***
Ян однозначно не понимал, что делает в компании своей подруги Ольги Никифоровой, которая жужжала о какой-то работе, на которую устроилась спустя пару недель после окончания университета. Девушка была вне себя от счастья, радуясь, как ей повезло и какая она умница, закончив образовательное учреждение с красным дипломом. — Можно подумать, что только краснодипломникам везет, — закатил глаза Ян, отпив из кружки приготовленный Олей кофе и поморщился; напиток оказался невкусным, перенасыщенным и горьким. — Я и не сказала, что только я молодец, — со сверкающей улыбкой на лице обернулась девушка к Булатову, перестав кромсать на кухонной тумбе бутерброд и поставив тарелку перед Яном. — Ты тоже большой умница! — брюнетка присела напротив друга, мило фыркнув, когда парень скептически на неё глянул. — Ну, посуди сам. Мало того, что ты теперь живешь один, так ещё и на две работы устроился. — Вторую скоро брошу, — буркнул Ян, отставляя кофе и морщась. Ровно полгода назад Ян упустил нечто очень важное, то, что было для него смыслом жизни. Но он, как полный идиот, профукал это. Шесть месяцев и пару недель назад из его квартиры ушел Эд Красильников, оставив после себя дыру в груди и ничем не вытесняемые воспоминания. Ян тогда решил, что всё к лучшему для обоих, ведь так жить будет проще всем. Но оказалось, что это не так. Первое время Булатов, приходя домой, забывшись, говорил: «Я дома!» Но никто не выглядывал из кухни с улыбкой, не желал ему, сонному, доброго утра и больше не готовил обожаемый кофе. Булатов чувствовал себя каким-то незавершенным, словно потерял часть себя, но только не мог понять, какую именно. Без Эда всё казалось пустым и серым, неважным и раздражающим, но упрямый Ян решил, что это из-за банального недостатка сексуальной активности. Нужно было выходить из ситуации, и парень не нашел ничего лучше, как пойти туда, где можно было легко снять девушку на ночь. Питейные и танцевальные заведения, наполненные шумом, Булатов крайне не любил, но найти себе объект желания смог. Девушка оказалась очаровательной блондинкой с пышными формами и красивыми глазами цвета спелого ореха, однако, когда они дошли до поцелуев и объятий, Ян представил перед собой совершенно другое тело: мужское, стройное, с четко выделяющимися мышцами и красивым прессом. И лицо, окрашенное румянцем. У того глаза были цвета янтаря и губы столь манящие, что Яну стало плохо от невозможности ощутить их мятный вкус. В тот вечер Ян позорно сбежал из клуба, забаррикадировавшись в квартире, как какой-нибудь псих, не отвечая на звонки и СМС-ки Оли, переживающей за состояние одногруппника. Наверное, Булатову повезло, потому что в день своего побега, находясь в полнейшем раздрае, он нашел в комнате Эда бутылку припрятанного вискаря, а в аптечке, на видном месте, болеутоляющее. Обнаружив находки, Ян, расхохотался, как ненормальный, но вопреки этому на его глазах выступили слезы. Ему вспомнился каждый момент их жизни с Эдом: вечерние киномарафоны и поедание попкорна наперегонки, утренние часы, полные запахами свежесваренного кофе и нежных, ленивых поцелуев, азартные попытки выиграть друг у друга в настольные игры и весёлые шутки по этому поводу. Булатов, прижавшись спиной к стене комнаты, в которой жил Эд, съехал вниз, уткнувшись лицом в колени. Впервые за свои двадцать четыре года парень дал волю настоящей истерике, расплакавшись, словно девица. И эти слёзы словно очистили разум, открыв Яну простую истину, что он любил Эда, только не осознавал этого, не хотел замечать, боясь его половой принадлежности. И сосед был прав, говоря, что Карина Гальцева — лишь предлог, чтобы не видеть настоящее положение дел. Эд плакал и заливал горе виски, но наутро, оправившись от похмелья, твёрдо решил, что обязан с этим справиться, чтобы идти дальше с высокоподнятой головой. Ему