***
Эдя проснулся от гладивших его рук Сенечки, настойчиво добивающегося утреннего раунда. Красильников сонно улыбнулся и молча позволил ласкать и трахать себя, как тому вздумается. Вся прелесть секса с Сенчем была в том, что блондин идеально подходил ему, как партнёр. Или Эдя подходил ему, как посмотреть — Сенечка руководствовался лишь собственными желаниями, но желания Краша удивительным образом всегда совпадали с его. Если Сенчес хотел полного и безоговорочного доминирования, Эдя мгновенно покорялся и принимал правила игры, немного жестковатые для себя, но от того не менее крышесносные; если любовник хотел взаимодействия, Красильников увлечённо включался в игру «на равных». Он просто позволял Сенче делать с собой всё, что угодно, зная — не навредят, удовлетворят и позаботятся. С Ники и Кирюшей самому приходилось выступать в роли такого вот «сенечки», но Крашу это безумно нравилось. Он легко переключался с пассивной роли на активную и получал от этого бешеное удовольствие. Когда любовник с надрывным стоном кончил, Эдя пошевелился и захихикал. Он был залит спермой почти с ног до головы. Сенечка тоже засмеялся: — Да, вчера отожгли, я не смог тебя отволочь в ванную, прости! — Неси сейчас, сладкий, у меня всё чешется, — капризно протянул Эдя и заржал в унисон блондину. Спустя час они уже поглощали сытный завтрак и обсуждали планы на вечер. Сенечка привычно предложил забуриться в клуб, но не тусить слишком долго — обоим нужно было на работу с утра. Эдя не возражал и сыто потянулся. После завтрака, который оказался во время обеда, Краш вновь повалился на кровать, с уже свежезастеленными простынями. Не хотелось куда-то идти. Он жаждал внимания и ласки. Сенечка взялся делать ему массаж, что было отнюдь не лишним, после такого марафона. Эдя замурчал от удовольствия и улёгся поудобнее. Сильные руки мяли его тело, надавливая на нужные точки, подчиняли, расслабляли и слегка возбуждали. Сенечка вообще любил, чтобы его хотели много, а желательно постоянно. Но, при этом, терпеть не мог искать новых партнёров, предпочитая постоянных и проверенных, с которыми не только безопасно, но и не нужно привыкать. Эд был практически самым лучшим.***
Ян бесцельно бродил по шумным улочкам большую часть дня. Обычно он любил наблюдать за людьми со стороны. Как художнику, ему нравилось запечатлевать в памяти лица разных прохожих, чтобы дома вспомнить каждую чёрточку и зарисовать. Его хобби были портреты людей с разными эмоциями, будь то радость, недовольство или печаль. Но так было обычно. Сегодня явно не тот день, когда хотелось любоваться окружающим миром. Ян оказался полностью погружён в свой собственный мир и не замечал ничего вокруг. Одна девчушка-подросток, проходя мимо Булатова, тормознула его и спросила, всё ли с ним в порядке, настолько бледным и неживым он казался. Парень только отмахнулся и побрёл дальше. У него не было конкретной цели, куда идти, не было маршрута или определённых планов. Ян двигался, куда глаза глядят, размышляя лишь о том, что упустил свою любовь. Карина понравилась Яну с первого взгляда, как только он увидел её. Как всё обернулось так, что спустя пару месяцев они перестали понимать друг друга, отдалились настолько, что стали совершенно чужими? Парень винил в случившемся только себя, нисколько не думая о том, что это ему, вообще-то, изменили, втоптали в грязь его чувства и элегантно махнули на прощание рукой. «Если бы Карина раньше сказала, если бы хоть намекнула, всё можно было б исправить, попытаться склеить те чувства, что ещё оставались живы…» — наивно думал он. Незаметно наступил вечер, принесший с собой легкую прохладу. Поёжившись и наплевав на всё, Ян двинулся в первый попавшийся бар. Внутри заведение оказалось довольно безвкусным: вычурным и ярким, со алыми принтами и деревянной мебелью. На стенах висели абстрактные картины, явно нарисованные бездарным художником, а контингент посетителей оставлял желать лучшего. Тем не менее, поскольку не из чего было выбирать, парень подошел к стойке, где ему улыбнулся бармен, протирающий стаканы. — Мне что-нибудь покрепче, — махнул рукой Ян, садясь за высокий стул с намерением провести здесь всю ночь. Возвращаться домой и слушать слова Эда о том, что он был прав, точно не хотелось.***
