Одно лишь радовало её. Замуж отец её отдавать не собирался, и тётка Катерина в чертоге нынче отсутствовала. Там был лишь отец, высокий и жилистый, с собранными в хвост белыми волосами и глазами-льдинками, ссутулившийся над свитками и даже не смотревший в сторону еды. - Здравствуй, отец,- Герда улыбнулась ему, и граф улыбнулся ей в ответ. - Ты выглядишь замученной,- вместо приветствия бросил он. Герда вздрогнула. - Меня утомило изучение хенгерийского алфавита,- выкрутилась она проходя к столу. - Эти хенгерийцы,- Граф встряхнул один из свитков и сморщился - проклятые предатели, все до одного, под предводителем короля-идиота. - Ты не хочешь, чтобы я изучала этот язык?- Герда наполнила свой бокал сливовым соком и хлопнула в ладоши - Где же все слуги? - Нет,- помолчав ответил граф, делая какие-то пометки на свитках, он не отрывал взгляда от рукописей и не обращал внимание на то, как у дочери дрожат руки - Учи, дорогая, любое знание может пригодиться в жизни. «Некоторые знания точно пригодились бы мне в жизни». - Вольф?- окликнула девушка, нетерпеливо пристукивая ногой. Куда пропали все слуги, чёрт бы их побрал? - Не взывай к ним, без толку,- осёк её граф - я велел им оставить нас наедине и не вмешиваться. Герда удивлённо уставилась на отца. - Что-то случилось, отец?- осторожно спросила она. Граф сделал финальный росчерк пером на одном из свитков и перечитав его, наконец-то поднял взгляд на Герду. Лицо у него было строгое и неприветливое, но Герда-то знала, что отец не был тираном или злодеем, и её любил всем своим сердцем. - Я не люблю, когда рядом лишние уши,- сказал он, сворачивая пергаменты - Поэтому сегодня изволь поухаживать за собой сама. Герда послушно кивнула, взяла нож и разрезала ветчину на ломтики, после чего положила себе на тарелку пару варёных картофелин и полила их соусом из грибов. - Атмосфера накаляется между странами, милая,- сказал Граф отпив холодной воды с шалфеем из кубка - Мы заключили мир с Хенгерией триста восемнадцать лет назад, и каждый раз новые короли обновляли этот договор, ставили новые ультиматумы, меняли условия. С их нынешним королём всё было плохо, ты и сама знаешь, как никак, историю тебе преподают. Сейчас он слаб и совсем немощен, ещё более глуп и неразумен, чем когда-либо, но его можно было легко провести и в случае чего потребовать выгодные для нас условия, однако он увядает, а новый король не будет столь же податлив, как его отец. Девушка сцепила руки в замок на коленях, чтобы унять дрожь. Отец прежде никогда не говорил с ней на политические темы, он держал её вдали от этих дум, он просто не позволял себе открыться ей, но сейчас, видимо, давление его доконало. Но о хенгерийском короле, Джордане Люмьере, Герда и впрямь знала достаточно. Он страдал на редкость странным заболеванием, из-за чего люди прозвали его глупым королём и дурная слава закрепилась за ним после восстания Последней Гидры, которая разгромила пол королевства, а Джордан Люмьер так и не сумел победить трёклятую женщину. - А кто будет следующим королём?- спросила Герда - У хенгерийского короля трое детей. - Двое сыновей,- поправил Луис Монтгомери - Главное достижение этого полудурка его дети, он их сумел заделать трёх за раз, уж не знаю, что там была за женщина, что смогла родить такой выводок, но дети взяли от его династии только лучшее. Наследник тот, что родился первым, и как сообщают нашему королю его шпионы, Геллерт Люмьер - не его отец, он осторожен, отстранён и хладнокровен, его сложно вывести из себя, и он напрочь лишён отцовской импульсивности и сговорчивости. Эдакая заноза в королевской заднице. - Папа,- подавившись, вспыхнула Герда. - Прости,- Луис приложил два пальца к переносице и тяжело выдохнул - Не нужно тебе забивать этим голову. Я не то хотел сообщить. Думаю, скоро в этом замке станет на одного Монтгомери больше. Герда отправила себе в рот кусочек ветчины. - В каком смысле? - К концу лета Клаус прибудет в Уиллоу-Шелтер и останется жить с нами,- наобум заявил Граф. Герда вскинула брови, скорее озадаченная, нежели обрадованная. - С чего бы Клаусу приезжать к нам?- она подцепила вилкой гриб и прожевала его - Он не так давно получил лордство и держит один из самых больших замков в Элиантии. - Герда мечтательно вздохнула - Помню я Элиантию, красивая страна. Зачем ему уезжать оттуда ради нашего столетнего мрака? Луис хмуро пробубнил: - Он обанкротился. Стараниями моего братца Джорджа. - Не могу поверить,- охнула Герда. - Уж поверь, жизнь не так сладка, как медовые соты,- граф встал с места - Совсем скоро племянник прибудет сюда, и в Уиллоу-Мэноре настанут большие перемены.