необходимо заново выстроить дорогу своей жизни, не оглядываясь назад, но обязательно исправить колоссальную ошибку и вернуть одного единственного человека, который стал всем. Ян специально не звонил Эду, полагая, что должен до конца разобраться с возникшими проблемами. Поэтому в первую очередь, устроился на работу, не желая вселять нового арендатора. Та комната принадлежала Крашу. Почему-то в той спальне Ян видел определённый, только ему понятный, смысл. Он частенько перебирался на кровать Эда и, свернувшись на ней калачиком, засыпал. Устроившись на полставки в кафе официантом, Ян на своей шкуре ощутил, как это сложно — совмещать работу и учёбу, с учётом того, что их гоняли, не давая спуску. Парень недосыпал, часто пропускал лекции, но, сцепив зубы, терпел, зная, что позже станет легче. — Удивительно, что ты решился бросить свою «подай-принеси» работу, — недовольно поджала губы Никифорова, возвращая Яна в реальность. — Тебе не шло быть официантом. — А тебе не идет быть мамочкой, — хмыкнул Булатов. — Мне нравилась эта работа. Если бы она ещё приносила столько дохода, сколько и по профессии, то я бы с удовольствием устроился на полный рабочий день. — Ага, и под вечер бы не разгибал ног, — вздохнула Оля, но спорить не стала. За полгода её друг изменился. Да, Никифорова с уверенностью могла сказать «друг», потому что сама она только недавно призналась ему, что теперь лесбиянка. Девушки ей нравились и раньше, но на полный эксперимент Оля решилась не так давно и более не хотела встречаться с мужчинами. Признание вышло случайно, спонтанно, но желание поделиться с Яном переполняло её, однажды вылившись потоком на ничего не подозревающего слушателя. Ян чуть не подавился чаем, а брюнетка стыдливо опустила глаза. Оказалось, она уже два месяца встречается с девушкой, но никому об этом не говорила, решившись довериться только Яну. На вопрос: «Почему мне?», Никифорова недоуменно ответила: «Я думаю, ты поймешь». Пояснять, что именно Булатов должен понять, она не стала. На этом разговор был окончен. После того откровения Ян и Ольга ещё сильнее сблизились. Девушка часто бывала в гостях у Булатова и даже оставалась на ночь. Пассия Оли жила и училась в другом городе, но они часто созванивались. В такие моменты у Оли горели глаза, и все её слова были пропитаны любовью. Булатов искренне радовался за неё, но немножко завидовал. Шло время, и Ян начал потихоньку привыкать, что не слышит голос Эда, не видит сияющих в янтарном взгляде заботы и нежности. Булатов упрямо сдерживал себя, чтобы не позвонить бывшему соседу и человеку, который прочно вошел в его жизнь, сам этого не понимая. На Новый Год Ян поехал в родной город к родителям, которые встретили с распростёртыми объятиями и кучей вопросов о его жизни. Сдержанно и без подробностей Булатов рассказал всё, что у него произошло, словно не разговаривал каждые выходные с Людмилой Евгеньевной по телефону. Родители пожелали подробностей и вытрясли из Яна всё, позже сетуя, что он не должен был устраиваться на работу. Мать причитала и возмущалась, что сыну нужно без долгов закончить учёбу, а отец, кряхтя, поддакивал. День рождения Яна, выпавший на каникулы, через три дня после Рождества, был отмечен в кругу семьи. Родители решили подарить сыну, к его ужасу и трепету, машину. Чёрный Ford Kuga, пусть и не новый, был великолепен в своей массивности, Булатов едва не пищал, обнимая родителей по очереди. Он давно мечтал о своей тачке, только средства не позволяли. Права у Яна были с восемнадцати лет, он частенько садился за руль отцовской машины, когда приезжал к ним, но никогда не думал, что в скором времени сядет в свою. Он проколесил по дорогам весь день, чувствуя переполняющее его счастье, а вечером решил во всём признаться родителям. Точнее, быть до конца честным с ними и с тем, что произошло у него в