Эдя отжигал на танцполе вместе с Ники, а Сенечка придвинул к себе одну из своих пассий — длинноволосого брюнета с подведёнными миндалевидными глазами, мускулистой фигурой и похотливым ртом. Джемми Ли, по паспорту Евгений Листвянкин, был довольно востребованной моделью и любителем отсасывать в самых неожиданных местах. И открывал рот перед очень многими, особенно когда это касалось продвижения по карьерной лестнице. А вот крепкую задницу подставлял исключительно единицам, среди которых был Сенчес. Ли и Эде предлагал трахнуть его, но Эдя сказал, что ему, в отличие от Сенечки, брутальные пассивы не нравятся. Джемми пожал плечами, ограничился минетом и вернулся под крылышко блондина. Сегодня Сенечка собирался увезти к себе Джемми и поиграть в тематические игры, поскольку с Крашем на ночь не договаривались. Эдя хотел побыть сверху и обрадовался, встретив Никиту, тут же прильнувшего к нему репьём. Кирюша тоже собирался подойти — ночка обещала быть жаркой. Мысленно Красильников уже распрощался с полноценным сном, но ещё в середине вечеринки почувствовал внутри тревожный звоночек. Что-то не давало ему покоя, но трущийся о его бёдра Ники сбивал с мысли. В конце концов, Никиту пришлось трахнуть прямо в машине. А потом ещё раз, у Кирюши дома. Последний клещом присосался к члену золотоволосого Ники, который, в свою очередь, услаждал достоинство Эди своими неповторимыми розовыми губками. Эти двое, Ник и Кир, прекрасно дополняли друг друга. Пока они ласкали друг друга в позе «шестьдесят девять», Эдя пристраивался к попке одного из них сзади, точнее к тому, кто на тот момент был сверху. Потом мальчишки менялись местами, а Краш трахал свеженькую дырочку. Ему это никогда не надоедало. После очередного раунда, Эдя утопал в душ, расслабился и прикрыл глаза. Тревожный звоночек настойчиво набрал обороты, ничем и никем не заглушаемый. Красильников растёр по телу лавандовый гель и медленно смывал пену, чутко прислушиваясь к ощущениям. Лишь когда с тела полилась чистая вода, он резко открыл глаза. «Ян!» — возникло чёткое понимание. Краш вылетел из ванной и начал лихорадочно собираться. Любовники недоуменно наблюдали за этим, чуть ли не в один голос вопрошая, куда он собрался и что это значит. — У моего друга трудности, — не стал юлить Эдька. — Доразвлекайтесь без меня, котики, ладно? Не обижайтесь, — Ники огорчённо надул губы, а Кирюша вздохнул. — Всё, я убежал. Целую ваши попочки! В машине Эдя вытащил телефон и набрал номер Яна. Прошло некоторое время, прежде чем Ян ощутил вибрацию в кармане штанов. Нахмурившись, парень вытащил сотовый и, взглянув на экран, раздосадовано вздохнул. Эда видеть сейчас не было никакого желания, а всё потому, что он был полностью прав на счёт Карины. В каждой грёбанной черте её характера не ошибся, предполагая, что та хочет расстаться и уйти к богатому на дорогой тачке. Стерва, она и была стервой, которая готова растоптать любого, чтобы добиться того, о чём мечтала. Сделав очередной глоток терпкого напитка, Ян взглянул на улыбчивого бармена, который тут же налил ещё коньяка. В баре, с приближением ночи, становилось шумно. Включили музыку, и народ начал прибывать, чтобы весело провести время. Сбросив звонок, Булатов положил сотовый на барную стойку, взглянув на него, как на врага народа. Услышав короткие гудки, Красильников закусил губу и набрал снова. Его не покидало ощущение, что с Яном произошли какие-то неприятности. Конечно, был