жизни. Усадив родственников за кухонный стол, Ян дрожащими руками налил им по стакану воды, чем добился встревоженных взглядов. Булатов переживал о последствиях своего каминг-аута, боялся, что от него откажутся. Пусть он и был единственным сыном, но считал, что родители способны выкинуть его на улицу. Признание Ян делал не только для себя. Он надеялся наладить отношения с Эдом и не желал больше никаких оговорок. — Мам, пап, — начал Ян, ища в себе силы, чтобы не сорваться и не выдать, как на духу пулемётом из тысячи слов, — я должен вам кое-что рассказать. — Сынок, ты пугаешь, — сказала Людмила Евгеньевна дрожащим голосом, стискивая в руках подол своего платья. — У тебя что-то произошло? — Можно и так сказать, — хмыкнул Ян. И парень объяснил всё: как он познакомился с Эдом и тот начал жить с ним, как тот помог ему выбраться из пучины отчаяния после расставания с Кариной. Ян не скрывал свою симпатию и восторг этим человеком, как развивались их отношения и чем окончились. Слова лились потоком, но он с ужасом отмечал, как меняются выражения лиц родителей. У Людмилы Евгеньевны в глазах стояли слёзы, а Даниил Кириллович не переставал хмуриться. — То есть, ты хочешь сказать, что гомосексуалист? — сдерживая гнев, поинтересовался отец. — Если быть точней, то — бисексуал, пап, — пояснил Ян, тяжело вздыхая. — Мне нравятся, как мужчины, так и женщины. Даниил Кириллович без лишних вопросов осушил стакан воды и, встав из-за стола, молча ушёл в свою комнату, а Людмила Евгеньевна, перестав сдерживать эмоции, разрыдалась, закрыв лицо руками. Ян вскочил и, подойдя к матери, обнял её, пытаясь успокоить, но у него ничего не вышло. — Мне нужен только он, — вдруг неожиданно для самого себя, вслух признался Ян, вытирая слёзы с щек любимой мамы. — Я… Мам, мне нравится Эд, очень нравится. Он удивительный, прекрасный, добрый, заботливый. Я хочу только его. Меня не волнуют другие парни, он — единственный. Людмила Евгеньевна расплакалась ещё горше, ведь она мечтала о внуках. Яну ничего не оставалось, как пообещать, что, кого бы он ни выбрал, родители смогут понянчить внука или внучку. Признавшись, Булатов ощутил, как упал камень с плеч, а груз ответственности стал значительно меньше. Ян смог принять свою ориентацию и теперь спокойно представлял себя с мужчиной, с Эдом, в одной постели, когда их тела переплетены в агонии страсти, Ян дарит удовольствие любимому, а тот в ответ отдает всего себя Булатову. Оставаться в квартире родителей Ян не смог, и этим же вечером, сел в свою новую машину и уехал к себе. В квартиру парень входил с сердцем, полным надежды, что позвонит Эду и всё ему объяснит, несмотря на те месяцы, что они не виделись. Но… На следующий день он набрал знакомые цифры на телефоне, но ответил женский механический голос: «Извините, абонент больше не существует». У парня опустились руки и, кажется, сердце перестало биться, совершая автоматический разгон крови по сосудам. Булатов чудом не разбил сотовый, когда с силой запустил его в стену. Он не знал ни нового адреса Эда, ни родителей, ни места работы. Взращённые было, надежды рухнули, погребя несчастного страдальца под своими руинами. — Знаешь, ты меня пугаешь, — честно призналась Оля, когда Ян в очередной раз потерял нить разговора. — Мне, конечно, ясно, что ты до сих пор мечтаешь о своем Эде, но, может, хватит? Он — пройденный этап жизни и не будет твоим, как бы ты этого не хотел. Ян не скрыл от Ольги о своих переживаниях. Девушка сначала дала сильный подзатыльник, а потом крепко-крепко обняла, прижимая к себе и говоря, что всё будет хорошо. Но что хорошего?.. Шло время, мысли об Эде посещали каждый день, но потом реже и реже. Он часто снился Яну, приходя то в образе искусителя, то в качестве нежного и чувственного любовника. Обычно после таких снов Булатов просыпался со стояком и чувством полнейшего опустошения. Но дни текли за днями, перетекая в месяцы. Ян забывал, как пахнет кожа Краша, его яркую и солнечную улыбку, золото глаз и родной голос. — Почему? — задал вполне резонный вопрос Ян, взглянув на подругу. — Потому что он выбросил тебя из своей жизни, дурачок! — закатила глаза Никифорова, качнув головой. — Он стёр твой номер, а свой сменил, судя по тому, что тебе не удается дозвониться до него. У Эдика началась новая жизнь, без тебя, нравится тебе это или нет, Ян. Поэтому, возьми себя в руки и найди кого-нибудь, иначе ты так и просидишь всю жизнь в ожидании своего Красильникова. Слова подруги были весомыми, но Булатов не желал смириться так просто. После окончания университета и блестящей защиты проекта, над которым корпел целый год, Булатов смог устроиться в крупную строительную компанию, правда, лишь помощником рядового архитектора, однако, ему прочили, что с таким талантом не потребуется много времени, чтобы подняться по карьерной лестнице. И Булатов верил. По истечению полугода после расставания с Эдом, Ян сменил имидж, состриг густые кудряшки, шапкой обрамляющие голову. Теперь у Булатова была солидная прическа, короткие виски, а кудри падали на лоб. Парень стал одеваться, как ему и подобает, в гардеробе появилось больше официальных костюмов и рубашек, ушли растянутые штаны и футболки. Оля старательно позаботилась о внешнем виде друга, выбирая вместе с ним вещи, идеально подчеркивающие его фигуру и внешность. Одно только в жизни Яна не изменилось — он так и не смог продать квартиру, что напоминала ему об Эде, хоть подруга и намекала много раз, мол, пора уже избавиться от этой хрущёвки и переехать во что-то более приличное. Но Ян противился до последнего, а вот его родители оказались полностью согласны с Олей. Людмила Евгеньевна и Даниил Кириллович в конечном итоге приняли ориентацию сына, попросив только, чтобы тот вел аккуратную жизнь и в будущем подарил им внуков. Ян только закатил глаза, но согласился. Булатов вообще перестал верить, что заведёт с кем-нибудь когда-либо отношения. — Давай так, — Оля вскочила с места и, схватив Яна за руку, потащила парня в спальню Эда, осматриваясь вокруг. — Булатов, тебе однозначно нужно сменить квартиру. И давай начнем с продажи. — Продажи чего? — недоуменно спросил хозяин упомянутой квартиры, приподняв брови. — С этого! — девушка с полной уверенностью ткнула во фреску, стоявшую в стенной нише. — Я знаю, что ты часами можешь пялиться на эту штуку. Сто процентов, она напоминает тебе об Эде. Ян хотел было воспротивиться, но скептический взгляд Оли, направленный на него, лишь подтвердил её догадку, поэтому парню осталось только кивнуть. — Тогда решено! У меня есть один знакомый организатор выставок. Я уверена, она оценит эту вещь по достоинству. Собирай вещи, мой друг, — в голубых глазах девчонки загорелся нешуточный огонь, — ты съезжаешь. Яна посетило ощущение медленно выстраивающегося моста под ногами, хлипкого и узкого. Но, в то же время, ожила надежда, что на том берегу, куда приведёт этот мост, всё будет совсем иначе.***
О выставке Эдя узнал от матери, которая предложила сыну прогуляться и посмотреть на новые таланты. Красильников, воспитанный в мире художественного искусства, воспылал интересом и тут же согласился. Выставка проходила в масштабном ДК и занимала сразу три зала. Работы были разные: картины, скульптуры, элементы лепнины и многое другое. Эдя задумчиво бродил от работы к работе, внимательно разглядывал каждую и старался запомнить наиболее удачных авторов, чтобы пересказать Ирине Дмитриевне. Половину одного из залов занимали фрески всевозможных размеров, от огромных до самых маленьких. Одна из них, «Лорелея», заинтересовала Красильникова своей сложностью и красотой, но когда он поинтересовался стоимостью, понял, что не готов расставаться