вариант, что Булатов проводит время со своей второй половинкой и Эдя банально мешает, но внутреннее чутьё орало благим матом. Приложив трубку к уху, Красильников откинулся на спинку водительского кресла и приготовился ждать. Лишь с третьего звонка и после длительных гудков ему ответили. — Что? — хрипло поинтересовался Ян, но поняв, что ответил слишком грубо, постарался смягчить тон: — Эд… Мне сейчас не до разговоров совершенно, — по голосу Булатова было слышно, что он находится под градусом, но не пьян до такого состояния, чтобы не соображать. — Просто скажи, где ты и с кем, и я отстану, — пообещал Краш, нервно постукивая пальцами по рулю. Ян помолчал, запустив пальцы свободной руки в растрёпанную прическу и ещё сильнее взлохмачивая кудри. — Один, — выдохнул кудрявый, кусая губы и вновь делая глоток заказанного напитка. — Я где-то… Чёрт его знает, где, — бармен, услышавший разговор, услужливо протянул визитку, на которой было написано название бара. — «R&B» бар. Даже не спрашивай, где это находится, — Булатов нервно засмеялся, рассматривая визитку с яркой афишей. — И так знаю, — отозвался Эдя, с некоторым облегчением. — Ты не хочешь разговаривать, и я не буду настаивать. Но, надеюсь, против молчаливой компании ничего не имеешь? Собеседник ничего не ответил, снова сбрасывая звонок. Эдя ухмыльнулся — чего-то такого он и ожидал и вообще опасался, что Ян даже не захочет афишировать место дислокации. «R&B» бар находился совсем не далеко и Эдя намеревался туда подъехать. Кажется, его друг-сосед заливает очередное горе, но не дело бросать его одного. Он и трезвый, не слишком внимательный и весьма доверчив, а уж как поддаст… Конечно, в няньки Краш не нанимался и не особенно любил инфантильных личностей, но Ян был из тех, кто хочет быть самостоятельным во что бы то ни стало, готов нести ответственность, а значит, небезнадёжен. К тому же, Эдя просто хотел его видеть. Для самоуспокоения ли или по какой-либо другой причине, он ещё не разобрался, но решил, что это подождёт.***
Ян глушил очередную порцию, болтая с барменом, когда рядом с ним присел кто-то с весьма приятным и знакомым мужским одеколоном. Запахов в заведении было, хоть отбавляй, но этот Ян бы ни с чем не смог спутать. — Ты довольно быстро, — хмыкнул Ян, поворачивая голову в сторону своего соседа. — Хм… Слушай, а давай выпьем? Я теперь свободный человек, могу делать, что захочу. Хотя… Собственно, кто до этого мне запрещал? Он вздохнул. В его зелёных глазах плескалась огромная боль, и казалось, блеск из них исчез, поселив пустоту, что съедала его изнутри. Ян поспешил отвернуться, зная, насколько проницателен Эд. Эдик покачал головой. Пить, когда за рулём, в его планы не входило. Но поддержать пригорюнившегося друга было нужно, поэтому он подозвал бармена, незаметно демонстрируя ключи от машины, и знаками попросил чего-то безалкогольного, но под видом противоположного, произнеся при этом: «Виски, пожалуйста!». Бармен не раз выполнял подобные просьбы и с удовольствием налил Эде какой-то безвредный напиток. Оплату, разумеется, взял, как за хороший вискарь. Подняв свой стакан, Красильников развернулся к Яну: — Что ж, за твою свободу, а значит, и перспективность! — Чего? — нахмурился Ян. — О чём ты вообще говоришь? — О том, что свободный человек всегда в перспективе на новые отношения, — пояснил Эдя и попробовал того, что налил ему бармен. Оказался яблочный сок. Да уж, по себестоимости с виски не сравнить. Краш незаметно усмехнулся. — Я правильно понимаю, что с Кариной ты больше не вместе? — осторожно уточнил он. Ян поморщился и кивнул. — Знаешь, а ты был прав насчет неё… Полностью, — в глазах Булатова сверкнула плохо скрываемое разочарование. — Она… Она изменила мне. — И ты с ней расстался? — Эдя задумчиво покрутился на барном стуле. — Или она сама ушла? — было важно заставить Яна выговориться. Хоть тот и сказал, что не настроен на общение, но Краш по опыту знал, что поддавшему и расстроенному человеку необходим собеседник. Красильников не стал рассыпаться во всяких «Мне очень жаль…» или «Как же так?..». Он подозревал подобное и подозрения оправдались. Теперь нужно это пережить и идти дальше. — Она меня бросила, — помолчав, ответил Ян, покачивая в руке стакан. — Сказала, что не даю того, что ей нужно, — усмехнулся Булатов, по-прежнему не глядя в сторону друга, словно разговаривая сам собой. — И вообще… Оказывается, я даже всегда делал не те подарки, которые ей хотелось, — снова глоток и полуулыбка расцвела на губах Яна, когда он понял, каким идиотом всё это время был. — А что ей было нужно? — крайне аккуратно поинтересовался Эдя, уже примерно зная ответ. — Ну, грубо говоря, лучших друзей девушек, — абстрактно заявил Булатов, взмахнув рукой в воздухе. — Ей подавай бриллианты, дорогие тачки и прочую роскошь, — впервые за долгое время парень взглянул на Красильникова, подперев щеку ладонью. — Вот не думаю, что захочу ещё раз влюбиться. Может, быть геем не так уж плохо? — Ян пьяно засмеялся и вдруг положил руку на плечо друга, сжав его, фыркая. — Неа… Я не говорю, что мужские задницы меня привлекают, но… Запросов меньше, что ли. И я точно знаю, что не хочу больше любить. Нет-нет… — Булатов покачал головой и вновь опрокинул в себя глоток коньяка. Эдя тоже фыркнул, но очень тихо. Не встречал ещё Ян хабалок и педовок среди радужных рядов, те похлеще Карины разведут, и не заметишь. Но говорить это сейчас не следовало, хотя, справедливости ради, Эдя промолвил: — Среди геев тоже всякие случаются… Поздно уже, может домой? — взгляд, брошенный на время, заставил поморщиться — первый час ночи. — И что там делать? — Ян отстранился и в его глазах засветилась идея, которая уж точно бы не понравилась ему в трезвом состоянии. — А давай в клуб? Отдохнем шикарно? Ян становился совершенно не адекватным, не похожим на обычного себя — серьезного и ответственного человека. Парень всем своим видом желал показать, что хоть ему и больно, он крепко стоит на ногах (в прямом и переносном смысле) и готов жить дальше. Но такими глазами обмануть невозможно, в которых боль плещется, едва не переливаясь через край. Булатов был, как открытая книга. Книга, в которой листы оказались вырваны — всё будущее с Кариной, что Ян себе рисовал, все планы и надежды рухнули, как карточный домик, оставив после себя руины. Сердце Яна ныло, надрывно стонало внутри, но он старательно не показывал этого и не желал окончательно расклеиться. Пусть Ян и был добродушным, слегка мягкотелым и податливым парнем, внутри него сидел крепкий стержень, не готовый сломиться под гнетами и ударами Судьбы. — В клубе, Ян, скучно, я только что оттуда. — хмыкнул Эдя и поставил пустой стакан на стойку. — В будние дни шоу-программы не проводят, к этому моменту все уже пьяны в хлам, и пока мы доедем, останутся только спящие, укуренные, остальные разойдутся по домам. Завтра на работу-учёбу большинству. И мне, кстати… — чуть тише добавил он. Про себя Красильников чертыхался и лелеял надежду, что Ян не станет рваться куда-то, хрен знает куда, а спокойно согласится сесть в машину. По опыту зная, что парень там уснёт, пока они едут, можно будет не волноваться и дуть прямо домой. А там… Останется только дотащить до кровати. Эдя хоть и не как Сенечка, габаритами, но и не хлюпик. Справится. Булатов сквасил совсем расстроенную мордашку и посмотрел на Эдика мутными глазами. Парень казался нереально красивым, даже по мужским меркам. В полутемном помещении глаза Эда словно светились изнутри, маня и гипнотизируя. Булатов несколько раз встряхнул головой, но всё-таки странный глюк не прошел. Хмыкнув, вздохнул и покопался в своей сумке, выуживая кошелёк, чтобы расплатиться за выпивку. — Ладно, Эдя, давай