с такой суммой. Дороговато, даже слишком. Обойдя почти весь периметр, Эд внезапно застыл. Побледнев, он разглядывал до боли знакомую орхидею в тонкой вазе, выполненную пастозой. «Ян Булатов. Цвет орхидеи» — гласила табличка. Словно во сне, Эд шагнул к фреске и несмело прикоснулся пальцем к краю, не веря своим глазам. Он так хотел когда-то заполучить эту вещь в память о любимом человеке, но не смог, хотя Ян предлагал. И вот теперь, эта красота, словно насмехаясь, маячила перед лицом, маня и притягивая. Миловидная девушка, заметив острый интерес парня, подскочила к нему и радостно затараторила, расхваливая работу и автора на все лады. Краш хотел возразить, что и без неё, и даже лучше неё знает все достоинства сделавшего фреску человека, но язык прилип к гортани. Несколько минут он провёл в немом созерцании, пока поток слов девушки не иссяк. Девица с ожиданием и надеждой уставилась на Эда, а до него только сейчас дошло, что последние фразы, когда озвучивали цену, он прослушал. Попросив повторить, покрылся мурашками возбуждения. За «Цвет орхидеи» просили не так уж много, но даже если бы она стоила столько же, сколько «Лорелея», Эд не задумываясь, купил бы. Он глаз не мог оторвать от дорогого сердцу воспоминания. Когда фреску, со всеми предосторожностями, упаковали для него, Краш всё ещё не смел поверить, что она теперь принадлежит ему. Девушка отчаянно строила глазки и предлагала взглянуть на другие работы, но Эд больше ничего не желал видеть. Вежливо поблагодарив и мимоходом ответив на комплимент о его редком цвете глаз, парень покинул выставку и поспешил домой. Фреска идеально встала на прикроватную полку. Никуда больше Эдя размещать её не хотел. Ему важно было любоваться вещицей непосредственно перед сном, чтобы хоть чуть-чуть оживить свои воспоминания и былые чувства. Почти похоронив последние, он вдруг с удивлением обнаружил, что испытывает особенное тепло по отношению к бывшему соседу. Ностальгия по тем временам накрыла внезапно, и Эд закрыл глаза, смакуя ощущения. Чутьё оживилось и немедленно подало сигнал, что предаваться рефлексии опасно, но вопреки предупреждению, Краш вызывал в памяти всё новые кадры их жизни с Яном. Сантиметр за сантиметром, он приподнимал крышку «ящика Пандоры» своих чувств, пока внезапно не испугался того, что тот скрывает. Не хватало ещё вновь начать терзаться болью от несбыточных надежд и точившей сердце любви. Эд ведь даже номер сотового сменил. Поступок малодушный, почти трусливый, но если уж рвать, то с корнями. Хорошо, что свой личный номер парень, как менеджер, не вносил в реестр рабочих, для такого у него была другая симкарта. Пришлось, правда, попотеть, чтобы оповестить всё своё окружение о новом номере. После этого Эду стало намного легче. Словно выстроил бетонную стену между настоящим и прошлым, толстую и непрошибаемую. И долгое время парень прятался за ней, затаивая настоящие чувства и запечатывая под замок. Так зачем сейчас он ворошит это прошлое? Нужно ли бередить старые раны? «Цвет орхидеи» напоминал о Яне так сильно… Зазвонил телефон и Эд, опомнившись, принял вызов: — Привет, Дюха! — Привет, сладкая попка! Ну что, во сколько сегодня приедешь? — собеседник был весел и лучился игривостью. — Извини, но не сегодня, — отказался Краш. — Мне к родителям надо, я уже договорился. — Уррр, жаль! — непритворно огорчился любовник. — Миха соскучился по твоему минету, да и прочим прелестям… Может быть, ты приедешь попозже? — было ясно, что парень не теряет надежды на жаркую ночь. Эд вздохнул. После всех этих воспоминаний и созерцания частички собственных чувств, ни о ком другом, кроме Яна, даже думать не хотелось. — Нет, я ночую у родителей же, — ответил Эд и через силу выдавил: — Передай Михе, что завтра мой рот в его распоряжении. И в твоём. Как и остальные части тела, — пошутил он. — Ох… Ладно, тогда до завтра! — Дюха вздохнул и отключился. Эдя отложил телефон и присел на краешек кровати, лаская взглядом изгибы цветка орхидеи. Разве не судьба, что он посетил сегодняшнюю выставку и нашёл эту вещь? Но что последует за этим?.. Сердце сжалось от странного предчувствия.***