домой, — оказывается, мыслить здраво парень оказался вполне способен. Красильников вздохнул с облегчением и повёл его в машину, слегка придерживая за локоть. Булатов ступал нетвёрдо, но и не падал, поэтому транспортировка прошла успешно. Как Эд и ожидал, сосед задремал, убаюканный плавным ходом авто, и его пришлось слегка растолкать возле дома. Поднялся Ян сам, но глаза то и дело прикрывал, почти засыпая на ходу. Уже в квартире Красильников поинтересовался: — Ты сразу спать или на душ есть силы? — Нет, я в кровать, — пробубнил Ян, поддерживаемый Эдом, пока сам снимал обувь в прихожей. — Как скажешь, — добродушно усмехнулся Эдя, сбрасывая свои мокасины и устраивая их на полку, в обувной шкаф. — Тебе помочь переодеться? — Э, нет, — фыркнул Ян, косо взглянув на Эда. — Я не маленький. И, придерживаясь за стенки, Булатов побрёл в комнату, по пути стараясь снять с себя футболку-поло. Не дойдя до двери, Ян стянул верхнюю часть гардероба, прижавшись спиной к стене, чтобы устоять. Полюбоваться было, чем. Не даром Булатов гордился тем, что занимается в зале, впахивая, как проклятый, чтобы добиться рельефности мышц. И Эдя, пользуясь тем, что сосед слегка не в адеквате, разглядывал каждую видимую линию. Его не вдохновляли пьяные и невменяемые, но упускать из виду невольный стриптиз парень не собирался. Даже подумал, что не отказался бы рассмотреть поближе и не только глазами. Красота — страшная сила. Так и манит прикоснуться, причаститься к своему совершенству. Эд даже сделал шаг в сторону Яна, не совсем понимая своего порыва. А Булатов не замечал поползновений в свою сторону. Он запустил пальцы в кудри, вздохнув. Нужно было набраться сил и доползти до своей кровати, чтобы лечь спать. Но данная миссия казалась невыполнимой. Эд пришёл ему на помощь, мягко коснувшись плеча. Отлепив выдохшееся тело от стены, Красильников аккуратно подтолкнул соседа в его комнату. Подведя к кровати, напомнил: — Брюки, Ян. Снимай их, и носки тоже. И ложись. Булатову выполняемые действия казались категорически сложными. Неловко, немного замедленно, парень расстегнул ремень на штанах. Вжикнула молния, разрезав тишину комнаты, в которой было слышно лишь сиплое дыхание Яна. Когда с самой сложной частью было покончено, Булатов спустил с бедер штанины, которые сразу упали к ногам, оставив Яна стоять в одних черных боксерах и носках. Ткань нижнего белья отлично подчеркнула все достоинства, но тот не замечал чужого взгляда, наклоняясь, чтобы стянуть носки. Поддержки Эда, ухватившего Булатова за предплечье, вполне хватило, чтобы не навернуться на пол. — Линзы, — вдруг вспомнил Ян, посмотрев на друга. — Мне… Надо их… Снять. — Тогда пойдём в ванную, — вздохнул Эдя и покрепче взялся за его локоть, стараясь не пялиться на округлую задницу и весьма внушительное… спереди. Ведя нетвёрдо ступающее тело, Красильников тоскливо подумал о Сенечке, который развлекался сейчас со своей моделькой Ли. Внезапно, до мурашек, захотелось ощутить его член в собственной заднице. И даже любимые «котятки», Ники с Кирюшей, совершенно отошли на другой план. «Привет, недотрах…» — угрюмо подумал Эдя. — «И это при наличии аж трёх любовников». Ян доковылял до раковины и, прижавшись спиной к прохладной плитке стены помещения, указал в сторону полочки. — Там конт… штука для хранения линз, — объяснил Булатов, пьяно ухмыльнувшись, когда понял, что совсем не способен выговорить такое простое слово, как «контейнер». — Ага, — кивнул Эдя, беря требуемое и осторожно откручивая крышечки. — Руки мой, прежде, чем снять. И мне надо… — он поставил контейнер обратно на полку и открыл кран. Взяв ладони Яна в свои, выдавил жидкого мыла и растёр в четыре руки, проследив, чтобы вода смыла всю пену. — Вот теперь вытаскивай! Булатов вздрогнул от прикосновений друга, но не отстранился. Пьяный мозг понимал, что