Оля Никифорова о том, что работу её друга купили, узнала практически сразу же. Кристина — её давняя приятельница, занималась продажей предметов художественного искусства, заведуя той самой галерей, где выставлялись работы многих начинающих и более известных авторов. Девушка позвонила Оле и тараторила, как сумасшедшая. Никифорова едва не фыркнула, пытаясь представить, что чувствуют покупатели, когда у них над ухом строчит подобный пулемёт. Впрочем, Кристина обладала невероятной харизмой, живым юмором и высокими знаниями в своей области, а это располагает к себе. — Его зовут Эдуард, шикарное имя, на мой взгляд, и ему идёт! У него глаза, как янтарь, такие необычные! — захлёбывалась эмоциями девушка, в то время как Ольга всё сильнее хмурилась. — Довольно высокий, привлекательный. У него кожа идеальная, Оль! Гладкая, без единого недостатка. А еще меня поразило, как искусно стилист поработал над его волосами: они русые, но мелированные так незаметно, что смотрится как эффект выгоревших на солнце прядей. Ухоженный, модный, я чуть не запала! Но знаешь, я бы подумала, что он — гей. — Он и есть гей, — выдохнула Никифорова, качнув головой; благо, что встреча с Яном отменилась и он не мог сейчас видеть, как сильно в голубых глазах подруги плещется беспокойство. — Этот парень твой знакомый? — удивилась Кристина. — Да, — серьёзно ответила Оля, прикусывая губу. Девушке не потребовалось много времени, чтобы принять решение: — Крис, можешь мне скинуть контактную информацию этого молодого человека? Я бы хотела позвонить, как представитель художника, и узнать, чем привлекла его работа Яна. Ну, это для того, чтобы Булатов совершенствовался, — нагло соврала брюнетка, зная, что так просто личные данные она бы не получила ввиду конфиденциальности.***
Ян тревожно наблюдал, как Оля нервно ходит туда-сюда по его кухне. Парень не понимал, что с подругой происходит. В общем-то, Никифорова за долгие месяцы общения превратилась для него в открытую книгу, и ему не составило большого труда понять, что девушка в буквальном смысле сдерживает себя, чтобы что-нибудь не ляпнуть. Всю неделю после выставки Никифорова почему-то избегала его, отнекиваясь, что у неё большая нагрузка на работе. Тем не менее, Ян догадывался, что это неправда. — Оль, если ты сейчас ещё раз пройдешься по кругу, то я усажу тебя на стул и привяжу верёвкой, — вполне резонно заметил парень, когда Никифорова увеличила шаг. — Я серьёзно, дорогая! Брюнетка тормознула и, прикрыв глаза, тяжело вздохнула, собираясь с духом. На следующий день, после выставки, с Яном расплатились за его фреску, но на вопрос, кто был покупателем, ответили, что тот пожелал остаться неизвестным. Ян пожал плечами. Сумму он получил достойную, хотя и не ожидал, что кто-то купит работу неизвестного художника, коих совсем не мало, и был весьма рад. С другой стороны парню казалось, что он расстался с чем-то дорогим его сердцу, но знал, что так нужно, потому что иначе никогда не смог бы по-настоящему отпустить Эда. Этими мыслями он поделился с Олей, из-за чего она теперь боялась рассказать другу правду. Однако взвесив все «за» и «против», решила быть честной. — Короче, — девушка села за стол напротив Яна, прикусив губу, ещё минуту позволяя себе взять передышку, прежде чем признаться, — помнишь, после выставки тебе не назвали покупателя? — И? — Булатов приподнял брови, не понимая, к чему клонит подруга. — Это был Эдик, Ян, — выдохнула брюнетка. Булатов замер, а в его глазах появилось удивление вперемешку со страхом. — Эд Красильников купил твою фреску, — помолчав, Ольга опустила голову: — Прости, Ян, что раньше не сказала… Думала, так будет лучше для тебя. Булатов встал с места и, налив стакан воды, залпом осушил его. Ему до сих пор чудилось, что Оля произнесла другое имя. Невозможно! Эд купил его фреску, которую отказался брать бесплатно? Или он решил, что Ян расстался с картиной из-за того, что бедствует? А может… Эдик всё ещё что-то чувствует к нему? Разные эмоции обуревали Яном, начиная с радости и заканчивая злостью на то, что Оля раньше не сказала ему об этом. — Он оставил хоть какие-то данные о себе? — взволнованно уточнил парень. — Только номер телефона, — Оля исподлобья наблюдала за Булатовым. — Почему ты не…? — Ян обернулся к девушке, сдвинув брови. — Не призналась? — тяжело вздохнула подруга. — Потому что видела, как все эти месяцы ты на стенку лез! Вспомни, когда у тебя был нормальный секс? Ну, я имею в виду не те твои интрижки, длящиеся от силы дня три и заканчивающиеся бойкотом и объявлением голодовки дома. — Не утрируй, — прервал кудрявый, покачав головой. — Я — здоровый двадцатипятилетний парень! Мне нужна сексуальная разрядка. — А то я не знаю, Ян, что все твои похождения — это жест человека, который надеется забыть свои чувства. Хотя, должна признаться, они очень сильные, эти чувства, — она хмыкнула. — Но, Ян, из-за них ты поступился собственными принципами. Был серьёзным парнем, не шлялся, а теперь ведёшь себя, как бабник! — заключила Оля, хмыкнув, за что получила уничтожающий взгляд. — Я уже всё объяснил, — процедил парень. — И не понимаю, как разговор об Эде перетёк в мои вечера, проводимые вне дома. — Потому что, Эдик — причина всех твоих проблем, именно поэтому я и не говорила тебе, что он купил твою фреску, — возмутилась Оля, но, заметив, что Ян намерен спорить, цокнула языком: — Прекрати выгораживать его. Он — не пуп Земли, Ян. — Для меня он таковым и является. И, если ты не хочешь со мной поссориться, Оль, то лучше дай мне его номер. Несколько секунд оба буравили друг друга взглядами, пока девушка не сдалась первой. Она выложила бумажку с данными Краша на стол и, молча ушла из квартиры Яна, оставляя его одного.***
Номер Ян успел выучить наизусть, пока теребил бумажку с почерком Оли. Он никак не мог решиться позвонить, боясь наткнуться на полное равнодушие даже больше, чем на злость. И не меньше опасался, что Эд просто не захочет говорить с ним, повесит трубку или ещё раз сменит номер. Подобные мысли доводили почти до тошноты, заставляя нервно комкать несчастный листок, истрёпывая и превращая в нечто несуразное. Закрыв глаза, Ян медленно считал до десяти, успокаиваясь. Он не знал, что скажет, как начнёт разговор, но жаждал услышать знакомый, ставший родным, голос, поэтому глубоко вздохнул и взял телефон. Несколько секунд помедлил и набрал номер, обмирая от страха и предвкушения. — Слушаю, — доброжелательно отозвался собеседник. — Говорите, кто это? У Яна перехватило дыхание. Парень как наяву увидел Краша: тот задумчиво смотрит перед собой, возможно, перебирает что-то в руках или рисует на листе бумаги. А, может, с кем-то проводит вечер, и Булатов позвонил не вовремя. Но остановить Яна сейчас не смог бы никто. — Привет, Эд, — стараясь говорить ровно, но голос предательски дрожал. — Это я, Ян. На несколько секунд воцарилось молчание, затем Красильников выдохнул: — Значит, ты узнал, кто купил твою фреску?.. Если честно, я думал, что тебя это не особенно заинтересует. — Да, узнал, — подтвердил Ян, почему-то глупо улыбаясь. — Я всё это время искал тебя, Эд, но мои попытки не увенчались успехом. И я ухватился за тот шанс, что мне выпал, когда выяснилось, кто купил картину. Спасибо за это. — Я не мог не купить её… — Эдя порывисто вздохнул. — Она ведь так нравилась мне. Но… зачем ты меня искал, да ещё так настойчиво? — слегка удивился