не очень-то правильно, когда другой парень моет тебе руки, оказавшись на расстоянии нескольких сантиметров от лица, но туман в голове мешал думать, а тело слушалось из-за этого невероятно плохо. Ян лишь посмотрел в янтарные глаза Эда, на несколько секунд задерживая свой взгляд дольше, чем надо, а затем, отстранившись, кивнул. Вытер руки полотенцем, висящем на крючке рядом, и на автомате, давно выученными и отработанными движениями, снял линзы, положив их в ячейки контейнера. Заморгав, потёр уставшие глаза, копируя своим поведением ребёнка. Эдя запоздало подумал, что лицо бы парню тоже умыть, но было поздно. Сам он никогда не надевал и не снимал линзы, не умывшись предварительно и не обработав руки. — Идём баиньки, — вздохнул он, вновь подхватывая Булатова под локоток. Парень не сопротивлялся, когда его повели в спальню. А Эде захотелось внезапно ущипнуть его за упругую ягодицу, слегка шлёпнуть и ласково бросить: «Раздвигай, радость моя». Ники обожал подобную манеру обращения, но разве Красильников не представил Яна на месте Сенечки? Пытаясь понять, какую роль отвёл бы соседу в своей постели, активную или пассивную, Краш слегка растерялся. Булатов подходил, скорее, под определение «универсал», как и сам Эд. Однако, последний никак не мог осознать, почему почувствовал мимолётное желание к Яну, как пассивному? Совсем он не подходит под вкусовые пристрастия Краша, в этой роли! Булатов уже улёгся, заползая под одеяло и смешно выпячивая задницу. Эдя не удержался, накрыл его и шутливо похлопал по вышеозначенной выпуклости: — Сладких снов, милый! Ян перевернулся и сонно взглянул на Эда из-под упавших кудрей на лоб. — Эй… Полежишь со мной немного? Не было понятно, пьян ли Ян до такой степени, что не понимает происходящего, или говорит это на полном серьёзе, подсознательно потянувшись к чужому теплу, чувствуя себя невыносимо одиноко. Ян и забыл вовсе, что несколько минут назад вздрогнул от прикосновений соседа, ему просто хотелось кого-нибудь рядом, кто ценит его таким, каков он есть, а не за деньги, что, возможно, водятся в его карманах. Эдя о причине его порыва не знал и выпучил глаза. Каким бы хорошим не было его чутьё, мысли парень читать не умел и весьма удивился такому предложению. Может, напомнить Яну, что тот, кого он пригласил в кроватку — гей? Или плевать уж, утром разберутся?.. Красильников плюнул и решил, что была-не была. Но укладываться в одежде как-то не улыбалось, а переодеваться, не используя предварительно душ, Эдя терпеть не мог. Пожав плечами, он скинул всё, оставшись в весьма откровенных слипах, и аккуратно улёгся возле расслабленного Яна. Правда, под одеяло не полез, рассудив, что не замёрзнет, и вообще, он тут ненадолго. Булатов счастливо улыбнулся, закрывая глаза и бормоча едва слышно: — Спасибо… Эд… Разумеется, Ян благодарил за всё, что сосед сделал для него, но озвучивать дальнейшее не было сил. Язык едва ворочался во рту, а в голове не осталось ни одной связной мысли. Краш с умилением взглянул на лежащего рядом и подоткнул ему одеяло: — Спи, спи… — шёпотом. Булатов тихонько засопел, плотно сомкнув ресницы, но Эдя ещё некоторое время выжидал, прежде чем покинуть его комнату, собрав с пола собственные шмотки и набрасывая на спинку стула вещи Яна. Захватив чистое бельё и трикотажные шорты, Эдя утопал в душ. Стоя под тёплыми струями, прокручивал в голове увиденное, пытаясь разложить по полочкам так же услышанное и подуманное. Картинка раздевающегося Яна заставила член заинтересованно дёрнуться, и Эдя не стал отказывать себе в ручном удовольствии — тело соседа было великолепным, на такое грех не подрочить. Вот только представлял его Краш то на себе, то под собой, а кончил от мысли, что с удовольствием сделал бы минет кудрявому натуралу. Да, пожалуй, если и начинать сексуальные утехи с каким-нибудь гетеро, то с минета.