парень. — Я… — Ян собрал все свои силы и волю в кулак, прежде чем серьёзно продолжить: — Хотел попросить прощения за то, что между нами произошло. Я имею в виду… Господи… — Булатов так волновался, что не мог правильно озвучить свои мысли, столько их было в голове. — То есть, извини, что между нами всё так закончилось и за то, что причинил тебе боль. Я знаю, что не имею права вмешиваться в твою жизнь, когда ты начал строить её заново, но… Не хотел бы ты встретиться со мной? На том конце снова наступила непродолжительная тишина. Наконец, Эдя сказал спокойным тоном: — Ты совершенно прав, Ян, я заново отстраиваю то, что было разрушено в моей жизни. Вследствие чего не думаю, что встретиться будет целесообразно. Понимаю, тебе любопытно и хочется пообщаться, вспомнить былые времена, но я совершенно не горю желанием вести светские беседы. — Я знаю. Знаю! — с каким-то отчаянием воскликнул Ян; признаваться в своих чувствах к парню по телефону не входило в его планы. — Но хотя бы час ты бы смог мне уделить? Эд… Я в курсе, что очень сильно тебя обидел… — Я не злюсь, если ты об этом, — вздохнул Красильников. — Но совершенно не понимаю твоей настойчивости. Совместное чаепитие и обмен новостями не сделают нас обратно друзьями. И, признаться, встреча доставит мне некоторые неудобства. Не будь эгоистом, Ян, оставь меня в покое. — Почему ты думаешь, что я хочу вернуть дружбу? — поинтересовался Булатов, прикрыв глаза и стараясь сдержаться, чтобы не выдать Эду все про свои чувства к нему. — Признаюсь, что был конченным идиотом и глупцом, когда не хотел видеть дальше собственного носа. Но я изменился, как бы самонадеянно это не звучало, и проявляю не свой эгоизм, а то, что меня волнует на данный момент, и что хотел бы исправить, чтобы легче стало нам обоим. Поверь, Эд… Я правда хочу тебя увидеть. — Ян решил, что из кожи вылезет, но убедит Эдика встретиться. Эдя вздохнул и подумал, что Булатова, видимо, загрызла совесть, раз он ведёт себя подобным образом. «Ясно теперь, зачем он искал меня всё это время», — скептически усмехнулся про себя Краш. — «Незавершённый гештальт — штука очень навязчивая». Эд полагал, что Ян захочет извиниться лично и пожелает убедиться, что на него больше не держат обиды. Что ж, если нужно, Краш готов ему подыграть, лишь бы только настойчивый бывший сосед больше не искал его. Менять номер телефона в третий раз Эдя не собирался. — Хорошо, когда и где ты хочешь увидеться? Булатов облегчённо выдохнул, заулыбавшись. — Знаешь новое ретро-кафе возле центрального парка? Его открыли недавно. Давай встретимся там завтра… — Ян задумчиво взглянул на свой рабочий график, висящий над столом, — вечером? Часов в шесть? — Я до шести работаю, смогу только в половине седьмого, — ответил Эдя, ловко прокручивая ручку между пальцев. — Как скажешь, — согласился Ян. — Тогда… До завтра? — с какой-то надеждой поинтересовался Булатов, задержав дыхание, хоть и знал, что парень уже дал положительный ответ. — До завтра, — прозвучал ответ и в ухо ударили короткие гудки отбоя. Эд откинулся на спинку удобного офисного стула и ошарашено уставился в монитор компьютера. Он подозревал, что Ян захочет с ним связаться, когда узнает о приобретении своей работы, и крайне нехотя оставил номер телефона представительнице галереи. Позже парень решил, что ничего страшного не случится, если Булатов позвонит. Наверняка решит поблагодарить, всего лишь. То, что бывший сосед пожелает встретиться, да ещё так настойчиво, стало не слишком приятным сюрпризом. Красильников чутко прислушался к внутреннему чутью. Он уже несколько дней ощущал, что грядут некие перемены в жизни и даже не сомневался, что они будут связаны с Яном. Впрочем, если они немного поболтают на отвлечённые темы, катастрофы не произойдёт. Эд на это надеялся. Он категорически не желал больше страдать.